«Заметался пожар голубой, Позабылись родимые дали; В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить.» Сергей Есенин.
— 22 —
Двадцать первое января. Пятница. Осло.
Никогда не любила пятницу после каких-либо сборищ и просто хорошего времени провождения. Казалось бы, что завтра суббота и про школу можно на время забыть, но нет, вовсе нет. Ведь есть пятница, которую многие учащиеся Хартвиг Ниссен проклинают и ненавидят. Даже моя сводная сестра, хрипя и сопя, как только прозвенел будильник, прошептала вязкое «ненавижу». Но как бы то ни было, у неё на уме одно, а у меня совсем другое. Кимберли думает об уроках и как-бы их безболезненно пропустить, а я думаю о Крисе Шистаде и о вчерашнем вечере. Что за ирония? Разве не я сама заклиналась думать лишь об учёбе? Выдохнув, я встала с кровати и прошла в ванную комнату. «Даже больше и не подумаю, чтобы отвлекаться на него…» — мимолётно сказала я про себя, при этом активно намазывая на щётку зубную пасту. Дальше утро прошло, как в трёхкратной перемотке. Переодевания, завтрак, поездка в школу. Не успев даже и подумать о Крисе, я увидела его в школьном коридоре в окружении других пенетраторов. Те что-то обсуждали и от них зачастую исходил смех — всё казалось какой-то необъяснимой идиллией, но если вдуматься, то у пенетраторов это было чуть-ли не нормой. Ким, потирая свои чувствительные виски, их даже и не заметила, но я не была ею: у меня не было головной боли и тем более у меня не было похмелья. Проходя мимо пенетраторов, я бросила осторожный взгляд на Криса и какого было моё внутреннее удовлетворение, когда я встретилась с ним глазами. Тот кивнул мне и мимолётно улыбнулся, словно напоминая мне вечер прошлого дня. — Знаешь, а я, наверное, сейчас пойду в медпункт. Я не могу терпеть эту чёртову головную боль! Если меня не освободят от школы на один долбанный день, то меня вынесут от сюда в гробу, — прохрипела рядом со мной Кимберли, и я перевела на неё своё внимание. — Иди, но врач сразу поймёт, что у тебя похмелье. — И что теперь? Меня выгонят из школы? — хмыкнула та, и я закатила глаза. — Нет, не выгонят. Но зато она теперь будет знать, что ты напиваешься до такого состояния, что потом не можешь продолжать учиться, — проговорила я, останавливаясь у своего шкафчика. — Тебе ещё вчера нужно было думать о том, что будет сегодня. Кимберли провела рукой по своим золотистым волосам и протяжно ахнула: — Прошу, только не читай мне мораль, Эва! Я и так не могу терпеть наставления, а от тебя их не стерплю тем более. Я слабо улыбнулась и достала из шкафчика нужный учебник. — Без проблем. Но только теперь именно я хочу тебя кое о чём попросить. Представь себе, это даже в твоих силах, — поймав её вопросительный взгляд, я продолжила. — Не ной, пожалуйста.***
Не знаю по какой причине, но у нас отменили два последних урока. Для многих это было, в прямом смысле, спасением. Огромная масса учеников шли по бледным коридорам в сторону выхода. Кто-то радостно обсуждал это событие, а как-то с равнодушным видом сидел в своём телефоне. Кимберли же рассказывала мне, как она порезалась на уроке математики об страницу учебника и как это было больно, а я лишь изредка отвечала ей формальными фразами, наподобие: «И что было дальше?; «И что ты тогда сделала?». — Привет! — кто-то резко подхватил меня за руку и теперь шёл на ровне всместе со мной и Кимберли. Это был Шистад. Ким сразу оживилась, словно и не говорила о каких-то пустяках до этого: — Привет, Крис. Как жизнь? Я посмотрела прямо на него, при этом по-прежнему чувствуя его руку на своём локте. — Вполне себе, нормально. Ты как? Странно, что ты ещё ходишь и говоришь после вчерашнего, — без злобы произнёс зеленоглазый моей сводной сестре, но та всё равно засмущалась. Опустив взгляд на наши ноги, которые шли в одном темпе, я убрала свою руку из его хватки. И как-то странно, но Крис не протестовал и спокойно отнёсся к моему действию. — Эва, что ты сейчас делаешь и планируешь делать дальше? — неожиданно спросил тот у меня, и я невольно фыркнула. — Иду к выходу из школы, — ответила я, всё ещё смотря нам под ноги. — А после этого? Я, в буквальном смысле, чуть ли не остановилась прямо посреди коридора, отчётливо понимая, к чему вообще идёт дело. — После этого я и Кимберли поедем домой, — вновь переведя