Stardust

Stand up can you keep your head? Love me like tomorrow we’re dead Beauty, violence War is within us We’ll be silenced Tomorrow we’re gonna be stardust

Кайл Брофловски лежал на кровати в темноте и битый час смотрел идиотские видео на ютубе: чувак падает с моста и рассекает себе пол-лица, стыдливо жмутся к полу или прячутся нашкодившие животные, симпатичная блондинка показывает, как нужно правильно рисовать брови. Наверное, вечности не хватит, чтобы просмотреть их все, но Кайл и не ставил себе такую цель, ему просто нужно отвлечься. Прошло уже три месяца со дня смерти Картмана – достаточно для того, чтобы осознать реальность случившегося. Для того же, чтобы смириться с потерей, недостаточно и всей жизни. Но каждый новый день будет потихоньку подтачивать память, подталкивая в пропасть забвения, пока однажды ты не обнаружишь, что уже не можешь с былой легкостью вспомнить черты лица. Это как во сне, смотришь на человека и никак не можешь сфокусировать на нем взгляд. Кайл не жаловался на память, не зря же он один из лучших учеников в классе, гордость школы и завсегдатай все этих идиотских конкурсов. Тех самых, где собираются самые замшелые ботаны и соревнуются между собой, кто из них больший задрот. Но все же... Он с трудом мог припомнить лица и голоса тех, кого не видел уже очень давно. И однажды Картман тоже станет для него лишь размытой тенью. Кайл отложил в сторону телефон - надоело. Он ворочался в кровати, безуспешно пытаясь уснуть, но сон никак не шел. Откинув душное одеяло, встал и начал сосредоточенно копаться в рюкзаке. Наконец, Кайл нашел то, что искал - обычный снимок, сделанный на поляроид. Включил настольную лампу и стал всматриваться в лицо на фото: каштановые волосы растрепаны от ветра, губы скривились в типичной усмешке, но взгляд не может обмануть, он счастливый. Кайл стоит рядом - жиртрест обхватил его своей массивной рукой и притянул к себе в тот момент, когда Стэн решил запечатлеть это на фотоаппарат. После того, как Стэн ушел дальше щелкать своей камерой, Картман еще некоторое время не выпускал Кайла из плена рук. В итоге все это длилось чуть дольше, чем положено. Потом Картман, будто очнувшись от какого-то наваждения, убрал руку. Кайл тогда ушел, не оглядываясь, растерянный от странных ощущений, а Картман остался стоять на берегу. Смотрел ли он ему вслед? Кайлу несколько раз снилось, что Картман все также стоит на том же месте и ждет его, а он бежит по горячему, как раскаленные угли, песку, и все никак не может достигнуть цели. Несколько раз Кайл порывался отправиться туда, где, будто, обманув смерть, чертов Картман стоит на берегу, в лучах солнца и смотрит на него хитрым взглядом. Мол, Брофловски, жидяра, ты пиздец какой долгий. Сейчас он мог бы себе признаться в том, что не так уж и ненавидел жиртреста, как всегда считал. Да, определенно, он мог бы, но не стал. Это слишком страшно – любить того, кого больше нет. Ну и, в конце концов, как понять, что есть любовь? Глупости, в общем. Поэтому Кайл предпочитал прятаться в бессонных ночах, когда можно наблюдать за тем, как темный квадрат комнаты постепенно светлеет, и тишину улицы наполняет шум первых машин. Он с недавних пор всегда носил с собой эту фотографию, чтобы не забыть то, что непременно забудет, когда придет время. Кайлу казалось, что она пахнет июльским горячим воздухом, озерной тиной и горьковатым одеколоном Картмана. От воспоминаний было больно, а без них – пусто. Поэтому лучше страдать, чем не чувствовать ничего. Когда Картман объявил, что убьет себя, никто особенно не принял его слова всерьез, потому что… Ну, это же так типично для него. И Кайл тоже проигнорировал этот крик о помощи. Хотя, он был хорошим человеком, ну, по крайней мере, считал себя именно таким. Но сейчас это все звучало как-то жалко и совершенно его не оправдывало. Конечно, можно утешать себя тем, что Картман вечно драматизировал, давил на жалость, и поэтому неудивительно, что его угрозы звучали как шутка. - Мы все просто ублюдки. - Перестань себя винить, ты же не мог предположить, что… - Он сам сказал, что сделает это, Стэн! Мы должны были поговорить с ним, помочь… Какие мы после этого друзья? Его поражало какое-то удивительное равнодушие, с которым все восприняли эту новость. Будто никому нет дела до случившегося. Кроме него. - Кайл, ну что ты хочешь от меня? - злился Стэн, - чтобы я умер, и меня похоронили рядом с Картманом? - Нет. Просто... Кажется, будто всем все равно. Словно ничего не произошло. - Тебе вечно что-то кажется, Кайл. Может, хватит строить из себя мученика? Нам всем тяжело, ты не какой-то особенный. А Кенни обычно только как-то печально улыбался, так, будто знал какой-то секрет, которым не мог поделиться. Еще была бывшая девушка Картмана - Хайди Тернер. Она вообще после случившегося стала вести себя странно: обрезала волосы, выкрасила их в иссиня-черный цвет, сменила стиль одежды. Начала курить. Кайл даже как-то видел ее в компании с готами. Мать Картмана тоже, кажется, от горя совсем с катушек слетела. По крайней мере, судя по слухам. Кайл же ничего особенного не заметил, когда заходил к ней, чтобы выразить свои соболезнования. Лиэн выглядела уставшей, но держалась. Самое, пожалуй, грустное - в тот вечер все сигнализировало о том, что случится какая-то драма. В школе Картман был непривычно тихий и молчаливый. А позже, когда они, как обычно, торчали у Стэна, он все время смотрел на него. Странно. Его взгляд словно дыру прожигал, так и хотелось в ответ бросить "че?". Но Кайл только хмурился, думая, что жиртрест как всегда что-то замышляет. Потом они вместе шли домой - каждый к себе, разумеется, просто им было по пути. Шли и молчали. Кайл привык, что Картман вечно несет какую-то херню, толкает безумные идеи, поэтому уже приспособился к такому формату общения. Жиртрест несет бред, а он возвращает его в реальность. А вот что делать в такой ситуации, когда между ними неловкая тишина, Кайл не знал. - Ну ладно, давай, до завтра, - сказал Кайл, когда они подошли к перекрестку, на котором всегда прощались и расходились в разные стороны. Картман молчал, будто вообще не слышал ни слова. Может, он в наушниках? - Ага, до завтра. Он вдруг поднял голову и вновь посмотрел на него таким же взглядом, каким пялился все время, пока они были у Стэна. - Что? - не выдержал Кайл. Его смущал этот взгляд, и он не знал, как на такое вообще реагировать. Боялся показаться грубым. - Я давно хотел сказать... - начал Картман и замолк на полуслове. - Ну, чего? - не выдержал Кайл. - Да забей, ничего. И двинул прочь. А Кайл стоял и смотрел вслед, пока массивная фигура Картмана не скрылась из вида. Кайл сидел на траве возле могилы Картмана и читал книгу. Иногда он комментировал какие-то строчки или просто высказывал вслух мысли, будто делился ими с тем, кто, как он надеялся, так или иначе, слышал его. Просто не отвечал. - Блин, помнишь, как