Ich tu der weh Tut mir nicht leid Das tut dir gut Hoert wie es schreit, — Ich tu der weh, Rammstein
Страйкфорс переминалась на пороге кабинета наместника, не решаясь ни вызвать его по комлинку, ни постучаться в двери, ни нажать на кнопку вызова у входа. В последние несколько часов Обсидиан не отвечал никому, кто пытался до него дозвониться или даже докричаться, стоя под балконом. Сандклауд вился рядом, также жаждя поговорить с управляющим, но боялся даже приблизиться ко входу. Фемма оказалась смелее всех в цитадели, но и она не смела нарушить невидимую границу между внешним миром и тем пространством, где сейчас обитает Обсидиан. В такой ситуации они все оказались впервые, а единственный человек, который в теории мог бы повлиять на вдруг отгородившегося от мира меха, шляется где-то на краю галактики, бегая по поручениям той непонятной чёрной десептиконши. С Мегатроном-то он как раз поговорить успел… «Он всё ещё молчит. Из кабинета хоть что-то слышно?» — Анроуз уже третий раз вызвала подругу по комлинку, надеясь, что хотя бы в этот раз удалось докричаться до управляющего колонией. «Нет. Я боюсь туда заходить. Мёртвая тишина. Он живой вообще?» — откликнулась Страйкфорс, косясь жёлтой оптикой на створки резных дверей. — «Как определить, что кибертронец ласты склеил? Может они его того?» «Скажешь тоже, ласты склеил… Кто-нибудь вообще знает, что произошло на переговорах с Трик-Роском?» — несмотря на то, что администратор бюрократического отдела едва фыркнула, внутренне жёлто-зелёная фемма была сжата до состояния пружины, готовой вот-вот выстрелить. Последние несколько дней, да даже недель, выдались ужасающе сложными из-за подготовки к переговорам с одним из крупнейших поселений людей, сформировавшихся на материках Америки — на каком из них точно Анроуз не знала, ибо не смогла найти того, кто смог бы хоть что-то рассказать о тех местах. И вот теперь… Обсидиан вернулся с дипломатической миссии в бешенстве. Раньше казалось, все знают вспыльчивый нрав наместника, но после того, как он сошёл с транспортника, выглядя ещё чернее, чем есть обычно, а после в одиночку молча разрушил одно из зданий на окраине города, народ понял, что рука у наместника ещё тяжелее, чем им всем казалось. Это ж что за силища у него, раз голыми руками двадцатиэтажку развалил? Ладно бы, ракетами стрелял, так нет... Сандклауд же, присутствовавший с Обсидианом на том материке, молчал как рыба, всё талдыча о том, что без разрешения он разглашать детали переговоров не будет. Да и так ясно, что всё пошло не по плану и даже хуже того. «Вот как бы этого чёрта разговорить», — Страйкфорс покосилась на маячившего вдали Сандклауда и показательно перестроила танковую пушку за спиной, показывая, что, во-первых, она его видит, а, во-вторых, она ему очень не рада, — «но вот честно, в душе не имею, что там случилось. А от фиолетовых есть новости? Может из вехиконов кто проболтался?» «Нет, я бы знала. Крокус мне бы настучал, да и Нарцисс тоже», — фемма задумчиво покатала стилус по столу и вдруг заметила датапад, которого на столе раньше не было. — «Погоди секунду, мне кто-то планшет притащил опять и не предупредил. Сколько раз этим жестянкам говорила предупреждать, нет ведь, притащут мол…» Фемма оборвала сообщение на полуслове, вчитавшись в текст датапада. Она сразу приметила, что такие модели кибертронских планшетов во Флоригексе не в ходу, но придала этому значения, но теперь, раз за разом повторяя про себя текст на датападе, она дрожащими руками вцепилась в него и вылетела из кабинета, активируя колеса в ногах для ускорения. Да, Обсидиан часто ругался за катание в коридорах, но теперь… «Анроуз? Не молчи», — позвала Страйкфорс, косясь на дверь. «Вытаскивай его всеми силами! Да хоть дверь выломай! У нас беда!» С трудом подавив липкую, холодящую волну страха, фемма бряцнула траками на плечах и хотела было уж ударить кулаком в створки дверей, как они раскрылись, открывая вид на тёмное пространство с единственной сияющей белой оптикой во мраке. И взгляд этот пугал до дрожи в искре.***
— Это бесполезно, — Блюстрик раздражённо качнул дверцами. — Они только начали, — отозвался Сильверстрик. — Долго у Фистормента всё равно никто никогда не держался. Либо болтали, либо дезактивировались. — Но она ставит рекорд, если не считать Тандеркрэкера. Шлак, у него она что ли училась? Вот ведь Старскримовы выплавки… — Да нет, училась у того, кого нельзя называть при Прауле, — серебристый праксианец усмехнулся. — Ты помнишь, как они с Баррикейдом издевались над Праулом? Не понимаю, его пророчили в гении, а тот увязался за фемскими крыльями. Никогда не пойму его. — Там и понимать нечего. Никакой он был не гений, а просто извращенец, выезжавший на якшании с Баррикейдом. Продажный кусок шлака. И прекрати восхищаться им. Он десептикон и садист, каких мало, — Блюстрик скривился, но не удержал ехидной усмешки. — Можете о нём больше не вспоминать. Он мёртв уже восемь лет, — Джазз вынырнул мрачной тенью со стороны бокового коридора. — Она до сих пор молчит? — Только орёт периодически. Даже хохотать перестала. Не пойму, она мазохистка что ли? — Сильверстрик отвернулся, когда фемма попыталась выломать держатели, в которые её заковали пятеро киберформированных. В этот раз, когда её вели, она явно не хотела снова оказаться в лапах дознавателя. Вырывалась, как дикий зверь, — пришлось звать подмогу. — Только зря её мучает, — Джазз исподлобья посмотрел на решётку, за которой грозовой тучей сидел сотриадник Старскрима. Тандеркрэкер за последние несколько дней явно сдал без энергона и с каждодневными пытками феммы у него под носом. Признаться, диверсант ожидал несколько другого обращения с той, кто организовал бунт на их старой базе и увёл из-под носа несколько тысяч киберформированных. И так понятно, что боль для неё давно не стимул. Кто знает, как с ней обращались сами десептиконы? Да и Фистормент был приверженцем психологических пыток, а не физических? Что заставило его поменять тактику? Он что-то задумал или просто не видит смысла растрачивать на неё свои умственные силы, таким образом отдыхая? Но какой бы вариант пыток ни выбрал дознаватель, Джаззу претили они все. Он бы просто сел с ней поговорить. Она любит говорить. Любит, когда на неё обращают внимание. Она лишь девочка, которой чертовски одиноко. Почему никто этого не видит? Неужели, только он это понял? Но он ей не сочувствует. Ни капли. Его лимит жалости к ней исчерпался, когда Миража схватили с её наводки. — Это что это ты такое говоришь? — праксианцы синхронно сощурили оптики, уставившись на разведчика, полные подозрения и даже презрения. — Неужели жалеть её вздумал? — Помню. А мы уничтожили её планету. — Мы дали им огромные возможности, Джазз, — едва ли не выплюнул тому в лицо Блюстрик, искривив губы в подобии оскала. — Люди методично уничтожали друг друга и свою планету, а судьба подарила им столько возможностей! Но они всё равно грызутся, как собаки, не видя всего того, что им было даровано. Ты помнишь, сколько погибло тогда из-за неё и вот подобных ей? А этот выплавок Найтвинд, пристреливший Клиффа? Кто он там теперь? Очередной местный королёк? А что она сделала с Рэдалертом? Ты забыл? — Я бы посмотрела, если бы вас превратили в органиков, а вашу планету в грязевой шар с растениями, вирусами, бактериями, животными, поубивав ваших друзей, близких. Вот умора бы была, — хриплый голос ворвался в разговор со стороны. — Не убивайте последнего адекватного меха своими погаными вокодерами, праксианские выродки. Мехи повернулись в сторону Фистормента и его пленной. Дознаватель застыл, а лицо отражала такая гримаса, что было не передать словами. Он был в ярости. Она всё это время притворялась. Абстрагировалась и просто орала на автопилоте, всё это время слушая разговоры вокруг. Вот почему она опасна. Она не кибертронец. Она угроза. — Что ещё раз доказывает, что наше прибытие сделало вам только услугу, — кинул Блюстрик и буквально выплюнул оскорбление в её сторону, — десептиконская шваль. — Ты только и делаешь, — монотонно продолжила она, так и не подняв головы, чтобы посмотреть на того, с кем говорит, — что слюной брызжешь во все стороны, оря