Младшим быть не просто

      Лёжа в постели, Рафаэль отчаянно старался отвлечься от грызущей боли. До очередного укола было ещё очень долго, целая вечность. Донателло давал обезболивающее всего два раза в день, объясняя это тем, что иначе организм просто перестанет реагировать на лекарство. Поначалу, укол притуплял боль, делая её вполне терпимой до следующего раза, но постепенно действие препарата стало ослабевать. Сначала боль накатывала незадолго до того, как приходил Донни с лекарством, а потом промежутки становились всё больше. Дон обещал подобрать новый анестетик, когда этот перестанет действовать.       Рафаэль смял простынь в кулак, комкая тонкую ткань, и ткнулся пылающим лбом в приятно-прохладную стену, мечтая, чтобы Донателло поскорее пришёл. Он знал, что гений снова просиживал в своей лаборатории сутки напролёт, пытаясь найти что-то, способное помочь и ему, Рафу. Майки поправился, снова по всему логову раздавались его шутки и смех. Лекарство, которое достали Лео и Донни, едва не заплатив за него своими жизнями, помогло. Микеланджело пошёл на поправку довольно быстро. Леонардо оклемался благодаря стараниям Дона. Это Донателло, наплевав на свою рану, выхаживал старшего, находя силы и на двух других братьев. Теперь Лео немного повеселел и перестал походить на зомби. Хоть и продолжал носиться по городу, доставая всё необходимое. С недавних пор и Майки, с позволения Донни, стал уходить на поверхность вместе с лидером.       Только Рафаэль оставался пациентом Дона, хотя и настоял на том, чтобы вернуться к себе в комнату. После той ночи, когда гений вернулся домой с чуть живым Лео, Раф пробовал подниматься на ноги всего несколько раз. И каждый раз это заканчивалось тем, что и без того мучительная, непроходящая боль усиливалась, становясь невыносимой, заставляя метаться на кровати в бесплодных попытках найти то положение, в котором будет хоть чуток легче, и жалко скулить, вгрызаясь в собственный кулак, только чтобы не орать в голос.       Донни сказал, что это от того, что снова порваны только-только начавшие срастаться нервы. Как ругался тогда гений, найдя Рафаэля в отключке на полу, изрезавшего осколками разбитого стакана руку. И непонятно было, на кого орёт, на брата, или на самого себя, столько вины было в его голосе…       Раф и сам знал, что надо было лежать, только ведь как улежишь, когда братья на глазах богу душу отдают? Ниндзя даже вопросом не задавался, что было бы, лежи он смирно, зная, что снова поплёлся бы к ним на помощь, пусть она и была минимальна.       А теперь, когда Леонардо и Микеланджело выздоровели, Донателло всё время отдал попыткам поставить на ноги и Рафаэля. Дон не делал никаких прогнозов, говоря, что надо выждать положенное время и сделать снимки, а потом уже от них отталкиваться. И Раф ждал, собственно, больше ему ничего и не оставалось. А терпением он никогда не отличался, поэтому ожидание превратилось в ещё одну пытку. Братья старались поддержать Рафаэля, но это только с каждым днём всё больше выводило его из себя.       Вот и сейчас притопал Майки. Улыбаясь во весь рот, притащил комиксы и какую-то полезную бурду собственного приготовления в тарелке. — Рафи, съешь супчик и получишь новый выпуск комиксов, — младший помахал ярким журналом у Рафа перед носом, не желая понимать, что тому совсем не до журналов. — Я не Рафи, балбес. Сам жри эту гадость. И вообще, Майки отвали, а! — Рафаэль скрипнул зубами, пережидая особенно острый приступ боли. Рафу не хотелось видеть жалость в глазах Микеланджело, показав, насколько ему паршиво, а терпеть с невозмутимой физиономией уже сил никаких не было. — Нет, Рафи, я никуда не уйду, пока ты не поешь супчика, — весело протараторил младший, набирая ложку супа и поднося её ко рту брата.       