нам задали читать «Над пропастью во ржи», и ты сказал, что это унылая хуйня? Так вот, я внезапно решил перечитать эту книгу, не знаю, зачем, и знаешь, она мне понравилась. Сам от себя не ожидал. Особенно одна фраза, сейчас я тебе ее вслух зачитаю, подожди. Кайл зашелестел страницами, пытаясь найти нужный абзац. - Вот, слушай… От того что человек умер, его нельзя перестать любить, черт побери, — особенно если он был лучше всех живых, понимаешь? – на последних строчках его голос чуть дрогнул. Кайл захлопнул книгу, а потом вдруг со злостью зашвырнул ее в ближайший куст, словно это чертов Холден Колфилд был виноват в том, что он сейчас сидит один на этом кладбище в окружении мертвецов и разговаривает сам с собой. - Видел бы ты меня сейчас… Хорошо, наверное, что не видишь. Кайл приходил сюда после школы в последние недели три, просто ложился на траву, подложив под голову рюкзак. Иногда он слушал музыку и наблюдал за тем, как медленно плывут по небу облака, ленивые и вечные. А еще Кайл представлял, что Картман в этот момент лежит рядом, так близко, что если чуть вытянуть руку, то можно нащупать его теплую ладонь и сжать что есть силы. Не то чтобы он верил в нелепую теорию о том, что мертвые с каким-то маниакальным интересом наблюдают за нами, развалившись где-то на небесах; лишенные возможности проживать собственную жизнь, они непрестанно созерцают то, как это делают их родные и близкие. Кайл считал, что невозможно сказать о чем-то наверняка, пока ты не опробовал это на собственном опыте, но ему еще не доводилось умереть, а те, кто столкнулся со смертью, пока не возвращались назад, чтобы рассказать об этом своем приключении. Но в любом случае, когда он смотрел на облака, день за днем, то верил, что ничего не проходит бесследно. Он думал о том, куда исчезают люди, их улыбки, голос, привычки – может, они продолжают существовать в наших воспоминаниях? Навечно застывают на случайных снимках, еще не зная о том, что их ждет. Кайл никого не звал с собой, чтобы облегчить свою первую потерю. Хотя, он продолжал все также общаться со Стэном и Кенни, но здесь, среди тишины и бесконечных рядов надгробных камней, мальчик ощущал себя на удивление спокойно. Никто не знал, где он пропадает, а если бы вдруг кто-то рассекретил его убежище, то родители наверняка отправили бы к психологу. Вообще, мать уже пыталась его записать на сеанс, но Кайл отказался. Просто сказал: - На хрена. Если бы это случилось в обычное время, то за такие слова его бы подвергли самым суровым пыткам в виде бесконечных лекций о том, как нужно разговаривать с родителями. Но из-за самоубийства Картмана все взрослые стали такими внимательными и обеспокоенными, словно боялись, что их дети тоже могут наглотаться какой-нибудь дряни или повеситься в гараже, или вены себе перерезать. Кайл только посмеивался над этой их активностью, потому что думал, что надо любить и ценить своих детей, возлюбленных, друзей всегда, а не после того, как случится непоправимое. Размышляя о жизни, смерти и вообще обо всем на свете, он настолько погрузился в свои мысли, что не заметил присутствие постороннего в этом своем мертвом царстве. Кайл слышал шаги, когда этот кто-то был уже почти рядом, он резко обернулся и увидел Альфонса Мефесто – сумасшедшего ученого, который часто помогал им в детстве. Мальчик не знал, какого дьявола тот приперся на кладбище, но по крайней мере этот псих лучше, чем выследившая его мать или того хуже – Стэн, который начнет ему внушать, что нельзя вот так просто здесь сидеть и болтать с Картманом, словно он еще жив. - Хороший денек, - сказал Мефесто, присаживаясь рядом. - Ага, - не слишком любезно ответил Кайл, пытаясь интонацией голоса передать все свое нежелание продолжать разговор. Однако тот не спешил уходить, напротив, повернулся к мальчику и стал его с любопытством рассматривать, как какой-то редкий и интересный для изучения экспонат. Кайл стал смотреть в ответ. Альфонс Мефесто был мужчиной неопределенного возраста, а еще весь он казался каким-то круглым: лицо, глаза, даже в телосложении, и то присутствовала эта округлость. Казалось, что если его толкнуть, то он покатится или отскочит от земли, как резиновый мяч. - Я наблюдал за тобой, - внезапно начал ученый, сразу переходя к делу, - как ты сидишь здесь в одиночестве часами, пока не стемнеет. Почему-то Кайлу показалось, что слова прозвучали как-то зловеще, любой другой на его месте уже давно убежал бы, назвав этого Мефесто грязными извращенцем, а он только молчал. - Ну, если вам больше нечем заняться, кроме как наблюдать за школьником, который проводит свободное время на кладбище… - Ты скучаешь по своему другу? – невозмутимо перебил его Мефесто. Так, словно не заметил сарказма в голосе Кайла. - Естественно, хотя мы и не были лучшими друзьями. - Понятно, - сказал он и замолчал. Кайл не знал, как намекнуть этому психу, чтобы тот свалил и оставил его и дальше сидеть в одиночестве, предаваясь размышлениям, как тот внезапно выдал: - Кайл, - надо же, он, оказывается, знает его имя, - ты любил его? - Что, простите? Ну, это уже ни в какие ворота не лезет, сперва нарушает его уединение самым бессовестным образом, теперь задает такие странные вопросы… Он сейчас же объяснит этому Мефесто, что не стоит недооценивать его, если Кайл вежливый, то это не означает, будто теперь можно наглеть. Наверное, все эта гамма эмоций разом отразилась на лице Кайла, потому что ученый рассмеялся. - Только не надо бросаться на меня с кулаками, я уже ухожу. И можешь не отвечать на этот вопрос мне. Ответь на него самому себе, Кайл, - с этими словами Мефесто ловко поднялся на ноги и неспешно двинул прочь, оставив Кайла сидеть в недоумении. - Больной гребаный псих, - буркнул он себе под нос. Настроение было испорчено, поэтому, попрощавшись с Картманом (он все надеялся, что тот его слышит), Кайл отправился домой. Пока он без особого энтузиазма ел свой ужин, залипал на очередные бессмысленные видеоролики, не мог уснуть почти до самого утра, таращась в темноту комнаты, Кайл думал о том, что спросил у него Мефесто. Он не хотел думать, но все равно думал. В школе Кайл не мог сосредоточиться ни на чем, хотя, не сказать, что это было чем-то удивительным – в последние месяцы он только и делал, что выпадал из реальности. Интересно, можно ли однажды выпасть из нее окончательно, а если да, то куда он попадет в таком случае? Может быть, в то место, где нас ждут погребенные под могильной плитой воспоминания? Он не заметил, как в школьном коридоре кто-то всучил ему листок. «Вечер памяти Эрика Картмана». Хотя, Картману бы понравилось, он ведь любил, когда ему уделяют особое внимание. Кайл усмехнулся, вспомнив, что однажды жиртрест какой-то вечер в свою честь организовывал. Ах, да, это вроде было в тот раз, когда этот психопат заразил его СПИДом. - Я бы тебе рассказал, как все пройдет, но не пойду