на каждом углу, что мы должны кланяться вам в ножки за вашу доброту. Знаешь, кто ещё говорил о превосходстве кибертронцев над органическими видами? Мегатрон. Приди к нему, он тебя по головке погладит. С губ феммы сорвалась бесцветная усмешка. — Закрой свой поганый рот! Праксианец рванул с места и уже схватил было раскалённый прут, чтобы хлестануть эту десептиконскую тварь, но добежать ему было просто не суждено. В запале, не видя ничего вокруг, он не заметил крупную когтистую руку, просунутую между прутьями. Через миг он оказался прижатым к энергетическим ограждениям и рисковал схлопотать каскадные замыкания по всему корпусу, как ингибиторы, прежде навешанные на хозяина камеры, сработали и наградили его мощным зарядом по нейросети. Рука разжалась, и автобот рухнул на пол. Тряхнул головой, как вдруг его ухватили за ногу и подтянули к другой клетке. Тандеркрэкер загудел всеми системами, едва устояв на ногах, перебарывая боль. Усмехнулся сознаковцу из соседней камеры, рискнувшему повторить этот трюк. Побарахтавшись в конвульсиях, автобот захрипел и вырубился, дымя всем корпусом от мелких замыканий под бронёй. Разноцветная оптика напротив обеспокоенно засверкала, крылья вздёрнулись вверх, но громовержец едва мигнул оптикой, успокаивая. Пусть не беспокоится о нём. Ей бы за себя переживать. Совсем себя не щадит, дурёха. — С тобой всегда так? — Фистормент скучающе посмотрел на фемму. — Бьёшься над тобой, бьёшься, а толку никакого. Одно разочарование. Джазз, до этого дёрнувшийся, чтобы остановить взбесившегося и перешедшего все мыслимые и немыслимые границы Блюстрика, успел заметить, как её задели эти слова. На ровном, удивительно за это время ни разу не тронутом, лице прорезалась злая гримаса, указывая, что всё-таки палач задел внутренние струны. Что будет, когда Фистормент приноровится на них играть, Джазз предпочитал не думать. Всё-таки, он его ненавидит… ему место на Гаррусе, а не здесь, среди автоботов. — Неужели за столько лет войны автоботы так и не научились дисциплине, Праул? — голос Либеруса заставил скривиться всех присутствующих. Никто не любил лидера Парагекса за его радикальные взгляды, но и не считаться с ним не могли. Слишком уж умный шарк выискался, слишком люди его любят… — Долгие годы войны приводят к своим деформациям. Учитывай и это, — отозвался Праул, умудряясь говорить свысока даже тогда, когда ниже собеседника на половину корпуса и по статусу. — Фистормент, докладывай. — Докладывать? Праул, ты же сам всё видишь, — вместо прямого ответа дознаватель просто развёл руками. — Милочка нема как рыба и периодически мяукает продесептиконские лозунги. Наш влюблённый сикер буянит, а данных ни-ни. Старскрима бы взяли, уже могли бы на Мегатрона со всем его грязным бельишком идти, но нет, вы решили взять немого от искры. Может, ты всё же разрешишь мне мои методы работы, а не варварские обычаи старого Праксуса? Тогда они не только заговорят, они запоют. — Твоими методами мы получим подвал дезактивов и любовные письма Флэтлайну, — раздражённо отозвался тактик и подошёл к фемме, рассматривая её лицо. — Что он в тебе нашёл, не понимаю. — Одолжи свою голову, и я поставлю тебя рядом с ним, вот и поинтересуешься, — скорее прорычала, нежели сказала фемма, смотря прямо в оптику праксианцу. В той позе, которой она находилась, это было проще простого, даже голову ни наклонять, ни поднимать не пришлось. — Хотя ты рожей не вышел, я бы тебя к стенке отвернула. Праул проигнорировал колкость, зато фемма расхохоталась поистине безумным смехом, от которого у присутствующих мехов прошёлся холодок по броне. Сколько они всего повидали, но порой такое поведение выбивало трассу из-под колёс. — Долго играть будешь? — Либерус перешагнул через корпус Блюстрика, словно через груду ненужного металла, оставленную невнимательным рабочим, и встал на пороге пыточной. Кажется, его вообще ничего не волновало в этом мире, кроме его собственных целей, а на смех Сверхновой он лишь улыбнулся, показывая ряд ровных дент. — Нет, немного осталось, — Фистормент побряцал плечевыми пластинами. — Как раз соби… — Я не с тобой разговариваю, автобот, — лицо правителя Парагекса моментально превратилось в стальную маску, обозначенную как живое лицо лишь полыхающими яростью багровыми глазами, направленными в сторону дознавателя. Лишь когда тот отступил, он повернулся к закованной фемме и смягчился, однако улыбку так и не вернул, как делает обычно. — Ты долго собралась с нами играть, Вероника? Лицо феммы закаменело. Оптика словно отключилась, только обозначаясь едва горящими окулярами, будто человеческими зрачками. Корпус застыл, обратившись в один сжатый механизм, итогом разжатия которого был бы взрыв. Вентсистема взревела, будто корпус сейчас взлетит и без турбин, проломив потолок. Температура воздуха вокруг резко подскочила на несколько градусов. Автоботы уставились на киберформированного мужчину в полном недоумении. И только Либерус был спокоен, как скала. Беспристрастен и отстранён, словно он не в пыточную, где пытают человека, зашёл, а в кабинет за отчётом. — Как ты меня назвал? — бесцветно, пробирающе до самой искры, вырвалось из корпуса летуньи. Это был не голос — скрежет. — Видишь ли, у меня нет времени играться с тобой. Ты пришла сюда по приказу своей командующей. Как там её? Старроар? Кто она? Командующий отряда? Роты? Дивизии? Эскадры? Генерал? Маршал? Кто она? Какое место она занимает при Мегатроне? Откуда она взялась? Человек? Десептикон? Иномирец? — Как ты меня назвал? — стальным тоном повторила девушка, взирая на главнокомандующего Парагекса, полностью проигнорировав его шквал вопросов. — Ответь на мой вопрос. Видишь ли, твой отец пытался заключить союз с Трик-Роском против меня, но, видишь ли, ключевое слово «пытался». Рамирес не идиот, чтобы идти войной против Парагекса — у них слишком мало ресурсов для этого, а вот Флоригекс весьма уязвим и желанен. Смотря за действиями Обсидиана, я понимаю, в кого у него столь талантливая дочь. Ты знаешь, что ему принадлежит идея переработки и классификации энергона для оптимального обеспечения города? Флоригекс является самородком, который совершенно не защищён. В твоих же интересах сохранить жизнь той горстке предателей и рассказать мне то, что я хочу услышать. Фемма не ответила. Она просто замерла на месте и больше не двинулась. Звук вентиляции больше не доносился до их аудиосенсоров, её оптика потухла окончательно, голова опустилась и просто повисла на креплениях, а корпус больше не сдвинулся. Она перестала реагировать на окружающие вещи, прикосновения, удары током, которые невзначай посылал по обхватам рук Фистормент. Она отключила себя от мира и замолчала. Либерус подошёл к ней, присел на край верстака и погладил по гладкой щеке, взирая в её оптику едва сочувствующе. — Я понимаю, я говорю слишком жестокие вещи и поступаю также, но пойми, я лишь хочу, чтобы люди снова жили так, как раньше. Ещё лучше! Неужели не проще, когда мир един? — его длинные чёрные пальцы не переставали гладить светлое лицо, кажущееся спокойным, но все понимали, что искра внутри этого обманчиво тонкого корпуса мечется в агонии. И только Фистормент стоял с недовольной миной, возвещая миру о том, что его игру нещадно попортили, а игрушку сломали, пойдя сразу со всех козырей в единый миг. Какая грубая манера, какая неосмотрительность, какая недальновидность. Он столько мог сделать, постепенно вбрасывая эту информацию в мозг феммы, разрушая её надежды, внушая смятение в её разум, переманивая её на свою сторону, закладывая триггеры, нужные ему установки… А этот несносный человек всё испортил. Ну ничего. Он ещё отыграет своё. — Сверхновая, ты думаешь, что тебе нечего терять, — ласково продолжил человек в кибертронском обличии. — Ты думаешь, что так думают все вокруг. Ты стремишься это показать, но на самом деле, ты тащишь за тобой слишком большую телегу. Твоя семья, твои друзья, твои возлюбленные, живые и мёртвые. Твои интересы, твои любимые места, твои любимые песни, твои любимые цветы. Ты видна как на ладони. Весь твой спектакль сработает только на этих инопланетных олухах, которые ни черта об этом не знают. Подумай об этом, малышка, и тогда мы поговорим ещё раз при других обстоятельствах и без посторонних, хорошо? Он погладил на прощание девушку по голове, заставив фемму невольно в отвращении дёрнуться от этого жеста, — что он вызвал внутри неё? — и ушёл.***
