Дорога домой

— Лиам? Лиам! Что с тобой?! — Эллисон бросилась к парню, падая перед ним на колени. Он продолжал кричать, не обращая на девушку внимания. Данбар старался сжаться в одну точку и унять боль. Ему казалось, что все нейроны в мозгу горят адским пламенем, каждый перерождается в нечто новое. Он практически уверен, единственное спасение от реального инсульта — способности оборотня.       Тысячи картинок прорывались сквозь сознание парня. Ни одной спасительной нити или логики в них не было. Как только ему удавалось различить лица или суть происходящего, они менялись на еще более абсурдную и непонятную чушь. Его самой большой проблемой была кровь. Стабильно через два-три воспоминания он видел кровь или сам был по локоть в ней. Яркие образы, страх, постоянная нервозность и паника под конец стали естественным состоянием Лиама. Странно, но он учавствовал в этих воспоминаниях осознано. Даже создавалось впечатление, что именно Данбар совершает те или иные поступки. Он ненавидел себя за то смирение, которое разрасталось в его душе от нелицеприятных событий. В какое-то мгновение боль и ненависть превратились в обыденность. Лиам всегда молился за упокой убитых комаров летом, а сейчас с равнодушием смотрел, как алые капли разлетаются от истерзанного им тела, как кто-то просит остановиться.       В какой-то момент парень осознал, что находится на воображаемой середине. Как он это понял, оставалось под вопросом, однако никто не спрашивал его разрешения вытворять с его мозгами подобные издевательства. Единственным плюсом в этом экваторе были крупицы понимания. В еще непонятной для него жизни, он был оборотнем, жил и учился в ненавистной ему Калифорнии, знал всех своих новых друзей и знакомых из нынешней школы, почему-то бисексуальные мысли не пугали его, монстры и чудовища перед глазами тоже. Это понемногу замещало нынешнюю жизнь Лиама. И стоило ему увидеть Минотавра, разговор и сделку, как все встало на свои места. Он будто хранил воспоминания сразу двух людей, двух судеб. Накладывая одну линию на другую, Данбар все также обнаруживал темную часть. Лишь под конец потока воспоминаний все превращалось в наполненное любовью сердце.       И это самое странное из возможного. Лиам не получил ни одного лица, имени. Все они были покрыты туманом и сотканы из боли. При малейшей попытке заглянуть в глаза истории знакомых людей, голова взрывалась и разлеталась на осколки. Данбар знал лишь Эллисон. Ни одного общего воспоминания, лишь случайные фотографии, надписи, разговоры и тоска. В этой печали не трудно утонуть и навсегда забыться. Причины и следствия снова остались за кадром. При этом она единственная, кого он по-настоящему видел в своем потоке безумия, хоть и на фотографиях и в обрывках фраз. Лиам не мог разодрать глаза. Нестерпимо хотелось больше. Этих пазлов катастрофически не хватало. От осознания уходящего времени и невозможности по-настоящему прикоснуться к своему я, опускались руки. Ему необходимо выяснить каждую деталь.       Карусель из воспоминаний прекратилась, боль в голове утихла. И в одну секунду, неуловимую и эфемерную, Лиам шокировано задержал дыхание. Пусть за несколько бесконечных минут он пропустил через себя другую жизнь, но та любовь, которая проснулась в его сердце — достойный подарок. Сначала непонятная и ошеломляющая для нынешнего Лиама, она накрыла его с такой силой, что перед глазами забегали звезды. Ясно и максимально доходчиво душа потянулась к Тео. Так просто и естественно. Все его видения в прошлом, как только он попал в Нью-Йорк, нашли свое оправдание, заставляя Лиама думать, что Тео занимает в его второй жизни почетное первое место. И действительно, так легко было фантазировать о мягких губах, блестящих глазах и теплых руках Рейкена, будто это совсем не воображение, будто это реальность. Встреча с Горгоной поставила перед ним слишком много вопросов. Их количество, вероятно, никогда не станет равно нулю, однако ответы, полученные в сумасшедшей гонке, указали путь. И, как бы не кружилась голова от спринтерского марафона, ему нужно открыть глаза и взять