туда, - говорил он, вновь сидя на своем любимом месте в окружении крестов и мраморных ангелов, - терпеть не могу такие мероприятия. Это какая-то липа. Он сам не заметил, как стал цитировать блядского Колфилда, вот дерьмо. Кайл скомкал эту листовку, которую зачем-то держал в руках, и засунул в карман. - Картман, я уже почти месяц тут торчу и разговариваю с тобой, как последний кретин. Скажу больше, я еще и мысленно это делаю. Кайл замолчал, потому что вдруг вспомнил про тот самый вопрос, который не оставлял его в покое уже несколько дней. Возможно, он уже готов на него ответить или даже давно был готов. - Эй, жиртрест, можешь там смеяться надо мной, разрешаю, потому что то, что я тебе сейчас скажу – это странно. Но я, наверное, и правда тебя люблю. Ему, разумеется, никто не ответил, да и Кайл не был уверен в том, что сказал бы это, если бы Картман его слушал. Он подумал, что сейчас, как по волшебству, должен появиться Мефесто, будто черт из табакерки, но никого не было, и Кайл просидел в одиночестве, пока не начало темнеть. Дома он лениво размазывал пюре вилкой по тарелке, будто не понимая, что с ним вообще делать. За столом было тихо: Айк сидел, не поднимая головы от планшента, отец с матерью ели молча. - Кайл, тебе не понравилось? - спросила мать, заметив, что он так и не удосужился донести вилку до рта - рука каждый раз замирала где-то на пол пути, а потом опускалась обратно. - Я... нет, все в порядке с едой, мам. Просто нет аппетита. Мать посмотрела на отца, тот кивнул. - Сынок... Ты же знаешь, что мы тебя любим? - сказала Шейла Брофловски. - Угу, - кивнул Кайл, а потом добавил, - и я вас. Он знал, что дальше с вероятностью в девяносто девять и девять десятых процента, последует какой-то разговор. И не ошибся. - Ты можешь рассказать нам все... - начала мать. - Да, - подхватил его отец, - если что-то тебя беспокоит - мы можем это обсудить. Кайл хотел было отмахнуться от всего этого, закрыться в свою непроницаемую скорлупу, но потом вдруг ощутил какую-то настоятельную потребность говорить. Поэтому он положил вилку, которую продолжал сжимать в руках, на тарелку, тем самым показывая, что с ужином покончено, и сказал: - Хорошо, давайте обсудим. На их лицах мгновенно промелькнуло облегчение. - Беспокоит ли меня что-то? Конечно. Мой друг покончил с собой три месяца назад. Наглотался таблеток. Выпил хренову кучу снотворного, которое просто лежало в шкафчике в ванной комнате. Я не буду говорить о том, что со стороны его матери было в высшей степени безрассудно хранить это вот так, открыто. Конечно, никто не знал, что все так обернется, но... Хотя, пофиг на таблетки. Он бы нашел другой способ. Важно то, что он нуждался в помощи, а мы... все... Мы отвернулись, - голос Кайла, который был таким спокойным, когда он начал говорить, дрогнул, - и я. Это вина каждого из нас. Нельзя игнорировать чужую боль! Нельзя допускать того, чтобы человек доходил до этой грани. Это неправильно. В гостиной было тихо. Даже отец перестал нервно барабанить пальцами по столу. - Кайл... Ты не хочешь поговорить с психологом? Мы уже обсуждали эту тему, но может быть... Зря он вообще что-то сказал, серьезно, неужели Кайл и правда думал, что родители смогут ему помочь? Отец смотрел в свою давно пустую тарелку, будто там было что-то интересное. Айк даже не подумал оторваться от планшета, но Кайл его не винил, в принципе, он бы на его месте тоже не захотел участвовать в этом спектакле под названием "заботливые родители". Мать смотрела на него с какой-то агрессивной заботой. И внезапно Кайл осознал, что они все боятся. Да, боятся смерти, боли, неловких разговоров, выражения скорби. Поэтому предпочитают делать вид, будто все в порядке, чтобы не заглядывать туда. И он сам тоже боится. Кайл извинился, вышел из-за стола и, накинув куртку, быстро выскочил из дома. Надо срочно проветрить мысли, иначе он наговорит лишнего и с кем-нибудь обязательно поругается. Сначала он просто бесцельно бродил по улицам, пока не зазвонил телефон. Это был Стэн. - Здарова, чувак. - Привет. - Ты пойдешь? - Куда? - не понял Кайл. - А тебе разве не дали листовку? Точно, вечер памяти, все дела. Он, кажется, назвал это сборище липой и поклялся ни в коем случае туда не ходить, потому что все они, включая его самого - это сборище лицемерных ублюдков. А сейчас, стоя посреди улицы и не имея ни малейшего понятия о том, что делать дальше, Кайл вдруг подумал о том, что... Может, это именно то, что ему нужно? Поговорить о Картмане с другими. - Кайл, ты тут? - Да, прости, Стэн, я задумался. Я приду. А где это будет? - В актовом зале. Потом все идем домой к Бебе, у нее никого не будет. И надираемся. - Звучит как что-то типа вечеринки. - Ээ, ну, как бы, так и есть. Кому нахуй сдался унылый вечер в школьном зале? Картман бы одобрил тусу. И правда. Скука смертная. Прежде, чем умереть, надо обязательно кому-то передать, чтобы ни в коем случае не делали ничего подобного. Никаких памятных вечеров. - Ты уже там? - Не-а, начало в пол девятого, а сейчас только восемь. Или семь. Кайл посмотрел на часы - они показывали половину восьмого. - А я вот как раз от тебя неподалеку, - сказал он, обнаружив, что ноги и правда сами привели его к дому Маршей. - Заходи давай, - обрадовался Стэн. В итоге ни на какой вечер они не пошли - сидели в комнате и болтали, смотрели дурацкие смешные видео. А вот вторую, неофициальную часть, они уже не могли пропустить, поэтому часам к десяти они были у Бебе. Все уже были в сборе: Твик и Крейг сидели рядом на диване и о чем-то разговаривали, Баттерс суетился и ходил туда-сюда, путаясь у всех под ногами как гиперактивный ребенок, Венди и Бебе готовили на кухне какие-то закуски. А еще было много алкоголя. Куда бы Кайл ни кинул взгляд, везде замечал какую-нибудь бутылку или стакан с недопитым пивом. Ничего особенного, конечно, они частенько устравивали такие вечеринки, просто... Это так отчетливо показывало, что со смертью Картмана ничего не изменилось. И если бы на его месте был он сам, то все точно также продолжали бы пить, шутить и радоваться тому, что сегодня пятница и завтра не надо в школу. Через час Кайл уже успел опьянеть, так как от скуки постоянно что-то пил. Он ни с кем толком не общался, просто кочевал от одной образовавшейся кучки к другой, перебрасываясь ничего не значащими фразами. И ни слова о том, что действительно важно. Мальчик понял, что если он хочет чего-то, то должен сделать первый шаг сам. Кайл залпом допил все, что было в стакане, чуть поморщился и выключил, наконец, орущую музыку. Наступила тишина. - Брофловски, какого хрена? - раздался из толпы чей-то голос. - Мне кажется, что настала пора обсудить то, зачем мы тут все собрались. Все в комнате уставились на него, и Кайл ощутил себя под прицелом недоуменных взглядов своих одноклассников. Он видел, что они не горят желанием что-то обсуждать и с радостью