— Либерус, это перебор. Диамант ходил из угла в угол просторной кварты брата, озаряя помещение цветастыми бликами, отражающимися от его бриллиантовой брони. Никто из имеющихся в их распоряжении учёных так и не понял, что сотворило с ним киберформирование и какой кристалл врос в его корпус. Достаточно прочный и достаточно блестящий, чтобы его прозвали бриллиантом, но не алмаз. Что-то другое и совершенно непонятное. Впрочем, многим было просто всё равно. — Перестань маячить, — Либерус прикрыл оптику рукой. Общение с автоботами его слишком утомляет, вызывая в нём бурю разочарования, раздражения и животной ярости. Эти инопланетные твари посмели сотворить весь этот ужас с их планетой, отобрать родных, близких, а теперь только и думают о том, чтобы забрать себе людей в качестве дешёвой рабочей силы и пригрести к рукам все драгоценные ресурсы их некогда цветущего дома. Как же он их ненавидит. Ещё и повстанцы надоели своими непрекращающимися набегами, разжиганием ненависти и настраиванием людей против него. Хоть процент протестующих и невелик, это доставляет некоторые неудобства, занимая часть сил, обеспечивающих безопасность, и отвлекая их от дел, вместо того чтобы действительно направить все имеющиеся ресурсы на возвращение людям их родного мира. — Либерус, одно дело, когда это десептиконы, пришельцы, но человек? Зачем ты позволяешь им пытать её?! — Диамант с грохотом опустил ладони на стол рядом с расположенными братом на нём ногами. Багровая оптика недовольно сверкнула из-под растопыренных пальцев. Ну только ещё истерик младшего брата ему не хватало. — Она десептикон, если ты забыл, — огрызнулся чёрных мех, снова скрыв оптику. — Она человек! Несчастный, брошенный всем миром человек! — Диамант перешёл на крик, отчего его голос пошёл звонкой вибрацией, напоминая перезвон хрусталя. Либерус поморщился, скривился и резко перетёк в вертикальное положение, едва ли не ткнувшись носом в нос брата. С полминуты они буравили друг друга взглядами, пока Либерус не сощурил оптику, заставив младшего едва ли не отпрянуть от него. — Да, Диамант, она человек. И она десептикон, который знает поболее простой солдатни, которую нам таскают едва ли не каждый день пачками со всех уголков планеты. Она из-под руки Мегатрона, брат. И чем ближе мы к нему подберёмся, тем больше шансов у нас избавить человечество от этой проблемы. Или ты уже расхотел бороться? — Не в этом дело. Дело в методах. В методах, Фрэнк! Ты отдал на пытки двадцатилетнюю девчонку! — Диамант со злостью заскрежетал дентами. — Ей за тридцать, Ричард, — Либерус нарочно выделил имя брата. — Двадцать… сколько там?.. пять на момент катаклизма. Сам посчитай, — огрызнулся мех и всё-таки сел на диван, сделанный из каких-то подручных средств, но при этом гармонично влившийся в довольно вычурный интерьер комнаты. Эмпирея приложила к нему свои золотые руки, в этом можно было не сомневаться. Хоть Либерус прекрасный стратег, тактик и дипломат, в домашних делах он беспомощен, а эта удивительная фемма их очень выручает в быту. — Это не важно. Но да, в одном ты прав. Это надо прекращать. Фистормент слишком затянул свою игру, а у нас больше нет времени на это. Обсидиан прислал своих шавок на переговоры и ждёт ответа, пока бегает за нашей спиной на поклон к Рамиресу из Трик-Роска, — Либерус поправил несколько датападов на столе, уложив их в ровную стопку. — Он ведь лоялен нам. Есть повод для беспокойства? — Диамант нахмурился, вспоминая того высокомерного мужчину, непонятно каким образом оказавшегося у власти третьего крупнейшего поселения на Земле после катаклизма. — Да, но у них заканчиваются ресурсы. Стоит Обсидиану намекнуть на поставки энергона, как он завиляет перед ним хвостом, хотя это не так важно. Как завиляет, так его и лишится. Вызывает опасения его первый помощник. Тот мрачный паренёк. Либерус исподлобья посмотрел на брата, а потом перевёл взгляд на потолок. Едва нахмурился и подумал, что неплохо было бы всё-таки убрать эту осточертевшую проводку, портящую своими свисающими кабелями весь вид кабинета. И стеллаж надо переставить. — Обскур? Он как-то проявил себя? — новости не радовали Диаманта, и Либерус это чётко увидел на его лице, проскользив по нему быстрым взглядом. Вечно у него всё на лице написано, хоть за маской его прячь. — Пока ещё нет, но он достаточно умён и расчётлив, чтобы понимать, куда дует ветер. Он больше радеет за народ, а не за гордость, и это делает ему честь, но не выгоду нам. Если он настроит Рамиреса в сторону Флоригекса, то и их присоединение к десептиконам не за горами. Обскур занимался всей структуризацией и образованием инфраструктур, и единственное, что не даёт им подняться над всеми нами, это неумение работать с энергоном. Все их эксперименты кончались одними лишь неудачами, либо не позволяют заняться переработкой энергона в промышленных масштабах. Отказавшись от помощи автоботов, они поставили себя в затруднительное положение. — Я это понимаю. Как Флоригекс тогда научился вырабатывать энергон в таких количествах? У них не такое большое поселение, — Диамант мысленно прошерстил все имеющиеся у него данные насчёт Флоригекса и нахмурился ещё больше. — Хочешь сказать, десептиконы одолжили им своих учёных? — Именно. Одного. Шоквейва. Да, автоботы его схватили, но за тот короткий срок, который тот пробыл во Флоригексе, он успел научить их вырабатывать энергон из окружающей среды. Из всего. К тому же отдать Обсидиану должное, уж не знаю, кем он был, будучи человеком, но организовал город он блестяще. Там не пара десятков тысяч человек, как мы полагали изначально. Пфф, в сравнении с нами, это ничто, но! Диамант, знаешь, где мы просчитались? Знаешь, на что все обращают внимание в первую очередь и что не замечают в упор? — Что? Хочешь сказать, что мы посчитали только одну часть ото всего огромного комплекса? Варбласт не подпускает меня к стратегическим данным, и ты не даёшь мне целую картину. Хочешь сказать, что Флоригекс – это не централизованный город, а огромная сеть их поселений? — Именно! В том то и дело! Их несколько десятков тысяч человек вокруг цитадели! Он сам считает их по областям, а не всем скопом. Парагекс простирается на весь материк. Почему мы посчитали, что Флоригекс не занимает столько же? Их территория в разы крупнее. Они растянуты. Да, в этом их недостаток, но стоит им всем собраться в одном месте, так мы получим многомиллионную армию озлобленных на жизнь и соседей людей. Сколько по последним подсчётам осталось людей в мире? Есть данные? — Немногим больше двух миллиардов. Десептиконы и автоботы положили в первые недели миллионы. Плюс, ты помнишь, огромный мор неизвестной болезни ржи на островах. То есть ты хочешь сказать, что из-за простого непонимания разведчиков системы организации Флоригекса, мы пропустили сильного врага? То есть то, что за ними стоит Мегатрон собственной персоной, никого раньше не волновало? — Нет Диамант, я изначально говорил об опасности Флоригекса. Зато Рамирес и Ультра Магнус этого не видят, — Либерус поднялся, прошёлся до стены с огромной картой мира на ней, начиная рассматривать Евразийский материк. — И я не дам им этого увидеть, иначе они разглядят угрозу в нас, а нам этого не надо. Пусть и дальше думают, что мы сильный союзник. В конечном счёте, Мегатрон военный, а Обсидиан управленец, отдавший весь свой народ в руки десептиконов. Они не поймут друг друга. Это нам и надо. Разобщить их всех, раздробить, и тогда, собирая осколки былого мира, мы построим новый на всём этом пепелище. Либерус хотел было продолжить свои размышления, но его прервал настойчивый стук в дверь. Звук не громкий, не гулкий, а ритмичный и стройный, как и та, кто стучался. Диамант подскочил с места и пошёл открывать дверь, и тут же наткнулся на злой взгляд ультрамариновой оптики. — Я с отчётом. Диамант тут же отступил в сторону, давая фемме дорогу. Судя по походке, она не в духе. Впрочем, как и