Ветер

      Последние кровавые лучи солнца уже скрылись в пучинах ледяного моря, разволновавшегося к ночи. Резкий ветер витал над ледяными просторами, расколотые льдины дрейфовали по воле непостоянной морской стихии, что гнала очередную непогоду на заснеженный, заледеневший городок. Меж тем, жители, готовые к переменчивости местной погоды, давно разошлись по домам и закрыли ставни, дабы не выхолаживать дома перед предстоящей метелью.       И только резиденция мэра посреди всего города сияла, точно новогодняя елка - никто здесь не торопился закрывать ставни, никто не торопился снимать огоньки с празднично украшенных деревьев - собирались гости. Молодые аристократы и аристократки, украдкой оглядываясь по сторонам, с заговорщическим блеском в глазах и легкими смешками, играли в "кто во что горазд" соревнуясь в искусстве оказываться в особняке как можно незаметнее - ведь вечеринка все же, как ни крути, была тайной - хотя бы от их родителей. Кто-то проходил в простых плащах через задние двери и кухни, кто-то тайком пробирался через сад, а затем заходил в освещенные и натопленные залы через летние галереи. Пара сорвиголов так и вовсе "незаметно" забралась по водосточной трубе, и, едва не отморозив себе все что можно, влезла в окно второго этажа. Рикардо любил наблюдать за такими вот фортелями - находил это весьма забавным, ведь такие обыкновенно серьезные и напыщенные молодые люди и девушки забывали обо всем и дурачились как дети, пытаясь успеть раньше других и ничем себя не обнаружить. Леонардо же это, напротив, казалось печальным. Потому что едва оказавшись в зале, все эти "дети" вновь превращались в напыщенных и самодовольных существ, к которым он, хотел того или нет, но принадлежал, и сам далеко не всегда оказывался способным справиться с собственной заносчивостью и высокомерием.       Леонардо всегда был и оставался единственным, кто нарушал традицию тайны. В городе не существовало особы, которая бы не знала о его крепкой дружбе с сыном мэра, так что явление хорошо одетого аристократа через парадный ход - а Лео всегда приближался к парадному ходу совершенно один - не вызывало в обществе никаких лишних, посторонних вопросов.       Этим вечером, Рикардо, как и всегда, встречал своего друга у дверей. Одетый в бархатный фрак цвета сливок, и белоснежную рубашку, обильно сдобренную кружевом, Рикки имел вид еще более притягательный и возвышенный, чем обыкновенно, однако, вместе с тем, в нем так и сквозили беззащитность и расстройство - более чем когда бы то ни было. Именно потому, явившийся во всем роскошестве Леонард весьма удивился. Он-то разоделся в пух и прах, памятуя о том, что каждая такая вечеринка - словно выставка драгоценностей и нарядов, а тут сам законодатель этой тенденции оделся, словно на поминки - красиво, но так безумно просто!       - Рикки? - глаза Леонарда мягко мерцали, а на губах застыла легкая улыбка, когда он нежно и осторожно позвал друга по имени, словно надеясь его тем самым немного привести в себя. - Что с тобой? Ты такой потерянный, - прежде чем Леонард успел осознать собственные действия, пальцы его осторожно запутались в каштановых кудрях друга, которые тот, судя по всему, даже не удосужился расчесать. Приласкав Рикардо таким образом, Лео подумал, что очень рискует - ведь друг вполне мог не так его понять, однако, попытаться утешить стоило - видеть это солнце в столь разбитом состоянии оказалось неожиданно больно. И прежде, чем Леонард успел додумать это все, Рикардо кинулся к нему на шею, словно норовя спрятаться в его объятьях.       - Прости, - тут же произнес юноша, но отстраниться так и не отстранился, лишь теснее прижавшись, так что Лео в полной мере ощутил его дрожь - следствие крайней степени испуга.       