на него свой взгляд, я поняла, что тот всё это время смотрел именно на меня, а не как я: куда-то в ноги. — Затем я переоденусь, сяду делать уроки, пообедаю, затем вернусь обратно в комнату… Крис криво улыбнулся и закусил нижнюю губу: — Люблю твой сарказм, но у меня есть для тебя идея получше. Почувствав, как Кимберли пихнула меня в бок, я резко повернула к ней голову. Она посмотрела на меня острым взглядом, словно о чём-то предупреждая, и я плотно поджала губы. Неужели в ней снова проснулся интерес к Шистаду? — Крис, она не может. Правда. У Эвы уроки и прочая дребедень. Эва занята, да и к тому же, она нужна мне самой, — ответила та за меня, и я почувствовала себя крайне неуютно. — Может, Эва сама хочет ответить? — вежливого спросил зеленоглазый, когда мы уже вышли на улицу и шествовали по хрустящему снегу вдоль школьного газона. Я остановилась и тоже самое сделали следом за мной и Кимберли, и Кристофер. Всё ещё разрываясь от таких перепутий, я готовно посмотрела на свою сводную сестру. — Ким, иди на остановку, а я тебя попозже догоню. — Но, Эва!.. — Иди, — перебила я её. Та резко вскинула руки и раздражённо направилась дальше. При этом мне ещё повезло, что она не стала устраивать драму, перерастающую в скандал. Я приобняла себя, и проводя взглядом Кимберли до поворота, посмотрела на Криса: — Итак… — напомнила я ему, и тот отряхнул свои каштановые волосы от лёгкого слоя снега, который успел на него налететь. — Так… Уже можно говорить? Или к нам присоединится кто-то третий? — с сарказмом заговорил тот, выдыхая горячий воздух из своего рта. — Крис… — хотела я его остепенить, но тот весело перебил меня. — Ладно, ладно, Мун. Не хочешь сходить куда-нибудь? — Прямо сейчас? — Да, прямо сейчас. Почему бы и нет? Я наклонила голову в бок и многозначительно оглядела его лицо. — Почему ты ушёл вчера? — спросила я, уходя от ответа на его недавний вопрос. — А можно было остаться? — очаровательно улыбнулся тот, напоминая тем самым маленького мальчика, которому сказали, что купят любую машинку, которую он только захочет. — Брось, — хмыкнула я, и тот улыбнулся ещё больше, наблюдая за моей реакцией. — Ты же понял о чём я. Ты ушёл так быстро, что даже не попрощался. Я переступила с ноги на ногу из-за холода, и снег подо мной, едва слышно, заскрипел. — Просто оберёг нас от того, что могло бы случиться, — глаза Криса покрылись тёмно-зелёной дымкой и все идущие мимо школьники, словно испарились. — От чего же? — Ты знаешь, — он сделал шаг ближе, и я прекрасно вспомнила события вчерашнего дня, а точнее нашу близость, которая могла перелиться в поцелуй. И до меня только сейчас дошло, что наше общение переходит из дружеского, где мы запросто можем подколоть друг-друга, во что-то куда более горячее и обжигающее. И эти перемены происходят так быстро и стремительно, что невольно начинаешь пьянеть от внимания Криса. Я сглотнула, и бросила взгляд за его спину, где проходила Вильде в компании Саны Бакуш. Они наверняка ни о чём не заботятся, кроме привычных девичьих пустяков. Живут себе и думают лишь о том, как похудеть к лету и где же купить тушь для ресниц. — Я лучше пойду, — сказала я, и уже было обошла его, но тот вновь взял меня за руку и ловко притянув к себе, крепко приобнял. — Что ты делаешь?.. Отпусти. Я вспыхнула и покраснела так сильно, что казалось, будто я съела что-то острое. Поставив между нами свои руки, я стала смотреть в его лицо. — Никуда ты не пойдёшь, Мун, — затем он наклонился ко мне и неожиданно, должно быть абсолютно для всех на этой улице, включая меня, поцеловал. Сначала он был медленным, будто бы ожидая в любой момент, что я его оттолкну, а затем от него стало исходить по-настоящему горячее дыхание. Зная, что на нас сейчас все смотрят, я всё же поцеловала его мягкие губы в ответ. Тот чуть ли не осел, так как от него послышался прерывистый вдох. Это был наш первый поцелуй, и провались я на этом месте — это был лучший поцелуй в моей жизни. Сколько мы пережили, сколько многое наговаривали друг-другу — всё стало неважно. Я чувствовала запах его духов, чувствовала его губы, чувствовала снег, который падал на наши головы; чувствовала, как я ему не безразлична. Это было волшебным ощущением, из-за которого исчезла огромная недосказанность. Мы отстранилась друг от друга и я