***
Всё шло, как по маслу. Арсений тихо сидел на чёрном кожанном диване и смотрел в камеру, немного улыбаясь хотя бы для приличия, а Серёжа углублённо читал комментарии, каждый раз матеря тех, кто писал на тему Антона, шипперства, геев и прочего, чего парень не любил. Нет, это не значит, что Матвиенко не считал Шастуна другом и так далее, нет. — О, Димас! Здорова, — произнёс мужчина, заставляя выйти из дум сидящего рядом Попова.***
Когда появился в эфире Журавлёв, внутри Арсения появились некие смешанные чувства.Да, друг. Вроде ничего особенного. Просто решил поболтать в прямом эфире с такими же друзьями. Но… Попову внутри мешало какое-то «но», которое начало его тревожить сильнее.***
— А Антоха сегодня ночует в другом отеле, — смеясь, проговорил Журавлёв. И тут все люди, а в первую очередь шипперы, увидели э т о. Ибо тут сложно не заметить. Проходит пару секунд. Улыбка (пусть хоть и где-то наигранная) буквально за секунды сползла с лица Арсения, а в голове эхом отдавались эти слова. Это то самое «но», которое заставляло Попова тревожиться весь эфир с Димой? То самое плохое предчувствие, которое глодало его весь эфир и даже перед его началом? Да. Мужчина не выдерживает. Он устал всё это очень долго копить в себе. Но он ничего не может поделать. Исчезнув из кадра, мужчина берёт давно забытую пачку сигарет и зажигалку. Матвиенко поднимает глаза на друга, понимая, какая сейчас ситуация. Тот безмолвно позволяет курить голубоглазому прямо в квартире. Арсений отходит подальше от телефона, на котором всё ещё шёл злосчастный прямой эфир, с самого начала казавшийся Попову сомнительной идеей, а затем чиркает зажигалкой, сжимая фильтр зубами, и начинает курить. Делая первый затяг, мужчина закрывает глаза и старается не углубляться в мысли. И у него это получается. С каждым разом затяжки были глубже, а мысли светлее. Докурив до самого фильтра, Попов потушил бычок о первое, что попалось под руку, в данном случае это была стеклянная ваза, а затем, выдохнув уже с более-менее лёгкостью, снова появился в камере телефона друга, улыбаясь. В это время Дима уже взял свой любимый музыкальный инструмент, а затем начал играть Валентина Стыркало «Яхта». В комментариях сразу начали шуметь, строча что-то похожее на: «О, на Стыркало ща и Арс прибежит». Так и случилось. Рядом с Серёжей плюхнулся Арсений, который сразу же начал улыбаться. Это лето не вернуть уже… Я знаю… Мужчина, услышав что поёт друг, с улыбкой начал шевелить губами, напевая ту же песню. Яхта. Парус. В этом мире только мы одни. Ялта. Август. И мы с тобою влюблены. — Но расстаться нам с тобой пришлось, Арсений, — пропел Журавлёв в мелодию песни, заставляя того немного засмеяться. Продолжив, Дима снова допел до момента, в который вставил имя друга. — Не забуду ночи при луне, Арсений, и твою улыбку. Ты открытку подарил мне, а на той открытке… — Он издевается, — посмеялся Матвиенко. Яхта. Парус. В этом мире только мы одни. Ялта. Август. И мы с тобою влюблены. Серого чуть ли не разрывало от смеха. Он закрыл лицо руками, стараясь изо всех сил сдерживать смех. Также он знал, что не смотря на печальную для Арса новость, тот немного оправился и вот сидел и искренне напевал песню. — Вся кухня наполняется газами, — сквозь лёгких смех подал Попов, сидящий рядом. Яхта. Парус. В этом мире только мы одни. Ялта. Август. И мы с тобою влюблены. — Импровизация лучшаяяя…лучшая., — слегка фальшиво пропел Димка, заставляя Арсения тихо и небыстро похлопать в ладоши. — Сенк ю, журавлик, — сказал Серёжа, — Подписывайтесь на чувака, это Дмитрий Журавлёв. Вы о нём ещё услышите, я уверен, — договорил тот, на фоне которого играл Дима. — Ладно, продавайте тачку, чуваки. Очень прикольный у вас прямой эфир, я отключаюсь. Вы крутые, — иконка с парнем закрылась. На этом совместный эфир вместе с Журавлёвым был закончен, после чего Серёжа опять сел углублённо читать комментарии. — Соснуть не только. Чё? А ну свали из эфира. Такие пишешь вещи, — серьёзно проговорил парень с хвостиком, заставляя Арса заулыбаться. — Похабные, — добавил Попов со смешным выражением лица. — Ага. Соснуть, блять. Я тебе сосну, — пригрозил Матвиенко, ещё больше заставляя Попова шире улыбаться. — А, он же уже ушёл. Кому я говорю это, получается. Далее снова чеканье комментариев. — Не унывай, Арс, — с лёгким пафосом прочитал Серёжа. — Не надо, да? Ну, ну лаадно, — с явным показом Арсений чуть выпятил вперёд губы, делая детский голос. — Хочешь я её заблокирую? — Нее. — Я могу прямо. Вот только скажи, Арс. Только вот палец на готове. Ну, скажи, — с усмешкой проговаривает Матвиенко, показывая слегка скрюченный указательный палец. — Сосите? Пошла в зад! -перешёл снова на комментарии. — Почему они придумали, что надо писать «сосите»? — спокойно спрашивает Попов, выпрямляя спину и исчезая из камеры на половину лица и тела. — Вот честно. Ей придётся сосать, когда у неё будут обветрены губы, и они полопаются в этот момент, — добавляет Серёжа, кидая свой взгляд на друга, заставляя того усмехнуться. — Пидоры? Хуидоры, блин! Тварь! Бля, не ту ща заблочу, — пробомбил Матвиенко на ещё один комментарий, снова заставляя Арсения смеяться. — Junik, вали из эфира. Тишина. — А чё вы злые такие? — прочитал один из комментариев Попов. — А ничо, — резко отвечает рядом сидящий, пополняя список заблокированных пользователей.***
Трансляция закончилась. Серёжа вышел из инстаграмма, кладя телефон на впереди стоящий стол. На самом деле тот сейчас абсолютно не знал, что делать, после тех слов про Антона, которые сказал Журавлёв. В комнате был запах табака, который ещё не весь улетучился при открытом окне, напоминающий о ситуации. Что делать?