Избавление

      Переговоры решили устроить через неделю после гибели обоих правителей, дав немного времени укрепиться новой власти. Легион ждать не будет, злу все равно, кто сейчас правит, и ему даже в угоду вся та неразбериха, которая сейчас творится в мире, поэтому он собирается нанести мощный удар по противнику, пока войска обеих фракций в смуте от происходящего. За время смены власти умерло столько людей, сколько не пало на Расколотом берегу в день первой высадки. Армию не должно касаться, что творится наверху, она просто обязана выполнять приказ и оттеснять полчища демонов, давая Альянсу и Орде время разобраться в происходящем, но из-за путаницы приказ был изменен, тем самым вызвав отступление на одном фланге, которое дало врагу шанс зайти в тыл войску, и разгромить большую его половину. Расколотой берег вновь оказался полностью занят демонами. Азсуна почти пала, Валь’Шара из последних сил справлялась с натиском врага на обоих фронтах. Большая её часть была осквернена кошмаром, и друиды бежали в Рощу снов, переводя дух. Штормхейм, занятый своими проблемами, никак не желал контактировать с союзом Орды и Альянса. У Крутогорья так же имелись собственные дела, и пока оно с ними не разберется, помощи в борьбе с демонами от холмистого края ждать не приходилось.       Отчаяние можно было почувствовать, даже не смотря в лица живущих на Расколотых островах. Оно ощущалось в полной мере только при подлете к берегу: проглядывалось в зеленом зареве от скверны, мелькало в просветах от дыр на крыльях демонов, слышалось в визге нетопырей и в криках стай воронов, которые кружили над трупами павших. Неизбежный конец можно было почуять в кислой вони ядовитых испарений, и в запашине гниющих трупов, перемешанным с ароматом свежей крови и стали.       Орда и Альянс, с представителями из обеих фракций, решили устроить совещание по поводу ситуации на Расколотых островах в Даларане. Маги Кирин-Тора предоставили им комнату для переговоров, поставив туда все необходимое, чтобы каждой из сторон было удобно. Самое время забыть о старых обидах и держаться вместе, как одна семья, или все, что они знали, исчезнет, потому что события, творящиеся сейчас, не в их пользу. Те, кто побывал в минувшей высадке, с радостью бы сбежали и рассказали всем, что не стоит в это ввязываться. Ветераны иногда закрывали глаза на происходящее, не выдерживая того ужаса. Они видели, как люди восстают из мертвых еще при Короле-личе, видели толпы нежити, от которой разило смертью, видели армии вурдлаков, валь’кир, насильно уносящих живых с места боя, которые умояли, чтобы их спасли. Но то, что происходило там, кажется теперь цветочками. Тут, на Расколотом берегу, людей не превращают в нежить, их делают демонами прямо на месте: с криками, с мольбой. Их не похищают валь’киры, их хватают сквернотопыри, и пожирают прямо в полете, обливая кровью сражающихся внизу товарищей жертвы. От демонов не пахнет смертью, потому что смертью пахнет сама земля.       Андуин сидел, облокотившись на спинку стула, прикрыв красные от недосыпа и усталости глаза. Под ними залегли глубокие тени, губы пересохли, и в некоторых местах потрескались, иногда пропуская через маленькие ранки кровь. Кожа, кажется, посерела. Он не спал, вероятно, неделю, лишь иногда "отключался" на час за день, а порой и не засыпал совсем. Король не выходил из замка все то время, загруженный приготовлениями к коронации, в которой не нуждался никто. На это просто нет времени. Занятый сборами к войне, похоронами отца, который даже не вернулся с того похода. Пустой гроб лежит рядом с выкованным саркофагом. Хоронить попросту нечего. Юноша не помнит, когда ел последний раз по-человечески. Грудь разрывало внутри от состояния немощности и горя, которое вот-вот было готово вырваться наружу. Хотелось кричать, но, с другой стороны, у молодого короля не находилось сил на эмоции. Казалось, что вместо него сидит труп. Выбившиеся пряди волос упали на лицо, и Андуин тяжело выдохнул, в глубине надеясь, что это его последний выдох.       