* * *
Слух об избиении Грейнджер очень быстро распространился по школе. Уже к обеду следующего дня это стало самой обсуждаемой темой в школе. Никто не знал, правда ли это, и кто пустил слух, но, смотря на угрюмых Поттера и Уизли, даже самые стойкие скептики соглашались с вероятностью правдивости слухов. Каждая девушка, так или иначе презирающая Гермиону, не уставала повторять о заслуженной участи зазнайки. Громче всех об этом говорила, конечно же, Паркинсон, чьей радости и вовсе не было предела. Взглянув на неё, можно было подумать, что наступило Рождество. Её задорный смех, разливающийся по кабинету, от несчастья сокурсницы, выводил из себя. — А я ведь говорила, что ей рано или поздно аукнутся все эти гриффиндорские замашки, — ядовито говорила Паркинсон, сидя за партой в классе защиты от темных искусств. — Я думаю, Грейнджер вообще повезло, что она выжила. Если бы у меня была такая возможность — от неё бы и мокрого места не осталось. Я даже не удивлюсь, если это сделал кто-то из гриффиндорцев. Думаю, и они не прочь были бы убрать эту грязнокровку. — Пэнси, заткнись, пожалуйста, — попросил Малфой и устало провел руками по лицу, словно пытаясь стереть следы недавнего сна. Он сидел рядом с давней подругой на последней парте, готовый на все что угодно, лишь бы сбежать из этого чертового замка, или хотя бы с занятий. В голове Драко всё ещё жив образ окровавленного тела Гермионы, которую он буквально держал на руках. Он не спал почти всю ночь, обсуждая с Тео произошедшее. Им обоим нужно было выговориться, да и желания спать ни у одного из них не было. Конечно, он чувствовал себя на порядок лучше, чем товарищ по несчастью, благодаря выносливости оборотней, но всё равно желание поспать никуда не исчезало. — Неужели тебе жалко эту грязнокровку? Я была лучшего о тебе мнения, — театрально фыркнула Пэнси, откинув короткие волосы с лица. — Да, нет. Просто эта тема уже достала меня. — А меня нет, — ухмыльнувшись, ответила она, после чего отвернулась и взглянула на гриффиндорцев. — Эй, Поттер? — Чего тебе, Паркинсон? — ровным тоном спросил Гарри, повернувшись в сторону собеседницы. Он выглядел изнуренным, словно несколько дней скитался по лесу или пустыне. — Мне вот интересно: насколько сильно пострадала Грейнджер? Ну, например, сможет ли она ходить, вообще двигаться или колдовать? Хотя из-за последнего я не очень расстроюсь. Знаешь, какой бы выдающейся ведьмой столетия её не считали, она остаётся все той же паршивой грязнокровкой. А они вообще не имеют права колдовать… — Знаете, мисс Паркинсон, — раздался внезапно холодный тон Снейпа у нее над ухом, — я был о вас лучшего мнения. Минус десять баллов Слизерину. — Но профессор… — севшим голосом сказала Паркинсон, удивлённая реакцией декана, — я не это имела в виду… — А я думаю, что я всё правильно понял, — громко сказал Северус, прошел к учительскому столу и развернулся к классу. — Случившееся с мисс Грейнджер неприемлемо. И, я надеюсь, это всем понятно? — Снейп окинул взглядом кабинет. В напряженной тишине были слышны лишь тихие вздохи и шелест страниц. — Хорошо. А теперь перейдем к занятию…Глава VI
15 января 2019 г. в 20:40
Больничное крыло, как ни странно, занимало самую малую часть Хогвартса. Оно было чуть меньше кабинета, где обычно проходили занятия по защите от темных искусств. И на то была вполне очевидная причина: в отличие от маггловских болезней, большинство магических можно вылечить всего за несколько часов с помощью зелий и заклинаний. В Больничном крыле почти никто не задерживался дольше, чем на пару часов. Остаться на ночь здесь — такая же редкость, как выигрыш в маггловской лотерее.
