Попробуй изменить мою жизнь

Достаточно громкая музыка не спеша распространяется по каждому уголку большого помещения. Она не раздражает чувствительные ушные перепонки, являя собой быструю и приятную мелодию, мотив которой заставляет невольно отбивать ритм тонкими пальцами по дорогому, начищенному до блеска прозрачному столу. Разговаривать, обсуждая важные, серьёзные вещи, ради которых многие здесь в общем-то и собрались — на самом деле это просто предлог, чтобы со спокойной совестью прийти в это заведение — желания нет, как и напрягать голосовые связки, чтобы донести до собеседника какую-либо информацию. Диваны очень мягкие, ярко-красные, словно кровь, на их коже красиво отражаются блики прожектора, и сидеть на них чертовски удобно — набивка приятно проминается под телом, а громкая музыка выбивает из головы все мысли. Перед взором вьется много красивых омег, и альфы алчным взглядом провожают каждого вульгарно ряженого официанта. Такие места созданы для того, чтобы получать удовольствие, сначала эстетическое, наблюдая за прекрасными, гибкими телами, которые виртуозно крутятся на хромированных шестах, а потом и физическое, но только, если хватит денег. Омеги в борделе, как на подбор: красивые, стройные, с нежной блестящей кожей, разодетые в откровенные, ничего не скрывающие яркие тряпки, что и вещами-то назвать язык не повернётся, которые не оставляют ни малейшего простора для воображения — видно буквально каждый участок тела. Но дают огромный полет для фантазий, в которых эти ненужные костюмчики разорванными лоскутками валяются на полу в специальных комнатах, созданных для уединения. Можно сказать: прирождённые шлюхи — с яркой помадой на губах и печальным блеском в глазах. То что нужно в холодный осенний вечер для прибывших посетителей, изголодавшихся по горячим телам легкодоступных омег. Взгляды альф алчно блестят, на самом их дне плещется жадность, сверкая золотыми монетами и побрякушками, похотью, и выдуманным больными умами чувством собственного превосходства. Пошлые мысли туманят воспаленный разум, оседая белым пеплом в прогнивших душах. Глаза разбегаются в разные стороны из-за обилия предложений, не имея возможности сделать решающий выбор: хочется всё и сразу. На лицах многих омег яркий вызывающий макияж: глаза подведены чёрной подводкой, что делает их более выразительными, а губы разукрашены блядской красной помадой. Танцоры виртуозно крутятся на шестах, выгибая тела в невероятных позах, привлекая к себе внимание клиентов, заставляя их одним своим видом желать сделать с ними много плохих вещей. Одеты шлюхи по высшему разряду. Костюмы на любой вкус и цвет: шорты, юбки, кружевные корсеты, на длинных ногах красуются сетчатые чулки, а на тонких ступнях массивные туфли с огромной шпилькой, на которой не то что танцевать, а просто ходить уже настоящий талант. Омеги двигают в такт музыке подтянутыми бёдрами, вызывающе касаются себя руками с ухоженными ноготками, накрашенными глянцевым лаком, соблазняют, облизывая губы юрким языком, будоража больное похотью подсознание альф. Их работа: бесстыдно выгибаться, полностью убивая в себе остатки гордости, позволяя чужим взглядам медленно скользить по их телам. Они должны сказать своими движениями: «я стою всех твоих денег». Ряженые официанты, на голове которых красуются пушистые ушки, снуют туда-сюда, разнося дорогущий алкоголь к многочисленным столикам. Громкий цокот их каблуков на время отрезвляет пьяных посетителей. Омеги тщательно скрывают грустные глаза за длинными ресницами, и ироничные усмешки за похотливыми улыбочками, ведь они, которых обычно называют самыми последними словами, сейчас наблюдают, как высокопоставленные альфы, именующие себя примерными семьянинами, с наигранной учтивостью, в глазах тех, кому они успели подлизать за такое состояние, пресмыкающиеся перед