Сильвана сидела перед ним на другом конце стола, как всегда, холодная и неприступная, без единой эмоции на лице, скрестив руки на груди и положив ногу на ногу. Сидела и смотрела на нового вражеского правителя перед собой. Казалось, ей все было нипочем. Словно эта война и смерть Вол’джина ее не коснулась. В Орде к ней никто не питал симпатии, и многие были недовольны выбором умирающего вождя. Но что было сказано, то сказано. Королева банши – новый вождь Орды, и с этим стоит только смириться.       Ринн вздрогнул, когда посох Кадгара выскользнул у того из рук, падая на каменный пол. «Ой», - сказала Хранитель с легкой улыбкой, и потянулся за Атиешем. Сердце бешено билось в груди юноши, напоминая хозяину, что он еще жив. Усевшись удобнее на стуле, он осмотрелся. Седогрив и Велен сидели рядом с ним как стражи. Ни единый мускул не дрогнул на их лицах. Все они смотрели строго перед собой. Андуин вспомнил каменные статуи Могу в Пандарии, и сравнил этих двоих с ними. Велен, заметив, что король внимательно изучает его, тепло улыбнулся бывшему ученику. Сын Вариана отвернулся и уперся взглядом в стол, рассматривая на нем царапины. Кто-то кашлянул, кто-то начал перешептываться с соседом рядом, сталь оружия лязгнула о металлическую броню на голени, свеча на стене тихо запищала, когда плавленый воск попал на фитиль. Все ждали Иллидана, без него это собрания потеряло бы всякий смысл. Кому, как не ему знать, что надо сейчас делать с демонами. Он ведает их тайны, слабости и знает то, что сейчас творится с его иллидари, которые один за другим стали поддаваться скверне внутри них.       Бейн и Саурфанг разместились по обе стороны от Вождя Орды, каждый погруженный в свои мысли. Орк ковырял пальцем дырку в столе, время от времени вздыхая. Бейн сидел, облокотившись о спинку стула, которая недовольно скрипела под его весом, кольцо в ноздрях иногда подрагивало при тяжелом дыхании, по взгляду было заметно, что мыслями таурен сейчас точно не в этом помещении. Сильвана иногда наклонялась к верховному воеводе, что-то шепча ему на ухо, вызывая интерес со стороны Бейна, но орк лишь усмехался на взгляд последнего и качал головой, мол, ничего важного.       Дверь со стороны представителей Альянса громыхнула, и в помещение вошел Иллидан. Из его плеча, где виднелась рваная рана, сочилась кровь, он хромал на левую ногу, а правое крыло было ниже другого. Не успела дверь за ним закрыться, как он объявил, что Азсуна окончательно пала под натиском Легиона.       В зале раздавались громкие перешептывания, пока охотник на демонов, владыка Иллидан, не топнул здоровой ногой об пол, заставляя всех прекратить гам. Когда роптание утихло, Иллидан продолжил рассказ, поочередно докладывая о положении на каждой точке островов, о местах, откуда он только что вернулся, об Азсуне, о том, что происходит с иллидари, о том, какие меры сейчас стоит предпринять. Было много согласных с планами и требованиями бывшего эльфа, но также нашлись те, кто считал его слова абсурдными, особенно когда он попросил всего лишь около сотни воинов, которых ему бы хватило, чтобы отбить у Легиона пару территорий, на которых нужно было проводить важные для всей кампании маневры. Не в его силах было объединять племена Крутогорья, не в его интересах помогать Штормхейму, чтобы тот кинул половину своих сил на помощь союзу. Он сражался с демонами на передовой со всеми, и думал лишь о том, что надо делать.       Охотник на демонов только фыркнул на все эти споры. Он ненавидел политику, его цель перед глазами была ясна и очень проста. Иллидан делает все, что в его силах, но возможности сторон не равны. Надо найти Гул’дана, потом убить Кил’джедена. Вроде два простых шага к финальной битве. Он все просчитал, и знает, что нужно совершить, где что раздобыть, кого использовать, но бывший ночной эльф не может сделать это один. Необходима сотня, полсотни закаленных в бою героев, которые смогут проникнуть туда, куда не в состоянии попасть целая армия с поддержкой Иллидана. Ему нужны только они,те, кто выстоит один на один против таких могучих эредаров как Кил’джеден. Охотнику на демонов необходимы те, кто не боится смерти, а жаждет ее.       