А в следующую секунду выбитая из рук Майки ложка полетела в стену, расплёскивая содержимое. За ней последовала и тарелка, разлетевшаяся по комнате осколками керамики и брызгами овощного супа. Испуганный Микеланджело пронзительно вскрикнул, отшатнувшись и прижимая к себе несчастный комикс. Рык взбешённого Рафаэля, доведённого до ручки непрекращающейся болью и назойливостью братишки, пронёсся по логову. — Майки, что произошло? — влетевший в комнату Леонардо быстро окинул взглядом злющего Рафа и перепуганного Микеланджело, голубые глаза которого наполнились слезами. — Я же просил вас оставить его в покое! — Донателло бросился за аптечкой, а Лео вывел Майки в коридор, успокаивая его. До Рафаэля донеслись обрывки их разговора. — Я же просто хотел, чтоб он не один… Суп принёс и комикс! Мне же его жалко… — всхлипывал Микеланджело. — Тише, Майки. Просто Рафу приходится лежать всё время. Потерпи, пока он поправится и не будет таким раздражительным, — лидер завёл младшего в его комнату, и продолжения разговора ниндзя не услышал.       Но и того, что достигло его слуха хватило. — Донни, когда… Когда я узнаю, что там с ногами? — немного запнулся Рафаэль. Он хотел знать немедленно, поэтому и спросил, не откладывая, у вернувшегося Дона. — Думаю, уже можно, — гений ловко вколол лекарство.       В медпункт они с Донателло отправились вдвоём. Лео всё ещё успокаивал младшего брата. Пока Дон делал снимки, Раф внимательно наблюдал за ним. Он сразу заметил помрачневшее на несколько мгновений лицо гения. Чувствуя, как внутри всё оборвалось, Рафаэль выслушал про рубцы, соединительную ткань, утраченные функции и прочую медицинскую лабуду в которой ровным счетом ничего не понимал. — Донни, просто скажи… Ходить буду? — внезапно севшим голосом перебил он пространные рассуждения Донателло. — Раф… Медицина не стоит на месте. Я буду искать… Обещаю, я постараюсь… — Дон избегал смотреть брату в глаза, не в силах дать прямой ответ. — Но я же мог… больно, но… — связно говорить не получалось. Рафаэль заставил себя замолчать и собраться. — Да, мог… Ты можешь. Только, нерв на месте рубца заменяется просто соединительной тканью. Она не выполняет его функций. Если не найти способ это изменить, то и мышцы постепенно атрофируются… Но можно провести повторную операцию. Я достану оборудование, — торопливо заговорил гений, не отрывая взгляда от намертво вцепившейся в край стола руки Рафа. — Значит, нет, — выдавил Рафаэль. — Ничего это не значит! — вспылил вдруг Донателло, меряя шагами комнату. — Я не сдамся. Шанс есть и мы должны им воспользоваться!       Леонардо и Микеланджело, заглянувшие в медпункт застали беснующегося Дона и неестественно спокойного Рафа. Донни отмахнулся от вопросов, сказав, что потом объяснит, Рафаэль тоже упёрто молчал. Донателло ещё ни разу в жизни не было так плохо. Гений не врал, говоря об операции, но он умолчал, что шансы на её благополучный исход практически равны нулю. Дон считал себя виноватым в том, что случилось. Ведь у Рафа были шансы ходить, пусть и с трудом, но самостоятельно, а он их отнял у брата, подставившись под пулю. Как много времени Рафаэль провёл на ногах, занимаясь их с Лео ранами? Сколько раз падал, ещё больше травмируя ноги? И может, было бы хоть чуточку легче, наори на него Раф, закати он истерику, как обычно, а не сиди покорно и смирно. Это же Рафаэль! Какая покорность?! Ему положено крушить всё в гневе и ярости, а не смотреть взглядом, в котором столько всего намешано, что хоть иди и вешайся…        Донни рассказал обо всём парням после того, как Рафа отнесли в его комнату. Разговор затянулся до поздней ночи. Проходя мимо спальни Рафаэля, который должен был давно спать, ребята застыли. Оттуда доносился сдавленный, почти звериный вой. Дёрнувшегося было к двери Майки удержали Дон и Лео. — Не сейчас, — шепнул лидер, подталкивая младшего и вынуждая его идти дальше.       С того самого дня Донателло словно сошёл с ума. Днями и ночами Донни сидел в интернете в поисках нужной информации, экспериментировал со всевозможными лекарствами, которые могли помочь. Он практически не выходил из лаборатории, разве только для того, чтобы сделать уколы Рафу, ребята таскали ему еду и практически силком заставляли есть и хоть иногда спать. Они даже дежурство установили после того, как нашли гения на полу собственной лаборатории без сознания. Оказалось, что тот напрочь забыл про еду…       Рафаэль же зверел, вынужденный лежать в постели. Чувствуя себя жалким и никчемным, он злился на себя. Его бесили до зубовного скрежета виноватые физиономии братьев и то, что рядом постоянно кто-то вертелся. Как ему не хватало хорошей драки, или