Верни меня к жизни

POV. Дилан Нагнал я парня уже в палате его матери. Женщина была неестественно бледна и почти не шевелилась. - Эрик, ну, слава Богу… Я уже думала, не дождусь тебя, - она приобняла сына за плечи, вынудив его наклониться к ней, и что-то заговорила ему на ухо, будто не хотела быть кем-то услышанной. - Мам, даже не думай об этом. Всё будет хорошо, - успокаивающе прошептал Эрик. В это время в палату зашёл врач: взрослый мужчина лет тридцати пяти, с довольно густой щетиной на лице, в руках у него были какие-то документы. Врач был чем-то явно обеспокоен: он посмотрел на парня, взглядом предлагая ему пообщаться тет-а-тет. Тот понимающе кивнул и покинул палату в сопровождении врача. Не задержавшись в коридоре, они зашли в мою палату и мужчина спросил: - Вы Эрик? - Д-да, - как-то неуверенно сказал парень, подняв на врача глаза, полные беспокойства. - Вы понимаете, наверное, что ситуация весьма критическая: с такими ранениями выживают единицы, к тому же, судя по всему, у Вашей матери открылось внутреннее кровотечение - мы не успеваем переливать ей кровь, а первая операция не дала положительных результатов. Сейчас мы готовим её ко второй операции, но, как я уже сказал ранее, шансы на успех очень малы. - Я понимаю, - парень заметно погрустнел, хотя и старался не подавать виду, - понимаю, что надо держаться и верить в лучшее, но и быть готовым к худшему. Эрик подошёл к моему телу и начал внимательно разглядывать моё безжизненное лицо. Я переместился за его спину и посмотрел на себя. Вдруг парень резко повернулся к врачу и спросил: - А кто это? Выражение лица Эрика говорило о неподдельном интересе к моей персоне, в то время как взгляд врача выражал полное недоумение. - Это наш давний пациент Дилан Морра, - после небольшой заминки ответил он. - Что значит давний? – незамедлительно спросил парень. - Он уже полтора года в коме… Я не раз говорил его родителям, что бесполезно поддерживать его жизнь, скорее всего, он уже не придет в себя, - тяжело вздохнув, сказал врач. - А что с ним? – с неподдельным любопытством продолжал заваливать вопросами врача Эрик, отчего тот начал заметно нервничать. - Огнестрельное ранение в сердце, он перенёс сложную операцию, - сделав небольшую паузу и глубоко вздохнув, врач продолжил, - у него, наверное, очень сильное сердце, раз он до сих пор жив. Он как будто просто спит, выжидая подходящий момент, чтобы проснуться. - М-м-м, - задумчиво протянул парень, отвернувшись от врача, и снова стал разглядывать мое тело. - Спящая красавица, блять, - буркнул я себе под нос. Врач уже вышел из палаты, оставив Эрика со мной наедине. Я встал напротив него, всматриваясь в его золотистые глаза и пытаясь понять, о чем он задумался. - Не повезло тебе, парень, но я верю – справишься! – вдруг выдал Эрик, попутно хлопая лежащего меня по плечу, и тут же покинул палату, оставив меня в полном недоумении. POV. Эрик Обычное утро буднего дня обычной недели… Как же я ненавижу учиться… Скучно и к тому же ничего нового, и уж тем более полезного учеба мне не дает. Я всегда держался на уровне отличника, несмотря на то, что появлялся в этом заведении больше смахивающем на тартар*, но по ошибке названным школой, крайне редко. Сегодняшний день был ознаменован тем самым редким событием – моим появлением в школе. Время тянулось раздражающе медленно, а на последнем уроке мне позвонили из больницы и сообщили неприятную новость. Ведь говорил же я маме, что работа в полиции совсем не женское и очень опасное дело. На очередном вызове она получила тяжелые ножевые ранения жизненно важных органов, но при этом до сих пор оставалась в сознании. Сказать, что я был поражен - не сказать ничего. Мои размышления прервал мелодичный, звонкий голос: - Останься сегодня после уроков! Поможешь подготовить класс к фестивалю и даже не думай сбегать! Староста… Как всегда не вовремя, но теперь мне не отмазаться. Надо быстро закончить все дела и бежать в больницу. Только вот напишу маме сообщение… *** Разобравшись со всеми делами, я спешно покинул школу и побежал по направлению к больнице. По пути ко мне пристали две девушки, проводившие анкетирование на улице. Я никогда не любил этих назойливых мух с их бессмысленными, глупыми