Каролина в стране кошмаров

Слабость сковывает каждый мускул при первой попытке пошевелится, а по венам разливается глухая отдаленная боль. Она мешает привычно двигаться, поэтому, когда брюнетка предпринимает попытку подняться, ее ожидает неудача. Голова немного кружится из-за недавней кровопотери, шея неприятно саднит после болезненных укусов, отчего Каролина сжимается на кровати, будто побитый котенок. Когда глаза все же удается открыть, девушка щурится от яркого света, а затем замечает возле кровати Юи, осматривающей ее с неприкрытым беспокойством. Брюнетка оглядывает комнату придирчивым, слегка уставшим взглядом, и поджимает губы в подтверждение новой порции раздражения, просачивающейся в мозг от осознания происходящего. Ее использовали как сосуд с кровью. Поигрались, будто бы она какая-то тряпичная кукла без чувств, и заперли здесь, в этой самой комнате, до следующей игры, ведь гораздо интереснее, когда жертва сильна. Когда она может сопротивляться, кричит, пытается сбежать и делает все, что так распаляет аппетит хищника. Каролина понимала это, и ни за что не хотела играть по правилам кровососущих монстров, коих она теперь видела в каждом обитателе этого проклятого дома. Во всех, кроме Юи. — Где моя одежда, Юи? — девушка оглядывает непонимающим взглядом блондинку, а затем перемещается на стены и убранство комнаты. Невозможно не отметить: даже у таких отвратительных существ как братья Сакамаки есть вкус. Он проявляется в каждой детали интерьера. Кровать из темного дерева с бельем светло-синих тонов прекрасно сочетается с небесно голубой гаммой стен, мягким ковром того же цвета и темным паркетом. Ничуть не мрачно. Наоборот, усмиряет разыгравшиеся нервы и воображение. — И почему я здесь? — снова задает вопрос Каролина, желая сразу же получить ответ, на что младшая Комори только склоняет взгляд к своим коленкам, будто бы смущаясь: — Рейджи принес тебя сюда. Теперь это твоя комната. — Понятно. Они, значит, ждут, что я стану жить здесь, да? — брюнетка раздраженно поправляет растрепавшиеся синие волосы и осматривает свою ночнушку небесно-голубого цвета с легкими резными оборками и неглубоким вырезом, мысленно проклиная всех Сакамаки. Ухаживая их всеми ласковыми словами, которые уже желает выплюнуть каждому из них прямо в лицо без разбора интонаций, — пускай губу не раскатывают. Я не собираюсь тут оставаться, и ты, кстати, тоже. Каролина кивком указывает на младшую Комори, которая только испуганно жмется, приходя в истинный ужас от слов своей сводной сестры. Блондинка уже знала, чем чреваты попытки побега и понимала, насколько жестоким может быть наказание. Братья частенько глумились над ней, каждый в своей извращенной личной манере, отчего Юи отчаялась окончательно, бросив все свои попытки к спасению. Старшая же Комори была в корне не согласна с хамским и вызывающем поведением вампиров и не желала снова становится их ужином. Она была не осведомлена о хитрости и хладнокровности поведения Сакамаки, поэтому всеми силами стремилась вырваться из-под замка. Юи не желала для нее той же участи, что и для себя, ведь ей посчастливилось во всех красках испытать добродушие и благосклонность каждого из братьев, которое красными отметинами выделялись на фоне ее прозрачной фарфоровой кожи. — Кэрри, не нужно. Это не приведет ни к чему хорошему, — блондинка подняла на сестру свои пронзительные алые глаза, в которых сейчас читалась слепая мольба. Просьба послушать ее хотя бы на этот раз, — Сакамаки не так просты, как ты думаешь. Они предвидят каждый твой шаг. — Я слишком сильно уважаю себя, чтобы позволить этим выродкам пить мою кровь, а ты, похоже, уже смирилась со своим положением, — с укором вещает брюнетка, стараясь задеть хоть толику самолюбия Юи, но та остается при своем мнении: — Ты не представляешь, сколько раз я пыталась сбежать. Не знаешь, как я страдала, когда меня возвращали обратно. Поверь, они умеют сделать больно, — бледные пальцы блондинки сжались на ткани школьной юбки, выдавая ее страх перед вампирами, — то, что ты испытала вчера — ничто, по сравнению с тем, что они действительно могут сделать с тобой. Каролина никогда не отличалась слабой нервной системой, не жаловалась и не трусила, но то, как сейчас смотрела на нее младшая сестра, заставило зашевелится волосы на затылке. Неужели все и впрямь было так ужасно? Сакамаки, что, садисты? Им нравится чужая боль и страдания? Хотя, даже если это и окажется правдой, то Каролина бы ничуть не удивилась: это ведь так очевидно соответствует их хищной природе. До вчерашнего дня ей не доводилось в живую сталкиваться с вампирами, однако, художественные фильмы описывали их практически достоверно: эти существа любили издеваться над своими жертвами ничуть не меньше, чем пить их кровь. При одной мысли об этом, брюнетка поднесла руку к укусу на шее. Пальцы коснулись еле видимого следа практически невесомо, но и этого было достаточно, чтобы отдаленная боль отрезвила разум и дала понять, что Каролина и впрямь находится в незавидном положении — ей просто некуда бежать, да и едва ли теперь побег представляется возможным. — Расскажи мне о них все, что знаешь. Я должна попытаться вытащить нас отсюда, — девушка оправила небесно-голубую ночнушку и внимательно взглянула на сестру, а увидев укор в ее малиновых глазах, объяснила, — пока не знаю, как именно сделаю это, но я не позволю им издеваться над нами. Юи уже хотела возразить старшей Комори, остановить от обдумывания столь безумной идеи, но Каролина пресекла всякие попытки к возражению: — Можешь даже не пытаться отговорить меня. Я не собираюсь мирится с ролью безвольной куклы, — брюнетка спустила ноги с постели, опираясь стопами на мягкий ковер, и попыталась подняться. Голова все еще немного кружилась, поэтому Каролина, слегка покачнувшись, сделала первый неуверенный шаг вперед, и, слава богу, сохранила равновесие. Брюнетка прошлась по комнате, осматриваясь и ища то, что помогло бы ей покинуть злополучный дом, а Юи начала свой рассказ: — В доме живут шестеро братьев Сакамаки, и они не отличаются добротой или милосердием, поэтому их лучше не злить. Были моменты, когда я думала, что не сумею уйти от них живой, ведь все они любят, когда жертва страдает перед тем, как попасть к ним в руки, — блондинка взглянула на сестру, осматривающую старинный гобелен с изображением алых, словно кровь роз, которые казались невероятно реалистичными и яркими, а затем продолжила, — будет лучше, если ты сама, добровольно позволишь им пить собственную кровь. Так…будет проще. Каролине на секунду показалось, что она ослышалась. Юи, что, предложила ей сдаться на милость этих вурдалаков? Ну уж нет: — Проще для кого? Для них или для меня? — резко спросила Каролина, оторвавшись от картины и недовольно смотря на сестру, отчего Юи только шире распахнула алые глаза, поняв, что может нарваться на гнев старшей Комори. Брюнетку такой вариант событий совсем не устраивал, — я сделаю все, чтобы они держали свои клыки при себе. Брюнетка провела пальцами по позолоченной раме гобелена, а затем обратила внимание на камин, располагавшийся прямо под ним. Видимо, эта комната одна из самых прохладных в поместье, вот почему ее решили отапливать таким образом. Языки пламени поглотили давно брошенные в камин поленья и сейчас только изредка потрескивали, превращая хворост в черные обугленные куски древесины. В комнате царила тишина, пока старшая Комори не задала вопрос, мучивший ее со вчерашнего вечера: — Они сказали, что я похожа на Корделию. Кто это? Комори еле видимо сжалась, услышав знакомое, ненавистное всеми Сакамаки имя. В прошлом эта женщина изрядно поиздевалась над тройняшками, навсегда искалечив их и без того нестабильную психику, а потому, была не то что нелюбима ими. Она была той, кого презирали яро и открыто. Ее дети настолько сильно ненавидели ее за все то, что она творила с ними в детстве, что собственноручно убили ее, да так, что каждый из них внес свой хладнокровный вклад в это дело. Остальные братья Сакамаки тоже не пребывали в особом восторге от упоминания имя Корделии, а сейчас, завидев девушку похожую