вышестоящими, по-настоящему опасными людьми, напиваются, падают на самое дно, показывая, как терпкий алкоголь развязывает длинные языки, позволяет распускать руки, открывая свету истинное лицо, состоящее из примитивного желания потрахаться. Они считают неудачниками и мусором почти всех омег, что их окружают. Но особенное презрение вызывают те, кто торгует собственным телом, и спят со всеми желающими за немалые деньги. Но есть слишком очевидная вещь — эти альфы ничем от них не отличаются. Они ещё хуже. Ведь забавный, общеизвестный факт — работать в бордель приходят явно не от лучшей жизни. А посетить бордель, как клиент, как раз-таки от того, что у человека есть возможность позволить себе это, и мало кто посмеет осудить, ведь это же нормально. Обычное желание расслабиться. Возникает всего лишь один вопрос: кто же сильнее унижается: омеги, продавая свои тела налево и направо, чтобы иметь маленький шанс на нормальную жизнь, или альфы, у которых есть буквально все: дом, работа, любящая семья, но которые отдают большие деньги за то, чтобы с ними провели одну-единственную жалкую ночь. Омеги хотя бы не отрицают того, кем являются, покорно принимая свою сущность, а альфы этого никогда не признают. Не признают того, что они такие же отбросы общества, только богатые — им просто повезло чуть больше. Официанты виртуозно обходят многочисленные столики, призывно улыбаются, двигая бедрами в разные стороны, пытаясь привлечь не меньше внимания, чем омеги на панели. За что получают смачные шлепки большими ладонями по подтянутым ягодицам, довольное пьяное улюлюканье, или деньги в тоненькую резинку ярких трусиков. Каждый зарабатывает на жизнь, как может. Особенно, если ты зарабатываешь на жизнь, которой никогда не было. Этот бордель лучший среди многих других. Прославившийся красивыми чистенькими шлюхами, которые точно не заразят богатенького клиента венерическим заболеванием, и всегда обслужат по высшему разряду. Танцующие омеги имеют недоступный и лучший товарный вид. Они прекрасно знают, что являются эталонами популярности, заработав это усердным подставлением своих задниц. И стоит лишь легонько потрясти перед их носом толстой пачкой купюр, и они уже резво отплясывают, сидя на коленях альфы, проезжаясь задницей по выпирающему из строгих чёрных брюк, бугорку. Позволить себе сесть в отдельную, специально отгороженную комнату, где гораздо меньше надоедливого шума, мерзких лиц напившихся посетителей, где более обособленно и вид на самых дорогих шлюх открывается просто прелестный, может далеко не каждый, так же, как и снять мальчика на ночь. Красные стены создают интимную обстановку, а планировка поражает своей простой гениальностью. В середине зала стоит большая сцена, где танцуют лучшие омеги, там больше всего света, также, как и на отдельных панелях по краям. В зале же, где сидят клиенты, гораздо темнее, и зачастую стриптизеры не видят ничего, кроме холеных, белозубых, кривящих в ухмылке тонкие губы, улыбок и тёмных силуэтов, шуршащих пачками денег. И, если честно, то это самый любимый звук омег, и чем больше «тёмных пятен» собралось около тебя, тем ты более популярен и востребован. Тем дороже ты стоишь. — А сейчас, дорогие гости нашего прекрасного заведения, приглашаем сегодняшнюю звезду этого борделя! — доносится со сцены хриплый голос альфы в костюме бармена. Его светлые волосы нелепо торчат в разные стороны, дыхание сбилось, а по вискам текут крупные капли пота, скатываясь за шиворот белой рубашки. Невооружённым взглядом видно, что его оторвали от более важных дел, чем объявление самых прославившихся шлюх на сцену. На лице сверкает натянутая неестественная улыбка. Около него по бокам, где стоят несколько микрофонов, вьются девушки, открывая свои честно заработанные силиконовые губы, и воспроизводя на свет звуки, приятно ласкающие слух. Зрители в