Когда присутствующие решили, что делать с новой кровью, которую необходимо достать из Штормхейма, Сурамара и Крутогорья, Сильвана заговорила об артефактах. О них знали все. Некоторые артефакты можно было создать, чтобы дать в пользование армии, некоторые уже были активными. Но кому давать и где искать осколки орудий? Да, часть у Легиона, часть можно сделать самим, но другая половина артефактов, силу которых нужно еще раскрыть, осела в тайниках у разбойников и головорезов,по незнанию стащивших орудия невиданной мощи. К счастью, от неведения и нераскрытия потенциала оружия, в их руках оно являлось не более, чем кухонным тесаком. И когда все стали обсуждать, где находится остальная часть, Орда заговорила о том, что располагает информацией о нахождении индивидуумов, у которых на данный момент прозябают искомые предметы.       После признания Орды, многие представители Альянса взорвались, и чуть ли не с поножовщиной кинулась на новых союзников, потому что они делятся такими важными сведениями только сейчас.       Андуин закрыл глаза, слушая, как шум вокруг только возрастает. У него болит голова, ноет каждая клетка тела и все то, что сейчас происходит кругом, пробуждает внутри нечто темное, он это чувствует. То, что спало все эти годы.       Молодой правитель не собирался никого затыкать, у него не было сил, чтобы кричать, пусть народ выпустит пар, главное, чтобы до резни дело не дошло. Открыв глаза, он поднял взгляд на Сильвану.       Эльфийка спокойно сидела на своем месте и молча смотрела на короля, так же, как и юноша, не встревая в эти глупые препирательства. Ей было все равно, что происходит вокруг, на всю ту мышиную возню. Темная Госпожа, Королева банши, вождь Орды, Леди Сильвана, Ветрокрылая, - юный король перебирал в уме ее прозвища, имена и клички, забытые, придуманные им же и народом обеих сторон. Он смаковал каждое словно на языке, но больше всего ему нравилось именно это мрачное – Темная Госпожа, Королева банши, то, что у многих вызывает дрожь и мурашки на коже. Эльфийка, которая казалась бы, родилась в легенде, сидела сейчас перед ним как камень, серая, холодная, безэмоциональная. Только красный огонек в ее глазах выдавал то, что в ней еще теплится жизнь. Погаснут ли глаза повелительницы отрекшихся, когда душа покинет тело?.. Молодой правитель заметил, как поднимается и опускается ее грудь. «Живая», – подумал он и прикрыл глаза, переводя взгляд на стол. Засохшая ранка на губе натянулась и лопнула, когда юноша слегка улыбнулся. Андуин почувствовал, как по губе стекает остывшая капелька крови, оставляя за собой прохладный след.       «Отец доверился Орде, в это время он сражался с Сильваной на берегу», - думал Андуин, слизывая кровь с потрескавшейся кожи, – «смогли ли новые союзники предать нас, там, в тот момент, о котором рассказывал Седогрив? Что же произошло…» – молодой лев опять поднял взгляд на Вождя, и сжал челюсти до боли в деснах. На сей раз Ветрокрылая еле заметно улыбнулась. – Заткнулись все! – рявкнул Ринн, заставляя абсолютно каждого, находившегося в зале резко замолчать. – Мне все равно, что произошло там, на берегу, Генн, – обратился он уже к воргену. Да, там умер мой от… – Андуин запнулся на полуслове, – наш король. Мне жаль, что по вине Орды умер твой сын. По Вине Орды много чего произошло! Но сейчас не то время, чтобы грызть глотку друг другу из-за старых обид, – хвост развязался на голове правителя Альянса, и волосы упали юноше на плечи. Андуин встал со стула и отшвырнул его в сторону. – Мой отец доверился Орде, – он указал в сторону нового вождя – Сильваны, та сидела все так же, без единой эмоции на лице. Только Саурфанг заметно напрягся, когда блондин ткнул в нее пальцем. – Он верил ей, и я тоже поверю. Если тебе не нравится мое решение, Седогрив, можешь вернуться обратно в свой затопленный Гилнеас и закрыться там, как ты делал когда-то! – Не смей говорить так со мной, мальчик, – прошипел старик. – О, - Ринн ядовито улыбнулся, – я тебе не мальчик, я король, – и моментально стер улыбку. Глаза молодого правителя прожигали в воргене перед ним дыру.       Генн вышел из помещения, даже не закрыв за собой дверь. Велен с широко раскрытыми глазами вперился в бывшего ученика. Иллидан ехидно усмехнулся, Кадгар цокнул языком и переложил посох в другую руку. – Еще что-нибудь? – обратился блондин к остальным. Никто ничего не ответил. – Артефакты отдадим Седьмому Легиону и ветеранам Орды. Я думаю, воевода Саурфанг хорошо справится с поиском преданных и сильных смертных, – парень кинул взгляд в сторону орка, и тот кивнул.       