на нее как две капли воды, наверняка поспешат оторваться на Каролине сполна. Юи прекрасно понимала это и знала, что если не расскажет сестре о том, что ее ждет и не предупредит об осторожности, то брюнетка в скором времени умрет ужасной насильственной смертью. — Так звали мать тройняшек: Аято, Канато и Райто. Корделия не любила их, держала рядом лишь для собственного развлечения, поэтому они ее так ненавидят, — младшая Комори подняла на сестру глаза полные сожаления, сочувствуя тому, что ожидает ее в скором будущем, — тебе нужно быть очень осторожной, Кэрри. Ты слишком сильно похожа на нее. Наверняка, они попытаются отыграться на тебе за всех их прошлые обиды. Ситуация становилась хуже с каждым сказанным словом. Мало того, что Каролина оказалась в доме, который кишит вампирами, желающими в любой момент испить ее крови, так вдобавок ее могли убить просто за то, что она напоминает им стерву-мать, которая издевалась над ними в детстве. И что же теперь делать? Как выйти из столь интересной ситуации? — Восхитительно, просто блеск, — саркастически заявила брюнетка, все еще вглядываясь в танцующие языки пламени и думая о том, как дожить до завтрашнего дня, — значит, лучше не злить их? Юи на секунду почудилось, что Каролина и вправду послушает ее. Не станет упрямствовать, показывая свой характер, дабы не нарваться на большие неприятности, но затем надежда в миг угасла, ведь брюнетка сделала шаг вперед, вполне уверенно произнося: — Будет намного лучше, если все они умрут, — голубые глаза брюнетки вперились в блондинку, изучая ее лицо, чтобы понять, скажет ли она правду на вопрос, который услышит в следующее мгновение, — скажи, как можно убить вампира? Алые глаза отразили сначала беспокойство, а затем неприкрытый страх, который быстро отрезвил старшую Комори. Юи не успела укрыть это чувство от нее, отчего Каролина замялась, видя, что с сестрой происходит что-то не то: — Я не знаю, возможно ли это вообще. Они не бояться солнечного света, деревянных кольев, крестов и святой воды. Все то, во что ты верила — ложь, придуманная людьми. Эта фраза прозвучала прямо как смертный приговор, убивающий внутри все мечты на безоблачное и счастливое будущее. Видимо, такова судьба — им двоим суждено навсегда остаться в этом чертовом особняке и жить здесь, словно в золотой клетке, зная, что ключ от замка находится так близко и одновременно запредельно далеко. — Я ненавижу их. Ненавижу этот дом, — Каролина прикрыла глаза, выдыхая от отчаяния. В мыслях она все еще пыталась придумать тот самый идеальный план, который бы смог решить все их проблемы, но на ум как назло ничего не приходило, — лучше уж умереть, чем жить здесь. — Не говори так! — взволнованно воскликнула Юи, тараща на сестру малиновые глаза, мокрые от подступающих слез, — я не хочу снова потерять тебя! Прошу, не оставляй меня с ними, — голос младшей Комори срывался все больше, переходя на плач, и Каролина не смогла смотреть на ее страдания. Прижав к себе Юи, она принялась гладить ее блондинистые волосы, силясь унять рыдания, рвущиеся наружу. Сейчас младшая сестра подозрительно напоминала ей раскуроченную куклу. Сломанную и брошенную глупым и бессердечным ребенком, отчего становилось по-настоящему страшно. А что если Каролина не сможет быть настолько же сильной, как Юи? Что если она сломается быстрее, чем доставит этим тварям еще больше удовольствия? Нет. Такого она не допустит. Она защитит Юи и себя, не позволит примерить на нее роль новой интересной игрушки, которую неплохо было бы сломать и искалечить. — Тише, Юи. Я не брошу тебя, никогда и ни за что не уйду, — шептала брюнетка, утешая младшую сестру, — они ничего не сделают тебе. Я не позволю. И эти интонации действительно успокаивали. Юи слышала в них жесткость и уверенность, зная, что сестра не оставит ее в одиночестве. Она понимала, что сдержать такое слово будет непросто, но и сама не хотела бросать Каролину. Они вновь обрели друг друга и больше не расстанутся. Теперь они не позволят обстоятельствам или каким-то вампирам встать между ними.