вернулись бы к тому, на чем остановились. То есть, ни к чему. Кайлу было страшно начинать. Вдруг он вообще зря решил, что кому-то там сдались его речи. Он стоял посреди комнаты и думал, что не сможет и звука произнести, но как только начал говорить, то слова полились сами собой. - Я просто хочу сказать, что это все и наша вина. Да, каждый сам решает, что делать со своей жизнью, но иногда важно заметить, что кому-то плохо. Если человек в беде, то нельзя оставаться равнодушным. Мне очень жаль, что я был так слеп. Я не замечал, что с Картманом что-то не так. В последний раз, когда я видел его живым, он... Блин... - Кайл запнулся: в ушах шумело, лица, смотревшие на него, стали сливаться в одно неразборчивое пятно. Внезапно он обнаружил, что все расселись на полу, а он стоял в центре этого внезапно образовавшегося круга, будто они пришли на лекцию, которую Кайл преподавал. Он тоже решил сесть, подложив под себя подушку для мягкости. - Кайл, все хорошо, - сказала Венди. Она сидела к нему ближе всех, и в темноте мальчик увидел ободряющую улыбку. Кайлу казалось, что он несет какой-то бред, но все молчали и слушали его, поэтому, поняв, что его никто не перебивает, он рискнул продолжить: - В общем, когда я видел Картмана живым, он хотел со мной о чем-то поговорить. А я послал его в жопу. Ну, не совсем буквально, просто отмахнулся от его слов. Мы попрощались, и я не придал никакого значения этому. А на следующий день узнал, что его больше нет... И если бы я мог вернуть все, то не был бы таким равнодушным. Я знаю, что вам, - начал Кайл, но потом, подумав, исправился, - нам всем не хочется думать о смерти. Когда тебе шестнадцать, то смерть - это самое последнее, о чем хочется размышлять. Потому что мы... Полны сил, энергии, мы хотим жить. Смеяться, развлекаться, пить пиво на вечеринках, переспать с кем-нибудь, влюбиться, чтобы родители не доставали. Да, иногда, когда прям пиздец как хуево, то мы думаем "а ну нахуй это все". Но мы не хотим умирать. Никто из нас. Мы ранимые, мы нуждаемся в том, чтобы кто-то нас понимал. Никто не хочет умереть в шестнадцать. Все хотят себе какого-то другого, лучшего будущего. И... Блин, это что должно случится, чтобы однажды человек дошел до черты и перешагнул ее? Я даже представить себе не могу. И нам всем нужно об этом говорить. Чтобы понять - это было, по-настоящему, наш одноклассник покончил с собой. Это ужасно. Но это может случиться с каждым. Когда он закончил свою внезапную, импульсивную речь, все молчали, даже Венди. Кайл подумал, что, наверное, каждый в этой комнате считает его истеричным психом, а может, они думают, что он перебрал, и поэтому его так понесло. - Я считаю, что Кайл прав, - внезапно нарушил тишину голос Стэна. Они обменялись взглядами, как раньше, мол, чувак, я с тобой, - нам нужно об этом говорить. И мы собрались не для того, чтобы продолжать прятать свои чувства под маской безразличия. - И я согласна, - сказала Венди. - И я. - Мне тоже есть, что сказать. Все разом обернулись и посмотрели на сидящую в дальнем углу комнаты Хайди. Весь вечер она только и делала, что напивалась, выходила курить и флиртовала с Клайдом. Это было так неуместно, так отвратительно, что Кайлу даже стало ее жаль. - Спасибо тебе, Кайл, что не побоялся сказать то, о чем думал каждый из нас, - начала Хайди, - каждый справляется с болью так, как умеет, а я... не знаю, что на меня нашло. Я винила себя в смерти Эрика. Думала о том, что если бы тогда не бросила его, то все могло быть иначе. Девушка горько разрыдалась. Она всхлипывала, и черные от туши дорожки слез стекали по ее щекам. Венди встала, подошла к ней и обняла. Внезапно атмосфера какого-то отчуждения и неловкости, присутствовавшая все это время, достигнув своего пика, стала уступать место чему-то новому. Все вдруг стали говорить - сперва нерешительно, потом все уверенней. Каждому нашлось, что сказать. Трагедия объединила их. Всех этих растерянных ребят, которые не знали, кому довериться, предпочитая молчать и делать вид, что ничего не случилось. Каждый из них боялся показаться странным, слишком чувствительным. Потом они вспоминали Картмана, у всех нашлась какая-то смешная история. Потому что он, несмотря на скверный характер, был чертовски харизматичным. Кайл незаметно вышел из дома, когда вечеринка была еще в самом разгаре. Вряд ли его кто-то хватится - все уже достаточно пьяны. Он не мог там больше находиться, ему срочно нужно было на воздух, нужно было куда-то бежать - от себя или к себе, неважно. Вот он и шел. Да, он добился своего, он заставил их говорить. Выражать свою боль и растерянность словами. Но самому Кайлу почему-то от этого не стало легче. Наоборот, он ощутил, как неотвратимость этого события буквально сбила его с ног. Картмана больше нет. И не будет. Не то что бы он этого не понимал, но вот именно сейчас, шагая по темным улицам, он осознал это в полной мере. Когда увидел, как плачет Хайди. Когда все сели в тесный кружок, зажгли свечи и стали наперебой говорить о своих страхах, а потом рассказывать милые и смешные истории, связанные с Картманом. Они отпускали не только страх. Они отпускали Картмана. Ставили точку. А Кайл не мог, не хотел. Но что он мог поделать? В битве со смертью у него не было шансов. Вдруг мальчик вспомнил о том, что спросил у него Мефесто. Интересно, для чего ему нужен был этот ответ? Хотя, какая разница, ничто не вернет Картмана. Даже гениальный ученый не сможет оживить того, кто умер. Но Кайл все равно зачем-то пошел туда, на гору, где жил Мефесто. До чего же мрачный видок у дома - это какой-то замок графа Дракулы, не иначе. Чем ближе Кайл подходил к дому Мефесто, тем меньше понимал, зачем он это делает. Вдруг тот уже давно спит, как любой нормальный человек. Хотя... Уж кто-кто, а Альфонса Мефесто никак не подходил под критерий "нормального человека". Кайл подумал, что если ему никто не откроет, то он отправится домой и забудет о том странном разговоре, о вопросе. Обо всем. Поэтому, как только он оказался у двери, то постучал очень тихо, так, словно хотел, чтобы его не услышали. Но стоило ему дать о себе знать, как за дверью раздались шаги, будто его тут ждали. Да нет, быть такого не может. Просто он немного пьян, а этот замок навевает на него мистические мысли, вот и все. - О, здравствуй, Кайл. - Извините, что пришел так поздно... Я вас не разбудил? - Что ты, ночью я редко сплю. Ночь - это время открытий. Самое продуктивное время. Заходи, - сказал он, посторонившись. И Кайл, разумеется, вошел. А что ему еще оставалось? - Будешь чай? Мальчик сидел на стуле и осматривал все вокруг. На кухне было очень уютно, хотя и пустовато. А может, Кайл просто привык, что мать вечно заставляет все какой-то фигней, типа тысячи разных видов специй, а еще у них повсюду всякие штуки вроде милых кастрюль или занавесок на окнах в желтый горошек. - Помните, вы задавали мне вопрос? О