Андуин плюхнулся на место Седогрива и тяжело вздохнул. Насчет его слов о Седьмом Легионе и ветеранах Орды никто из присутствующих представителей различных рас и фракций не возразил. Когда с этим было решено, все стали обсуждать вопрос со Штормехеймом, Крутогорьем и Сурамаром, кого и когда посылать туда.       Юноша опять сидел и только слушал, не говоря ни слова. Вновь смотрел на Сильвану, которая иногда делала замечания и поправки присутствующим в их выборе решений. Перед глазами уже плыло от того, как он устал, и как хотелось спать. Живот урчал от голода, спина болела от вечного сидячего и стоячего положения. За последние два дня король прилег точно минут на тридцать, не больше, а проспал минут десять. Его тело начинало отказываться работать. Андуин не выдержал и зевнул, прикрывая рот кулаком.       Когда вопрос о помощи решился, все встали, кивнули друг другу в знак благодарности и уважения, и начали выходить из помещения. Медлила только Сильвана и Андуин. Правитель Альянса понятное дело – у него не было ни сил, ни желания вставать, а эльфийка ждала пока пройдут вперед другие, и когда они почти вышли, стала отцеплять от ремня на поясе какой-то амулет на рваной цепочке. Ринн внимательно следил за каждым ее движением из-под прикрытых век. Велен тронул юношу за плечо, желая знать, что тот собирается делать сейчас, но Андуин заверил его, что скоро сам найдет пророка, и поговорит с ним на этот счет. Дреней покинул зал. Ветрокрылая отцепила таинственный предмет от пояса и прошла к сыну Вариана, когда в помещении больше никого не осталось. – Думаю, это твое, юный король, – она сжала в руке цепочку и отдала вещь Андуину. Просторная комната заполнилось звоном металлических колец об амулет.       Юноша неохотно протянул руку, и украшение выскользнуло из пальцев банши в его ладонь. В груди все сжалось. Это был компас отца, а не амулет. Золотая цепочка порвалась, замок сломался, и теперь он открывался и закрывался по своей воле и воле гравитации. Изображение маленького Андуина слегка стерлось, поцарапалось, и немного вздулось от воды, стекло над стрелками треснуло. – Был найден моими ищейками возле разбитого корабля на берегу Расколотого берега, – кинула ему Сильвана и быстро двинулась к выходу. – Что случилось там, прошу, – блондин обернулся к банши и хотел протянуть ладонь, чтобы остановить собеседницу за руку, но та, со своей молниеносной реакцией, успела ее одернуть, чтобы живой не коснулся ее. – Расскажи, – он сжал компас пальцами и тяжело сглотнул.       Эльфийка недовольно вздохнула, но уходить не стала. Она села чуть поодаль от Ринна и стала рассказывать обо всем, что видела в тот день, как только они приблизились к месту назначения: о крушении, о сражении с отцом Андуина бок о бок, о Тирионе, о том, как ей пришлось вынужденно отступить.       Новый правитель положил затылок на спинку стула и закрыл глаза, поглаживая поверхность холодной стали компаса большим пальцем. Он сидел и слушал ласкающий слух голос Сильваны. Такой спокойный, мелодичный и одновременно со всем холодный, не выражающий никаких эмоций. Юноша мог бы слушать его еще очень долго, но повествование закончилось, и Андуин с неохотой открыл глаза, повернул голову в сторону банши и медленно кивнул в знак благодарности за то, что та все ему объяснила.       Банши перевела взгляд с пустого пространства перед собой на сына Вариана. Тот показался ей безжизненным. – Спасибо, – просипел парень и уставился в потолок. Кадык дрогнул, когда новый король попытался протолкнуть слюну в пересохшее горло.       Ветрокрылая видит, как ему тяжело, видит, что он на грани в борьбе между самим собой и безумием, которое вот-вот может охватить его. Человек выглядит даже еще более мертвым, чем сама Темная Госпожа, но ничем помочь она ему не может, да и не хочет. Кинув последний взгляд на парня, она вышла из помещения.       Погода на улице стремительно портилась, над городом постепенно собирались грозовые тучи, ветер с каждой минутой становился все сильнее, поднимая с дорожек пыль и сухие листья. Плащ Сильваны закручивался позади нее и бил по страже, стоявшей за ее спиной. Волосы хлестали по щекам и липли к влажным губам. Когда банши двинулась в сторону территории Орды в Даларане, она почувствовала, как по щеке ударила первая капля дождя.       