***

Луна закралась своим светом в комнату Каролины, озаряя помещение и прогоняя прочь пугающие мрачные тени. Огонь в камине давно погас, а еще недавно горевшим уголькам, оставалось лишь тлеть, отдавая камню кладки остатки своего тепла. Ночь была тихой и спокойной, позволяла расслабится: именно поэтому брюнетка всегда любила ее больше, чем день — громкий и молниеносный, полный забот и работы, требующий концентрации. Для Каролины ночь всегда была временем мечтаний и умиротворения, когда ты мог полностью погрузится в собственные мысли и заглянуть в себя, медленно проваливаясь в сладкую негу сновидений. Однако эта ночь стала другой. Она была непохожа на все предыдущие. Почему-то именно сейчас мысли никак не хотели становится легкими и прозрачными, не могли улечься в голове, отчего девушка слишком долго ворочалась, безуспешно пытаясь заснуть. Она все думала о том, что произошло, и о рассказе Юи. Младшая Комори и правда сообщила ей многое, доложив о привычках каждого из братьев, отметив, кого стоит опасаться больше всего, однако, от этого проще не стало. Скорее наоборот, Каролина запуталась во всем окончательно и бесповоротно. Как можно выбрать наименее мерзкий вариант собственной смерти? Разве думать о том, как оборвется твоя жизнь, вообще нормально? Что-то подсказывало Каролине — да. Очень скоро этот вопрос ты будешь задавать себе постоянно, взвешивая все за и против: лишить себя жизни самостоятельно или отдаться на милость клыков Сакамаки? Умереть прямо сейчас или сгинуть чуть позже? Судорожный вздох быстро вырывает девушку из мрачного сна, заставляя открыть глаза, и постараться успокоить бешеный галоп собственного сердца. Каролина не помнила, что именно ей снилось, не понимала, почему проснулась именно сейчас, но стоило ей вернуться в реальность, как гнилые мысли вновь ворвались в сознание. Нет, она не может игнорировать все это: эти вопросы, обстановку и страх перед завтрашним днем. Она действительно не знала, чего ожидать от намечавшегося утра. Рука произвольно тянется к шее, пытаясь нащупать след от укуса, но кожа оказывается девственно чиста. Нет ни намека на то, чтобы кто-то даже касался ее тела, однако ощущение присутствия чьих-то непрошеных глаз не оставляло. Даже пугало. Каролина кожей чувствовала — в этой комнате она не одна. И оказалась чертовски права. — Ты так сладко спишь и тихо постанываешь, — оттуда-то из тени, куда не может проникнуть даже лунный свет слышится бархатный мужской голос. Девушка не видит его обладателя, но уже понимает, чем закончится для нее столь задушевная беседа, — мне даже стало интересно, что тебе снилось. — Тебя это не касается и не пытайся залезть в мою голову, — отрешенным тоном произносит брюнетка, обрывая полет фантазии неизвестного гостя и комкая простынь в дрожащих пальцах. Она надеялась, что на этом все закончится, что он просто покинет комнату, оставив ее в одиночестве. Наивная маленькая девочка. Ее тон совсем не понравился вампиру, но он скрыл это за маской напускного безразличия. Он знал, что брюнетка просто блефует, ведь слышал как неистово бьется ее маленькое сердечко. От осознания того, в каком оцепенении пребывает Каролина, ему хотелось поскорее распробовать вкус ее крови, ощутить тепло девичьей кожи, но парень сдержался, пообещав себе отыграться на брюнетке сполна. Она ведь сама виновата в том, что выглядит такой беззащитной, будто бы напрашиваясь на его укус, что испускает такой приятный аромат, заставляющий жажду быстро набирать обороты. Брюнетка никуда не сбежит, а он не будет торопиться, а пока… Пока вампир показывается в холодном лунном свете, и сердце Каролины резко падает куда-то в область пяток. Она хорошо запомнила этого нахального паренька в странной шляпке. Ее порядком раздражило его вальяжное поведение: девушка до сих пор пребывала в неком шоке от его вчерашней наглости. Крайоловый цвет его волос на свету казался темно-бордовым, а бледная кожа имела еще более мертвенный оттенок, словно перед ней стоит живой мертвец. Труп. Хотя, так ведь оно и есть на самом деле. Это тот самый извращенец, которого она хорошо запомнила. В памяти тут же всплыли слова Юи о том, что этого парня зовут Райто, и, как правило, он не прочь сразу же перейти к близкому общению, однако, этого Каролине хотелось