Снега смерти

      Никто не верил, что это случится. «Бред», — говорили люди, пока лютые холода не врывались в их дома, убивая всех, кто не успел согреться. Сначала пришла зима, охватившая всю планету, за ней последовали голод и анархия. Силовые структуры быстро вышли из-под контроля… Больше нет законов, границ и правителей — мир умер. Умер намного раньше, чем начался настоящий кошмар.       Да, глобальное похолодание в сравнении с этим — пустяк. Его можно пережить, как бы ни было тяжело. Быть может, цивилизация восстановилась бы и после такого удара, но ход истории переломил Morte Falcatis — самый страшный вирус из всех, что когда-либо существовали. Дрянь, передающаяся через заражённую воду, со слюной или кровью и поражающая нервную систему, а затем — и весь организм. Заражённые Morte Falcatis обречены: через несколько часов наступает смерть, после чего почти все биологические процессы останавливаются и жертва стремится лишь к одному — питаться.       И Адалард это знал. Он смотрел на рваную рану от зубов на руке, и в глазах его застыл ужас. Он молчал, но немой вопрос повис в воздухе: «Сделаешь ли ты это?»       Я стоял над без сил осевшим в снег другом, направив пистолет ему в голову. Палец лежал на спусковом крючке, но я не решался нажать. Мы с Адалардом пережили начало апокалипсиса, научились выживать, вместе прошли через бурю и полчища мертвецов. Неужели для него всё закончится вот так? — Чего ты ждёшь, Райнхард? — глухо спросил Адалард. — Я не хочу превращаться в тварь. Стреляй. — Прости. Мне жаль… — неслышно прошептал я и надавил на спуск.       Громыхнул выстрел. Адалард мешком повалился на пол рядом с трупом зомби. Я плеснул на обмякшее тело немного керосина и, чиркнув спичкой о коробок, поджёг его. Затем вышел на улицу и зашагал прочь.       С тёмного неба стеной падали крупные белые хлопья, осевдавшие на глубоком снежном ковре. С крыш зданий свисали острые сосульки. Морозные узоры покрывали оконные стёкла. Всего лишь несколько лет назад Берлин освещали фонари, по улицам проносились машины, люди спешили по своим делам. Теперь же лишь холод и мгла остались на вымершей Земле.       Здесь, в окрестностях убежища, зомби осталось мало: регулярные зачистки военных принесли свои плоды. Откуда-то донеслись выстрелы — это бойцы генерала Бауэра отстреливали тварей. Утром явно будет, чем поживиться.