зале, большинство из них, что не было до смерти закидано дорогущим алкоголем, устремили затуманенные желанием взгляды на главную сцену, по пути осматривая, ища себе доступную для их кармана «жертву» на ночь. Омеги, заметив это, начинают ярко улыбаться, выгибая изящные тела, привлекая больше внимания — им нужны деньги, а если уж очень повезёт, то есть возможность переспать с симпатичным клиентом. Альфа не спеша удаляется со сцены, его шаги по небольшой лестнице, белый свет от которой идёт прямо вверх, эхом разносятся по большому залу. Звук хрустальных бокалов, с переменной периодичностью стучащих друг об друга, на время смолкает, как и весёлые голоса. Громкий удар тонких шпилек по полу быстро расползается по всему помещению. Этот звук заставляет присутствующий вздрогнуть, глубоко вдохнуть воздух с примесью разнообразных ароматов, а затем шумно, нетерпеливо выдохнуть, выдавая свое желание увидеть любимчика публики. Из-за кулис, которые красным бархатом струятся в конце сцены, выплывает, стуча шпильками по полу, стройный омега с немного смуглой на вид кожей. Его термоядерного цвета зелёные, слегка раскосые, как у кошки, глаза немного украшены блёстками, а в конце красуются тонкие чёрные стрелки, делая взгляд более хитрым и опасным. Омега с немым, неосознанным восторгом смотрит на людей, собравшихся в зале. Они же в свою очередь прожигают его взглядами в ответ, скользя по его полуголому телу, довольно обсуждая открывшийся им вид, искажая лица отвратительными ухмылками. Ярко накрашенные губы Эрена растягиваются в соблазнительной улыбочке, оголяя ровные белые зубы. Его глаза буквально искрятся, но совсем не от восторга, а от того, какие совершенно нездоровые процессы происходят в его организме, привлекая своими необычным цветом взгляды клиентов, словно глупых мотыльков, совершенно не способных сопротивляться желанию подлететь к пылающему жаром огню. Если бы Эрен мог, он бы сжёг их дотла. Омега глубоко вдыхает воздух, насквозь пропитанный феромонами альф, сквозь плотно сжатые зубы. Каждый раз выходя на сцену Эрена трясет от волнения. Мозг взрывается разноцветными красками, адреналин бежит по венам раскаленным свинцом, отчего смуглая кожа, кажется, пылает. Иногда Эрен искренне наслаждается вниманием зрителей, обращенных лишь к нему одному. Сейчас ему нравится приковывать к своей персоне восхищенные взгляды, полные желания. Ему «нравится», когда его хотят, осыпая зелёными бумажками, лишь бы он провел эту ночью именно с ними. Невольно наслаждается роскошью, которой у него никогда не было. В том месте, где Эрен жил, омег жестоко тыкали носом в их собственную сущность, показывая их место в этом отвратительном мире. И один случай, наверное, самый ужасный за его недолгую жизнь, кардинально изменил его отношение ко всему, открывая простую до боли истину — чудес не бывает. А если и бывает, то явно не с такими, как он. Эрену нужно было хоть как-то заработать себе на жизнь, чтобы в один прекрасный день, не сдохнуть от того, что ему просто нечего есть. Пришлось с умом использовать то, чем наградила его природа: смазливое личико и красивое тело — то, о чем ему всегда говорили альфы. С умом используя то, что он омега. Тонкие руки Эрена умело обхватили хромированный шест, кончиками пальцев ощущая, как металл холодит чувствительную кожу. Это немного отрезвляло, давая возможность усмирить бушующий внутри ураган. Эрен выгибает спину с красивыми ямочками над поясницей, прижимаясь к шесту разгоряченной кожей, легонько вздрагивая от привычного соприкосновения с прохладной поверхностью. Парень разводит стройные ноги в стороны, нездорово улыбается, сильнее хватая тонкими пальцами шест, легко, со знанием дела, поднимая свое тело в воздух, заставляя короткую красную юбочку задраться вверх, оголяя подтянутую задницу, обтянутую кружевным бельём. Каждый раз, выполняя