себя в руки. Он их надежда. Он не знал почему, но был в этом полностью уверен. — Лиам, прошу, открой глаза! Неужели ты не справился с ядом и ранами Медузы? Я точно слышала о регенерации оборотней. Боже, я даже не могу вызвать скорую. Лиам, я умоляю тебя, очнись! — Крик Эллисон вырвал его из пучины мыслей и запутанного клубка эмоций. Он распахнул глаза и, как по волшебству, все исчезло. Все, кроме улыбающихся глаз Тео. Девушка села на сырую землю и вытерла одинокую слезу. — Слава всевышнему. Что это было? Ты отключился посреди разговора. — Я не знаю… Голова просто взорвалась в одну секунду и… — Лиам не знал, стоит ли говорить Эллисон о своем непонятном видении. Один лишь волчий бог в курсе, разберется ли парень в итоге, но быть большим городским сумасшедшим, чем сейчас, не хотелось. Зато у него есть шанс прощупать почву. — Эллисон, а откуда ты знаешь Скотта? И остальных? — Я рада, что ты очнулся. Я без понятия, какого черта делать с отравленным оборотнем. О вас почти нет никаких данных, — она посмотрела в сторону дома, где проходила вечеринка. — Перевелась в Нью-Йорк после смерти деда. Сначала я познакомилась со Скоттом, потом Лидией и Джексоном, в итоге влилась в их компанию. — Значит ты тоже не из здешних мест? — Лиам принял сидячее положение и удивился, насколько хорошо себя чувствует. Зато ноющее сердце тянуло куда-то наверх, к светящемуся дому. — Все мы приезжие. Никто из нашей компании не учился в Нью-Йорке с самого начала. Скотт и Стайлз перевелись сюда во втором классе, самые первые из нас. С них все началось, так сказать, — она мило улыбнулась и тут же призадумалась. — Знаешь, я никогда не смотрела на это под таким углом. Забавно, никто не родился в Нью-Йорке. — Ну, это один из самых знаменитых городов не только в Америке, но и мире. Тут вообще есть не приезжие? — Лиам посмотрел в беззвездное небо. Из-за огней города только полная луна еле-еле проглядывалась и давала о себе знать щекочущем чувством внутри. Забавно, он болел РПВ сразу в двух жизнях. Интересно есть ли в этой вселенной Лиам, который не портит жизнь окружающих ломом? — Почему ты говоришь, что оборотни исчезли две тысячи лет назад? Разве… Разве ожившая греческий миф не кажется большей странностью? — он посмотрел на труп Милинды. — Никто достоверно не знает. Даже точной даты начала исчезновения оборотней не известно, оно и понятно. В какой-то момент истинные альфы перестали появляться в мире и не успел никто и оглянуться, как и они потеряли способность кусать людей, — она тоже посмотрела в небо. — Это очень грустно. Мой отец говорил, что последние из них сходили с ума или кончали с собой из-за тоски по стае. — Понимаю, — Лиам уставился на колышущуюся траву впереди. Все в этом мире изменчиво, даже газон. — Иногда ты тоскуешь по вещам, которых никогда не видел, а лишь чувствовал. Ты постоянно оглядываешься, не можешь отыскать мысль в разбитой голове и все ищешь, ищешь глазами… — он вовремя спохватился, что начал окунаться в переполненное эмоциями сердце. Пока он не знает какого черта так сильно любит Тео и каков его дальнейший план действий, необходимо держать рот на замке. — Когда твой отец приедет на вечеринку? — Он не большой поклонник шумных мероприятий. Особенно, когда вместо травки на них змеиный яд. Да и травку он не одобряет… Неважно! — девушка посмотрела на свой рюкзак, спрятанный в тени деревьев. — Я отправила ему сообщение, как только выследила вас. Спасибо крикам Горгоны. — Я бы тоже покричал, да неудобно было как-то с удавкой на шее, — он усмехнулся. Готов ли парень выслушивать лекцию о сверхъестественном сейчас? Пусть Лиам и оборотень, но голова рвалась на части. Либо он получит прямо здесь и сейчас ответы на каждый вопрос, либо сойдет с ума. Вряд ли отец Эллисон знает, как вернуть память его стае. Его стае… — Ты говорила что-то обо мне? — Не успела. Я услышала крик, написала смс в одно слово и кинулась к источнику звука, — она улыбнулась. — Про тебя он пока не знает, но сказать я обязана. Ты так хорошо прятал свою истинную сущность. У тебя точно нет альфы? — Я… — он не смог закончить