The Best Damn Thing

“Your head will collapse But there’s nothing in it And you’ll ask yourself Where is my mind?” (c) The Pixies - “Where Is My Mind”

Расстроенный, Магнус вошёл в свой лофт и пересёк гостиную. Он, видимо, потерял разум. Это единственно возможное объяснение. Маг всегда считал себя, как минимум, дальновидным, но сегодня вёл себя так, что это шло вразрез со смыслом, который вкладывался в данное понятие. Ещё совсем недавно всякий раз, когда страсть к Алеку начинала его беспокоить, он мог взять её под контроль, подавить её и прогнать усилием воли. Однако на этот раз так не получилось. По сути, его остановило одно – место, где они находились. Если бы не это обстоятельство, то всё полетело бы к чертям. Магнус заглянул в Институт для того, чтобы серьёзно поговорить с Алеком и воззвать к его благоразумию, решив поскорее всё между ними прояснить. Подсознательно Бейн понимал, что следовало бы выждать хотя бы пару дней прежде, чем являться к охотнику, но не сделал этого потому, что иначе не смог бы сегодня увидеться с ним. Огорчённо вздохнув, Магнус остановился у панорамных окон. К чему лукавить с самим собой? Серьёзный разговор был слабым оправданием его желания увидеться с Алеком. Он всю ночь думал об этом нефилиме, вспоминая, как в период восстановления Алека после ранения они с ним вместе завтракали, обедали и ужинали. Магнус тосковал по этим дням. А по прибытии в Институт, он полетел к Алеку, словно мотылёк к огоньку, направился к охотнику, словно стрелка компаса, всегда указывающая на север. Опять же, подсознательно Магнус знал, что совершает ошибку. Его способность контролировать себя была не безгранична. Но он продолжал идти к библиотеке, как будто хотел проверить себя, доказать себе, что вполне способен противостоять Алеку. Как сильно он ошибался... Губы Алека были сладкими на вкус. А его тело... Как правило, Магнус никогда не испытывал недостатка в словах; податливые и гибкие, образы являлись сами собой, смешивались подобно краскам на палитре и создавали причудливые узоры. Но стоило задуматься об Алеке Лайтвуде, как творческое воображение почему-то давало сбой: ничего выразительнее эпитета “прекрасный” и его синонимов в голову магу не приходило. Красивый. Великолепный. Совершенство, от которого легко утратить разум. И сегодня это совершенство жадно прижималось к нему всем телом. У Магнуса пересохло в горле, едва он вспомнил ощущение торса Алека, прижавшегося к нему, прикосновение бёдер Алека к его бёдрам. Магнус не знал, как ему удалось прийти в себя. То ли отдалённый звук шагов в одной из комнат Института, то ли ветер за окнами... Что бы это ни было, но оно вывело Бейна из состояния безумия, и он вспомнил, что они находятся в коридоре, где их может увидеть любой; он также вспомнил, что он маг, а Алек Сумеречный охотник. И всё же, несмотря на это, Магнус нисколько не сомневался, что, пробудь он с Алеком наедине чуть дольше, все его бастионы весьма быстро рухнули бы. Он просто затащил бы охотника в его комнату, запечатал её чарами и... То, как Алек страстно откликнулся на его поцелуи и прикосновения, будоражило магу кровь. Его соблазняло буквально каждое движение Алека, который даже не осознавал, какое искушение из себя представляет. Подобные мысли в итоге привели Магнуса к очередной бессонной ночи и неуместным любовным фантазиям. А утром его и Катарину вызвали в Институт в связи с гибелью Дот Роллинс. И продолжали вызывать в течение недели. Ради Дот Магнус и Катарина постарались отвечать на вопросы Ходжа, Маризы и Клэри, по возможности, честно. Они рассказали, что подозревали о смерти Дот, но не предполагали, что её тело вот так небрежно подбросят чуть ли не на порог дома Лосс. И уж, тем более, не могли себе вообразить ужасающее состояние тела Роллинс. На протяжении этих нескольких дней Магнус уходил домой прежде, чем его приход в Институт мог получить не угодное ему продолжение. Он чувствовал разочарование Алека по этому поводу, но намеревался