том, люблю ли я... - смущенно промолвил Кайл. Мефесто посмотрел на него так, будто слышал об этом в первый раз в жизни. - Да? Кайл готов был сквозь землю провалиться от стыда. Приперся посреди ночи в чужой дом, думая, что все было очень важным, а в итоге этот псих даже не помнит ни о чем. Ну конечно. Может ему вообще тот разговор привиделся? Он просто заснул, вот и все. - Ладно, это неважно, - поспешно сказал мальчик, - знаете, наверное я все же пойду, чтобы не мешать вам. Он встал со стула и направился к выходу, но голос Мефесто заставил его остановиться: - Как легко тебя сбить с толку, мальчик, - усмехнулся тот, - я, конечно, не так молод, как ты, но на память не жалуюсь и склерозом не страдаю. И вопрос помню, разумеется. - Тогда зачем вы... - Интересно было понаблюдать за твоей реакцией. А теперь возвращайся на место. - Да ну вас, - вышло немного грубо, видимо, алкоголь в крови Кайла высвобождал всех его внутренних демонов, - это не смешно. И я не какой-то там... кролик подопытный. Мефесто пожал плечами: - Ну, как хочешь. Значит я ошибся, наблюдая за тобой. Я вообще мало что смыслю в любви. - Да откуда вам знать, что я чувствую? - взвился Кайл, - да я бы... все на свете отдал, чтобы исправить то, что случилось. Он почувствовал, что слезы застилают глаза - замечательно. - Конечно, я не могу знать о том, что ты чувствуешь. Поэтому и спрашиваю, если ты любишь, то на что ты готов пойти, чтобы все исправить? - А зачем вам вообще это знать? - Хороший вопрос. Представь, что ты сможешь вернуться в прошлое, - сказал Мефесто спокойным тоном, - но только на несколько часов. Переиграть все заново. Кайл слушал этого сумасшедшего и никак не мог ему поверить, хотя очень хотел, настолько, что внутри все будто замирало в каком-то нелепом волнении. Когда тебе говорят, что есть шанс, пусть даже крошечный, пусть даже такой безумный, то невольно начинаешь за него хвататься, как падающий в пропасть цепляется за воздух в надежде замедлить этот роковой полет в никуда. - Я думаю, что вы мне какой-то бред впарить пытаетесь. Нельзя вернуться в прошлое. - То есть, ты отказываешься от моего предложения? Мальчик почувствовал прилив злости, он схватил со стола первое, что подвернулось под руки и швырнул на пол. Мгновение - и чашка звонко бьется, разлетаясь на куски. Он совсем не испытывал неловкости за свой импульсивный поступок, потому что полон праведного гнева на этого сумасшедшего, который пытается заставить его ощутить надежду. Заставить поверить в то, что невозможно. - Видите? Она разбита, ее уже не собрать заново. Попробуйте снова сделать чашу целой, ну же? Альфонс Мефесто рассмеялся каким-то скрипучим неприятным смехом: - Нет ничего невозможного. Чашка – это пустяки по сравнению со всем остальным. И вновь то детское наивное чувство затрепетало внутри, заставляя Кайла с надеждой смотреть на очевидно сумасшедшего человека, который на полном серьезе предлагает ему совершить путешествие во времени. Он хотел назвать Мефесто психом и выбежать вон, но ноги будто приросли к полу. Кайл смотрел на осколки так, словно пытался заставить их обрести прежнюю форму одной лишь силой мысли. Он думал о том, что Картман совсем как та чашка, умер и перестал быть тем, кого он знал, превратившись во что-то другое. Утратил форму. Кайл также думал о том дне, когда понял, что его чувства вовсе не так однозначны. Если бы он только был смелее, то не стал бы отмахиваться от них, прятаться, чтобы никто никогда не узнал правды. Наверное, иногда нужно рисковать, да и в любом случае – терять ведь нечего. Все уже случилось. - Хорошо, я согласен выслушать вашу идею, - сказал он. Мефесто, хмыкнув, протянул ему веник и совок, который как-то успел достать, пока Кайл пребывал в раздумьях. - Прежде, чем мы начнем, убери, за собой, будь добр. Нужно отвечать за свои поступки, мальчик. В лаборатории Мефесто было полно всякой всячины, поэтому пространство вокруг заполняли вещи разной степени странности. Чего там только не было: колбы с непонятными жидкостями разных цветов, некоторые из которых подозрительно бурлили, будто вот-вот выберутся из своих сосудов, какие-то чертежи, инструменты, всякие разные шестеренки и детали, выдернутые непонятно откуда. Даже старая телефонная будка была. Сейчас такими уже не пользуются, потому у всех есть мобильные телефоны, даже у дедушек и бабушек. - Итак, у тебя будет ровно час, а может, и меньше. Да, не так много, но ты ведь понимаешь, что иногда даже секунды решают все? Кайл понимал, конечно, он не смел требовать большего, ведь еще вчера мальчик и мечтать не мог о таком подарке судьбы. - И еще, ты можешь попасть не совсем в тот день, на который ты рассчитываешь. - А в какой? - В тот, который мог все изменить. Смотри, каждый раз у нас есть бесконечное количество вариантов возможного исхода событий, и мы выбираем какой-то из них, формируя будущее. Однажды ты надел зеленую футболку, например, и запустил определенную версию событий. Но если бы ты отдал предпочтение красной, то исход был бы совсем другим. Футболки – это просто простейшая аналогия, мальчик. В общем, когда-то ты стоял на перекрестке и думал, куда тебе пойти: направо, налево, вперед или вообще застыть как столб. Ты, возможно, не знал, что этот момент был важным. Не переживай, мы вообще редко когда понимаем, что вершим судьбу. Но у тебя будет шанс сделать другой выбор и вернуться в тот самый момент. Кайл почувствовал, как от напряжения сводит живот и начинает подташнивать. - А если я сделаю неправильный выбор? - Ну что ж, значит, не судьба, - пожал плечами Мефесто. Как просто все, подумаешь. - А еще… реальность – она тоже изменится, когда я вернусь? - Ну, разумеется. Но скорее всего, незначительно. А может, и нет. Жизнь – штука непредсказуемая. Кайла слова ученого не особо обнадежили, да и вообще его разум метался в панике и давал очень дельные советы, например, немедленно сбежать из этой лаборатории и не ввязываться в сомнительные авантюры. - А что я должен отдать взамен? - задал Кайл вопрос, который неосознанно мучил его с самого начала. Ведь за все нужно платить - это любому понятно. Мальчик боялся, что плата будет слишком высокой, и этот псих попросит его подписать собственной кровью какое-нибудь соглашение, которое будет свидетельствовать о том, что он, Кайл, добровольно отдает Альфонсо Мефесто собственную душу. А ученый на самом деле окажется каким-нибудь демоном. В общем, фантазия у него работала отменно. Возможно, Мефесто был хорошим психологом, ну или у Кайла все эмоции были написаны на лице громандными буквами, но ученый, глядя на него, рассмеялся. - Ничего ты мне не должен. Я давно хотел опробовать свое изобретение на ком-то. Так что, твоя плата - это согласие. Просто никто еще не путешествовал во времени, ты будешь первым. Понимаешь, о чем я? И Кайл, конечно, понимал. Он сейчас осознанно соглашался на эксперимент, результат