это предложение. Зов внутри нарастал с каждой секундой. Вот только Лиам без понятия куда и к кому идти. Он жалобно посмотрел на Эллисон и состроил щенячьи глазки. И откуда у него эта привычка? — Эллисон, ты не могла бы пока придумать легенду? Мы обязательно обсудим это с твоим отцом. Завтра! Или, когда посчитаешь нужным! Просто моя бывшая девушка Горгона, близость смерти и отвратительный алкоголь до обращения вымотал меня. Я хочу домой и спать. — Я рада, что наши идеи по поводу потребностей сходятся на все сто процентов. Хорошо, я совру своему отцу, но разговора не избежать. Ты же не хочешь однажды очнуться в темном подвале привязанный к решетке? Мой отец серьезный человек, — она поправила волосы, будто не угрожала Лиаму последние тридцать секунд. — Обещаю! Вообще именно ты снесла Милинде голову! — он вновь посмотрел на мертвую женщину. — Интересно, какова её история? Как этот артефакт занесло к нам в школу? Она выглядела очень увереной в своих поисках. — Лиам прикусил язык. Слова сами по себе вылетали изо рта. Мозг просто не успевал отсеивать их поток. Минотавр. Она искала Минотавра. Лиам искал Минотавра. Не хватало чтобы и охотники рыскали в поиске зверя. Напрягал ответ Эллисон. — Мой отец думает, что она не единственная пришла сюда. Странные убийства — это первый признак сверхъестественных существ. Когда дикие собаки разрывают на части подряд тринадцать человек, но саму стаю найти не удается все прозрачно, — она очень странно посмотрела на него, и Лиам на секунду увидел в глазах подозрительность. — Может ты в состоянии помочь нам? — Я с радостью… Наверное! Не знаю… Эллисон, давай поговорим завтра? Воскресение прошло совсем не так, как хотелось, — он то и дело возвращал свой взгляд к дому, звук усилился, или же это его неотрегулированные уши ловят все подряд? Сердце не переставало метаться в грудной клетке. Ему срочно нужно отправиться домой. Иначе он рискует накинуться на Тео без объяснений явных причин. — И не с тем. — он улыбнулся. — Я пойду! — Конечно! Увидимся в школе! — Лиам помахал на прощание и направился в сторону леса. На границе с поляной он услышал оклик, — И, да! Появись уже на истории. Не нахватай себе проблем! — Конечно, — он исчез между деревьев. — С историей у меня никогда не было проблем. Им стоило посмотреть по сторонам, Лиам мог бы прислушаться к новому запаху, застрявшему между деревьев, а Эллисон еще слишком неопытна для таких мелочей. Глаза, уверенные, с легкой ноткой умиротворения и грусти смотрели на парочку. Ладонь погладила рядом стоящее дерево. Тут нельзя задерживаться. Скоро придет Крис Арджент, и скрыться бесшумно станет в разы тяжелее. Так или иначе цель выполнена и можно удаляться. Наблюдение — единственное, что остается. Лиам выжил, Эллисон тоже, Горгона больше не терроризирует их город. Можно быть спокойным хотя бы на этот промежуток времени. Вдали послышались разговоры, и тень аккуратно покинула свой пост. На сегодня слежка окончена. Но лишь на сегодня.       Лиам не заметил, как оказался в Бруклине. Ему повезло справиться с Горгоной до того, как метро закроется. Такие обычные мирские мысли идут рядом с тем, что в его груди поскуливает волк и тянет вернуться на вечеринку, ладонь то и дело царапают когти и хочется от души повыть на луну. Он шел по широкой дороге уже не оглядываясь по сторонам, ни один звук уже не мог заставить его врасплох, и вряд ли нож из подворотни справиться с регенерацией оборотня. Чем ближе Данбар приближался к своему дому, тем легче становилось дышать. Сознание того, что это точная копия квартиры из воспоминаний ледяной водой окатила парня. Каждый кирпичик, надпись, даже паутинка потрескавшейся краски были подобно отпечаткам идентичны. Лиам принял решение держать эти совпадения и мелочи в голове. После сегодняшнего приключения и путешествия в подсознание, он вмиг превратился в параноика. И судьба услужливо подкидывала причины для беспокойства.       