держать его на расстоянии от себя. Практика очень наглядно показала, что случается, если этого не делать. Что касалось самого Алека, то он действительно испытывал крайнее разочарование из-за того, что у него фактически не было возможности остаться с Магнусом наедине. Вместо этого он был вынужден обсуждать вместе со всеми предстоящие рейды или разрабатывать стратегию в случае того или иного вероятного хода Валентина. Физические контакты Алека с Магнусом были ограничены случайными соприкосновениями плеч, когда они стояли рядом. Но всё-таки эти мимолётные мгновения близости – безмолвные взгляды, непроизвольные касания – были невозможно возбуждающими. Восприимчивость Алека к Магнусу была настолько мучительной, что иногда ему казалось, будто он вот-вот вспыхнет. Охотник не мог перестать думать об их страстных объятиях и поцелуях, об удовольствии, которое дарил ему в те минуты Бейн. Однако теперь Магнус был с ним так неумолимо учтив, что Алек начал задаваться вопросом, не был ли тот недавний эпизод в коридоре лишь неким жарким сном, навеянным его собственным пылким воображением. Взять, например, сегодняшний визит Магнуса. Алек даже толком не оценил стратегию, которую выдвинул Джейс, во время всего обсуждения искоса поглядывая на мага. Очнулся он только тогда, когда между Маризой, Ходжем и Магнусом началась довольно оживлённая полемика. - Знаешь, не продолжай, я понял, - энергично покивал Магнус, прерывая Маризу. - Вы, охотники, великодушны, а мы, жители Нижнего мира, видите ли, нет. И из-за этого все наши проблемы. Ты ведь это хочешь сказать, Мариза? - Магнус, - попытался осадить его Ходж. - Старквезер, может, ты перестанешь уже сглаживать острые углы? - обратился к нему Бейн, закатив глаза. - Позволь уж мне закончить свою мысль. Ходж недовольно скрестил руки на груди, но промолчал, тем самым уступив. - Так вот, мы, конечно, не делаем другим подарков, что верно, то верно, - продолжил Магнус. - Мы не даём и пустых обещаний. Мы позволяем использовать наши уникальные способности, и немного улучшаем вашу жизнь. Но главное, что мы делаем – это оказываем поддержку в случае глобальной опасности. А также делимся идеями. Никакому оружию идей не победить. Можете убедиться в этом на примере Валентина. Он кормит своих сторонников, главным образом, идеями. Поэтому сторонников у него становится всё больше, а в воздухе уже ощутимо пахнет надвигающейся войной. - Ты сгущаешь краски, - резко бросила Мариза. - В этом нет и доли правды. Где доказательства? - О, поверь, правда ничуть не страдает от того, что ты её не признаёшь, - фыркнул Бейн. - Пожалуй, ты лишь сильнее раздуваешь её пламя, восставая против неё. Искры, Мариза, разлетаются повсюду. Разлетаются и зажигают свет. Мариза уже было открыла рот, чтобы что-то ответить на это, но её остановил Ходж, быстро вмешавшись: - Думаю, на сегодня достаточно обсуждений. Магнус, возможно, мы ещё вызовем тебя, а сейчас можешь идти. - Хорошо, - маг усмехнулся. - К слову, ты не находишь, что я изложил суть ситуации в самых деликатных выражениях? Готов поклясться, что никогда ещё так не вдохновлялся вашими допросами. Когда Магнус покидал Институт, Алеку показалось, что напоследок тот коротко посмотрел на него. Более того – посмотрел на него, как на десерт. Десерт, от которого Бейн, кстати, отказывался. Поднимаясь по лестнице к себе в комнату, охотник тяжело вздохнул и понял, что этой ночью не уснёт. Магнус пришёл к тому же выводу относительно себя. Поэтому несколько часов бродил неподалёку от Института, а как только стемнело, позвонил Рафаэлю и позвал его присоединиться к нему в этой импровизированной прогулке. - Dios, и с какой целью мы тут ходим? - наконец, с иронией поинтересовался Рафаэль спустя полчаса неспешной ходьбы и столь же неспешной беседы. - Неужели просто любуемся видами ночного Нью-Йорка? Впрочем, виды неплохие. Я оценил. Услышав это высказывание, произнесённое весьма насмешливым тоном, Магнус оторвал взгляд от видневшегося в конце