которого мог быть совершенно непредсказуемым. А сам Мефесто не давал ему никаких гарантий того, что все пройдет гладко. Вдруг мир просто... рухнет? Готов ли он рискнуть всем миром ради Картмана? Кайл вспомнил то ощущение покоя и правильности, которое испытал в момент, когда они стояли на берегу, и рука Картмана лежала на его плече. Он бы многое отдал за то, чтобы все сложилось по-другому, но действительно ли его чувства так сильны? - Поэтому я задал тебе тот вопрос, Кайл. Чтобы ты был уверен. - А вы не боитесь? Ну... Вы ведь тоже не уверены ни в чем. Мефесто улыбнулся: - Я ученый. Меня волнует эксперимент, неважно, как он закончится. - А почему вы... - Не отправился сам? - продолжил за него ученый, - я хотел, конечно. Но не смог. У меня не было самого главного - страстного, запредельного желания вернуть что-то. Та самая магия, которая запустит машину времени - это любовь. Звучало как-то очень уж попсово, но Кайл все равно проникся. Может быть, от того, что речь шла не о каких-то там абстрактных людях или событиях, а о нем самом. - Я готов рискнуть. Правда, не знаю, насколько... ну, сильная моя любовь, - смущенно выдал мальчик. - А вот это мы сейчас и проверим, - азартно сказал Мефесто. Потом он кивком указал Кайлу на телефонную будку. Это было предсказуемо, но все же машина времени в телефонной будке - это круто. - А в какой момент я вернусь назад? - спросил Кайл, оказавшись в маленькой тесной кабинке. Там было душной и пыльно, будто Мефесто перенес это устройство из какого-нибудь богом забытого городка, где оно, отслужив свое, мирно доживало свои дни вместе с другими пережитками прошлого. - В сегодняшний день, Кайл. Ты не сможешь остаться в прошлом и прожить все до настоящего времени. Мальчик задумался. - Но ведь... это означает, что я могу пропустить что-то важное? - Да. Но ты получишь и кое-что взамен. Это к слову об обмене, о котором ты спрашивал. Это жизнь, тут все по-настоящему, но ведь так даже интересней? Кайл стоял, как идиот, в старой телефонной будке. Тут даже был телефон. Интересно, с него можно кому-то позвонить? Движимый каким-то дурацким любопытством, мальчик снял трубку, а когда хотел крикнуть Мефесто, чтобы тот дал ему монетку, то обнаружил, что его нет. И лаборатории тоже. И вообще Кайл уже сидел на песке, поджав под себя колени, и смотрел на то, как переливается озерная вода в лучах солнца. Надо же, как все быстро произошло - хотел ради прикола позвонить кому-то с нерабочего телефона и переместился в прошлое. Охуенная история. Неподалеку слышались голоса. - Спорим, что ты не сможешь выпить две бутылки пива залпом? – говорит Крейг. - Пфф, да запросто, - протягивает Кенни с азартом, - сколько дашь? Тот задумывается на мгновение, в его голове происходит борьба. - 5 баксов. - Пошел нахуй, Такер, я за пятерку и пальцем не пошевелю. - Ладно, десятка. - Идет, - соглашается Маккормик. Кайл слышал все, что происходит в толпе, но не спешил примкнуть к ребятам. Кажется, тогда он размышлял о какой-то глубокомысленной ерунде в этот самый момент, было очень круто, но сейчас у него совершенно нет на это времени. Он вообще не знал, сколько его в запасе, поэтому лучше не размениваться на всякие глупости. Мальчик встал, чтобы отправиться на поиски Картмана, но тот подошел сам. Кайл старался не выдавать своего волнения, но он не мог оставаться спокойным, когда видит рядом человека, которого уже три месяца как похоронили. - Ты чего так вылупился, будто я привидение? - Просто смотрю, - пожал плечами Кайл. Ему не хотелось спорить, он был рад слышать этот насмешливый низкий голос. Он стоял по щиколотки в воде, Картман подошел ближе. Озеро покрылось рябью от его шагов. Как понять, когда наступит тот самый момент? Некстати в памяти всплыли эту дурацкие примеры с футболками, мальчик невольно рассмеялся – вышло как-то нервно. Он был полон решимости, когда залез в эту чертову будку, а теперь почему-то медлил, будто все происходящее сейчас было сном, который мальчик не мог контролировать. - Хэй, пацаны, смотрите сюда, - крикнул подбежавший к ним Стэн, направив на них объектив фотоаппарата. Мальчики неловко повернулись, Картман как и тогда положил свою тяжелую ладонь ему на плечо. Будто они лучшие друзья на отдыхе. Кайл чуть наклонился вправо, чтобы их головы соприкасались. Стэн показал большой палец, типа все ништяк, улыбнулся и пошел к остальным – ведь вокруг было так много всего, что нужно было срочно запечатлеть. Например, пьяного веселого Кенни, который после выпитого на спор алкоголя намеревался раздеться и с визгом броситься в ледяную воду на потеху публике. Рука Картмана все еще лежала на плече Кайла, еще мгновение, и он неловко отодвинется, будто опасаясь, что промедление как-то его скомпрометирует. Интересно, что можно сделать, когда у тебя так мало времени, и оно как никогда имеет значение? Кайл замер, чувствуя тяжесть и тепло чужой руки. Казалось, будто все вокруг словно в замедленной съемке, даже звуки, будто стали тише. И вот они стоят на берегу озера, босыми ногами утопая в нагретом солнцем песке, так же, как стояли в тот день, не зная о том, что случится. И Кайл даже не догадывался о важности этого дня; он пил пиво из банки, ел сосиски, которые Стэн пожарил на костре и смеялся над дурацкими шутками Джимми. А сейчас он знает, и у него есть целое мгновение. И оно – то самое. Он на этом чертовом перекрестке, должен выбрать нужное направление, чтобы запустить цепь событий, формирующих будущее. Черт, была ни была. Кайл повернул голову так, что лицо Картмана стало совсем близко и тихо сказал: - Поцелуй меня. Давай, пока никто не видит. Картман замер, даже дышать перестал, не в силах осознать происходящее. - Кайл? – удивленно переспрашивает он, а потом разворачивает его к себе, сжимая пальцами плечи и смотрит прямо в глаза, - Какого черта, еврей? Сколько ты выпил? - Ни капли, - честно отвечает Кайл и улыбается. - Тогда как ты это объяснишь? Мальчик пожимает плечами, продолжая улыбаться – беззаботно, как никогда в жизни, в то время как его сердце вот-вот проломит грудную клетку, оно бьется там внутри него как рыба, вытащенная на берег сетью жестокого рыбака. Картман хочет рассмеяться, но потом, передумав, молча буравит его тяжелым взглядом, будто пытаясь им как крюком поддеть ткань мыслей Кайла и проникнуть туда, чтобы узнать правду. И он ее узнает. - Просто я люблю тебя. - Не смешно, Кайл. Он выглядел растерянным, не убирал руки с плеч Кайла, не в силах поверить в то, что происходит. И Кайл его понимал, потому что он бы сам в такое никогда не поверил. И неудивительно, они ведь грызлись почти всю жизнь, а редкие мгновения перемирия не спасали ситуацию. А теперь он вдруг просит его о поцелуе, да еще и в любви признается. - Правда люблю, - повторяет Кайл, - думал, что ненавижу, но сложно разобраться в своих чувствах. А сейчас я подумал, вдруг у меня больше не будет