Двери в зал совещания остались не запертыми, и молодой король слышал, как ливень молотил по камню и стенам домов. Ветер проникал в незакрытое помещение, и задувал прямо в спину парню, облизывая холодными порывами кожу под одеждой, если мог туда просочиться. Пара капель дождя, принесенная ветром, мазнули по затылку. Лидер Альянса встал и повернулся к выходу. По краям от дверного проема виднелась пара человек из его личной охраны, которая преданно ждала его под проливным дождем. Андуин понимал, что выглядит жалко, как не должен выглядеть правитель даже тогда, когда его вот-вот сломит тяжелая болезнь. Он обязан быть опорой для всего народа, в нем должны видеть силу, могущество, щит, а не тряпку, которая вот-вот свалится обратно на стул. Поэтому молодой лев выпрямился, завязал упавшей лентой волосы и вышел из зала, вдыхая полной грудью холодный, мокрый воздух, дал страже знак, чтобы она следовала за ним, и двинулся к пророку Велену.       Сильвана закрылась в своих покоях, когда дела были сделаны. У нее появилось немного времени для себя, на отдых, на продумывание тактики и дальнейших планов. Она сняла ремень с колчаном, уложила аккуратно лук на стул рядом с кроватью, отстегнула плащ и стянула с головы капюшон, убедившись, что двери ее комнаты плотно закрыты. Эльфийка открыла окно, позволяя холодному воздуху ворваться в помещение. Светлые волосы затрепыхались позади нее, и банши закрыла глаза, позволяя только дождю и ветру видеть себя в таком состоянии. Ее плечи тяжело поднялись и, задержавшись в этом положении, затем легко опустились. Снизу послышался знакомый голос. Сильвана натянула капюшон обратно и подошла ближе к окну. Внизу, где начиналась нейтральная территория, стоял альянсовский мальчишка и раздавал приказания подошедшим к нему людям. От парня, который еще пару часов назад готов был превратится в пепел, ничего не осталось. Сейчас банши видела короля, готового свернуть горы ради общей победы. «Он будет хорошим лидером, если эта война не сломает его», – подумала Темная Госпожа, и отошла от окна.       За неделю вопрос с Крутогорьем и Штормхеймом решился, и они дали часть людей для оттеснения Легиона. Остался Сурамар, с которым дела обстояли сложнее, ибо там необходимо сменить власть. Зато если они отобьют город у Легиона, у них будет свободный доступ в Цитадель, а в ней, со смертью Гул’дана, они окажутся на шаг ближе к финальной битве. Большая часть артефактов нашла своих новых хозяев, которые прекрасно справлялись с мощью оружия, открывая его новые тайны. Действительно, сражаться стало легче даже с той группой, которая есть у Азерота сейчас. Альянс и Орда замечательно работали сообща. Да, имелись стычки между солдатами обеих сторон, случались убийства, смерти, предательства, но неприятных инцидентов не избежать, и каждая из фракций это понимала. Главное, что лидеры работали вместе, не смотря на старые обиды.       Когда у них появилось достаточно человек, и все артефакты получили новых хозяев, было решено провести повторную атаку на Расколотый берег, чтобы отбить большую его часть для основания нового, постоянно пункта для размещения в нем армии. Нашлось хорошее место со старыми руинами, и все единогласно согласились, что постройки должны быть возведены там, и место должно быть занято союзом.       Выделили пару дней для подготовки войска к повторной атаке, каждый день обе фракции собирались и обсуждали малейший дальнейший шаг. Без укоров, без обид. Без осуждений. Любой участник знал свое место, свои сильные и слабые стороны. Каждый говорил когда надо и только по делу.       Андуин сидел все собрания и смотрел на Сильвану, задумчиво потирая подбородок, который порос жесткой, светлой щетиной. Он слышал, что случилось в Штормхейме, слышал, как она пыталась подчинить своей воле Эйир, как ранила Седогрива. Ринн не понимал, какие цели преследует банши перед ним. Интересует ли Темную Госпожу Орда или все, чего она добивается сейчас – это лишь ее интересы. Того доверия, которое раньше испытывал сын Вариана по отношению к эльфийке – нет.       