Гарри и Рон медленно шли за профессором МакГонагалл, словно пытаясь оттянуть момент встречи с подругой. Чувство вины захлестнуло Гарри полностью, как морская волна. В голове крутились назойливые мысли из ряда: «А что, если бы они прислушались к Гермионе?», «А что, если бы сразу побежали за ней просить прощения?» и так далее. Это можно было продолжать до бесконечности. Гарри казалось, что ему удастся повернуть время вспять. Но, к сожалению, жизнь — не сказка, да и маховика времени не оказалось под рукой. Оставался единственный способ найти спокойствие — смириться.
Неожиданно МакГонагалл остановилась. Оторвав свой взгляд от пола, Гарри взглянул на профессора, что кивком указывала на белоснежную ширму. Поттер тяжело вздохнул, взглянул на Рона, и, обменявшись взглядами, они кивнули друг другу.
Декан Гриффиндора тактично осталась дожидаться учеников в коридоре. Внутренний голос подсказывал ей, что стоит оставить их со своим горем наедине.
Подойдя к кровати, Гарри и Рон застыли в ужасе. Представшая перед друзьями картина повергла их в шок.
На белоснежной постели лежала Гермиона, непривычно бездвижная и безмятежная. Первое, что бросалось в глаза — фиолетовые отметины, красовавшиеся на лебединой шее девушки. Потом взгляд Гарри медленно переместился на правое плечо, пока ещё не прикрытое бинтами. Там он увидел уродливый ожог: кожа оплавилась, словно свечка, а в некоторых местах её и вовсе не было. Руки, что лежали поверх одеяла, были покрыты множеством мелких, глубоких порезов.
Гарри боялся даже представить, что скрывает собой одеяло. От одного взгляда на бесконечное количество мелких ссадин и синяков на руках, плечах и шее по его спине прошелся холодок, а новая порция грусти захлестнула глаза.
Они медленно подошли к постели подруги и взяли её холодные ладони в руки, словно пытаясь согреть. В каждом из них таился безумный страх, что Гермиона сейчас уйдет от них, из-за чего они сжимали её ладони слишком сильно.
Внезапно Поттер упал перед кроватью. Его колени ударились о мраморный пол с такой силой, что Рону на секунду показалось, будто к ним забежит профессор и начнёт интересоваться причиной грохота. Но МакГонагалл не зашла, и единственным звуком, что нарушил тишину Больничного крыла, было тихое «прости». Гарри говорил это с такой болью и виной в голосе, как будто именно он избил Гермиону.
Но Рон знал истинную причину этого «прости». У Поттера была весьма дурацкая и раздражающая привычка: если что-то плохое происходило с его близкими, то он всегда винил себя в этом. Отчасти это правда. Но Гарри часто забывал, что плохие вещи иногда происходят просто так. «Да, с хорошими людьми. Да, по непонятным и нелепым причинам. Но они происходят…»
Так любила повторять им Гермиона. Она вообще любила философствовать, что раздражало Рона. Уизли всегда старался улизнуть от этих разговоров. Он считал, что в жизни нужно руководствоваться желаниями, а всё остальное лишь отвлекает от удовольствия. Но сейчас он хотел бы послушать заумную лекцию подруги, лишь бы она не лежала здесь, на этой чертовой больничной койке. Ему так хотелось, чтобы Гермиона посмотрела на него своими большими карими глазами и мягко сказала, что с ней все хорошо. Но глаза её были закрыты… И это чертовски сильно бесило Рона.
Гарри же не чувствовал злости. Вообще. В его душе царило безграничное сожаление, полностью захватившее его разум.
Гермиона, его возлюбленная подруга… Она всегда была рядом, даже когда другие отворачивались. Даже когда Рон отвернулся от него во время чемпионата, Гермиона осталась с ним до конца. Грейнджер всегда умела подобрать нужное слово, чтобы приободрить, с лёгкостью могла найти решение абсолютно любой проблемы. И то, что с ней произошло, несправедливо…
Гермиона не заслужила такой участи. Кто угодно, но не она…
— Мистер Поттер, Мистер Уизли, — резко раздался голос профессора, выводя из тумана мыслей молодых людей, — нам пора…