Обжигаясь о лёд

В сердце заснеженных гор дремлет огонь Арката. Под вечными льдами в глубоких недрах текут раскалённые потоки. Искрящиеся камины, факелы в кованых подставках, костры под дымящимися котлами — лишь отблески его, но укрощённое пламя — не святотатство и не насмешка над священной стихией, а дар Арката своим детям. В гномьей таверне всегда жар и шум, музыка и смех. И пусть снаружи лютая метель — тяжёлая дверь с рунной вязью не впустит её, дохнув белым паром в морозную мглу и крепко захлопнувшись вновь. В дом холод не проникнет, но как в сердце его не пустить, какими дверями закрыться?.. — Скучаешь по нему, Вильма, дочь Бьорна? Дева Щита оборачивается, ища хозяина голоса. Не послышалось ли ей? Поди разбери — в таверне десятки разговоров, шуток, баек и споров перемешались в гуле, сдобренном ругательствами, смехом, шипением масла и звоном кубков. В последнее время она так много мысленно говорила сама с собой, что могла и потерять различие между внутренним голосом и чужим. Она отхлёбывает из резной кружки. Пенистый хмель согревает долгими вечерами, но душу больше не веселит. Аркат забрал её огонь. На видавший виды щербатый стол рядом с её локтем опускается маленький деревянный бочонок с гербом. — "Кровь Грифона", из подвалов Талонгарда. Если хочешь напиться до беспамятства, лучше сделать это быстрее и с большей роскошью. — То, зачем я здесь, касается только меня, — отрезает Вильма. — Пьянствовать я не собираюсь, тем более с незнакомцами. — Не собираешься. Но думала об этом. Однако, это тоже недостойно Девы Щита, не так ли? — усмехаются рядом. Та поднимает гневно-удивлённый взгляд на незваного соседа. "Тоже". Таких её тайн он знать не может, а значит, пытается спровоцировать её выдать их самой. Но зачем ему? Ничем не примечательный гном, не воин, не кузнец, не тан. Ни в Судгерде, ни в Тор-Линдхате она его раньше не видела. Возможно, бродячий купец. Или... — В любом случае, вино покупать не буду, — предупреждает она. — Это подарок. "...Ну разумеется. Из этих." — Для меня нет дара дороже, чем если бы старейшины Тор-Линдхата слушали, что я им говорю. Так и передай им. Гном улыбается в бороду: — Меня послали не они. Хотя и помогли найти тебя, не скрою. Пена янтарного эля успевает осесть, пока они разговаривают. Вильма Бьорнсдоттир задумчиво разглядывает искусную резьбу на кружке, медленно поворачивая ту кругом. Незнакомец придвигает тяжёлый дубовый стул, подтверждая, что ещё долго не собирается оставлять её в покое, несмотря на то, что собеседница явно не в настроении общаться. — Талонгард... Слышу впервые. Где это? — тем не менее, спрашивает она. — Достаточно далеко, чтобы там ты могла наконец забыть о нём, как и молила Арката. Кулаки девы-воина сжимаются сами собой. — Понятия не имею, о ком ты говоришь, — сухо бросает она. — О том, кого теперь ты не можешь даже обнять, не опалив волосы, одежду... и сердце. Вильма делает ещё один глоток хмельного напитка. Разгоревшийся внутри огонь гнева и боли это затушить не помогает. Но она прекрасно умеет держать себя в руках, стойкая, как стены гномьих крепостей и её собственный верный щит. — Так значит, ты не от ярла и старейшин. Ты из подземелий... Мне следовало догадаться сразу, — говорит она почти шёпотом, хотя их и так никто не слышит. — Что тебе нужно от меня, трусливый вор лиц, сын тьмы? Неужели мало того, что твой род однажды осквернил и проклял Судгерд, Девой Щита которого я с честью буду до последнего дня своей жизни? — Но на самом деле, так ли ты хочешь прогнать его из памяти? — как ни в чём не бывало продолжает никакой-не-гном. — Я не собираюсь участвовать в ваших играх с вопросами. Они всегда полны лжи и уловок. Отвечай! Он терпелив и неспешен. Знает, что внимание Вильмы уже и так в его руках. — Меня послали не давние враги детей Арката, а правитель людей. Остальное он скажет тебе сам. Если, конечно, отправишься к нему со мной. Та смеряет его взглядом, полным сомнения и плохо скрываемого презрения. — Почему я должна тебе верить? Лишь потому, что тебе известны мои мысли? Да что такие, как ты, знают о долге, о чести... о любви? — Не могу предположить, что понимаю их так же, как ты, — отвечает он. — Но знаю я много. Достаточно, чтобы тебя заинтересовать.