различные трюки, у омеги захватывало дух. Потому что танцевать ему очень нравилось, как и получать за свой талант деньги. Кровь бурлила в венах, боль и отчаяние, заключённые внутри, требовали выхода, и, отдаваясь музыке, Эрен на время забывал обо всем, что мешало спокойно жить. Зелёные бумажки, летящие на сцену, обычно вызывают отвращение, но сейчас Эрен улыбается. Ему так отвратительно хорошо. Он давно смирился со своей участью, смирился с тем, кем он стал, но какое запредельное удовольствие он испытывает, наступая на деньги огромной подошвой своих туфель, сминая жалкие бумажки под своими ногами как мусор, имея возможность именно сейчас смотреть на всех альф с высока, хоть на секунду ощущая себя лучше них. Где-то в самом потаенном уголке души Эрен ненавидит всех альф, что его окружают. Но он никогда не признается в этом, ведь убедил себя в обратном. Все нормально, не так ли? — Это о нем я тебе говорил. Этакая маленькая шлюховатая звездочка этого чудесного борделя, — хрипло произносит глубокий голос, обладатель которого тихо постукивает указательным пальцем по столу, заставляя своего соседа сильнее хмуриться от раздражающего звука, — он прекрасен, разве нет? Ответом был тихий недовольный смешок, и убийственный взгляд в сторону говорящего оппонента. — Слушай, Смит, — процедил сероглазый альфа, впиваясь пальцами в стол. Была бы его воля он бы содрал блестящий слой, загоняя дорогое покрытие прямо себе под ногти, — Разве ты меня сюда для этого притащил, обсуждать шлюховатых омег? Голос был спокойным, но в нем явственно слышались угрожающие нотки. Парень фыркнул, раздражённо дергая ногой, в конце концов ударяя носком дорогого кожаного ботинка по металлической ножке стола, которая отозвалась недовольным писком, а затем звук растворился в потоках громкой музыки. На самом деле, Ривай чертовски вспыльчивый человек, но очень умело это скрывает. Добрая природа щедро наделила его ничего не выражающим, вечно злобным, скучающим лицом, на котором угрожающе ярко выделяются на бледной коже, пугающим металлическим блеском, серые глаза. На самом дне резво отплясывают черти с самых потаенных глубин ада, через которые их обладатель прошёл. — Ривай, как бы тебе сказать, важный разговор был лишь предлогом.. — Эрвин неловко, больше для вида, покашлял в сложенную в кулак ладонь, — я притащил тебя сюда, чтобы ты немного расслабился, выпил, трахнул пару-тройку омег. — Я своё время попусту тратить не собираюсь, а тем более здесь. И запомни раз и навсегда, никогда, блять, не суй, свой раздражающий длинный нос в мою личную жизнь, — грубо ответил Леви, перебивая собеседника на полуслове. Да плевать ему, что Смит пытается сказать. Эрвин ему никогда не нравился. На людях всегда вежливый, молчаливый, с натянутой улыбочкой на холеном лице. Он кажется порядочным человеком, хотя чертей в душе у него будет побольше самого Ривая. Эрвин умело играет в друга, и незаметно втирается в доверие. Но как только все пойдёт не по его плану, ситуация начнёт накаляться, портя его кристально чистую репутацию, этот человек, даже секунды не колеблясь, вонзит в спину нож. И будет смотреть на страдания жертвы все с той же вежливой улыбкой, прокручивая холодное лезвие в умирающем теле. С той улыбкой, которую так сильно не посчастливилось увидеть в первый день встречи. Эрвин никогда ему не нравился, возможно, потому, что Ривай видел в нем отражение самого себя. И даже не это самое отвратительное. Самое ужасное то, что Смит видит всё насквозь, знает, что сам Леви точно такой же. Аккерман через прозрачный стакан смотрит в расплывающееся лицо Эрвина, а воображение непроизвольно дорисовывает сверкающие глаза, и дружелюбную улыбочку, будто намертво приклеенную к Смитовскому лицу. Раздражает. Ривай глухо хмыкает, осматривая помещение, скользя чуть ли не брезгливым взглядом по окружающей