На утро следующего дня был дан приказ готовиться к штурму Расколотого берега во второй раз. Седогрив заверил юношу, что ему необходимо остаться тут, что было разумно, и заняться делами Штормграда, о проблемах которого тот немного забыл. Следовало разобрать поставки продовольствия в город, просмотреть отчеты о страже и оставшемся резервном войске. После часового спора Андуин сдался, понимая, что толка от мальчишки там все равно будет мало. Когда Генн ушел, юноша сел на кровать и глянул на неразобранные письма и свитки.       Там, на Расколотом берегу, при повторной атаке будут гибнуть его люди, там будут сражаться все из предводителей, кроме него, даже несмотря на то, что он обязан там присутствовать. Хотя бы наблюдать или помогать лекарям своими умениями, толку от которых будет мало. У него почти нет опыта в военном деле. И где его набираться, как не в битве?       Андуин устало усмехнулся и сел за стол, протягивая руку к первому свитку.       Несколько часов Ринн пролистывал сообщения, доставленные ему из всех краев людских земель: отвечал на неясные вопросы знати, разбирался с участью предателей Альянса, читал отчеты о потерях, считал сколько надо городу запасов продовольствия, сколько стражи, если вдруг понадобиться забрать резервное войско и еще немного людей. Он вчитывался и вдумывался, вспоминая все, что увидел в жизни, все, чему научился у нее: Ониксия, Нелатарион, почти превращенный в кучу пепла Штормград. Андуин видел падение Короля Лича, обучался мудрости и спокойствию вместе с пандаренами, наблюдал падение Вождя Орды. И после всего того, что довелось видеть мальчику, он потерял отца. Кажется, все, произошедшее ранее, теперь ничего не значило. Сейчас осталось только давящее чувство одиночества внутри.       На улице молодой правитель услышал слова горожан о том, что удалось Отбить Расколотый берег.       Чье имя он шептал в трудную минуту, к кому бежал за помощью, за советом? С кем он мог спорить вечерами, кого бежал обнимать при долгом отсутствии? Кого единственного он любил всю эту жизнь?       Кажется, что все это теперь не имеет никакого значения; всего того, что было – не вернуть. Никаких споров, никаких крепких отцовских объятий. Ни голоса, ни фигуры в замке, даже его имени в письмах уже нет.       «Король Андуин Ринн», – написано в каждом листе, в каждом обращении. Со всеми этими документами, в этой комнате сидел в данный момент не Король Штормграда, не король людей, а ребенок, который вспоминал отца и нуждался сейчас в нем так сильно, как никогда прежде.       Рука самопроизвольно сжалась в кулак, смяв в ладони лист пергамента. Кажется, это было очередное соболезнование. Андуин скрипнул зубами от отчаяния, охватившего его, чувствуя, как соленая капля слезы катится вниз по щеке, оставляя мокрый, прохладный след на коже. Хотелось выть, разбить костяшки пальцев о стену перед собой, сорвать всю одежду с гербом Альянса и бежать, бежать прочь от этого хаоса, войны и правления, с которым новый король не справляется.       Швырнув смятый лист в окно, Ринн подошел к комоду и вытащил из него потрепанную и рваную одежду без какой-либо символики. Он должен сходить туда. Один, без стражи, без сопровождения.       Дождавшись, когда под окном народ разойдется, юноша выпрыгнул на улицу и, натянув капюшон сильнее на лоб, двинулся к насестам грифонов.       Солдаты начали кричать, когда незнакомец оседлал одного из грифонов и вылетел в сторону Гробницы.       Ветер бил в лицо парню, то и дело сбивая с головы капюшон. Андуин видел под собой армию, которая помогала друг другу перебраться на край Расколотого берега, где был разбит лагерь, лицезрел горы трупов обеих фракций, подмечал мертвых демонов, наблюдал, как Седогрив и Велен двинулись к Гробнице.       Юный король остановился за скалой, подальше от глаз двух лидеров, и соскочил с грифона, который сразу отряхнулся, сбрасывая с себя выпавшие перья и линялую шерсть. Парень шлепнул животное по крупу, чтобы то улетело обратно на насест и, поправив одежду, двинулся за пророком и воргеном, заметив, как рядом с ним, за камнем, скользнула тень. Он переступал через мертвых, иногда задерживая дыхание из-за невыносимого запаха свежей крови. Солдаты совершенно не замечали бродягу, который ходил меж мертвых и раненых, занятые своими проблемами.       