Стоило ему сделать шаг в сторону общей двери, как вспыхнула молния. На секунду назад чистом небе разорвалась бомба. Лиам слышал, что буря приходит внезапно, не оставляя выбора. Однако слабо верилось в формирования грозы за три секунды. Стойкий запах скотного двора коснулся ноздрей, и парень поморщился. Он крепче сжал ключи в руке и судорожно вздохнул.       Данбар хотел ответы на вопросы, вот, получите и распишитесь. Подросток посмотрел в сторону запаха. Рядом с небольшой многоэтажкой была скромная поляна, которую обещали застроить под детскую площадку. Кто же знал, что на ней пасётся Минотавр. Белоснежный зверь стоял на виду у всех, совершенно бесстрашно и максимально непринужденно, словно такие как он — обыденность. Лиам поежился от ветра, ударившего в спину и вновь посмотрел на небо. С каждой секундой погода ухудшалась, вероятно будет дождь. Он облизнул вмиг пересохшие губы. — Нет, ну почему у Гринберга самая большая проблема — математика, а у меня — гигантский бык на заднем дворе? Верните мне обычные школьные издевательства, — он фыркнул и пошел в сторону Минотавра, положив руку на глаза. Было не ясно, его пришли задушить или помочь. — Здравствуй, Лиам, — прорычало то ли животное, то ли человек. Он говорил на греческом, и благо Данбар вернул свои воспоминания о языковом курсе. Парень лишь поморщился и постарался прикинуть как начать странный разговор. — Я как понял, ты встретился с моей старой знакомой? На тебе её запах. — Был разговор с глазу на глаз, — Лиам постарался пошутить. Интересная складывалась ситуация. Он определённо не чувствовал на себя никакого постороннего запаха. Точно также, как и когда к нему вернулись способности оборотня, он не обнаружил следов Минотавра. — Это ты устраиваешь грозу? Знаешь… У меня не очень хорошие воспоминания, связанные с неожиданной грозой! Кстати о воспоминаниях! — Не я лично. Лабиринт, — Минотавр поднял палец и указал за спину Лиама. Одна из вещей, с которыми бы парень расстался с легкостью и без сожаления — вот эта угнетающая картина. Сделка стояла перед глазами, и угрозы о скитаниях в Лабиринте были как никогда наглядными. Из этого места невозможно выбраться, у жертвы нет шансов покинуть стены здания, и её конец — медленное сумасшествие. В первый раз увидев его на игровом поле, без дополнительной информации, сердце наполнилось страхом и благоговением, сейчас же печалью и тоской. Ему не стоит вообще поднимать на него глаза. Как минимум из-за потока вопросов в голове. Если жертва не может найти выходит из лабиринта, как Минотавр стоит перед ним? Разве он не должен находится где-нибудь на Крите, в виде разрушенных зданий или монументов? Какого черта Лабиринт забыл в Нью-Йорке. — Прекрасно! У кого-то вид на статую свободу и Манхеттен, а я вот смотрю на многовековую клетку. Замечательно! — Лиам потопал ногами на манер ребенка и фыркнул. Он шумно выдохнул. — Чай будешь? — Так сразу? — Минотавр усмехнулся. — Да, буря как бы начинается, в доме разговор будет попроще, — Лиам пожал плечами. После воспоминаний о Живаданском звере и прыжках во времени, ожившие мифические легенды — нормальность. — Идешь? — А ты странный. — Сказал гигантский бык с Лабиринтом.       И больше не произнося ни слова, Минотавр резко дернул плечами и начал уменьшаться в размерах. Лиам в непонимании сделал шаг назад, ветер все усиливался, заставляя глаза слезиться. С существа продолжал исчезать мех, куда-то делись рога и копыта. Сначала Данбар хотел открыть рот в удивлении, но тут же вспомнил, как быстро и легко сходят его бакенбарды и появляются брови. И вот, спустя полминуты, перед ним появился мужчина в одной набедренной повязке. Лиам хмыкнул, отмечая, что даже в человеческой форме он выглядел внушительней любого из его знакомых и друзей. Однако единственное, что по-настоящему волновало сейчас парня — это факт его почти полной наготы. Вряд ли в Бруклине оценят подростка темной ночью с едва одетым мужиком. Сердце снова дернулось и унесло его к мыслям о Тео. Единственный, кого он бы хотел видеть голым прямо сейчас. Лиам обернулся по сторонам. Кажется, их кто-то сфотографировал. — Так, предлагаю подняться ко мне в квартиру, иначе твоя тряпка слетит от ветра и сделает ситуацию еще более деликатной, — Лиам попутно успел отметить настоящий «греческий» нос и прямоугольную форму головы. Мужчина будто сошел со страниц древних мифов. После такого тяжело отказаться от стереотипов. — Давай, давай. — Хорошо.       