обычно… Он ни разу не слышал, как она смеётся. — Ты рано, Эмпирея, — удивился Либерус и проигнорировал, как женщина скривилась от услышанного имени. Она была из тех, кто был против брать новые имена, а Либерус лично выбрал это для неё. Слишком красива для хаоса, творящегося вокруг. Слишком приземлённая для того, кому природа дала крылья. — Я пришла бы ещё раньше, не торчи вы в своём подземелье весь день. Да, да, знаю, что это важно. Могли бы просто придумать средство для скачивания информации из их мозга, а не пытать их дни напролёт, — фемма скривилась и положила стопку датападов на стол. — Если бы всё так было просто… — Либерус провентилировал. — Мне самому это всё не нравится, но такие времена, ты должна это понимать. — Не понимаю и не собираюсь, — она дёрнула крыльями и скрестила руки на груди. — Большая часть районов голодает. Нам не хватает ресурсов. Организуй для них работу. Строительство, развитие инфраструктуры, в конце концов. — Я не могу взять энергон из воздуха, — Либерус смиренно слушал то, что ему выговаривают. Всё-таки, она многое сделала для них, чтобы просто заткнуть её и выгнать. Братья уважали её. — Попроси его у автоботов. У Флоригекса. У кого угодно. Люди. Дети голодают. Автоботы же дают тебе транспортники, солдат. Почему они не дадут нам энергон? — она прижала крылья к спине, начиная казаться визуально тоньше. Несмотря на то, что она достаточно ухаживает за своей бронёй, на этот раз тёмно-синий корпус с малиновыми вставками покрывала пыль, а на руках появились многочисленные царапины. — Если бы всё было так просто… мир был бы счастливее, — устало протянул Либерус. Она уже не в первый раз это ему говорит, надеясь, что он наконец-то что-то да сделает с голодом. — Я знаю, что сделает мир как минимум немного счастливее, — протянула она, заставив мужчин уставиться на неё, — приструни своих подчинённых. Они надоели приставать к жителям и мешать им работать. Стоит тебе отвернуться, как они тут же летят вразнос. — Назови мне имена, и я тут же поговорю с ними, — Либерус моментально ожесточился внешне, хотя оптика осталась прежней, заинтересованной. — Они все в отчёте. Я их не запоминаю. И будь так любезен, скажи этому автоботскому ублюдку, чтобы отстал от меня наконец, иначе я отправлю его на тот свет лопатой. — Ты о Фисторменте? — Диамант нахмурился. — Да, — Эмпирея дёрнула головой, что-то заметила на стене, подошла, поправила одну из небольших картинок, которые подарили правителю Парагекса ребятишки из школы. — Кстати, о лопате… где ты была? — Либерус хотел подойти ближе, но женщина не дала, вставив крылья, как преграду. Она никогда и никому не позволяла себя трогать. — Помогала разбирать один из складов. И да, скажи этим двум своим обалдуем, как их там… чтобы помогли переделать склад под жилые помещения, — она сверкнула оптикой, намекая, что она нацелена серьёзно в этот раз. — И да, пока я не забыла. Смету я тебе отправила. Пусть посмотрит Диамант, он в цифрах разбирается лучше тебя. Всё, я пошла. — Подожди, — Либерус поднял руку, чтобы удержать её, но вовремя вспомнил, что потом получит за это, манипулятор опустил. Эмпирея повернулась, приподняла бровь и вопросительно, но и так, что сразу было понятно, что ей некогда тут разглагольствовать, взглянула на наместника Парагекса. — Я хочу тебе кое-кого показать. Да, придётся снова идти в подвалы, но это действительно важно. Нам с Диамантом нужно твоё мнение. Взгляд человека со стороны мирного населения. — Ладно.***
— Как погляжу, у тебя приподнятое настроение, Старскрим, — резкий, сиплый голос, раздавшийся со стороны входа в кварту, вынудил сикера активировать оптику и уставиться из темноты своей обители на незваного гостя. Явные ехидные нотки в тоне говорившего, заставили оптику едва сощуриться, намекая на грубо сдерживаемый гнев её обладателя. Проигнорировав едва ли не испепеляющий взгляд, фемма прошлась вглубь помещения и вальяжно устроилась в кресле, которое вот уже восемь лет было повёрнуто в сторону стола, тогда как раньше оно стояло поодаль, никем не занимаемое и никогда не подставляемое так близко к этой «зоне для частных бесед». Закинув ногу на ногу, она расслабленно положила руку на подлокотник и уставилась на командующего ВВС десептиконов с лёгкой ироничной улыбкой. Она уверена в себе, как и всегда, но нутро подсказывало о неопознанных изменениях в фоне и манере её старого «друга». За столько лет она повидала все его реакции, — и они были не столь разнообразны, как могло бы показаться, — но на этот раз… что-то новое и непонятное. Неизведанное, а потому опасное. Старскрим непостоянен, но неизменен как таковой. Все его поступки предсказуемы, а реакции изучены из года в год, из раза в раз, вдоль и поперёк, и ни разу он не отклонялся от своей изначальной цели. Поэтому наставленное прямо на её лицо дуло винтовки запустило сложный алгоритм расчётов дальнейших вероятных поступков командующего. Таковое действие совершалось не в первый раз, да и не только с ней, вот только не было ни единой предпосылки к этому. — Уйди. С. Этого. Места. Проскрежетал каждое слово Старскрим, не сводя винтовки с посетителя. Фемма сощурила оптику, усмехнулась, и едва насмешливо произнесла: — Очень смешно, Старскрим. Чем я тебя так обидела, что ты не разрешаешь посидеть мне в кресле и побеседовать с тобой? — Я сказал, пересядь, — рыкнул он, так и не сняв её с прицела наплечной винтовки. — Это не твоё место. — А где же моё место? — едва пухлые губы растянулись в едкой ухмылке, но выстрел, едва не лишивший фемму одной из антенн, быстро стёр это выражение с её лица. Сикерша тут же встала и пересела на диван напротив, где обычно предпочитал сидеть Сансторм. И судя по уровню озона в окружающей атмосфере, он здесь был сравнительно недавно. Скрестив руки на честплейте и отвернувшись к окну, Слипстрим медленно произнесла: — В последнее время ты начинаешь забывать о целях, которые преследуют десептиконы. По расчётам сикерши, эм-поле Старскрима должно было вспыхнуть в этот момент, однако ни единой волны не отошло от его корпуса. Так быть не должно. Так он себя обычно не ведёт. — Что с тобой случилось? — Слипстрим повернулась к нему, показывая толику беспокойства в окулярах. — Предательство, Слипстрим, та из вещей, которую я практикую чаще всех и ненавижу больше всех. Иронично звучит, не находишь? — прошелестел, словно листья на ветру, командующий, не сводя с неё немигающего взгляда. Он не пошевелился ни одной частью тела, ни единым сегментом брони. Сидит, словно статуя, оставленная тут просто чтобы подменить сикера, который устал от любого общества. — Я сама была поражена до самой искры, когда Селеста поведала мне эту историю. Кто бы мог подумать, что Гига-Нова выжила и выдала себя за киберформированного сикера, чтобы втереться к вам в доверие и отомстить старому наставнику за то, что он бросил её на растерзание тому маньяку. И ведь можно было догадаться, она же взяла имя созвучное с именем её сестры. Кстати, где она? До сих пор служит курьером у Саундвейва или уже нет? Старскрим не ответил, продолжая слушать. Слипстрим внутренне напряглась. — Чьё это место? — спросила она, указав на кресло. — Гига-Нова, значит. Сикерша вздрогнула и обернулась. Скайварп подкрался совершенно бесшумно, обошёл её и встал за указанным объектом мебели, облокотившись на его спинку и начав не глядя царапать на нём непонятное слово. Слипстрим не разобрала ни буквы. Это инопланетный язык. — Это место Старроар, знаешь ли, — произнёс телепортёр, улыбаясь той самой дурной улыбкой, когда он собирается выкинуть какую-то очередную совершенно глупую, но не менее опасную глупость. Обычно Старскрим запрещал ему затевать подставы для сикерских офицеров, но почему-то он до сих пор не одёрнул зарвавшегося сотриадника. Только неотрывно смотрит на кокпит феммы, за которым обеспокоенно мерцала её искра. Впрочем, командующий этого видеть не мог. — Она тебе потом это на шлеме выцарапает, — сказал он, оказывается, всё это время наблюдавший в отражении за тем, что творит Скайварп. — Пусть. Я учил, старался. Знаешь, как сложно отличить кириллицу от латиницы? — Ты? Учил? — Слипстрим рассмеялась. — Скайварп, неужели ты ради