Ее Бог и его Богиня

      …Красивые пейзажи местности, на которой развернулась очередная битва с участием Мстителей, Лиги Справедливости и очередных захватчиков Земли, превратились в руины. Тор и Диана, наконец-то отыскав друг друга глазами, шли навстречу. Поблизости никого из коллег не было видно. Видимо они начали собирать остатки друг друга, и подтягиваться к базе.       Принс очень обрадовалась, увидев, что ее муж цел. Был ли он невредим, женщине пока не было понятно. Она попыталась ускорить шаг, но пробраться сквозь поваленные деревья быстро все равно не получилось.       Одинсон шел, легко отодвигая одной рукой поваленные крупные стволы деревьев. Во второй руке мужчина нес Громобой.       Наконец, Боги оказались друг напротив друга. Свободной рукой Громовержец нежно коснулся щеки своей жены. Дочь Зевса на доли секунды прикрыла веки, и положила свою ладонь поверх кисти мужа. Второй рукой она погладила Тора по щетине.       - Ты цела…       - Ты цел…       Одновременно прошептали Боги, и тепло улыбнулись друг другу.       - Ничего не болит? – обеспокоенно поинтересовалась у Одинсона Диана.       - Да нет вроде, - Громовержец пожал плечами, и тут же скривился, ощутив дискомфорт в районе грудной клетке.       - А это что такое? – укоризненно произнесла Принс, указывая на осколок какого-то металла, торчащего из брони мужчины.       - Зацепило немного, - спокойно ответил Бог Грома. – В бою такое бывает, - он сказал это совершенно обыденным тоном, словно ничего особенного не произошло.       - Нужно достать и осмотреть рану, - строго сказала дочь Зевса, ощупывая треснувшую броню. – Надо будет заняться твоими доспехами. Сделать их крепче.       - Ох, милая, да не переживай ты так, - Тор улыбнулся. – Такое со мной случается постоянно. Ты ведь знаешь, я крепкий… Ай, - от неожиданности мужчина вскрикнул и выпустил из руки Громбой, когда женщина резко выдернула осколок из его доспехов, а вместе с тем и из его грудной клетки.       - Крепкий… - сердито проговорила Диана, выбрасывая окровавленный кусочек металла. – Что я скажу нашим детям, если… если… - губы у нее задрожали.       - Ну что ты, любимая, - руки Одинсона легли на лицо Принс. – Мне 1500 лет. Я положил вдвое больше врагов. Они все пытались меня убить. Как видишь, безрезультатно, - он наклонился к жене, и слабо коснулся ее губ своими.       - Танос… - тихо произнесла дочь Зевса. – Танос чуть тебя не убил…       - Но не убил ведь, - снова обезоруживающая улыбка, снова мягкий поцелуй. Богиня нехотя отстранилась.       - Потом, - проговорила женщина. – Нужно снять твою броню, и посмотреть, не идет ли кровь, - она потянулась руками к доспехам мужа.       - Погоди, - Громовержец остановил жену, накрыл ее кисти своими ладонями, и отодвинул от себя. – Давай лучше присядем…       С этими словами он отцепил свой красный плащ, и расстелил его на траве. Диана приподняла бровь, не понимая, зачем Тор это сделал.       - В ногах правды нет, - улыбаясь, пояснил Одинсон. – Да и устал я уже стоять…       Мужчина опустился на свой плащ, и погладил красную ткань рядом с собой, приглашая, таким образом, Принс присесть рядом. Женщина покачала головой, но приглашение мужа приняла. Присев возле Громовержца, Богиня принялась расстегивать ремни на броне.       - Не люблю, когда твои руки облепляет эта «чешуя», - проворчала Диана. – Хотя, с другой стороны, она тебя защищает… - задумчиво добавила женщина.       - Ну, ты определись уже, чего ты хочешь, - Тор самодовольно улыбнулся, - созерцать мои мускулы, или чтобы они были защищены.       Принс немного покраснела, и тихо проговорила:       - Хочу… созерцать…       - Слушаю и повинуюсь, - даже не пытаясь сдерживать торжествующей улыбки, произнес Одинсон, и сделал неуловимой движение обеими руками, словно пытался что-то с них сбросить.       «Чешуя» осыпалась, и, не долетев до земли, испарилась, открыв взору женщины внушающий рельеф мышц ее мужа. Она невольно закусила губу, что не укрылось от мужчины, подняв его самооценку до небывалых высот. Впрочем, это было оправдано – его тело выглядело великолепно, и во многом это была именно заслуга Громовержца.       Оторвавшись от разглядывания мышц Бога Грома, дочь Зевса, наконец, сняла с него его нагрудный доспех. Ее взору предстала царапина средней глубины, которая немного кровоточила. Диана выдохнула, поняв, что рана незначительная. Женщина осторожно коснулась рядом с порезом пальцами, отчего Тор немного дернулся.       - Болит? – обеспокоенно спросила Принс, заглянув мужу в глаза.       - Уже нет, - тихо проговорил Одинсон, после чего повернулся, наклонился, и накрыл губы жены своими. – Твои губы очень целебные, - сквозь поцелуй добавил Громовержец.       - Тор, - томным голосом произнесла Богиня, когда ее муж принялся целовать ее шею, - не думаю, что мы здесь одни…       - Ты кого-нибудь видишь? – вопрос был риторическим.       - Нет, - чуть краснея, проговорила дочь Зевса. – Но разве так трудно дотерпеть до дома? – спросила женщина, понимая, что и сама-то терпеть до того момента, когда они окажутся дома, она не хочет.       - Дома дети, - коротко ответил мужчина.       Он уже развернулся корпусом к своей полусидячей жене, и навис над ней, периодически наклоняясь, чтобы оставить влажные следы от поцелуев на ее коже.       - Так вот зачем ты расстелил свой плащ, - понимающе улыбаясь, проговорила Диана. – Хитрец… - она прерывисто вздохнула, когда губы Тора поцеловали ее грудную клетку рядом с линией корсета.       Одинсон отклонился назад, и, взявшись за левую ножку Принс, переложил ее так, чтобы оказаться между ее стройных ног. Дочь Зевса не сопротивлялась. Она покорно улеглась на плащ, ожидая, когда муж окажется над ней. Подмяв женщину под себя, Громовержец снова принялся одаривать ее поцелуями. Богиня в свою очередь терлась ногами о бедра мужа, и гладила кончиками пальцев его позвоночник, вызывая в его теле приятное покалывание.       - О, Боги, - неожиданно проворчал Одинсон, - вечно ты как затянешься в свой корсет…       Диана не смогла удержаться от смеха.       - Ты столько раз его снимал, и так и не запомнил, где он расстегивается? – она потянулась рукой к боковой потайной молнии, и легко ее расстегнула.       Раскрывшись, корсет открыл взору Громовержца аккуратную упругую грудь.       - Красота-то какая, - восторженно произнес мужчина.       Пальцы его правой руки нежно дотронулись до левой округлости женщины, заставив ее трепетать. Бог Грома непроизвольно облизнул губы, и, полностью накрыв ладонью грудь жены, несколько раз несильно сжал ее.       - Любишь ты играть с моей грудью, - тяжело дыша, проговорила Диана.       - С моей, - хрипловатым голосом поправил ее Тор.       - С твоей, - успела согласиться Принс, прежде чем губы Одинсона снова захватили ее губы.       Щетина Громовержца приятно царапала лицо дочери Зевса. Тело женщины откликалось на его ласки, а ее руки непроизвольно исследовали рельефы мужа. Кровь стучала в висках у обоих. Горячее дыхание обжигало, словно пламя. В этот момент, даже если бы вдруг появились неожиданные зрители, Боги бы не обратили на них никакого внимания – так сильно они были увлечены друг другом.       Чуть приподнявшись, Тор стянул свои штаны с бедер. Запустив руку жене под юбку, он отодвинул в сторону шортики Дианы, и в следующие секунды заставил ее выгнуться. Женщина сжала руками плащ, и протяжно простонала. Ее ноги невольно сжали бедра мужчины, а пальцы впились в лопатки. Судорожно глотая воздух, Принс произнесла что-то на греческом.       Правая ладонь Одинсона массировала бедро Богини, периодически то немного отводя его в сторону, то прижимая к себе. Юбка дочери Зевса совсем смялась, и оказалась зажатой между двух возбужденных тел.       - Я… я… так сильно… тебя люблю, - просипел Громовержец где-то рядом с ухом Дианы.       - Милый… я чувствую, - смешок смешался со стоном. – И тоже люблю… - дрожащими от приближающейся разрядки руками она сжала предплечья мужа.       Тор вытянулся, замер, глаза у него закатились. Сквозь тела Богов прошел ток. Ноги у женщины онемели. Они оба по очереди выдохнули, и затихли.       Принс была приятна тяжесть ее мужа. Она лежала, закрыв глаза, и слушая его сердцебиение. Слушая его дыхание. В какой-то момент она вдруг подумала, насколько же приятно лежать на его плаще. Дочь Зевса непроизвольно потрогала красное сукно, а потом снова положила руки на спину Громовержца. Он чуть дернулся, и нежно поцеловал Богиню в шею.       - Поэтому у нас так… так много детей, - сдерживая смех, произнесла женщина.       Ее голос ломался, а слова прерывались.       - Ничего не могу с собой поделать, - Тор приподнялся над Дианой, и заглянул ей в глаза. – Ты слишком красива. Мне сложно бороться с низменными желаниями, - он поцеловал Принс в подбородок, а та одарила его улыбкой. – Особенно, когда ты так улыбаешься.       - Порез не болит? – продолжая ласково улыбаться, поинтересовалась Принс.       - Он и не болел, - снова короткий поцелуй в шею. – Я просто хотел, чтобы ты меня раздела. Знал, что не устоишь…       - Вот поэтому у нас так много детей, - снова повторила Богиня, и весело рассмеялась, заставив тем самым засмеяться и своего мужа.       - Ну, что поделать, - проговорил Громовержец сквозь смех. – Если их станет еще больше, просто отдадим кого-нибудь Кентам [1], - пошутил мужчина.       - И то правда, - притворно согласилась его жена.       - А потом новых наделаем, - немного подумав, добавил Тор. – Такое занятие… приятное… Особенно на моем плаще.       Диана покачала головой, и, улыбнувшись, притянула лицо мужа к себе. Чтобы поцеловать… ____ [1] - имеются в виду Кларк Кент и Лоис Лейн.