Вздохнув и не став допытываться до объяснений, Лео осторожно приобнял его в ответ и повел на второй этаж - туда, где располагались покои Рикки. Следовало успокоить его и привести в себя, а может быть ему все же доведется узнать причины волнения этого недалекого существа. Меж тем, некое странное беспокойство проникало и в его душу. Можно было бы назвать это не хорошим предчувствием, но проблема заключалась в том, что это ощущение было вовсе не предчувствием, а скорее - твердой уверенностью в том, что гадость на подходе и вот-вот свершится. Поддерживая друга, чтобы тот по еще большей, чем обыкновенно, рассеянности не упал на ступенях, Леонард препроводил его к его же собственным покоям, а потом плотно закрыл за собой дверь.       - Рикардо? На тебе лица нет. Может бытьэ, расскажешь, в чем дело? - уверенно начал Леонард, попутно взявший с края туалетного столика юноши расческу, и тут же принявшийся расчесывать и укладывать кудри друга. Ответа не последовало, а меж тем его тонкие длинные пальцы то и дело зарывались в мягкий шелк волос, расправляя пряди, укладывая прихотливо и аккуратно, как то делал сам Рикардо обыкновенно. И совершенно растерянный Рикки, наблюдавший за действиями лучшего друга в зеркале, недоумевал тому, как хорошо друг помнит его прическу. Но еще больше его смущала прохладная нежность пальцев, вызывавшая ассоциации с совершенно другими прикосновениями, совершенно другого существа.       Лео принялся перевязывать его волосы, собранные в аккуратный хвост, кремовой бархатной лентой. Пару раз его пальцы, подбиравшие "хвостик" нечаянно задели шейку Рикки, и тот смертельно покраснел, введя друга в еще больший ступор. Однако, как истинный аристократ, Лео не подал виду, продолжая осторожно приводить его в порядок. И лишь когда Рикардо был украшен обычным количеством драгоценностей, пах привычными духами, и был полностью причесан, оба они немного пришли в себя. Монотонность действий Леонарда помогла его другу собраться с мыслями и силами, Лео же был спокоен по своей природе, и теперь лишь ожидал объяснений того, что же ввергло юношу в такую болезненную растерянность.       - Я солгал, - неожиданно признался Рикардо, отворачиваясь от зеркала, со страстным отчаяньем в глазах сжимая руки Леонарда в своих, словно тот являл собой последнюю его надежду на спасение. - Я... на самом деле я не все помню о том вечере! - принялся сознаваться Рикардо. - Мне казалось, та женщина назвала имя, но я его не помню. Может быть и не называла. И было еще кое-что... я пропал! - к концу странного монолога, Рикардо уже не держал рук друга, а метался по комнате, точно дикий зверь в клетке.       Леонард же хранил молчание, ожидая признания друга - ведь невозможно что-то исправить, не зная первопричины. Однако легкое беспокойство и сочувствие проявились на лице Лео. Он сложил руки на груди, а меж тонких бровей его пролегла напряженная морщинка. Но прежде чем выдержка ему изменила, Рикки сам продолжил говорить, не дожидаясь вопросов явно теперь встревоженного друга.       - Тем вечером я познакомился с мужчиной. Он не только показал свое лицо, но и назвал имя - граф Кристиан Аллауди. Он... ну... мы...       - Я понял. - вздохнул Леонард, помогая преодолеть период заикания, но лишь усугубляя смущение.       - Я не помню после этого самого совершенно ничего. Ни как я покидал клуб, ни как я шел домой. Я не помню, что и как я говорил. Слуги сказали, что я пришел сам и долго стучался в двери, словно не помнил, что у меня есть ключи. А когда меня впустили - сразу потерял сознание, - голос Рикардо тем сильнее дрожал, чем дальше заходил его странный, сбивчивый рассказ.       - Ты допускаешь, что тоже рассказал ему о себе? - подал голос Лео, прекрасно представляя, что будет, окажись тот мужчина нечист на руку - такие слухи по городу пойдут, закачаешься!       - Хуже, - совсем уж тихим, погибшим голосом прошептал Рикардо, бессильно опускаясь в кресло.       - Может быть еще хуже? - изумился Леонард, глядя на совсем уж опустившего руки юношу.       - Сегодня, когда отец уже уехал, этот граф прибыл к нему с визитом и срочными бумагами на подпись. Мне пришлось заменять отца, - вздохнул Рикки, закрывая лицо руками. - Он ТАК на меня смотрел! Мне кажется, он меня узнал. Но что еще хуже, оказалось, что некоторые бумаги я не могу подписать и ему придется дожидаться отца. Он остается у нас на двое суток!       Леонард каменным изваянием замер там, где стоял, не в силах поверить, что в жизни бывают такие совпадения и это не чья-то дурацкая шутка. Рикардо сидел в кресле, закрывая руками лицо, и, кажется, собираясь плакать.       - Рикки, - тихо вздохнул юноша, подходя к другу и осторожно обнимая его за плечи, стараясь успокоить. - Хочешь, я останусь с тобой на это время? Тогда у него не будет повода к тебе приблизиться. Вряд ли аристократ такого уровня позволит себе опуститься до распространения слухов, но вам лучше все же встречаться в закрытом клубе. - Рикардо сей же миг поднял на друга обожающий взгляд. Он, кажется, был не в силах поверить в собственное счастье. Он-то собирался уговаривать Леонарда погостить у него хотя бы сегодня, но друг сам предложил помощь, да еще какую!       - Я не знаю, как тебя благодарить! - вскакивая с места и едва не радостно подпрыгивая, воскликнул Рикки.       - А я знаю, - чуть рассмеялся Леонард. - Скажи, что тебе привезли наконец мой любимый лимонный ликер.       - Привезли! - тут же расплылся в ответной улыбке Рикардо, вместе с тем заглядывая в зеркало и принимаясь привычными движениями прихорашиваться. Леонард удовлетворенно хмыкнул, а потом, всласть потянувшись, одернул камзол и рубашку. Свои собственные секреты тоже не дурно было бы рассказать, однако Леонард не был уверен в том, что его ветреный друг сможет ему помочь с этим хоть чем-то. Куда как большая вероятность того, что он навредит. А потому, вновь вздохнув, Лео промолчал и двинулся к выходу, а Рикки, облегчивший свою совесть перед другом и обнадеженный, поскакал за ним следом едва ли не вприпрыжку.       В зал, где собралась большая часть гостей, они вошли вместе. Рикки, как и всегда, словно бы светился изнутри, ослепительно прекрасный в своем нежно-кремовом камзоле. Словно маленькая юла, он тут же принялся вертеться среди гостей, большую часть которых он наивно числил в своих друзьях, тогда как знал их весьма поверхностно и почти с ними не общался. Но вечеринка к тому моменту уже шла полным ходом, а потому ему отвечали улыбками и смехом, на которые он и рассчитывал.       Вот только после всего услышанного уже теперь не мог расслабиться Леонард. Вряд ли его друга напугало только то, что человек, с которым он провел незабываемую ночь, работает с его отцом. Поскольку то случилось в клубе аристократов, нечто подобное было ожидаемо и даже в порядке вещей. А значит, Рикардо напугало что-то другое - то о чем он не осмелился рассказать даже Лео, либо сам этого до конца не понимал. Сравнивая ситуации в которых они с другом оказались, Леонард невольно мрачнел, а потому, против обыкновения, вместо того чтобы направиться к стайкам уже порядком опьяневших и весело хихикающих девушек, он устроился на мягком диване с бутылью ликера и бокалами. Пить в одиночку, несомненно, дурной тон, но даже так его не желали оставить в покое - слишком большим любимцем девушек и женщин он был - то и дело то одна, то другая усаживались рядом с ним на обитый бархатом диванчик и пытались заговорить, или интенсивно обмахивались веерами стараясь всячески привлечь внимание. И это скорее льстило, чем раздражало.       