кого-то решил свой мозг загружать лишней информацией? Что это вообще за язык? — Да что ты понимаешь, болванка безыскровая, — телепортёр не переставал улыбаться, будто бы заморозив улыбку на своём светлом лице. — Она очень любит эти буквы. — Что за бред? — несмотря на то, что фемма всё ещё продолжала посмеиваться, голос её стал понемногу становиться крайне недоумённым. — Скайварп, я тебя не узнаю. Никого из вас не узнаю. С вами точно всё в порядке? — Ты беспокоишься о нашем здоровье? Как это мило, — Старскрим усмехнулся, но так и не сдвинулся с места. — Селеста, значит, тебе поведала эту удивительную историю о выжившей древней воссианке? Знаешь, я тут подумал, а почему бы не спросить у Сверх-Новы, когда они обе будут на корабле? Она точно узнает свою сестру. — Да, думаю, это разумно, — Слипстрим вся подобралась от пробирающего голоса меха напротив. И Скайварп всё продолжил царапать поверхность спинки кресла, аккомпанируя пронзительным скрежетом своему ведущему в этом странном разговоре. — О чём ты хотела со мной поговорить, или же просто пришла навестить, как старый преданный друг? — он так выделил слово «преданный», что в мысли феммы закралась одна печальная, но единственно верная догадка — Старскрим потерял к ней всякое доверие из-за этой человеческой выскочки. — Как раз об этом, — она ожесточилась. — Мегатрон обеспокоен тем, что ты стал слишком много внимания уделять людям. Ты теряешь концентрацию, упускаешь данные, подвергаешь Немезис опасности… — И поэтому ты предлагаешь временно заменить меня на моём нелёгком посту, пока я нахожусь в непродолжительном лечебном отпуске? — Старскрим буквально облачил в яд каждое произнесённое им слово. — Нет, я имела в виду не это, — она едва улыбнулась, вспомнив, как видела однажды, что улыбка той несносной человеческой девчонки как-то смягчала ядовитый нрав их общего командира. — Действительно о тебе беспокоюсь. Ты же знаешь, что Мегатрон порой бывает слишком горяч в своих решениях. — А я беспокоюсь, что на тебя стало приходить слишком много клеветы в последнее время, — сикер поднялся, прошёл мимо Скайварпа, рассматривающего дело рук своих, свесив голову, и похлопал того по плечу в знак похвалы. Медленно прошёлся до окна, сцепив руки за спиной и гордо выпрямившись. Теперь он похож сам на себя. Теперь ей стало спокойнее. Дальше всё будет по тому алгоритму, какой он завёл ещё ионы назад. — Поговаривают, что ты пыталась метить на моё место. — У меня своих дел по самые денты, — она усмехнулась, — куда мне ещё целую армаду на хвост. Моё дело разведка. Кстати, о ней. Мне передали, что Парагекс задумал заключить договор с Трик-Роском, куда отправлялся Обсидиан. Ваш человечек знает об этом? — Знает. Твоя разведка запоздала. Члены ДДП передали мне это, ещё когда Обсидиан сидел за столом переговоров, — Слипстрим заметила довольную ухмылку командующего, когда тот заприметил в отражении её в гневе сверкнувшие окуляры. — Они работают оперативнее твоих разведчиц, не находишь? Чистые данные без обмана и информационной манипуляции. Компетенция твоих разведчиков стоит под вопросом на Земле. Скорее всего, тебе придётся менять свою дислокацию и не мешаться под ногами подразделения Старроар. Слипстрим вскочила. Ещё никто никогда не сомневался ни в её методах работы, ни в способностях её подчинённых, а теперь Старскрим смеет вот так прямо кидать ей в лицо все неудачи, причины которых она так и не смогла выяснить. Да как он смеет?! — Сядь. Я не договорил. Видишь ли, Старроар с её командой прекрасно знают местный менталитет. Долгая жизнь на этой планете даёт ей больше опыта, чем вам всем вместе взятым. Давай признаем, что нам очень не хватает знаний «тонкой человеческой души». Мы не всегда понимаем, когда нас обманывают, не понимаем, когда с нами играются, не понимаем, когда с нами говорят серьёзно. А это их дурацкое «выканье». — Что? — Слипстрим плавно опустилась обратно. — «Вы». Часть из них из вежливости обращается к нам на «вы». Как же меня это раздражало, пока я не понял сути, — Старскрим развёл руками и едва усмехнулся, поворачиваясь не собеседнице. — Никогда не замечала это у Сверхновой? Она очень любит обращаться ко всем на «вы», даже к вехиконам. Слипстрим растерялась, забегала взглядом по кварте. Нет, обстановка определённо не та. Старскрим дружелюбен, в отличие от нескольких клик назад, но всё это… похоже на спектакль. Но если бы он играл, то не складывалось бы такое впечатление, а значит… он действительно дружелюбен? Фемма перевела взгляд на Скайварпа, который на этот раз снова уселся на пол и облокотился спиной на диван. Сидит, скучает, будто бы ничего странного вокруг не происходит. Шлак, будь здесь Тандеркрэкер, тогда сразу стало бы ясно. — К вехиконам? Ко мне она ни разу так не обращалась… — отстранённо сказала она, рассматривая телепортёра, который почему-то достал датапад и начал что-то в нём сосредоточенно читать. Это уже нонсенс. Скайварп терпеть не может читать с датападов, если Старскрим не заставляет его выучивать что-то новое. — Неужели? — командующий вернулся ко столу, поставил небольшой графин с какой-то сверхзарядкой и, многозначительно на неё поглядывая, отпил из стакана в форме куба. — Я слышал, что Шаттер пыталась натренировать тебе новых разведчиков, но, увы, Саундвейв пригрёб их всех к себе. — Да, я знаю. Было жаль терять такие таланты, а уж в особенности, отдавать их неизвестно к кому, — Слипстрим скривилась и потянулась к стакану, поставленному перед ней Старскримом, как вдруг Скайварп, не до конца выходя из телепортации, забрал его у неё из-под руки. — Тебе заняться нечем? — Да-да. Знаешь, какие отчёты Селесты скучные? Она только и ноет о том, что её любимая Слипстрим игнорирует её, — Скайварп расхохотался и протянул сикерше посуду обратно. Фемма усмехнулась и потянулась за графином. Замерла на миг, ожидая, что Скайварп снова провернёт эту штуку, но он не стал. Слипстрим приподняла надлинзовую дугу. — Нет, второй раз я так делать не буду. — Сверхновая его за это огрела по шлему как-то раз, — Старскрим фыркнул, когда его сотриадник телепортировался на платформу брата и развалился на ней, снова уткнувшись в датапад. — Я уж обрадовался, что он перестал так делать, а вот снова за старое вернулся. — Ну, как снова огреет, так и перестану, — отозвался сикер. Слипстрим тихо рассмеялась. Вот теперь они похожи на тех, кого она знает. Теперь всё точно идёт своим чередом.***
Я думала, что после всего этого я сойду с ума от количества мыслей, которые должны были бы вертеться в моей голове, но вместо этого, там лишь пустота. Просто понимание свершившегося факта. Есть тварь, слившая информацию. Я даже поняла когда и как. Тот самый инцидент с пропавшей у Саундвейва информацией и убитым на Немезисе вехиконом. Конечно, а что я ещё ожидала? Что эта информация уйдёт автоботам, когда им она ничего толком не даст, а вот люди прекрасно найдут ей назначение? Вздумала я поучать Либеруса экономике. Да-да… идиотизм, да и только. Ещё Тандеркрэкер постоянно смотрит так, будто я ему собственными когтями по лучику искру из груди выдираю. Если бы не он, всё это было бы куда легче переносить. Чёрт. Всё тело ноет так, будто я вернулась в те дни, когда Шаттер хлестала меня кнутом дни напролёт. Она на меня заряд не щадила никоим образом. Потом уже Дропкику стало меня жалко, но не этой твари. Ещё и голова гудит от нехватки энергона. В резервных баках у меня его много, но я не хочу его использовать сейчас. Это на потом. Когда время придёт. Вот только не откинуться бы до того момента. Я потихоньку начинаю сходить с ума то сидя в полной тишине, то в этом аду боли. Да, я просила перед этим Баррикейда испытать на мне абсолютно весь пыточный арсенал. Ему даже понравилось. Мне не очень, но помогло понять, что ждёт меня впереди. Было адски больно, но та боль длилась не больше пары часов. А тут… а тут прямо аттракцион какой-то. Я не мазохистка, и не столь прекрасная актриса, как думает Фистормент. Люди ко всему привыкают, а вот психика не очень этому рада. Когда ты перестаёшь чувствовать что-либо, поменять крик на хохот проще простого. Сложно слова подбирать. Плохо, что в один момент он подобрался