улицы Института и посмотрел на вампира. Тот шёл, вальяжно засунув руки в карманы своих брюк, и выглядел позабавленным поведением Бейна. - Вот и наслаждайся тогда прогулкой, Рафаэль, - проворчал Магнус, сердито нахмурив лоб. Рафаэль тихо рассмеялся. - Поправь меня, если я ошибаюсь, - снова заговорил он, - но я полагал, что ты выдернул меня из ДюМорта и, между прочим, оторвал от Саймона, чтобы мы провели пару часов за изучением очередных сборников мифов, которые тебе удалось отыскать в старых букинистических лавках. Магнус промолчал, мысленно гадая, насколько можно довериться Рафаэлю в довольно щекотливом вопросе. Вообще, маг и сам толком не знал, почему околачивается сейчас вблизи Института. Встретившись сегодня с Алеком и его дражайшим окружением, Магнус окончательно убедился в том, что его любимый нефилим не отказался от своих чувств к нему. Во время общего разговора Алек не проронил ни слова, но ему и не требовалось что-то говорить. Немые эмоции, плескавшиеся на дне его пленительных синих глаз, выдавали охотника с головой. До прихода Рафаэля Магнус задумчиво шагал по улицам, пытаясь понять, что же ему теперь делать. Но даже когда наступили сумерки, он ни на йоту не приблизился к ответу и начал понемногу впадать в меланхолию. Тогда маг решил просто не размышлять об этом и удрал от Института подальше. Однако вскоре ноги сами привели его обратно, и Бейну не удалось избавиться от хандры. В данный момент они с Рафаэлем как раз проходили мимо Института и Магнус, не совладав с внезапным порывом, остановился. Сантьяго, саркастически взглянув на него, лишь закатил глаза. И вот они уже шесть минут торчали у бордюрного камня под бледным светом уличных фонарей. Магнус глупо таращился на величественное здание Института, в котором жил Алек. Ни дать, ни взять влюблённый идиот, мечтающий хоть одним глазком узреть предмет своего обожания. Бейн сжал кулаки. Алек с самого начала был наваждением, но теперь стал наваждением, которому Магнус совершенно не был в силах противостоять. А ведь он никогда себя так не вёл и сейчас с досадой ощущал собственную беспомощность. “Интересно, Рафаэль испытывает похожие чувства к лучшему другу Клэри Фрэй? - задумался маг. - Образ этого парня – Стива? Сайласа? Сэма? – так же неотступно преследует Рафаэля, как образ Алека преследует меня? Если да... тогда Рафаэлю можно посочувствовать”. Прошло ещё несколько минут тишины, после чего Сантьяго не выдержал. - Чёрт побери, Магнус, мы стоим здесь, как истуканы, почти десять минут, - раздражённо высказался он. - Если ты помнишь, у меня вообще не было желания куда-то идти. Магнус сдержанно вздохнул. Рафаэль был прав, всему есть предел. Что толку терять время? - Боюсь, из меня сегодня получится плохой собеседник, - признал маг. - Извини, что напрасно оторвал тебя от дел. Странно, но Рафаэль не стал ворчать из-за подобного заявления. Вместо этого он склонил голову набок и посмотрел на Магнуса так пристально, что Бейну стало некомфортно. - Не хочу говорить очевидные истины, - заметил Рафаэль, как бы размышляя вслух, - но тебя явно что-то гнетёт. Причём ты уже которую неделю в таком состоянии. Магнус не стал это оспаривать. - Магнус? Ты меня слышишь? - уточнил вампир. - Прости, я задумался, - ответил тот, встряхнувшись. - Об Алеке Лайтвуде? - поддразнил Рафаэль. - Могу я задуматься о чём-то другом? - вымученно протянул Магнус. - Не знаю. А ты можешь? - усмехнулся Сантьяго. - Ты прав, - согласился маг, кивнув. - Я конченый дурак. На этом и остановимся. Рафаэль помолчал, потом вдруг смекнул: - Как я понимаю, твой охотник, наконец, прозрел. И пошёл в наступление, да? Что ж, нельзя недооценивать силу обыкновенной решимости. - Или упрямства, - буркнул Магнус. - Да, и этого тоже, - улыбнулся Рафаэль. - Саймон вот тоже довольно упрям. Правда, его упрямство проявляется не в тех вещах, в каких мне бы хотелось. Я провёл с ним пока всего лишь одну боевую тренировку, а он уже артачится, противостоя моим методам. - Ну, из