Андуин шел рядом с трупами, пробирался через горы старых обглоданных костей, которые остались с прошлой битвы, видел воткнутые в землю мечи, копья, лежавшие сломанные щиты, детали от корабля, расколотые черепа, куски от брони. Он готов был поклясться, что слышал голоса умерших, крики людей и звон стали о сталь.       Велен с Седогривом стояли на пригорке у входа в Гробницу и разговаривали о Легионе, обсуждали Вариана и его сына.       Ринн увидел впереди них место, где умер отец. Голова закружилась от осознания того, что именно на этой земле король, упав на колени, испустил свой последний вздох. Парень снял капюшон и пошел вперед, минуя дренея и воргена. Он не помнит, что отвечал им, король двигался вперед, чувствуя, что вот-вот сорвется. Вспоминал, что ему рассказывали, оглядывался по сторонам, слыша, как духи умерших шепчутся с ним. Кажется, видел призраков, топчущихся взад-вперед, разбросанные кости, с оставшейся еще на них недоеденной стервятниками плотью. Натыкался на брошенное кем-то оружие, или оставленное здесь уже мертвыми. Достигнув места расколотой земли, колени Андуина подогнулись, а в глазах потемнело. То самое место, где был убит его отец, где Вариан превратился в горсть пепла. Парень тяжело вздохнул, разглядывая пепел на земле. Руки опустились от беспомощности и бессилия. Из-под прикрытых век он заметил что-то железное под слоем золы, и протянул одну руку, сразу смахивая ее в сторону, и замечая под кожаной перчаткой металл. Сердце в груди забилось сильнее, а время вокруг, кажется, замерло. Правитель Альянса смахнул серый порошок и увидел Шаламейн. Не целиком, лишь часть, но внутри блондина будто бы все связалось в узел. Еще одна вещь, доставшаяся от отца. Новый король перебирал у себя в голове все то, что накопилось у него за это время, и говорил то, что было у него на душе, шептал в пустоту перед ним, обращаясь дрожавшим голосом к отцу, в надежде, что тот ему ответит, подскажет, успокоит, появится у него перед глазами в конце концов. Юноша признался в своих слабостях, в своих страхах,в своей неуверенности. Говорил, смотря на себя в отражении клинка, припорошенного пеплом, и не видя в нем ничего кроме потерянного и слабого человека. Какой из него может быть правитель? В горле встал болезненный ком, и Андуин закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки, стараясь совладать с эмоциями внутри него, но получалось крайне плохо.       Седогрив сел перед парнем, поднял клинок из золы и начал рассказывать о том, каким героем был его отец, что он сделал здесь, как дал понять всем, кто видел его поступок, что страх над ним не властен. Ворген пытался успокоить мальчика. Андуин слушал его слова, понимая, что тот говорит ему. Юноша и сам знал все это. Да, кто как не сам сын Вариана лучше понимал своего отца, его поступки? Кто как не новый король видел, на что умерший правитель был готов пойти ради своего народа? А его наследник сейчас сидел с клинком в руках и дрожал словно лист на ветру, боясь всей этой ответственности, лежащей на нем тяжким бременем, боясь войны и того, что он попросту не справится. В отличии от Вариана, который пожертвовал собой, чтобы спасти остаток армии. – Что я должен делать? – прошептал Андуин снова в пустоту, и в голове эхом отозвался голос отца: – То, что должен делать король.       Ринн сглотнул ком, произнося слова отца как мантру, и плотно закрыл глаза, понимая, что от этого не сбежать. Отец готовил его к этому и ко всему, что должно было произойти. Народ надеется на него, как надеялся на Вариана, надеется, как на наследника престола. Парень вспомнил письмо отца и с решимостью сжал рукоять клинка, различая, как за плотно закрытыми веками разливается свет. Он не подведет отца и отомстит за него. Он будет примерным сыном великого короля Вариана Ринна, и таким же достойным правителем. Он будет стараться изо всех сил.       Медленно открыв глаза, Андуин с полной решимостью посмотрел в даль, заметив, вновь скользнувшую за камнем тень, которая сверкнула во тьме красными глазами.       Банши готова была поклясться своими последними валь’кирами, что король смотрел прямо на нее. И в этом взгляде было что-то дикое. Глаза мальчика, которого она недавно видела на собрании, горели новым огнем.