***

      В Берлине время остановилось. По пустым улицам, занесённым снегом, гулял ветер. Уцелевшие стёкла дребезжали под его напором. Он диким зверем завывал в тёмных переулках, и одичавшие собаки вторили ему.       Зомби бродили по улицам, как неприкаянные души. А ведь, выходит, так оно и есть: они не нашли покоя даже после смерти. Morte Falcatis поднял их, не позволив навсегда остаться в безжизненных снегах.       И только в занятом выжившими торговом центре теплилась жизнь. Вдоль ограды из сетки Рабица и колючей проволоки прохаживались часовые, ещё двое стояли у запертых ворот. На крыше залёг снайпер.       К воротам приблизилась группа из десяти человек, одетых в тёплый белый камуфляж. В состав отряда входили снайпер, пулемётчик, огнемётчик и семеро автоматчиков. Вёл их бывший лейтенант Шмидт, прошедший через горячие точки и оказавшийся одним из тех, кто был готов к апокалипсису.       Ворота со скрипом приоткрылись. Построившись цепью, бойцы выдвинулись в мёртвый город, а ворота закрылись за их спинами. Среди автоматчиков шёл и молодой хаупшт-ефрейтор, Аццо. Ему повезло в момент начала анархии оказаться под командованием Шмидта, который собрал солдат и выживших и организовал оборону.       Группа углубилась в хитросплетение мёртвых улиц. Вокруг стояла тишина, и только снег хрустел под ногами.       За белой пеленой пурги метнулась в темноту гибкая тень. Огнемётчик выпустил по ней струю пламени, мгновенно охватившую хладный труп. Не обращая внимания на огонь, жадно пожирающий плоть, зомби кинулся к людям.       Не оборачиваясь, Шмидт скомандовал: — Не стрелять!       Бойцы проявили неординарную выдержку: когда на тебя на полной скорости несётся горящий мертвец, который может в считанные секунды разорвать вооружённого человека, не так-то просто сдерживаться, чтобы не срезать его очередью. Но патроны в дефиците.       У Аццо вспотели ладони в перчатках, мороз пробрал до костей, но он не шелохнулся, когда недобежавший совсем немного зомби упал практически у его ног. — Бойцы, готовность к бою! — скомандовал Шмидт. — Где один, там и стая.       Солдаты ощерились стволами во все стороны. В следующий миг из холодного мрака вынырнула толпа мечущихся, словно тени в освещённом костром помещении, зомби. Они не разлагались: Morte Falcatis защищал их от этого. И потому они сохраняли мобильность и ловкость.       Первым заработал снайпер, стреляя в головы стремительных силуэтов. Следом загрохотал пулемёт, взметнулось пламя из огнемёта. Рассредоточившиеся автоматчики вели прицельный огонь короткими очередями — по головам. Аццо стрелял из G36 с колена, повернувшись спиной к глухой стене. Эта ночь будет жаркой, в этом он не сомневался.       Мертвецы падали один за другим, но бо́льшая их часть всё-таки настигла людей. Аццо видел, как у одного из автоматчиков кончились патроны. Выщелкнув магазин, он вставил другой, но выстрелить не успел: до него добежал один из мертвецов.       Аццо отвернулся, чтобы не смотреть на кровавую расправу. Даже сквозь грохот и хриплые крики отдающего команды Шмидта он слышал истошные вопли товарища. Не выдержав, он обернулся и очередью разнёс на куски голову зомби, однако несчастному солдату уже нельзя было помочь: запах свежей крови привлёк тварей, которые гурьбой набросились на умирающего человека. Не желая товарищу такой смерти, Аццо выхватил из подсумка гранату и, выдернув чеку, бросил её в гущу зомби. Грянул взрыв.       Вновь повернувшись к наступающим трупам, Аццо перезарядил винтовку и открыл огонь. Вокруг грохотало разнокалиберное оружие, свистели пули, взрывались гранаты. Снег уже стал алым от крови зомби и людей.       Сквозь общий шум едва различимо прорезался громовой голос Шмидта: — Отступаем!       Но его никто не слышал. Он надрывался, пока шальная пуля не пробила бронежилет. Шмидт поперхнулся криком и упал в снег. Вряд ли кто-то заметил его смерть: оставшиеся в живых солдаты были слишком увлечены боем. Их становилось всё меньше, пока Аццо не остался один против нескольких тварей. Сорвав с пояса последнюю гранату, он метнул её в бежавших на него зомби…       Взрыв.       Наступила тишина. Сдавленный хрип донёсся откуда-то из здания, где засел снайпер. Аццо осторожно приблизился к захлёбывающемуся собственной кровью мужчине. Он умирал и, судя по укусам, был заражён. Несколько часов мук или быстрая смерть от потери крови, не важно — зомби станет на одного больше. Аццо навёл прицел на его голову. — Спасибо... — расслышал он сиплый шёпот за секунду до того, как воцарившуюся тишину прорезал выстрел. — Покойся с миром, брат, — вздохнул Аццо.       Выйдя на улицу, он окинул её потухшим взглядом. Метель не прекращалась, но он видел трупы. Среди останков зомби выделялись тела в армейской экипировке. Аццо остался один — ночью в городе-призраке. Патроны на исходе. Оказавшихся в одиночку вне стен базы гражданских и солдат приравнивали к обречённым: в отличие от падальщиков, они не смогли приспособиться к суровым условиям. Мало кому удавалось вернуться живым после проведённой за пределами убежища ночи.       Но Аццо знал главное правило выживания: движение — жизнь. Он направился в сторону базы, постоянно глядя по сторонам. В сердце робко закрался страх: а что, если направление неверное?       «Всё равно. Нужно убраться подальше от этой бойни, пока мертвецы не пришли».       Из подъезда с надтреснутым лаем выскочил пёс. На тощем теле проступали следы гниения, изморозь покрывала спутанную шерсть. Зверь бросился на человека. Тот присел, пропустив противника над собой, и кувыркнулся вперёд. Вскочив, Аццо развернулся к мёртвой собаке и открыл огонь. Пули рвали плоть, но тварь атаковала вновь… Цели она не достигла. Несколько пуль пробили лобастую голову, и заражённое животное повалилось на дорогу.       Аццо бросился прочь: выстрелы привлекают зомби. Запоздало он понял, что взял неверное направление, но возвращаться было поздно. Мёртвые уже пировали на останках солдат.