к моему порогу. Я думала, свихнусь от боли окончательно. Всё-таки, нейростимуляторы превращаются в куда более ужасающее орудие пыток, чем инструменты, созданные для них. Это равносильно тому, что тебе вскрыли все нервные окончания и опустили их в кипящую воду. Мне кажется, ещё немного, и я не выдержу. Просто сломаюсь. Есть мизерный шанс, когда мне станет попросту всё равно. Я знаю это состояние. Очень хочу его вызвать, но оно столь неуловимое… на грани слома. Единый миг, перед тем как сломаться, поймать волю к жизни, поймать то желание доказать всем, что я чего-то стою в этом мире, но, похоже, что этой миссией, этой дурацкой самоуверенной выходкой, я доказываю обратное. Что я как раз ничего и не стою. Многие восхищаются мной, многие меня ненавидят. За что? За слухи, которые мы пускаем со всех сторон, чтобы к нам не лезли? За то, что я не отношусь к десептиконам как к грязи? К вехиконам? Не знаю. Мне кажется, что они все видят не меня, а какую-то выдуманную картинку, навязанную кем-то извне, а не то, что я есть на самом деле. А что я на самом деле? Кто я? Я не знаю… я уже ничего не знаю. Я думала, что давно стала безэмоциональной тварью. Я думала, что перестала думать о других. Думала, что мне плевать на чужое мнение. Как я ошибалась. Как же я чертовски ошибалась. Этот проклятый внутренний ребёнок лезет ко всем, кто показал, что он им интересуется. Этот ублюдок Либерус… он посмел угрожать мне, моему отцу, но при этом строит такую физиономию, словно сидит под дулом пистолета. Может… Праул держит кого-то из его близких в заложниках? Нет, чушь собачья. Праул бы просто не обратил на чувства внимания. Он смотрит за действиями и реакциями, а не на чувства. Он про них забывает, хотя сам кипит, как чайник, большую часть времени. Убийца. Я так и не вспомнила имя той девочки, которую не смогла спасти в тот день, когда на наш конвой упало здание. Мучила себя почти год и бросила. Я не вспомню. Слишком много событий было после. Слишком много травм и нервов, чтобы запоминать такие мелочи. Какая же я омерзительная тварь… Я скучаю по ребятам. Скучаю по близким. По Скайварпу, Сансторму, Флэтлайну и Скайвинду. По Вортексу и Броулу. Да даже по Старскриму и извечными колкостями в мою сторону со стороны Блэкаута. Всё-таки, он терпеть меня не может. Баррикейд? А что Баррикейд? Я ему никто. Да, он бесится, когда я куда-то влезаю, но… он действительно думает, что я не слышала тогда их разговор с Дропкиком, когда он волей-неволей согласился присматривать за мной, случись с ним что? Чёртов шарк… знал ведь, что всё кончится его смертью. Точно знал. Придурок… зачем ты меня оставил одну? Зачем? Что я тебе такого сделала? Идиот… Посмотрела на свои руки, где память услужливо нарисовала образ головы погибшего десептикона… ха… да… моего мужа. Как же это нелепо звучит… Чёрт. Я до сих пор не понимаю, правда ли он любил меня… в мою голову затолкали столько сомнений. Мне кажется, что почти вся моя жизнь стала одним крупнейшим самообманом. Любовь, признание, командование, сила… всё это было внушено мне мной самой с услужливой подачки окружающих. Я просто не могу быть той, кем меня видят. Почему всё так вышло? Где я просчиталась? За своими мыслями, я не сразу заметила, что в моё подземелье пришли гости. Да, я умею абстрагироваться. Никогда не хочу слышать, как идут конвоиры. Так время пытки сокращается, исключая страшную часть — ожидание наказания. Подняла взгляд и нахмурилась. Точнее попыталась, но из-за края шлема всё равно было не видно для них. Либерус притащил какую-то фемму, которая в этот же момент подняла страшный шум, судя по жестам. Тут я и выяснила, что оказывается я нахожусь на том же этаже, просто в другом конце коридора, где нет пленных. У меня всего-навсего стоит звукоизоляция, чтобы я не подслушивала чужие разговоры. Красота. Я думала, я всё это время была в подземелье. Вот, ещё одно доказательство того, что я та ещё недальновидная дура порой. Хотя. Почему порой? — о, как она ему зарядила, давай, тётя, ещё и в рожу ему залепи, будь любезна, — так вот, я всегда недальновидная дура, тут уже ничего не исправишь, ибо я такой и хочу быть, похоже… Совсем уж я расклеилась что-то. Даже просмотрела момент, когда она убежала. Блин. Рассмотреть её не успела. Отстой…***
— Так откуда ты это взяла? Обсидиан перечитывал короткий текст датапада уже в третий раз. Феммы расположились в креслах напротив. Сандклауд же стоял в стороне — ему наместник сесть не позволил. — Я интересовалась у охраны, но единственное, что они сказали, так это какой-то вехикон принёс. Они все на одно лицо, кроме наших, так что узнать, кто из них, может только управляющий ими офицер, — Анроуз нервно теребила кисточку, прикреплённую к стилусу от её личного датапада. — Хотя, подождите… — она встрепенулась, будто кто-то прислал ей вызов. — Да, прислал сообщение один из боевиконов. Бласт Офф. Вы же помните его? — Обсидиан кивнул. — Он пишет, что это один из вехиконов с Немезиса. У него красная вязь на запястьях, как браслет. — К какому подразделению он принадлежит? — наместник нахмурился, положил датапад перед собой и… закурил. Феммы и Сандклауд уставились на меха, округлив оптику, кажется, до невозможного. Обсидиан это заметил, кажется, закатил окуляры, и выдул тонкую струйку дыма изо рта. — А это… как? — Страйкфорс медленно проводила взглядом подъем дыма к потолку. — Это не вредно? — Не об этом речь, — тут же оборвал он их любопытство и постучал когтём по рамке датапада. — Откуда и насколько достоверно? — Это мы его прислали, прошу прощения за вторжение, Обсидиан. Присутствующие резко развернулись к окну, где с балкона выходила чёрная непроглядная тень, а за ней приземлилась ещё одна. Наместник поднялся, и только едва дрогнувшие дверцы указали на то, что он удивлён и встревожен. Он никого не ожидал в это время, более того, его никто не предупреждал о гостях из «того самого» отряда. — К сожалению, я не могу представиться, вы сами понимаете. Если вам будет удобно, то просто обращайтесь ко мне Тень. Мой спутник, — он запнулся, будто выбирал, как его назвать или же переговаривался с ним об имени, — Волк. Считайте, что это позывные. Мы пришли по приказу командующей Старроар. Обсидиан кивнул и снова сел, указав тем на ещё два свободных кресла у его стола. Тень проскользил перед ним и устроился в кресле, оказавшись визуально гораздо крупнее двух девушек, сидящих рядом, — сами они неприлично уставились на гостей, едва ли не думая о том, чтобы потрогать это странное существо, по ошибке кажущееся мехом, — а его спутник устроился за его плечом. Судя по тому, что они прилетели совершенно бесшумно, они явно были не из вертолётной группы. Их Обсидиан отличает всегда, как и Старроар от их массы. У неё удивительная походка. Такую ни с чем не спутаешь. Вместо чёткого вопроса, наместник повернул к ним датапад. Выражение его лица вызвало некоторую неловкость у всех видимых присутствующих, а у «несозерцательных» это выразилось лишь мерцанием оптики: сощуренный как будто по старой привычке левый окуляр в противовес нормально раскрытому правому вкупе с приподнятой надлинзовой дугой заставляли чувствовать себя нашкодившими детьми, а не серьёзными работниками на серьёзных постах. Однако Тень верно понял незаданный вопрос. А вопросов у него очень много. «Либерус не вернёт ваших делегатов. Трик-Роск испугается заключать договор. Рамирес вероятнее всего уже намерен заключить с ним договор. У Либеруса огромные рычаги давления и на Трик-Роск, и на Флоригекс», — вот, что гласило содержание датапада. — К сожалению, Старроар не смогла навестить вас лично по этому поводу, хоть и хотела, — Тень мигнул оптикой. — Одним из наших разведчиков удалось перехватить беженца из свиты Либеруса, который и поведал нам то, что вы видите. — Найди вы этого беженца два дня назад, нам было бы легче на переговорах, — проворчал наместник и положил инфорамку экраном вниз. — Мегатрон знает? Оптика Тени качнулась, но тут, он, видимо, поняв, что его жеста не видно, согласился в слух. Получив подтверждение, Обсидиан молниеносным, что казалось невозможным для такого грузного меха, в труху стёр датапад одним лишь ударом кулака, и