Они пошли вперед и если Лиам словно прорывался сквозь завесу, то Минотавр шел без каких-либо проблем. Все тело сверхъестественного существа дышало силой и могуществом. Вряд ли даже несколько альф могли одолеть его без подготовки в рукопашной схватке. Поднимаясь по лестнице, он обернулся на входную дверь и заметил появившиеся следы от руки. Скорее всего прямой удар от Минотавра сразу отправит его к волчьему богу бегать по лунным полям. Он лишь радовался, что именно Горгона стала его врагом и противником, а не этот исполин. С другой стороны, женщина могла в одно мгновение превратить Лиама в статую и отдать на поругание голубям. Да и что бы он делал без Эллисон? Данбар в задумчивых мыслях открыл входную дверь и прошел первый. Вдруг он забыл убрать нижнее белье или носки валялись по всей комнате? Однако Минотавр навряд ли носил трусы, и вот кому нужно стесняться, так это ему. — Ох, — Лиам бросил ключи на тумбочку и замер.       Комнта была той же. Все так и стоит на своих местах. Ничего не изменилось. Изменился Лиам. И как ему жить здесь одному? Одному? — Проходи и чувствуй себя как дома… — каждая, буквально каждая фраза взрывалась ностальгией в голове. Еще пару выпадов и у парня поедет крыша от раздвоения… Воспоминаний. — А я поставлю чайник. — Хорошо.       За плечами Лиама стояла, по факту, огромная корова, поправка: бык, который превратился в настоящего древнего грека. Благо он изъяснялся несложными фразами, зачастую одиночными словами, иначе знаний Данбара точно не хватит. В своей другой жизни, да и в этой, парень не отличался излишней усидчивостью и стремлением к учебе. Он плыл по течению и старался не забивать голову неинтересной и скучной информации. И, хвала волчьему богу, греческий каким-то чудом закрепился в памяти. Вряд ли мифическое существо за пару тысяч лет не научилось английскому языку. Скорее всего мужчина знал и древнеанглийский, и еще пару сотен диалектов. Лиаму попросту не хотелось вести разговоры о жизни и смерти на практически непонятном языке. Воспоминания только укладывались по полочкам в его голове, безболезненно появляясь по требованию. Парень направился на кухню включать чайник. — Проходи садись. Я бы сказал тебе раздевайся и разувайся, но у тебя нет обуви и набедренная повязка держится лишь на добром слове, — он махнул в сторону комнаты и скрылся. Мужчина ничего ему не ответил.       На лице Лиама расцвела улыбка. Минотавр напоминал чем-то Дерека. Такой же хмурый, неразговорчивый и устрашающий. И как он мог запасть на Стайлза? Язвительность и желание подколоть Стилински так и рвалось наружу, обжигающая прямолинейность стреляла наугад и такими темпами ему могли свернуть шею. Это мысли невольно привели его к Рейкену, заставляя сердце сделать очередной кульбит. В его воображении Тео закатывал глаза и фыркал, он соблазнительно хрустел шеей и куда-то звал парня. И Данбар был готов сорваться и бежать по первому зову. Ужасное и невероятно прекрасное чувство. Кто-то уже должен объяснить ему, какого хрена с ним происходит. Стоило ему нажать на кнопку чайника, как раздался звук падения и, позабыв о том, что тот сломан, Лиам кинулся в комнату. — Что случилось?! Где война?! — Данбар и не заметил, как выпустил когти и клыки. Его глаза сияли и метались по скудному интерьеру, но никого кроме Минотавра на сломанной кровати он не нашел. На лицо мужчины легла тень вины. Ножки валялись по разные стороны, и вряд ли такое возможно починить. Лиам взял себя под контроль и вернул себе человеческий вид. Он услышал тонкий свист чайника. — Тебе какой чай? Черный, зеленый? — Малитору. — Зеленый значит, — Лиам пошел к разрывающемуся чайнику. — Малитору ему подавай. Кто кровать чинить будет то? И почему в другой жизни я не столяр? Вместо знаний родословной египетских фараонов, лучше бы умел пользоваться станком и долотом. — Минотавр проводил парня удивленным взглядом.       