хоть возможности как следует помутузить любимую грушу. Но ничего этого не было и ниндзя всё чаще срывался на парней. А от того, что ни один из них ни разу даже слова поперёк ему не сказал, было только хуже. — Лео, какого чёрта ты ходишь с такой рожей?! — не выдержал, наконец, Раф, когда старший в очередной раз заглянул к нему. — Какая есть, — беззлобно огрызнулся Леонардо, забирая тарелки с тумбочки. — Не увиливай! Ты меня прекрасно понял, — сердито нахмурился Рафаэль. — Я об этом твоём «я виновник всего» на лице. Прямо на лбу написано, большими красными буквами. — Раф, я ваш старший брат и лидер. Что бы ни случилось, я за это в ответе, — Лео устало потёр лицо рукой. — Да ты же сделал всё, что мог, Майки вон спас, — Рафаэль не понимал той готовности, с которой брат обвинял себя во всём и всегда. И уже забыл, что совсем недавно и сам винил в произошедшем именно старшего. — У лидера нет оправданий, — повторил Леонардо слова мастера Сплинтера. Забрав посуду, он ушёл, оставив Рафа одного.       Зато прибежал Микеланджело. Весёлый и оживлённый, младшенький ворвался в комнату с загадочным выражением лица. Рафаэль только недовольно вздохнул, ожидая очередной порции шуточек, болтовни и прочего, в духе Майки. Но Микеланджело не стал шутить. — Раф, у меня есть для тебя подарок! Теперь тебе не придётся лежать целыми днями, и ты сможешь передвигаться по дому, — жестом фокусника Майки ввёз из коридора инвалидное кресло. Он хотел порадовать брата, Лео же сказал, что Рафаэль так злился из-за того, что вынужден лежать в постели. Вот Микеланджело и придумал достать такую штуковину, которая могла бы помочь Рафу выбраться из вынужденного заточения в комнате. Ему казалось, что это неплохая идея, пока он не увидел мгновенно помертвевшее, бледное лицо брата. — Ра… Раф, ты что? Оно тебе не понравилось? Рафи, тебе плохо?! — напуганный младшенький бросился к Рафаэлю, тормоша его. А тот неподвижно лежал, уставившись куда-то в пустоту. Мимо Майки, мимо злополучного кресла… В воображении ниндзя проносились картинки, где он сидит в этом кресле, прикованный к нему навсегда. Обуза для братьев. Калека, зависящий во всём от других. Осознание того, что ждёт впереди накрыло, утаскивая в бездну отчаяния. Только теперь Раф понял весь ужас своего положения. Сколько лет он проживёт? Как долго ему придётся влачить жалкое существование, обременяя парней необходимостью возиться с ним?.. Видеть это сочувствие и жалость, которые когда-нибудь сменятся усталостью и досадой, в их взглядах было невыносимо уже сейчас. А ведь Раф всегда думал, что ему суждено погибнуть в бою, как воину.       Рафаэль, погружённый в свои мысли, даже не заметил, что Микеланджело убежал. Вернулся он уже с Доном, на ходу сбивчиво объясняя, что случилось. — Я ему… подарок хотел…, а он… — младшенький всхлипнул. Донателло поморщился при виде «подарка» и тяжело вздохнул. — Раф, не надо. Я понимаю… — нерешительно начал гений. — Понимаешь?! Да что ты можешь понимать-то?! Ты на своих двоих ходишь! Проваливайте, не хочу никого видеть, — вспышка ярости отняла всё силы у Рафаэля и он отвернулся, пряча лихорадочно блестевшие глаза.       Поникший Дон увёл с собой расплакавшегося Майки, считая, что Рафу нужно немного побыть одному. Инвалидное кресло так и осталось стоять, задвинутое в угол. Бросив на него короткий взгляд, Рафаэль зажмурился и зарычал. Решение пришло внезапно. Упрямо набычившись, он сел и дотянулся до забытой Донни аптечки. Того обезболивающего, которое он нашёл там, должно было хватить, чтобы выполнить задуманное. Конечно, Донателло предупреждал о возможных последствиях приёма большого количества анестетиков, но теперь это было не важным.       Быстро вколол себе лекарство и подождал немного, пока боль отступит, став почти незаметной. Встав на ноги горько усмехнулся, при мысли, что это в последний раз. Идти получалось. Хоть и не так, как раньше, но передвигаться Рафаэль мог. Той жизни, которая его ждала, ниндзя не хотел. А если умирать, то не в постели, а в бою. Взяв саи, Раф осторожно выбрался из убежища. Донателло был с Микеланджело, а Леонардо отдыхал перед ночной вылазкой, да никто и не ожидал такого от Рафаэля, потому и не заметили, что брат ушёл.