самых диких жеребят выходят лучшие кони, только бы их воспитать и выездить, - глубокомысленно отметил Бейн. Рафаэль ухмыльнулся. - И я вовсе не имею в виду то, о чём ты подумал, - укоризненно добавил Магнус, бросив на него быстрый взгляд. - Одно другому не мешает, - пожал плечами тот. - Очень даже мешает, - не согласился маг. - Я тебе уже не раз говорил, но, пожалуй, буду повторять раз за разом, пока до тебя не дойдёт. Ты по собственной вине не живёшь в полную силу, Рафаэль. Отказываешься от духовной любви, признавая только телесную. Но жизнь не в том, чтобы жить. Жизнь в том, чтобы чувствовать, что живёшь. А один из путей к этому – отношения, основанные, прежде всего, на любви духовной. - И это говоришь мне ты? - вспылил Сантьяго. - Ты, который, насколько я понял, сам лишаешь себя... - Рафаэль, - перебил его Магнус непоколебимым тоном голоса. - Моя ситуация в корне отличается от твоей. Тебе повезло – твой любовник, как и ты, является вампиром. Он равен тебе. Благодаря этому, ты можешь развивать ваши отношения в любом направлении. Я же подобного лишён. Я всегда буду недостоин Алека в глазах других охотников. А без их одобрения, без их уважения и, возможно, даже без карьерного роста Алек не сможет быть счастлив со мной. По этой причине я и сам не смогу быть счастлив. Да и то, что последует потом, спустя годы, когда Алек погибнет в одном из рейдов или иным путём уйдёт из жизни... я знаю, что моя боль будет невыносимой. Но страшнее всего будет осознание, что из-за меня Алек прожил не такую счастливую жизнь, какую мог бы. К сожалению, он пока всего этого не понимает. Рафаэль покачал головой. - Магнус, твоя проблема в том, что ты слишком многого опасаешься и слишком рано заглядываешь в будущее. А ведь ты не провидец, ты не можешь точно знать, как именно всё сложится, - убеждённо подчеркнул он. - Послушай, у тебя есть не только право на счастье, но и долгожданная возможность для этого. Однако ты упускаешь эту возможность, этот шанс. - Я реалист, Рафаэль, - отстранённо сказал Магнус, засунув руки в карманы своего лёгкого осеннего пальто. - Не хочу напрасно надеяться на лучший исход. Сколько раз я так поступал? Десятки раз. И что было в итоге? Начавшийся ветер заставил его поёжиться, но не остановил от попыток переубедить Рафаэля: - Вернёмся к вопросу о твоих отношениях. Рафаэль, тебе уже за добрые полсотни лет, а ведёшь себя, как мальчишка. “Вот привязался...” - уныло подумал Сантьяго. - Если ты снова о моём подопечном, то повторяю в сотый раз – я просто приятно провожу с ним время, и ещё заинтересован им, как очень перспективным вампиром, но не более, - ответил он вслух. - Не более – понятно, Магнус? Не более. - “О моём подопечном”, - передразнил его тот, заулыбавшись. - Слышал бы ты, как ты это сказал. - Магнус, - предостерегающе рыкнул вампир. - Хм, твои неосознанные эмоции выдают тебя, Рафаэль. Всё чаще выдают, - вкрадчиво настаивал Бейн. - Оглянуться не успеешь, как и сам Стив это заметит. Рафаэль осуждающе на него воззрился. Ранее Магнус не доходил до подобных предположений. - Что ж, хорошо, - маг недовольно дёрнул плечом. - Если моя помощь и мои советы тебе не нужны... - Помощь в чём? - не понял Рафаэль. - Я мог бы тебе помочь – как бы поизящнее выразиться? – добиться Стива, - пояснил Магнус. - Я вовсе не намерен добиваться Сти... тьфу, Саймона! - заспорил Сантьяго. - Незачем так повышать голос, Рафаэль, - осадил его Магнус. - А что ещё мне прикажешь делать? - парировал Рафаэль. - Большей нелепости я в жизни не слышал. Саймон Льюис – упёртый, вздорный, своенравный вампирёныш. Раньше мы едва выносили друг друга. Сейчас стало полегче, но это всё равно ничего не меняет. Что до притяжения... Я откровенно устал повторять тебе это, Магнус: из того, что прежде я никогда не испытывал ни с кем ничего подобного, вовсе не следует, что я хочу во что бы то ни стало заполучить Саймона на веки вечные. Моё влечение к нему, без сомнения, однажды пройдёт. Бейн бросил на него