Две обычные кружки наполнились совершенно обычным чаем, а голову вот под завязку набили странные мысли. Лиам смотрел на поднимающийся пар и пытался понять, зачем, человеку с любовью к минимализму вторая кружка? Гостей в его доме еще не успело побывать, он совсем недавно переехал. Решив наказать Минотавра за кровать ожиданием, Данбар распахнул все свои шкафчики и кухонные тумбочки. Лиам так и замер с открытым ртом. Две кружки, две тарелки, две ложки, две вилки, две пары китайских палочек. Все было рассчитано на двух человек. И вроде ничего необычного, обычная подстраховка и гостеприимство, да только подросток не помнит, когда сделал это. Мир вокруг него стремительно менялся, и в комнате сидело существо с ответами. Пока голова еще соображала, Лиам решил взять от встречи максимум.       Нестерпимо захотелось покурить… — Итак, это очень дорогой чай и мне хочется услышать ответы на все свои вопросы, — Лиам пододвинул ногой стул к Минотавру и на него поставил две кружки. Мужчина всматривался в зеленоватую жидкость пару минут, прежде чем протянуть руку. — И, во-первых, мне интересно какого черта произошло в лесу? Почему тебя искала Горгона по подросткам в Нью-Йорке. Понадобилось бы много времени. — Она моя давняя знакомая, — мужчина отхлебнул чай и слегка поморщился. — Как ты уже понял, некоторые мифы — лишь пересказанные реальные истории. За тысячи лет многие из них претерпели изменения, однако Медузу это не коснулось. Как и все, она хотела совершить сделку. Еще одну. Мы, дети не этого тысячелетия, так или иначе прокляты. Медуза вместе с силой получила отвратительное бессмертие. — Разве такое вообще возможно? Настоящее бессмертие? И почему это так плохо? Эллисон сказала, она воскрешается через равные промежутки времени, — Лиам сел рядом с Минотавром и наконец-то дотронулся собственной чашки. Тепло вместе со спокойствием потекли по сосудам. Долгий день давал о себе знать. — Она всегда хотела быть молодой и красивой. Однако время — вещь, с которой даже боги не в силах совладать. И я уверен, тебе это доподлинно известно, — Лиам вылупил на него глаза. Он помнил, как был подвержен путешествиям во времени. Один ли? Или с кем-то? — Она может контролировать свое обращение до определённого возраста, потом змеи, хвост, глаза становятся бесконтрольными. И, как ты знаешь, ей отрубают голову. — До сих пор, если честно, не понимаю беспокойства по этому поводу. Дальше то что? Она же сама хотела быть молодой и красивой, разве не это способ перезапустить игру? — Лиам старался вырваться из мыслей по поводу своего нервирующего путешествия во времени. — Зачем ей нужен ты? — Потому что в промежутках между воскрешениями она попадает в ад. Тот самый ад, — Данбар до сих пор удивлялся своему мозгу. Он знал буквально все мелочи из своей другой жизни, однако ни одного лица кроме Эллисон и какого-нибудь знакомого почтальона. Да, Лиам знал, что такое ад. Неужели Милинда проходит через него прямо сейчас? — Уверен, она хотела поменять условия игры через мою сделку. Мой запах усиливается на носителе сделки к так сказать дедлайну ситуации. — Поэтому она искала меня и по очереди превращала парней в произведения искусства. Понятно. Это какая-то греческая мафия, — Лиам улыбнулся. — А почему ты сам перед ней не появился, раз все знаешь? — Медуза за постоянные пребывания в аду растеряла свою мудрость, её сердце всегда наполнено страхом, а страх — лучший катализатор к безумию. Я не могу отказать существу в сделке, но я не монстр. Скорее всего её просьба — настоящая головная боль. Она не знает — Лабиринт страшнее её ада. Так или иначе, ты вряд ли уже с этим столкнешься, — мужчина посмотрел на кровать. — Прости за неё. Когда я превращаюсь в человеческую форму то иногда забываю, что мой вес и сила остаются прежними. Триста килограммов это предел для этой кровати. — Знаешь… А так стало даже лучше.       