вопросами, поэтому, проигнорировав этих «насекомых», поспешил дальше. Добравшись до больницы, забежал внутрь, подлетев к стойке регистрации. - Скажите, в какой палате лежит Аманда Кинер? – выдал я, отдышавшись. - А кем вы ей приходитесь? – медсестра посмотрела на меня так, будто перед ней стоит биченок с соседней помойки, что, естественно, вызвало во мне бурю отрицательных эмоций, которые она, по-видимому, почувствовала на своей шкуре. - Её сын, - презрительно глядя на женщину, сквозь зубы ответил я. - 216, – сказала она, повернувшись ко мне боком и откусив кусок бутерброда, - вот же тупое парнокопытное, - подумал я, а вслух, уже отходя от стойки, кинул ей: - Спасибо! *** Я подошёл к палате, где лежала мама. Палата напротив почему-то была открыта, но потом краем глаза я заметил внутри врача. Тихонько приоткрыв дверь 216 палаты, я зашёл к маме. Она была в сознании и, увидев меня, слабо улыбнулась. - Эрик, ну, слава Богу… Я уже думала, не дождусь тебя. Я подошёл ближе, наклонился к ней и поцеловал в щёчку, а она приобняла меня за плечи. Я наклонился ещё ниже, чтобы не доставлять ей лишних неудобств, а она, прислонившись губами к моему уху, тихо прошептала: - Как же ты будешь без меня? Прости, пожалуйста, - я услышал, как она всхлипнула. - Мам, даже не думай об этом. Всё будет хорошо, - прошептал я в ответ. В это время в палату вошёл тот самый врач. Я понял по его взгляду, что нам стоит выйти поговорить наедине. Кивнув, я последовал за ним в коридор. Мы зашли в соседнюю палату, где лежал какой-то парень, но разглядеть его я не успел, потому что врач начал разговор. - Вы понимаете, наверное, что ситуация весьма критическая. С такими ранениями выживают единицы, к тому же, судя по всему, у Вашей матери открылось внутреннее кровотечение - мы не успеваем переливать ей кровь, а первая операция не дала положительных результатов. Сейчас мы готовим её ко второй операции, но, как я уже сказал ранее, шансы на успех очень малы. - Я понимаю, - сказал я, потупив взгляд, еле сдерживая ком, подступающий к горлу. Хотелось как можно быстрее избавиться от плохих мыслей, и я снова перевёл взгляд на лежащего под капельницей парня. Желая разглядеть его получше, я подошёл ближе к кровати, всматриваясь в его лицо. Оно казалось таким безжизненным, что стало даже как-то не по себе. Довольно длинные чёрные, как смоль, волосы, в беспорядке разметались по белой наволочке и от этого они казались ещё темнее, мужественные черты лица, прямой ровный нос, чуть пухлые губы и еле заметная щетина. - А кто это? – поинтересовался я. - Это наш давний пациент Дилан Морра, - недоуменно ответил мне врач, не ожидавший от меня подобного интереса к незнакомому пациенту. - Что значит давний? – тут же спросил я. - Он уже полтора года в коме… Я не раз говорил его родителям, что бесполезно поддерживать его жизнь, скорее всего, он уже не придет в себя, - тяжело вздохнув, сказал врач. - А что с ним? – интересно, что могло случиться с таким молодым парнем? На бандита он не похож, да и на деловую шишку тоже. Может, жертва уличных разборок, как это обычно бывает с парнями его возраста. - Огнестрельное ранение в сердце, он перенёс сложную операцию, - сделав небольшую паузу и глубоко вздохнув, врач продолжил, - у него, наверное, очень сильное сердце, раз он до сих пор жив. Он как будто просто спит, выжидая подходящий момент, чтобы проснуться. - М-м-м, - промычал я, а мужчина вышел из палаты, оставив нас наедине. Как такое могло случиться, мне даже представить сложно. Полтора года… Да он, наверное, нереально хочет жить, раз до сих пор держится. Где-то я читал, что пациенты, находящиеся в коме, слышат все, что говорят окружающие люди и порой поддержка с их стороны им просто необходима. - Не повезло тебе, парень, но я верю – справишься! - я тихонько похлопал его по плечу и вышел из палаты. Теперь нужно поехать домой, чтобы привезти всё необходимое маме. Да и убраться бы не помешало. Я сделаю все, чтобы она встала на ноги, ведь у меня никого кроме неё нет. * Та́ртар (др.-греч. Τάρταρος) — в древнегреческой мифологии — глубочайшая бездна, а также её божественная персонификация, находящаяся под Аидом, в недрах Земли, куда после титаномахии Зевс низвергнул Кроноса и титанов.