близко-близко увидела его выразительные зелёные глаза, которые смотрели на меня из-под длинных чёрных ресниц. — Именно от этого я и хотел нас огородить, — произнёс тот, и я не сразу поняла смысла его слов. — Давай уедем куда-нибудь. Я удивилась его предложению, но всё же молча кивнула. Нам и вправду лучше от сюда куда-то уехать и всё обсудить в нормальной обстановке. Он, продолжая держать меня за руку, повёл меня на парковку к своей машине. Разблокировав её, мы сели на передние места, и я, осторожно положив руку на кожаный подлокотник, посмотрела на него. Мне стало как-то неловко и стыдно. Я так долго вела с ним игру в чувства, а всё окончательно прояснилось лишь за считанные минуты. Шистад посмотрел на меня и я заметила, что тот сдерживался, чтобы не улыбнуться во весь рот. — Боже, всё так быстро… — не выдержала я, а потом замолчала, словно во мне убавили громкость. — Крис, да ты поцеловал меня! — начала говорить я, прикрывая своё горячее лицо всё ещё холодными руками, но тот смело перебил меня. — Давно пора. Я должен был поцеловать тебя ещё тогда в кабинете биологии, когда нас посадили вместе. Я вёл себя, как мальчишка. Я посмотрела на него сквозь пальцы, а затем и вовсе убрала свои руки с зоны видимости. Он завёл машину, и мы выехали со школьной парковки. — И ещё кое-что, Эва. Мне всё равно на твои домашние задания, и чтобы ты мне сейчас не сказала — ты всё равно пойдёшь со мной на бал выпускников. Те танцы ты пропустила, но эти… даже не вздумай. Я серьёзно, — Крис посмотрел на меня из-под ресниц, а я в этот момент старательно игнорировала своё нарастающее сердцебиение. — Теперь ты так просто от меня не отделаешься, Мун. — Бал выпускников? Тебя не поймут, если ты пойдёшь туда вместе со мной. — И пусть так. Это мой последний год и я переживу их негодование, — уверенно ответит Крис, крепче сжимая руль. Я слабо улыбнулась и мы остановились на светофоре. — Куда ты меня везёшь? Ты ведь не маньяк и не пользуешься моим доверием? — спросила я, и тот вновь посмотрел на дорогу. — А ты мне доверяешь? — в его голосе послышалось лёгкое удивление. — Мы едем в парк. Ты помнишь, мы были там на Рождество? — Помню, — оживлённо ответила я, добавив про себя «конечно, помню». — Сейчас там открыли каток, — начал тот, а затем продолжил. — Я хотел позвать тебя туда на выходных, но мне кажется, что нет смысла ждать… Да и к тому же, тот парк заставляет нас выговориться друг другу, а это то, что нам так нужно. — Нам? — переспросила я, и тот, кивнув, вновь посмотрел на меня. — Нам. Мне и тебе. Я ведь нравлюсь тебе. Уже глупо это отрицать. Признайся, — того вдруг осенило, и тот весело продолжил. — Давай, признайся. Признайся, что нравлюсь. «О-о-оо, нет. Я ещё не готова выговариваться в своих чувствах так открыто» — подумала я в это же мгновение. — Может, в другой раз, — ответила я, закусив нижнюю губу и заметив то, как вспыхнули его глаза, я перевела взгляд в слегка запотевшее окно… Очень драгоценное сейчас время. Буквально, на вес золота. Казалось, что каждое моё слово и действие может всё предрешить и даже больше. Но всё же… Как же жаль, что нельзя сохранить воспоминания во флакон, как духи. Чтобы они никогда не выдохлись. Никогда не потускнели. А когда тебе захочется, выкинешь пробку — и заново переживёшь этот миг. Я бы вновь хотела пережить дружбу с Нурой; хотела бы вернуть её доверие, как когда-то раньше. А открыв флакон с днями, где Вильям был в роли кукловода, я бы послала его в тот пьяный вечер на его же вечеринке куда подальше — тогда я бы всё ещё дружила с Нурой, а таких огромных ссор с Крисом не было бы и в помине. Что же стало? Юнас теперь с Нурой, Вильям в Лондоне, Ибен сама по себе — освободившиеся от токсичных отношений и живущая новым этапом жизни. А что со мной? Теперь я счастлива? Я не знаю. Правда, не знаю. Когда в твоей жизни появляется кто-то особенный, то ты чувствуешь неожиданное стеснение в груди. И кажется, моим особенным человеком оказался именно Кристофер Шистад: я чувствовала к нему сначала неприязнь, затем раздражение, а потом и ревность, а потом и вовсе настоящую симпатию. Я не знаю, что будет дальше, потому что этот год — настоящий поток нескончаемых ярких событий, но я готова пережить их и отдать всему этому, такому большому и значимому, своё время.~~ THE END ~~