соболезнующий взгляд. - Чертовски сложно, верно? - Что именно? - нахмурился Рафаэль. Магнус задорно усмехнулся. “Чертовски сложно до такой степени скрывать от самого себя свои же чувства”, - произнёс он мысленно. А вслух сказал: - Ну, если ты не знаешь, я предоставляю тебе возможность самому сделать это открытие, - расплывчато ответил Магнус. - И на этой ноте я, наверное, пойду домой. До встречи, Рафаэль. Сантьяго растерянно смотрел вслед уходящему магу. “О чём, проклятье, он говорил?” - недоумевал вампир. Казалось, Магнусу доставляло удовольствие облекать простейшие сообщения в загадочную форму. Развернувшись, Рафаэль медленно пошёл к ДюМорту, не став переходить на суперскорость. Ночь действительно была приятной для прогулки. Когда же он, наконец, оказался в ДюМорте, то сразу направился в свои апартаменты, где его ждал Саймон. Или не ждал. Льюис крепко спал на его постели, обхватив одну из подушек руками и уткнувшись в неё носом. Покачав головой, Рафаэль снял с себя пиджак, повесил его на вешалку в своей гардеробной и, вернувшись к кровати, тоже с удобством на ней устроился. Затем случайно взглянул на часы и, поняв, что скоро рассвет, достал свой телефон, поддавшись какому-то импульсу. Пара нажатий на экран – и теперь он неотрывно наблюдал, как встающий над вершинами гор рассвет превращается из бледно-розовой дымки в яркий золотой огонь солнечных лучей. Рафаэль часто испытывал горечь из-за того, что не мог больше видеть восход солнца, не мог стоять на улице утром и ощущать тепло от слепящего глаза света. Но, по крайней мере, он мог видеть рассвет с экранов своих гаджетов. Хотя это всё равно было не то. Однако изменить ничего было нельзя, оставалось только признать, что в жизни вообще всё очень быстро уходит в небытие. Что Рафаэль, собственно, признал уже давно и, должно быть, именно поэтому создал вокруг себя панцирь, чтобы защититься от потерь. Вот только в последнее время Сантьяго чувствовал, что его панцирь дал трещину. Увидев сейчас Саймона в пространстве своих личных апартаментов, внутри Рафаэля разлилась жаркая волна душевного умиротворения. И это происходило уже не раз и не два. Он начал ощущать это с того момента, как проснулся после их первой близости. Слишком долго Рафаэль позволял себе покоряться лишь тем эмоциям, которые мог держать под контролем. Но с приходом в его жизнь – в его личную жизнь – Саймона, всё стало меняться, в его броне стали появляться едва заметные трещины. И если так будет продолжаться, то защитная оболочка, долгое время оберегавшая Рафаэля от внешнего мира, лопнет и обратится в прах. Тогда ему придётся либо встретиться лицом к лицу с застарелой болью... либо обнаружить, что он исцелился и может возродиться. Однако всякое перерождение сопровождается борьбой, а Саймон постоянно побуждал его к каким-то действиям, заставлял эмоционально реагировать. Сантьяго не знал, что произойдёт в будущем и надолго ли Саймон вошёл в его жизнь. Он понимал одно – Льюис обладал каким-то странным воздействием на него. И, возможно... только возможно... Рафаэлю действительно стоило всерьёз задуматься над словами Магнуса. Так, размышляя об этом, Рафаэль наблюдал за рождением нового дня через экран телефона. - Красиво, - сонно прошептал вдруг Саймон, завозившись и чуть придвинувшись к Рафаэлю, чтобы лучше видеть рассвет. - Да, - согласился тот. - Скучаю по этому, - поделился Льюис. - Аналогично, - кивнул Рафаэль. Саймон с удивлением взглянул на него, и Рафаэль склонился над ним – не смог удержаться, словно его что-то тянуло, – и накрыл губы Саймона своими. Это нежное прикосновение пронзило всё существо Рафаэля. Поцелуй растворился у него на губах, но лишь для того, чтобы продолжиться с новым всплеском желания. - Рафаэль... - тихо произнёс Саймон в перерыве между поцелуями. Он не знал, что хотел сказать или сделать. Саймон чувствовал лишь, что какая-то невидимая сила манила его к Рафаэлю, разрывала его душу на части от неудержимого стремления стать ему ещё ближе.