пустил по нему электрический разряд, сжигая до одного сплавленного куска все микросхемы внутри. Естественно, перед этим он проверил, нет ли там ещё каких записей. Уж что-что, а взламывать датапады он научился от скуки ещё на базе автоботов, а потом доучился уже здесь, успев урвать пару советов у несговорчивого в общении Саундвейва и маячившего частенько неподалёку в одно время Рэдвульфа. — Теперь такой вопрос. Что ещё Мегатрон знает о переговорах? — Всё. Пятеро из нашего подразделения были там. Его реакцию могу охарактеризовать как: «Плохо, но ожидаемо». По крайней мере, он никого не бил, — мех позволил себе едва слышную усмешку. — А это хороший знак. — Да, я знаю, — удивил своими познаниями диверсантов Обсидиан и раздражённо смахнул обломки со стола. Тонкая кайгара на несколько секунд засияла ярче, и наместник выпустил сквозь денты струю дыма. На фоне его белой непроницаемой и часто прищуренной на один глаз оптики это выглядело жутковато. — Раз так и предполагалось, что переговоры не приведут ни к консенсусу, ни к договору, то, что тогда Мегатрон ожидал от всего этого мероприятия? Какая на самом деле у него была цель? — Небольшой процент был всё-таки на то, что переговоры закончатся успешно. Была вероятность, что Обскур, помощник Рамиреса, настоит на том, чтобы заключить с Флоригексом союз, ведь этот город единственный развитый, где существует профицит энергона. Все поселения бедствуют. Однако, как мы уже поняли, Рамирес более упрям, нежели ему следует… — Упрям, — Обсидиан едва ли не выплюнул это слово. — Он высокомерный, недальновидный идиот, считающий, что я принесу ему все наработки Флоригекса на блюдечке с золотой каёмочкой, да ещё и алмазами сверху присыплю. — Дверцы за его спиной воинственно поднялись, показывая, как на самом деле выглядит наместник и в каком он бешенстве. — Будто бы мне его защита нужна. Пфф… — Ну, по населению как раз Флоригекс всем и проигрывает, — подал голос Волк и напрягся, когда оптика Обсидиана уставилась прямо на него, передавая в прищуре насмешку на этот раз. — А вы области считали? — он протянул это таким ласковым тоном, что мехи в чёрном переглянулись, как и феммы, сидящие рядом и молчавшие всё это время. — У нас огро… — Рот свой прикрой, трепло, — рыкнул на Сандклауда Обсидиан, заставив присутствующих вздрогнуть. Ну и резкий же у него голос… — Мегатрон знает обо всех ресурсах Флоригекса, знает, о нашем положении. Неужели он рассчитывает, что при всём при этом нам не нужен союз с Трик-Роском? Нам нужен их южный материк для помощи в случае атаки Парагекса или на него. В обоих случаях. И нам нужны их базы данных, только и всего. — Судя из ваших слов, Рамирес потребовал ресурсы Флоригекса? — Тень задумался. — Нет. — Что? — Он потребовал полного нашего подчинения под угрозой присоединения к Парагексу, чтобы создать противокибертронский альянс. И ещё ядерной атакой угрожал. У кибертронцев нет противоядерного комплекса часом? Нам бы пригодился на всякий случай. Все молчали. Страйкфорс молча кипела от ярости от услышанного, Анроуз испуганно переводила взгляд с Обсидиана, который почему-то повеселел после своих слов, Сандклауд молча сел у стены, а вот тени зашевелились, и сам Тень заходил из угла в угол помещения, то ли с кем-то разговаривая, то ли что-то обдумывая. Обсидиан ему не мешал, рассматривая его силуэт. Когда он увидел его в нескольких ракурсах, он мысленно смог примерно воссоздать облик этого меха в уме. Где-то он его уже однозначно встречал, но вспомнить ему всё не удавалось. Кажется, наместник единственный, кто обладает среди окружающих способностью в уме создать трёхмерную модель увидев предмет с пары ракурсов и запомнить его в деталях, чтобы потом воспроизвести. Никто не зацикливался на том, чтобы рассматривать тени с разных сторон для построения примерной модели. Или он не один такой? Он не знал. Все вокруг только и говорили о том, что невозможно их распознать. Все слишком опираются на эм-поля, фон и остальные прилагающиеся параметры, когда Обсидиан упирался на глаза. Киберформирование даровало ему огромные мощности разума и непревзойдённое зрение. Он был рад этому, как никто, ведь будучи человеком, он весьма плохо видел, почти потерял обоняние и вкус. Становление киберформированным вернуло ему все эти утраченные чувства, которыми он теперь пользовался больше, чем окружающие. Эм-поля не давали ему столько, сколько он считывал по минимальным изменениям в лице или движениях оппонента. Ещё несколько лет практики, и он будет наравне с великовозрастными кибертронцами в этой стезе. — Честно, мне не передавали такое требование Рамиреса с переговоров, но… командующий Старскрим согласился напрячь некоторых учёных, которые могли бы воспроизвести кибертронский оборонный комплекс с Кибертрона, — наконец сказал Тень. — Естественно, не слышали. Это он мне уже потом прислал, пока Обскур не видел, — отозвался Обсидиан, с интересом продолжая рассматривать диверсанта. — Погодите, а силовые поля не смогут защитить от удара в случае чего? — спросил Волк, обращаясь к Тени. — Я не учёный, а стратег, не могу ответить на этот вопрос. Но он слишком острый, чтобы его игнорировать или откладывать. Обсидиан, вы ведь будете всё это время во Флоригексе? — Какое время конкретно? Я курсирую между областями каждый день. Уточняй, — снова нахмурившись, ответил он. — Да, простите. Мы заранее свяжемся с вами в случае экстренной ситуации, — Тень едва наклонился, показывая, что он прощается и завершает разговор и направился к выходу с балкона, откуда и улетел. А вот Волк задержался, помялся пару секунд на выходе, повернулся и едва слышно произнёс: — Иногда к вам будет заходить Шенг, это наш вехикон с красным браслетом. Не обижайте его, он хороший. На сим он развернулся и улетел, оглушив их рёвом турбин. Стоило только звуку истребителя удалиться, как девушки тут же взорвались возмущением, загалдев наперебой. — Уймите щебетание, оглохнуть можно, — наместник поморщился и даже вынул кайгару изо рта, зажав её между пальцами. — Они там с ума посходили?! Угрожать нам! Вообще уже мозгами не думают?! — проревела Страйкфорс, агрессивно защёлкав креплениями пушек и прокрутив траки за плечами. — Вот именно! Мирное население ни за что! — Анроуз поддержала подругу, хотя в выражениях была помягче. Интересно, будь тут третья подруга, она бы только матом разговаривала? Эта мысль чуть приподняла Обсидиану настроение, и он жестом их немного утихомирил. — Не кричите так, панику поднимете только. Сейчас нам нужно подготовить народ и подумать, что делать с Вояжем и его командой в Парагексе. Ребят спасать надо.***
— Последний шанс, Фистормент. Либерус был зол. Нет, не только на дознавателя, а в принципе и вообще. По пути в тюрьмы, его перехватил Варбласт и сообщил об исчезновении двух членов их офицерского состава. Сказать, что это взбесило наместника Парагекса, ничего не сказать. Он давно подозревал в тех двоих слабые звенья, но что Диамант, что сам Варбласт защищали парней как могли, и вот теперь оба стоят в конце коридора, отведя взгляды в разные стороны, лишь бы только не пересечься с ним взглядом. И вот теперь достаётся автоботам. Прошло уже несколько дней после последнего допроса Сверхновой, и теперь Либерус настроен гораздо серьёзнее, чем раньше. В тот день он показал Эмпирее её, но что одна фемма, что другая, никак не отреагировали. Точнее, Эмпирея-то отреагировала, и ещё как. Взбесилась, узнав, что в камерах сидит ещё совсем молодая девчонка. Она не посмотрела на неё даже, отвернулась почти моментально и накинулась на Либеруса с обвинениями. Пленные вокруг совершенно не ожидали такого от обычно молчаливой женщины, но, похоже, это была её последняя капля терпения ко всему происходящему вокруг. Убежала быстрее, чем Сверхновая решила рассмотреть её. Что ж, теперь наместник поставил себе цель выбить из неё всё, всеми правдами, неправдами и методами. Его терпение тоже закончилось здесь и сейчас. — Как прикажете, главнокомандующий, — не стал отпираться или торговаться и… плавно, словно хищник на охоте, зашёл ей за спину. — Знаете, Либерус, у киберформированных очень интересно устроена интерфейс система. В большинстве