Тепло продолжало распространяться по его телу. Чем больше вещей Лиама совпадало с другой жизнью, тем спокойнее становилось в этой. Теперь его матрас, считай, лежит на полу, и это лучшее, что могло с ним случится. Этот сломанный чайник, кровать, стул вплетались в голову Данбара приятными воспоминаниями. Странный поворот с парной посудой до сих пор не укладывался в сознании. Буря за окном понемногу усиливалась. Лиам наблюдал, как дерево раскачивалось из стороны в сторону. Зато здесь, в его небольшой коморке, было тихо и уютно. Парень на подсознательном уровне знал: только здесь он отрублен от мира. Своеобразная оболочка. Лишь странное ощущение неполноценности образа самой квартиры вызывало подозрения. Чего тут еще не хватает? Или кого? Он посмотрел на Минотавра. Не для него же у Лиама запасная кружка… — Ты помнишь, что является частью сделки? — мужчина прервал затянувшуюся тишину. — Да, сейчас да. Когда я вспомнил себя в битве с Горгоной и ко мне вернулись силы, тогда это был настоящий бум в голове. И даже потом ничего оформленного. Лишь после Эллисон все начало вставать на свои места. Есть некая сложность, правда, — Минотавр не был впечатлен этой заминкой. — Я никого кроме неё не помню. Это полная херня. Я знаю, парни из школы — мои друзья из другой жизни, но какая их роль — без понятия. Я знаю все, что связано с миром оборотней, людей, однако кто мой альфа? Кто носитель Живоданского зверя? И еще туча вещей скрыта. — Все правильно. Это и есть условие нашей сделки. Забавно, наверное, при совершении сделки ты помнишь лишь меня. Там была куча народа. Мне жаль твой мозг, Лиам, — он покачал головой. Это напомнило Данбару, как быки машут головой в стойле. — Суть сделки — ты должен вспомнить всех членов своей стаи. С каждым у тебя есть эмоциональная связь, выражающееся через суть их души. И даже у тебя. — Значит мои слова, мои решения и помогли вспомнить себя? — он широко распахнул глаза. — Это что получается, моя другая жизнь и есть подлинная версия меня? А вот это все спектакль и иллюзия? Мои семнадцать лет… Неправда? — Лиам верил, он по-настоящему верил, что боль вокруг него ему не принадлежит. И вот оно — рогатое доказательство. — Ты есть ты. Сам решаешь, какой из «Лиамов» реальный. Со временем твои воспоминания стабилизируются, и путаница пройдет. Однако времени у тебя не очень много. Думаю, не больше четырех-пяти недель до того, как придется платить неустойку. Надеюсь ты понимаешь, о чем я. — Да. Лабиринт. — Именно. Лиам, пойми, мне не хочется, чтобы ты туда попал. Вообще никто. Но как для Горгоны бессмертие и ад, так и он для меня — проклятие. У Лабиринта должен быть охранник, бессмертный. В нем может находится лишь одна жертва, и ты должен осознать одну вещь… Я туда не вернусь. Никогда и ни за что. Я наделен силой менять практически все по своему желанию, в обмен на души для лабиринта, — Мужчина выглядел чересчур серьезным, заставляя Лиама нервничать. Будто ему мало причин для беспокойства. — Провалив сделку ты попадаешь в лабиринт вместо меня, если я не выполню её, это моя кара. Хотя есть и другие нюансы… — он остановился на секунду. — Я говорил, что сделки идут на моих условиях. Я дал тебе возможность вспомнить свою стаю. Мои руки чисты. — Все хорошо, не скажу, что понимаю, однако сил принять неизбежность в этом случае у меня предостаточно. Знаешь, ты прав. Память восстанавливается стремительно. Я уже проходил через настоящий ад, и знаю одну важную вещь… Выход есть всегда. Мы с… — Голова тут же раскололась от боли. — Ай! Ну вот опять. Стоит мне вспомнить с кем куда, как моя черепушка сыпется на кусочки. — Вспомнишь суть этого члена стаи и боль пройдет. Так вот… Я дал возможность решать кто и когда что вспомнит. Вы все связаны. Они будут знать не больше твоего. Поэтому вот как это работает. Услышав от них заветные слова или прочитав их, ты дашь воспоминаниям о них вернуться, однако, чтобы поделиться ими, ты должен сказать этому человеку вслух, — по лицу Данбара Минотавр засомневался в своих словах. — Ты понял? — То есть, Эллисон теперь должна услышать эти слова от меня и тогда она вспомнит свое прошлое? — вся регенерация Лиама работала на то, чтобы его мозги не сгорели от этих умственных игрищ. — Как все путанно и сложно. А я думал, что биология станет моей самой большой проблемой