шанса тебе это сказать, кто знает, что случится, ведь жизнь – непредсказуемая штука. Картман все еще не сводит с него настороженного взгляда, но теперь там не только насмешка, которая всегда может защитить, Кайл замечает то самое знакомое чувство. Он сам испытал его, когда стоял на кухне у Мефесто и слушал о том, что прошлое можно исправить. Это надежда. Очень страшно отбрасывать собственные сомнения и начать надеяться. Потому что, если эти надежды не оправдаются, то будет больно. Но как по-другому? - А ты? - спрашивает мальчик, - что ты чувствуешь? Картман ничего не сказал, просто рывком притянул его к себе и поцеловал. Нежно, слегка касаясь губами его губ, словно боялся, что если даст волю свим чувствам, то Кайл его оттолкнет. Кто бы мог подумать, что Картман может быть таким... В голове шумело от волнения, Кайл ответил на поцелуй, углубляя его, обвивая руками шею Картмана, и вжимаясь в него всем телом. Ему придавал решительности тот факт, что ради этого он преодолел непреодолимое. И если у него ни черта не получится, и Картман все равно убьет себя, то у него хотя бы останется вот это воспоминание - как они стоят вдвоем, без никого, а ветер задувает под куртку, заставляя кожу покрываться мурашками. - Ты пиздец, какой непредсказуемый, - сказал Картман, когда они сели на песок, подстелив обнаруженный неподалеку плед - видимо, кто-то из ребят его принес и оставил здесь. - Ага, - согласился Кайл, - а ты мне не ответил... Ну, о том, что ты чувствуешь. - А то, что мы только что целовались - это тебе ни о чем не говорит, еврей? - Не-а, может ты просто... ну, ради интереса это сделал. - Ради интереса поцеловал рыжего еврея, как какой-то конченый педик? Кайл пожал плечами, мол, кто тебя знает. - Хрен с тобой, жид. Не знаю, что ты там выпил или каких волшебных грибов поел, но я не мог не воспользоваться таким шансом. Потому что... Я и не надеялся на то, что мои чувства к тебе взаимны, Кайл. Кайл предполагал, что время на исходе, он не знал, какого это, но ему казалось, что реальность начинает расплываться, как мираж. Мальчику было страшно от того, что он не уверен до конца, правильно ли все сделал. Если Кайл совершил ошибку, то у него больше не будет шанса ее исправить. Скоро Кайл очнется уже там, откуда пришел, то есть в будущем, которое на самом деле настоящее. Он посмотрел на небо - такое огромное черное полотно, полное мерцающих звезд. И они здесь тоже как эти маленькие светящиеся точки. Кайл открыл глаза и обнаружил себя в своей собственной постели. Ну, по крайней мере, хоть что-то осталось без изменений, ведь, по словам Мефесто жизнь – непредсказуемая штука. Ему потребовалось несколько минут, чтобы привести в порядок мысли, потому что они расползались по швам, да и вообще ощущение было таким, будто он проспал целую вечность. Кайл волновался о том, как все прошло, ведь он никогда еще не путешествовал во времени, а еще в глубине души боялся, что все это ему только приснилось: разбитая чашка, безумные идеи Мефесто, перекресток, попытки обмануть смерть. Просто сон. Есть только один способ проверить это. Он схватил лежащий на тумбочке телефон и нашел Картмана в списке контактов. Кайл чувствовал, как дрожат его пальцы, все внутри похолодело от страха. Трубку долго не берут, и Кайл почувствовал, как отчаяние буквально скручивает его изнутри. Гудки пошли, но возможно, что мать Картмана не отключала его телефон или… - Алло? - внезапно раздается сонный голос на том конце провода. Кайл узнал бы его из тысячи, никаких сомнений. - Картман? - Ага. А ты кого-то другого ожидал услышать что ли? - Ты жив! – кричит Кайл, не в силах сдерживать восторг. Он вскакивает с кровати и начинает ходить туда-сюда по комнате, будто какой-то сумасшедший танцор. - Ну конечно жив. Ты охренел что ли, жидяра, звонить мне в семь утра в воскресенье? Совсем опух, что ли? - Картман, я сейчас приду, - говорит Кайл и кладет трубку, лишая жиртреста возможности как-то прокомментировать это все. Он был просто неописуемо счастлив услышать эту привычную ругань Картмана. Мальчик выбежал на улицу. Ничего не изменилось, дома все те же, небо над головой по-утреннему свежее. Будто мир не заметил того, что один рыжий еврей по имени Кайл Брофловски его обманул. А может, и заметил, но сделал вид, что все в порядке, мол, так и задумано. Кто его знает, этот мир. Картман открыл дверь и уставился на него хмурым взглядом. Он думал, что сразу же заключит его в объятия, но теперь стоял, как идиот и смотрел на него так, словно увидел в первый раз в жизни. - Ну, чего застыл, заходи, давай, - и Кайл, чувствуя себя явно не в своей тарелке, проскользнул внутрь. Не пытаясь даже играть роль гостеприимного хозяина, жиртрест продолжал буравить его недовольным взглядом, будто хотел таким образом заставить исчезнуть с лица земли. - Так что с тобой? Какого хуя ты приперся ко мне с утра пораньше? А ведь он даже не подумал о том, в каких они сейчас отношениях. Что изменил тот поцелуй? Кажется, жиртрест не выглядел особо влюбленным, скорее раздраженным – то есть таким, каким бы был человек, разбуженный кем-то в семь утра выходного дня. Наверное, не стоило его тревожить в такую рань, но Кайл просто не мог ждать ни минуты, он в любом случае, побежал бы к дому жиртреста, так или иначе. Даже если они все еще типа ненавидят друг друга – все равно, неважно, он как-нибудь смирится с этим, ведь общались же они как-то все эти годы. Главное то, что Картман жив. И это он, Кайл, вернул его из прошлого и сделал настоящим. - Соскучился, - наугад сказал Кайл. - Мы же вчера виделись. Я тебя пиздец, как ненавижу за то, что ты меня разбудил, - сказал Картман, но взгляд его заметно потеплел. Он подошел ближе, усмехнулся и, притянув Кайла к себе, поцеловал в лоб, - и дня без меня не можешь, еврей. В любой другой раз Кайл обязательно перекрыл бы этот поток самодовольства, но не сейчас, может, завтра или через неделю, когда он привыкнет. А пока же мальчик чуть не задохнулся от восторга, ему казалось, что это просто невозможно, он не мог больше сдерживать своей радости, поэтому обвил руками шею Картмана и стал целовать: губы, щеки, шею. Все, до чего мог дотянуться. Кое-как Картман выбрался из его хватки, он выглядел очень удивленным: - Кайл, с тобой все в порядке? Не то что бы мне не нравилось то, что ты делаешь… Но… Ты ведешь себя странно. Будто я восстал из мертвых, - когда он сказал это, то Кайлу на миг показалось, что Картман обо всем знает, но потом тот рассмеялся так, что стало очевидно – это просто шутка, которая совершенно случайно попала в точку. - Все хорошо, - он продолжал обнимать его, продолжал прижиматься щекой, чувствуя мягкость уютной картмановской пижамы, вдыхал его запах. И все эти бессонные ночи, сотни просмотренных видео и прочитанных книг, монологи на кладбище, все мысли, от которых так больно – они были не зря. Он правда вернул все назад, сделал