его обстановке. Леви, ненавидящий до глубины души такие отвратительные места, насквозь пропитанные похотью, что навевает определённые ненавистные воспоминания, с трудом признает, что место, где он оказался практически случайно, стоит немного потраченного времени. Особенно стоит потраченного времени омега, к которому взгляд Ривая постоянно возвращается, непроизвольно задерживаясь на красивых изгибах тела танцора, особенно привлекательным выглядел упругий зад, обтянутый кружевным бельём. Стриптизер словно почувствовал такое странное влечение, что испытывает к его персоне каждый третий, но тут, кажется, было что-то особенное, на грани с нежеланием посетителя признавать, что Эрен ему понравился. Быстро сориентировавшись, он находит своими термоядерными зелёными глазами человека, что прожигает его пристальным взглядом, заставляя кожу покрываться мурашками. Это слишком странно. Как только яркие глаза омеги встречаются с серыми, как пасмурное осеннее небо глазами альфы, в мыслях обоих взрываются снопы искр, заставляя выдохнуть, а напряжение между ними растёт в геометрической прогрессии. Эрен, не найдя выхода лучше, легонько улыбается уголками накрашенных губ симпатичному посетителю. Его ведёт, вот он и позволяет себе некоторую вольность. Эрен только что понял, с кем он проведёт сегодняшнюю ночь. Зрительный контакт продолжался несколько чертовски длинных секунд, накаляя обстановку до тех пор, пока Ривая, будто потоком ледяной воды не накрыло осознание, что «нечего смотреть на шлюх». Альфа поспешно отвернулся, глупо дергая головой из стороны в сторону, будто скидывая с себя колдовские чары, которые этот мальчишка мог наложить на него своими русалочьими глазами. Одним своим видом выводя из Леви последние остатки самообладания. Мальчишка ловко зачарует его своими колдовскими штучками, утягивая за собой на дно. А Леви этого не нужно. Мысли и так уже пошли не в ту сторону. — Его Эрен зовут, — невзначай бросает Смит, кивая головой в сторону танцующего омеги, заметив эту нелепую игру в гляделки, — и, я думаю, он подойдёт к нашему столику после выступления. Вон как он глазки строит, будто только и хочет прыгнуть тебе на член. Эрвин разошёлся, решив плясать по тонкому льду. Крепкий алкоголь развязывает язык, туманит разум, заставляя забыть, что Ривай чертовски опасный человек, и терпеть не может подобных вбросов в его сторону. — Я не трахаю шлюх. Крайне лаконичный ответ. Ривай устал. Это место давит на его подсознание, пьяные люди раздражают, музыка уже не кажется такой приятной, а дорогущий интерьер режет глаза, и все из-за чёртового мальчишки. Околдовал его, сучонок. Конечно, гораздо проще свалить всё на омегу, одним своим видом вызывающим в Ривае странные эмоции. Как там говорят, «одного взгляда достаточно, чтобы влюбиться»? Так вот херня это полная. — Да брось, Ривай. По-моему, мальчишка так хочет, чтобы ты его трахнул, что готов прямо со сцены прыгнуть к тебе на колени. Ну, а с другой стороны, раз ты не хочешь, то его могу взять я, — Эрвин усмехнулся, поднимая стакан с крепким алкоголем, который, как волны при сильном шторме, омыл янтарной жидкостью хрустальные стенки. А взгляд Смита ясный, хитрый, блестящий. Ривай это видит, но ему уже плевать. Провокация Смита работает. В голове Леви крутятся скрипучие шестеренки, взвешивая все «за» и «против», к огромному сожалению, находя больше плюсов, чем минусов, а Эрен усугубляет положение, продолжая кидать в сторону Ривая красноречивые шальные взгляды. — Допустим, я пересплю с этим мальчишкой. — О, а это уже другой разговор. Эрвин неуместно хлопнул в ладони, чудом не разливая алкоголь на стол. Эрен громко выдыхает, маленькие капли пота прозрачными бриллиантами сверкают на его смуглой коже, на лице светится яркая улыбка, когда зрители осыпают панель деньгами. Спускаясь со сцены по лестнице под