к концу года. — Думаю Лабиринт не появится до конца семестра, поэтому можешь не расслабляться, — мужчина усмехнулся, когда Лиам буквально захныкал. — Вот такая система у нашей с тобой сделки. Иногда воспоминания могут ранить, и я отдаю в твои руки решение. С этого самого момента. Лиам, ты будешь их опорой и спасением. — Стой… — Неожиданное понимание простых вещей озарило Данбара. — Я понял суть Эллисон, но… Я так и не вспомнил её. Даже в моей другой жизни она превратилась в фотографию на столе. Что это может значить? — глаза Лиама в мгновение наполнились грустью и страхом. Тело сковала паника и понимание. — Она… Она умерла? — Прости. — Как это возможно? Ты же говорил, что я должен вспомнить свою стаю? Но, Эллисон! Она… Она умерла! Как мне прикажешь вернуть к ней прошлое? Её в нем нет! — Он подпрыгнул на ровном месте. — Ты жесток! Скажи, почему?! Как мне отыскать членов стаи, если они мертвы? Это не логично! — А разве они перестают от этого быть стаей? — Нет, — Лиам выпустил когти и сжал кулаки. Ему нужно успокоиться. Его не пугал поиск членов стаи, которые погибли в другой жизни. Перспектива рассказать им о смерти в этой жизни, вот что вгоняло в ужас. Эллисон… — А я могу, могу сказать им потом? Когда не только Эллисон будет в моем списке? — Это твой выбор. Через четыре-пять недель появится лабиринт. Если ты не отыщешь все потерянные воспоминания, то затеряешься в нем. Такова часть сделки, — Минотавр поставил пустую чашку на стул. Лиам никак не мог успокоиться. — Ты должен спасти в первую очередь себя. — Нет. Моя стая и… — голова вновь треснула. — И он, на первом месте. Мне срочно надо вспомнить на кого такая реакция, иначе я погибну от мигрени быстрее. Что мне еще нужно знать? — Посмотри за окно.       Парень знал, когда он повернет голову в сторону не увидит ничего хорошего. Надежды на обычную бурю и сильный дождь таяли на глазах. Лиам сделал пару шагов к окну и протянул руку вперед. Неужели это — его будущее? Вместо ливня и гроз он увидел огонь. Дома, деревья, машины были объяты пламенем, в небо тянулись столбы черного дыма, пепел падал с неба, устилая землю. Лиам не чувствовал запаха гари, однако явно слышал крики людей, знакомые голоса. Они просили прекратить это, сжалиться над детьми, молили позволить им жить. Война, по-другому Данбар не мог назвать эту вакханалию. И самое ужасное — он один на один с этим безобразием и хаосом. Он сжал зубы, стараясь погасить глаза, парень ни за что не скажет Эллисон… Не скажет, что она умерла. По крайней мере сейчас. Однако он обязан предотвратить это видение, кроме него никто не сможет. Никто. — Почему ты показываешь мне это? — Ты и не должен был увидеть это. Лишь отмеченный дикой охотой или адом в силах приоткрывать завесу тайн будущего. Это все лабиринт. Без него я тоже живу в настоящем, однако при приближении сделки он приоткрывает завесу тайн, — Минотавр встал с кровати. — Лиам, мне пора. Вместе со мной уйдет и Лабиринт. Постарайся ради себя. Ты хороший парень, не хочу открывать перед тобой дверь.       Данбар уже не ответил ему. Он продолжал смотреть вперед и на то, как с исчезновением мужчины погода и картина за окном менялись. И в какое-то мгновение все утихло. Снова Бруклин, дети, бегающие по ночам, прохожие, машины и спокойствие. Лиам чувствовал, за Минотавром стоит своя длинная история, что как сказал некто из его прошлого, он скорее положительный персонаж. Завтра с первым уроком начнется его новая гонка, необходимо будет понять свое прошлое и вернуть воспоминания, разобраться с горящим Нью-Йорком, поговорить с отцом Эллисон, понять куда делись все оборотни. Неужели Лиам и правда последний из своего рода? Он глубоко вздохнул и решил отложить тяжелые мысли на завтра. В конце концов Данбар подросток и имеет право на нелогичные и необдуманные действия. Он лег на свою поломанную кровать и блаженно выдохнул. Телефон в штанах завибрировал. Лиам уже сонно достал его и увидел сообщение от Тео. Первое личное сообщение. Точно, ему еще стоит разобраться и с этим… С ним… «Ты где?» «Я дома», — коротко ответил Лиам и вырубился.