тот самый выбор, который изменил их жизни. Кайл вернул то ощущение покоя, когда ты знаешь, что все будет хорошо, когда ничего не страшно, даже смерть. Потому что ее не существует. - Пошли наверх, - сказал Картман, нежно поглаживая его растрепанные кудрявые волосы. Он, наверное, выглядит сейчас как клоун, который засунул пальцы в розетку, потому что выскочил из дома, даже не попытавшись привести свою шевелюру в порядок. - Зачем? – не понял Кайл, который от счастья почти перестал связно мыслить. - Потому что иначе я возьму тебя прямо здесь, в гостиной, наплевав на то, что мать может нас увидеть, она ведь рано встает, - прошептал Картман прямо ему в ухо, и Кайл ощутил, как кожа мгновенно покрывается мурашками. Если честно, то Кайлу было все равно, где он это сделает, потому что эти их поцелуи вызвали в нем желание, которого он никогда раньше не ощущал. Поэтому он согласно кивнул и пошел за Картманом. Кайл бы отправился за ним куда угодно. Картман сначала стянул с него футболку, потом толкнул на кровать – мягко, но властно, так, что мгновенно захотелось подчиниться. Кайл тяжело дышал, а еще ему было страшно. Потому что, если у них что-то уже было, то он этого не помнит. В своих мыслях он все еще оставался неопытным девственником, который знал о сексе только из порнографии. Но отступать было поздно, Картман его убьет, если он скажет, что передумал. А если сообщит, что забыл обо всем, что было после их поездки на озеро, то жиртрест решит, что Кайл точно спятил. Да и, в конце концов, он совершил невозможное, как настоящий герой, не может же он теперь испугаться близости? Он храбрый. Картман был одновременно жестким и нежным, а Кайл, закрыв глаза, просто отпустил свои страхи, отдался мгновению, отдался возбуждению, которое завладело им. Ими обоими. Он стонал от боли, а после от наслаждения, такого, которое никогда раньше и представить себе не мог. Ему почему-то не было стыдно, как он раньше думал. Видимо, потому что любовь и стыд – это вообще какие-то взаимоисключающие друг друга понятия. С Картманом он мог бы делать все, что угодно. Открывать в себе новые, неизведанные грани, кусать губы, чтобы заглушить рвущийся наружу крик, целовать, облизывать пальцы, глядя в глаза каким-то неизвестным ему томным взглядом. Снова целовать. Получать удовольствие и дарить его другому. Растворяться в нем, не различая себя в этом акте любви. Кайл подумал, что весь его опыт просмотра порнофильмов, а также рассказы Кенни, полные откровенных подробностей, ни в какое сравнение не идут с тем, что происходит у них с Картманом. - Я прощаю тебя за то, что разбудил меня. Разрешаю тебе иногда так делать, - сказал Картман после того, как они уставшие и разгоряченные валялись в обнимку на тесной кровати, прикрывшись одеялом, - только не увлекайся, ты же знаешь, что в воскресенье я раньше обеда не поднимаюсь. А то придется тебя убить. - Хорошо, - серьезно пообещал Кайл. - Господи, еврей, ты сегодня очень странный. Такой покладистый. Мне даже нравится. Но не вздумай всегда быть таким, понял меня? - Это разовая акция, - пошутил Кайл. Он лежал рядом с любимым человеком и представлял, через что они успели пройти вместе за то время, которое он не помнит. Ситуация чем-то напоминала один старый фильм с Адамом Сэндлером, где его герой получил волшебный пульт управления временем и постоянно перематывал какие-то моменты своей жизни. Пока однажды все не вышло из-под контроля. Так вот, Кайл ощущал себя в точности, как тот чувак. Хорошо, что он вернулся в тот день на озере - это было за месяц до смерти Картмана, а значит Кайл пропустил только четыре месяца своей жизни. Скорее всего, они были очень важны, но это все же не самая большая плата за то, что он получил взамен. А новые воспоминания появятся, у них же полно времени. Кайл уже возвращался обратно, потому что мать позвонила Картману, так как он в спешке оставил свой мобильной валяться где-то на кровати, и попросила передать, чтобы он немедленно шел домой. Уже почти дойдя до нужного поворота, мальчик внезапно вспомнил об одной очень важной вещи. Ну, не то что бы такой уж важной, но все же… Мальчик свернул с дороги, ведущей к дому и отправился туда, откуда началось его путешествие, то есть в апартаменты Мефесто. Он долго нажимал на кнопку звонка и пару раз даже постучал, но никто не отреагировал. Кайл уже собрался было уйти, решив, что зайдет как-нибудь в другой раз, но потом, повинуясь какому-то внутреннему чутью, дернул за ручки двери и обнаружил, что она не заперта. - Мистер Мефесто? – крикнул Кайл, входя внутрь. Наверное, куда-то вышел и забыл дверь запереть, а может, торчит в этой своей лаборатории и не слышит ни черта. Кайл решил, что ничего страшного не случится, если он быстренько проверит свою догадку, а потом уйдет – никто даже не узнает о том, что он здесь был. Чашка стояла на столе, та самая, которую он когда-то разбил. Стояла как новенькая, ни царапины. Кайл взял ее, просто чтобы убедиться в том, что она реальна. По крайней мере, если эта чашка не настоящая, то и все вокруг – это тоже иллюзия и надувательство, потому то мальчик чувствовал пальцами гладкую поверхность. - Что-то интересное нашел, мальчик? – спросил Мефесто, появляясь, будто из ниоткуда. Кайл вздрогнул и едва не выронил чашку из рук. Умеет же этот тип подкрасться незаметно, чуть богу душу не отдал от страха! - Да так, - сказал он, - кое-что проверить хотел. Наверное, этот псих не помнит, что было, а если Кайл сейчас начнет ему объяснять все, то рискует произвести впечатление человека, у которого явно не все дома. Хотя, он уже забрался в чужой дом, так что… Мефесто посмотрел на него, хитро прищурившись: - Цела и невредима, не так ли? - Точно, - улыбнулся Кайл. Надо же, все он помнит, этот загадочный Мефесто, - Спасибо, вы сотворили чудо. Разбитая чаша снова склеена. Мертвое вновь стало живым. Кто сказал, что прошлое невозможно изменить? - Пожалуйста. Но это все ты, Кайл. Когда мальчик уже собирался идти, то, двигаясь к выходу, случайно задел чашку и она все-таки грохнулась на пол. Совсем как в тот раз. Разбилась на осколки. Кайл с ужасом смотрел на пол, чувствуя, как леденеет все внутри. - Мистер Мефесто, - сказал мальчик, едва не плача, - она... черт... - Ага, - он улыбнулся, - все, что должно пройзойти - произойдет. - Но это значит, что все было зря? И Картман умрет? - Ничего не зря. Чашка должна была разбиться, да и к тому же, она мне никогда не нравилась. Очень неудобная. Не переживай и наслаждайся каждым днем. Когда Кайл вышел от Альфонсо, на улице уже почти стемнело, и в сумерках все казалось нереальным. Как во сне. Если это так, то тогда он не хочет просыпаться, по крайней мере, не сейчас. На небе начали появляться первые звезды. Однажды все мы станем звездной пылью, рассыпанной по вселенной каким-то веселым фокусником. Но это будет еще так нескоро, а пока у нас есть еще время.