случаев она повторяет человеческую репродуктивную систему, совмещая в себе элементы кибертронской анатомии, но бывает такие экземпляры, которые имеют полноценную интерфейс систему кибертронцев, которая размещена по всему корпусу в удобных для систем местах, но данный экземпляр имеет как ту, так и альтернативную систему, причём обе полноценные. Налицо гибридное смешение форм из-за разных фаз киберформирования. Весьма легко определить, где находятся порты по чувствительности сегментов. Как раз за менее чувствительными они и находятся. Это мера защиты. Что ж, думаю, начнём мы с закрылок, чтобы лучше усвоить предмет. Казалось, сикерша, как и обычно, игнорировала речи дознавателя, уйдя в свои мысли, но Либерус понял, что это не так в тот момент, когда она неожиданно в панике заметалась в своих оковах. Сам Либерус не особо понял, про какие системы твердит дознаватель, да и правда сам прослушал часть, но неожиданная живость пленницы его немного насторожила. Она ещё ни разу не металась в такой натуральной панике. Когда дознаватель вырвал один из закрылков, он подумал, что это действительно перебор. Когда он нацепил ингибитор на её вокодер, после странных, безумных угроз то сожрать его, то выжрать его искру, то скормить его и всех остальных скраплетам, он счёл это странным. Когда Фистормент буквально срезал цепной пилой часть крепления хвостовых элементов с её спины, он отвернулся. Он краем глаза заметил, как Фистормент подключил что-то к фемме, как тут в решётку, где сидел сикерский офицер, влетела часть скамьи, которая до этого была приварена к стене. Он не знал, на что смотреть: на беснующегося в бессильной ярости сикера, крушащего камеру, или на извивающуюся и… заливающуюся слезами сикершу? Что? И тут решётка не выдержала и начала перезагружаться. Тандеркрэкер, слишком резво для истощённого десептикона, выскочил из камеры, практически дотянулся до Фистормента и цепей, удерживающих фемму, как Варбласт среагировал и отправил мощным выстрелом летуна в полёт по коридору. Тот не сдавался. Встал, схватил не убранный никем обломок, валявшийся тут уже несколько недель, и швырнул в того, кто стоял ближе. Либерус чудом увернулся, попутно вызывая подкрепление. Дум, Фоллаут и ещё несколько мехов схватили ретивого десептикона и потащили его в сторону перехода, куда им указал главнокомандующий, намекая, что больше сикеру нет необходимости наблюдать за происходящим. И только после этого он повернулся к тому, что происходит в камере. Он смутно догадывался, что этот выплавок делает, но до конца это в голове укладываться не желало просто потому, что он не знал о такой возможности. О том, что Фистормент опустится до грязного изнасилования прямо при всех. — Остановись! — Либерус приказал таким тоном, что Диамант и Варбласт моментально по новой вооружились всем встроенным вооружением, которое у них только было. Однако Фистормент поднял на наместника полный скуки и разочарования взгляд. — Что… вы… делаете… Либерус повернулся на голос, тут же наткнувшись на полный ужаса взгляд Эмпиреи. Её тёмно-синяя оптика испуганно замерцала, когда она взглянула на то, что осталось от корпуса феммы. Либерус схватил её за руку, всмотрелся в лицо, будто бы впервые увидел. Все предыдущие мысли моментально отошли на задний план. Он даже забыл, что хотел сделать с этим омерзительным выплавком, которому позволял всё это время находиться в его городе. Резко повернул голову к пленнице, чьё лицо, удивительно похожее на лицо Эмпиреи, смотрело на него с мольбой, залитое жемчужным омывателем. Теперь он больше не видел в ней игры. Это были самые искренние эмоции, которые только она могла показать, как и те, что были справа от него на другом лице. — Как поразительно внешне схожи летуны. Черты лица, корпуса, манеры. И глаза. Глаза так похожи. Ты посмотри, прямо одинаковый оттенок, — Либерус хищно сощурил оптику, не отзывая взгляд от феммы и не отпуская её руку. Его будто громом поразило. Как он не замечал этого раньше? Конечно, всё гениальное так просто! Вот оно! — Она искусственная! Мехи повернулись на крик. Сверхновая, заливаясь слезами и трясясь всем корпусом, перестала вырываться из оков. Её понесло… — Гримлок размозжил мне лицо, разворотил половину корпуса! — она не говорила… она кричала, захлёбываясь истерикой, мечась в цепях, будто стремясь спрятаться от глаз. — Флэтлайн собирал меня по кускам несколько декациклов! Это он поставил мне эту оптику! Я не стала менять, потому что люблю этот цвет… Я не знаю, откуда он взял её! Не знаю! Я ничего не знаю!!! Она рыдала, повиснув в кандалах. Рыдала, как ребёнок. — Я не знаю, кто такая Старроар!!! Я не видела её никогда!! Она только командует!! Этой твари нет не до кого дела!!! Она бросила меня сюда!! Я не знаю! Я ничего о ней не знаю!!! Оставьте меня в покое!!! Убейте меня наконец!!! Уберите эту тварь!! Не трогайте меня!.. Крики перешли в тихие мольбы. — …я хочу домой… верните меня домой… Дропкик, забери меня… мама… мамочка… кто-нибудь… Старскрим… забери… спаси… домой… хочу к маме… Оверлорд… отведи меня к маме… ты же можешь… ты всемогущий… пожалуйста… я всё сделаю… я же видела… ты же говорил мне… Оверлорд… Дропкик… пусти… к нему… — Что она сказала? — Фистормент отступил на шаг и врезался спиной в верстак, загромыхав инструментами. Тряхнул головой и тут же отцепил инфокабель от одного из её интерфейспортов. Сверхновая вздрогнула, посмотрела на присутствующих, словно затравленный зверь и сжалась в комок, мельтеша круглой от ужаса оптикой по помещению. Мокрое лицо, отливало перламутром в тусклом жёлтом свете, удивительно украшая его и уродуя гримасой непроглядного страха. Эмпирея не выдержала, вырвала руку и бросилась бежать прочь из этого ада. Ада. Это ничто иное, как ад. Она умерла и находится в аду. Неожиданно, она замедлилась. Едва не врезалась в сикера, пойманного несколькими минутами ранее. Заметила краем глаза пленных по бокам. Обернулась к одному и не поняла, что происходит: мех, весь избитый, израненный, стоял перед решёткой на коленях и умолял. Его соседи повторили этот странный жест. Они встали перед ней на колени и умоляли её избавить их от этого кошмара. Умоляли отговорить Фистормента пытать их. Она испугалась. Её искра заметалась внутри корпуса. Она пыталась не слушать рыдания девушки за спиной, пыталась не слушать слов этих пленных, но ей это не удалось. Тандеркрэкер, которого всё это время держали на длинных заряженных палках, как псину на отлове, плавно опустился перед ней на колени и начал быстро царапать на полу слова, сдирая вместе с покрытием оставшуюся на дрожащих пальцах и когтях краску. Слова на её родном языке, которые она едва узнала из-за латиницы, использованной сикером. Слова, которые вырезались в её сознании: «Spasi svoiu doch’». Она ничего не сделала. Она не смогла ничего сделать. Её искра сжалась от животного ужаса. Фемма закрыла аудиосенсоры руками. Её разум затуманила паника. Она впервые в жизни активировав турбины, перелетела через головы пленного и его конвоиров. Она сбежала… она больше не могла быть здесь. Это всё кошмар. Очередной ночной кошмар среди нескончаемых кошмаров её снов. Этого не может быть… на самом деле…. Либерус её не остановил. Его разум метался от мысли к мысли, толком не способный выбрать что-то одно. Как на автомате он отдал приказ, заморозив свой взгляд на Фисторменте. Этой омерзительной твари… — Сикера на нижний ярус. Сверхновой медика… — Чт… — Ещё слово, и я убью тебя, Фистормент. Ты переходишь все границы, — он указал на фемму, повисшую в оковах, кажется, отключившуюся. — Сверхновой пришлите медика. Нацепите на неё ингибиторы на слух и зрение. Потом отведёте её к Тандеркрэкеру. Пусть сидят там вдвоём, иначе она окончательно поедет разумом. Судя по всему, что-то она для этого десептикона значит. Диамант. Найди Эмпирею и дай ей успокоительное, а того, кто отправил её сюда, направишь ко мне. Я поговорю с ним о значении слов «я занят, никого не пускать». Он не стал смотреть, как выполняют его приказы. Он просто молча развернулся и пошёл к себе в кабинет. Хватит с него кибертронцев на сегодня. Хватит с него. Это надо прекращать. Так быстро, как только это возможно.