громкое пьяное улюлюканье альф, омега держит курс на вип-столик, играя в гляделки с черноволосым альфой. Эрен даже не думает побеждать в этой войне взглядов. Ему нужно быть ведомым. Он насколько привык тонуть, что ему уже всё равно. Точнее, жизненно необходимо. Раз подняться с колен у него не получается, то почему бы не использовать это для собственной выгоды. Эрен может выбрать себе клиента, как и остальные шлюхи в этом борделе, но, если тот откажется, хотя это заявление даже звучит смешно, омега пойдёт напиваться к бару за чужой счёт, а затем кто его закажет, к тому в руки зеленоглазый и попадёт. — Привет, — просто говорит омега, возвышаясь над столом на своих высоких шпильках. Эрен сверкает глазами в сторону интересующего его клиента, облизывает язычком накрашенные губы с приторным вишнёвым привкусом, делая всё, чтобы тот не смог даже отвести от него взгляд. Запах незнакомца заполнил лёгкие до отказа, постепенно выжигая из них кислород. Как интересно. Действовал ли его запах на альфу, Эрен понять не мог, да и плевать ему на это. Главное, чтобы не отказался от его услуг. Омега хочет именно этого альфу. Ему необходимо.  — Я лучший товар в этом заведении, — бесстыдно говорит Эрен. Ривай видит, как глаза омеги лихорадочно блестят, а дыхание становится томным. Что с ним не так? «Товар». Мысль раненной птицей бьётся в мозгу альфы. Товар. Товар. Товар. Конечно же, по другому быть и не может. — Он будет рад воспользоваться тобой, — грубо отвечает Смит, как обычно не церемонясь с теми, кто, по его мнению, этого не достоин. Эрвин ухмыляется, когда видит, что его слова поумерили пыл омеги. Зря он так думает, Эрен просто не ожидал такого внезапного ответа от другого человека. — Вы тоже хотите воспользоваться моими услугами? Цена возрастает в зависимости от того, сколько человек будет, — спокойно и вежливо произносит привычную речь Эрен, заставляя Эрвина прищурить голубые глаза. Если альфа хотел его задеть, то это было бесполезно. Эрен слышал слова гораздо хуже этих. Тем более нельзя убить надежду, которой нет столько времени, что Эрен уже и забыл была ли она вообще когда-нибудь. Эрен прекрасно знает, кто он, и ему уже давно плевать на собственное достоинство, ведь за его тело платят немалые деньги. Сейчас в его жизни это единственная ценность. — Тогда, может пройдём в специальную комнату? — омега по-рабочему улыбается, переступая с ноги на ногу, клацая по полу тонкими шпильками. Смотрит только на Ривая, он будто чувствует, что этот человек делить даже шлюху ни с кем не будет. — Я не собираюсь трахать тебя здесь. Либо в моей квартире, либо нигде, — отрезает Ривай. Эрен вздрагивает от хриплого голоса. На самом деле, Леви не водит шлюх к себе домой, но этот мальчишка слишком хорош. Что-то в нём так сильно притягивает. Да и куда лучше проснуться утром в своей собственной кровати после продолжительного секс-марафона, чем тащиться из чертового борделя, пока тело окутывает приятная послеоргазменная истома. Возможно, Леви не хочет этого признавать, но на сегодняшнюю ночь ему необходимо быть единственным, кто будет пользоваться телом Эрена. Именно пользоваться, ничего больше. — Вам нужно сказать о том, что вы берете товар на дом. За это отдельная плата, — омега пожимает плечами. Ему в принципе всё равно, где его будут трахать. Везде хорошо, тем более, чем больше платит клиент, тем лучше для него. — Я обо всем договорюсь, — доносится голос Смита. Его глаза медленно скользят по телу Эрена, а взгляд так и говорит «ты должен знать свое место». Эрен знает. Ривай громко цыкает, хватает зеленоглазого омегу за тонкое запястье, таща за собой из борделя. Кожа у Эрена такая нежная, под грубыми пальцами чувствуется как шёлковая ткань. Риваю нравится. Эрен еле поспевает за альфой на огромный каблуках, норовя запутаться в стройных ногах, и упасть, разбивая колени