Призраки старого театра

Старик пробудился совсем недавно, и не чувствовал, что готов заниматься чем-то серьёзным. Ему отчаянно хотелось вспомнить прошлое, хоть это и было запрещено — обращаться к жизни, которой у лимбичи больше не было. Легко это было говорить тем первым беглецам, что помнили то, чего лишились и не желали наткнуться на болезненные следы этого на новом месте. У Старика же кроме собственного горба, шестнадцати зубов и бельма на левом глазу не было ровным счётом ничего личного… Не важно. Лидер сказала, что времени смотреть назад у них нет. Лидер говорила с пробуждённым народом с каменной глыбы, отчаянно веря в лучший мир для всех них. Старик верить хотел, ведь лишь в светлом будущем совсем ещё юного Лидера он мог обрести своё “я”, взамен того, что отобрала Бездна. Поэтому, когда Лидер велела присмотреть за откопанным неведомо где неофитом, находящимся на грани смерти, Старик уважительно поклонился и последовал за ней. Лежащая на койке женщина дейсвительно одной ногой стояла за краем. Замотанная в бинты, обложенная травами, она тяжело дышала и, если бы не какой-то древний амулет отца Лидера, давно бы скончалась. — Я помню её, — вдруг произнёс Старик, подходя ближе. — А я тебя нет, — прохрипела больная, скривившись. — Дайте мне уйти. Не уж-то её Старик видел в Лимбо, полную сил и решимости? Неужто она, изломанная и полумёртвая одна осталась в его памяти, явившись прямо перед уходом в Сон? — Я — Блю, Лидер вольного народа, — девушка присела рядом с больной, сжимая её белые до синевы пальцы. — Нам нужны такие войны, как ты. — Я не воин, как там тебя, Лидер. И сражаться за тебя не желаю. — А жить? Жить ты тоже не желаешь, Саи? Выцветшие жёлтые глаза распахнулись, рассеянно забегали, женщина дёрнулась всем телом: — Откуда ты знаешь моё имя? — Ты — первый дьявол, совершивший кощунство. — Говоришь так, будто это происходит теперь каждый день! — Были прецеденты. Неужели тебе безразлично? — Уж не тебе меня обвинять. Я умираю. Моя история давно закончена. — Только я решу, когда тебе уходить, — с тихой угрозой произнесла Лидер, но тут же снова погладила её пальцы. — Я знаю, что тебя предали. У тебя должны быть счёты с Небесами и Подземельем, и ты должна вспомнить о них сейчас, когда Тайко больше нет. — Тайко, — прохрипела больная, — в последнее мгновение он оттолкнул меня от эпицентра… Он мёртв. А я… я всего лишь ослепла. Ха. Зажмурилась, скрывая неживые после взрыва глаза, глубокий вздох болезненно оборвался. — Говорят, нет греха страшнее самоубийства, - вдруг зашептала она. - Я с грехами на "ты", но в этот раз... жизнь решила, что я избрала для себя слишком легкую долю, и поэтому... я буду страдать. За всех убитых нами людей и за Тайко. Если... если... если только смерть не заберет меня до того, как ваш чёртов а...амулет зал-лечит меня... да... Блю тихо вздохнула, и сейчас, сидя подле Саи, она выглядела не бесстрашным лидером, а очень, очень уставшим ребёнком, каким в сущности и была. — Я тебя не тороплю, — наконец произнесла Лимбичи. — Отдыхай, Саи. Ты нужна нам живой. Собрат, тебя сменит Ханна. Старик послушно вышел из комнаты вслед за Блю, не удержавшись, впрочем, от последнего взгляда назад. — Лидер. — Да? — Почему бы не дать больной то, о чём она мечтает? Сначала показалось, что Блю не обратит на вопрос внимания. Но всё же, помедлив, она нехотя произнесла: — Рейна считает, что эта вечная нам пригодится. Информация не для разглашения, но она слишком многого добилась в своей погоне за недостижимой любовью. На мгновение лицо Лидера потемнело. — Первое кощунство? — И первая вечная, прошедшая Путь Метаморфоз до конца. Её история закончена, и ей больше никогда не быть свободной. Она это понимает, но Рейна… Рейна считает, что сможет найти в Саи союзника, также сильно ненавидящего вечных, как и она сама. Но всё это - планы Великого Нейтрала. Я в них не лезу.