меньше всего: быть изнасилованной вампиром не входило в ее планы. Неожиданно он сделал шаг к ней, а затем еще один, начиная угрожающе приближаться к ее постели, отчего девушка постаралась изо всех сил вжаться в изголовье, дабы слиться с ним и исчезнуть из чертовой комнаты, но все попытки были тщетными. Райто не только приблизился к ее кровати, но и нагло залез сверху, продолжая двигаться навстречу брюнетке. — Отойди от меня, — неожиданно выпалила Каролина, не разрешая ему приблизиться, и эта прекрасная, но безуспешная попытка сопротивления, пробудила у вампира еще большее желание вспороть ее тонкую кожу острыми клыками. — Корделия, — тихо протянул Райто, будто смакуя такое знакомое имя, окончательно загоняя девушку в угол, нависая над ней. Ему ничего не стоило ласково поймать ее запястья и зажать их над ее головой, все также смотря в ее васильковые глаза — я надеялся, сучка, что ты будешь чуть более сговорчивой. — Я — не твоя сумасшедшая мать. Не сравнивай меня с ней, — резко выплевывает девушка, надеясь, что это отрезвит Сакамаки, и кажется, ее план работает. Глаза красноволосого на мгновение округляются, а затем он наклоняется ближе, слыша, как вместе со сгорающими сантиметрами между их лицами, все быстрее стучит ее сердце, разгоняя по организму кровь с примесью адреналина. Она боится его до чертиков, и это так приятно. Ее страх практически осязаем, а оттого желание овладеть телом Каролины растет в геометрической прогрессии. — Польщен, что ты навела обо мне справки, маленькая шлюшка, вот только Корделия никогда не была сумасшедшей, — нараспев нежно произносит Райто, однако в темном изумруде его глаз блестит опасность, которая быстро сменяется на фальшивую ласку, — она была расчетливой и жестокой стервой, которую я в итоге возненавидел, — парень нежно проводит тыльной стороной ладони по скуле Каролины, спускаясь чуть ниже к губам, отчего девушку немедленно бросает в жар. Она никогда не заходила так далеко в общении с мужчинами и этот порыв Сакамаки напугал ее. Но больше насторожило другое — что-то шевельнулось внутри нее: нечто звериное и дикое, и это нечто желало Райто. Оно хотело выйти наружу, однако, Каролина быстро взяла себя в руки, подавив глупое неуместное чувство. Райто все не желал останавливаться, он коснулся пальцем губ брюнетки, но это нисколько ее не обрадовало. Она попыталась дернуться, в попытке освободится от его изучающих рук, но Сакамаки только усилил хватку. — Эмоции на твоем лице меня заводят. Злишься, что ли? — Да, и если сейчас же не отпустишь меня, то будет очень больно, причем, не мне, — произносит брюнетка, понимая, насколько убого и глупо это звучит в данной ситуации, когда она фактически загнана в угол. Когда Райто нависает над ее телом, находясь на опасно близком расстоянии от шеи. Парень тихо смеется и этот звук безумно напоминает Каролине переливы колокольчиков. Игривый и притворный смех кажется безумно фальшивым. Приторным как сладчайший мед. — А ты очень сексуальна в гневе, даже жалко прерываться — тихо шепчет он захватывая запястья Каролины еще сильнее, чтобы девушка не смела даже пытаться сбежать, и дышит в ее оголенную шею, — мы поиграем с тобой еще, обещаю. Брюнетка не успевает собраться, даже приготовится, как вдруг кожу пронзает острая боль, от которой хочется сжаться в тугой комок, чтобы прекратить и вовсе чувствовать что-либо. Девушка пытается брыкаться, но это не помогает: клыки вошли в кожу достаточно глубоко, чтобы доставлять ей ощутимые неудобства при каждом движении. С каждым глотком аппетит Райто распалялся все больше, а сил оставаться в сознании у девушки оказывалось все меньше. Вскоре ее попытки вырваться окончательно прекратились и тогда, вампир отстранился от ее шеи, самодовольно глядя в ее умиротворенное лицо. Он был уверен, она бы закричала, если бы захотела. Так почему же не стала этого делать? Неужели не хотела показаться слабой? Глупая, наивная шлюшка. Так даже интересней. Игра всегда становится захватывающей, когда жертва не подчиняется, сопротивляется всеми силами. Терпит, не показывая своих эмоций, и скапливает их в себе, силясь показать себя независимой, и доказать, что все это не имеет значения, однако, всем давно известна одна простая истина. Чем прочней скелет, тем звонче он ломается.