об пол. На улице холодно. Пронизывающий ветер обдувает полуголое тело омеги, заставляя мелко дрожать. Эрен не ждёт от клиентов хорошего отношения к себе, поэтому упрямо молчит, пока Ривай возится с машиной. В повседневной жизни, когда он просто Эрен, а не шлюха, дающая всем подряд, стоя в очереди в магазине омега может проявить свой характер. Хотя эта жизнь кажется чем-то нереальным, расплывчатым и смешным, и зеленоглазый не может понять, правда она есть у него, или же это просто недостижимая мечта. Потому что обычная жизнь таким, как Эрен, никогда не светит. Омега не в первый раз едет к клиенту домой, но в первый раз он действительно взволнован сложившейся обстановкой. Эмоции на лице этого альфы прочитать просто невозможно. Каждый его клиент смотрел на него с похотью и вожделением. Эрен слишком хорошо знал, чего они хотят. Знал как себя вести, и как себя подать, чтобы в следующий раз этот человек вернулся в их бордель. Во взгляде Ривая было пусто, и возможно, на самом дне серых океанов плескалось еле заметное отвращение. И если не к самому Эрену, то к месту, в котором омега работает. От этого взгляда становилось чуть ли не холоднее, чем от ледяного ветра. В машине тепло и приятно. Запах ароматизаторов расслабляет, сиденья удивительно мягкие. Омега проводит тонкими пальцами по прохладной коже, ему нравится. Ждать, пока Ривай заведёт машину, становится невыносимо. Сейчас у него такой… период, когда невероятно хочется секса, но это не течка. Но после этого «сезона» придёт время самобичевания и ненависти к себе же. Эрену хочется трахаться, и, не зная, как себя вести с Леви, и чтобы уничтожить напряжённость, он решает, что самое время уточнить некоторые тонкости. — Хочу предупредить вас. Ваш друг должен был подписать договор, в котором написаны правила борделя.. Леви, погрязший в собственных мыслях, только к середине монолога Эрена начинает вникать в то, что он говорит. —..За каждый удар или синяк оставленный на моем теле идёт дополнительная плата, за использование различных секс-игрушек тоже самое, если с вами будет ещё несколько альф, то сумма, которую вы должны будете заплатить повышается на то количество человек, которое будет участвовать в половом акте… Ривай слушает монотонный, обволакивающий, чуть дрожащий от холода голос омеги, который говорит обо всем, будто это в порядке вещей. Хотя почему будто? Для Эрена это в порядке вещей. Это то, из чего состоит вся его жизнь. — Я понял, — перебивает альфа, случайно отвлекаясь от дороги, скользит взглядом по стройным ногам Эрена, которые обтянуты вульгарными чулками. Ривай ничего в этом не понимает, но ему все равно нравится, как это выглядит. Но ему не нравится то, что за этот вечер ему все кажется неплохим. Это все чёртов мальчишка действует на него. Господи, сколько ему лет? Семнадцать? Восемнадцать? Не будь у Ривая хорошей выдержки, то член бы уже давно упирался в ширинку чёрных строгих брюк. Леви никогда не был зависим от секса, никогда не искал его намеренно, но от физиологии альф никуда не деться. Гон неумолимо настигнет, и если в очередной раз перепадет доступный омега, Леви не имел привычки отказываться от того, что необходимо его организму. — Я могу отсосать, пока мы едем к вам домой. — Сколько тебе лет? — Ривай задаёт осточертевший вопрос. — Двадцать три. Прекрасно. Хотя по Эрену и не скажешь. Альфа незаметно выдыхает. Он хотя бы не педофил, потому что от возможности трахнуть омегу Ривай отказаться бы не смог. — Насчёт минета, то не стоит, дома этим займёшься, мы почти приехали. Тем более, несмотря на мою выдержку, не думаю, что ты хочешь, чтобы твоё последнее мгновение до того, как произойдёт авария, было с членом во рту. — Окей. Эрен думает, что это самый странный клиент. Ривай жмёт на тормоза, останавливаясь перед шикарным многоквартирным домом. — Мы приехали, Эрен.