Отвлекшись на присутствие прекрасной половины человечества, Леонард немного расслабился. И как раз в тот момент, когда засмотревшись на особенно изысканно одетую девушку, Лео окончательно потерял всякую бдительность, на диван рядом с ним вновь опустилась очередная претендентка. Лео вяло обернулся, чуть наигранно поправляя выбившиеся из прически пряди шелковистых черных волос, и даже воздух задержал на полувздохе. На него смотрели в упор остекленевше-мертвые глаза цвета чистейшего аметиста. Он словно бы вновь заглянул в глаза того, что осталось от мальчишки! В мановение ока Леонард изменился в лице - страх прошиб все его естество, липкой, отвратительной, ледяной субстанцией растекаясь от сердца по всему телу. И лишь когда его слуха достиг приятный женский голос, юноша немного очнулся от своеобразного транса.       - Вам не хорошо? - голос девушки нежно звенел, точно тонкий серебристый колокольчик, весьма и весьма приятный слуху он, тем не менее, немного настораживал. Однако, Леонард уже очнулся от наваждения.       - Нет-нет, я в порядке, - отозвался Лео, изучая взглядом прелестницу. И действительно - иначе девушку нельзя было назвать. Тонкая, точно фарфоровая статуэтка, приятно-изящная, стройная, она была облачена в платье из нежно-лилового шелка, удивительным образом контрастирущего с ее рыжими кудрями и бледной кожей. Несмотря на видимую скромность, платье аппетитно приоткрывало ее небольшую, крепкую грудь. - Простите, если напугал вас. С недавнего времени мне немного нездоровится, и я временами становлюсь чуть рассеянным, - Леонард расплылся в одной из самых очаровательных улыбок, от которых дамы, как правило, таяли.       Но эта леди не растаяла - даже более того, некий холодок проскользнул в ее прекрасных аметистовых глазах, столь похожих на... Дальше Леонард старался не думать, к тому же прелестная леди располагала к мыслям совершенно иного рода. С величайшей аккуратностью наполнив бокал баснословно дорогим в этих краях лимонным ликером, Лео со всем возможным изяществом протянул бокал девушке. Та же, заметно изумленная галантностью и манерами Леонарда приняла угощение и чуть улыбнулась в ответ уголками губ.       - Елена, - представилась девушка, чуть склонив голову к плечу, словно бы изучая Леонарда. И этот взгляд юноше совершенно не понравился - выглядело так, будто она уже составила о нем мнение - весьма негативное притом, и сейчас с трудом, но разуверялась.       - Леонард. Счастлив познакомиться с вами, Елена, - негромко, а от того почти интимно, проговорил Лео, пуская в ход все свое обаяние, осторожно беря ручку девушки в свои и руки и, словно бы пробуя, целуя - оставляя легкий след чарующей нежности на ее шелковистой коже. - Такую необыкновенную красоту не каждый день встретишь, - прибавил он, и девушка в ответ лишь чуть рассмеялась и легонько отмахнулась, словно приятный слуху комплимент был воспринят ею как случайное словечко, невольно сорвавшееся с губ. - Разве вам не часто говорят подобные слова?       - Часто, - ничуть не рисуясь, созналась девушка, тут же осторожно пригубив ликер, но не более - явно боялась опьянеть раньше времени. - Но когда такие слова говорит сидящий в одиночестве красавец, внимание которого безуспешно пытается завоевать дюжина красивых девиц, выглядит так, будто мне вручили переходящий приз симпатии. Не могу лишь понять, радоваться этому или огорчаться.       Леонард в ответ лишь поддержал легкий смешок девушки. Действительно, выглядело именно так. Возможно даже, что так бы и было. Но Лео впервые почувствовал себя с кем-то действительно на одной волне. Скажи ему кто-нибудь нечто подобное в похожей ситуации, он наверняка бы отозвался в том же ключе. А потому общение с Еленой принимало некий особый оттенок - Лео ощутил, что с ней бы он, возможно, даже захотел бы создать что-нибудь более серьезное, чем обычные его одноночные приключения.       - Согласен и признаю полное поражение. Выглядит не слишком лицеприятно. Но вы поверите, если я скажу, что именно в вашем случае это совершенно не так? - чуть улыбнулся Леонард, мерно попивая любимый напиток.       - Я подумаю над этим предложением, - вот теперь девушка улыбнулась действительно открыто. Но легкий холодок из ее глаз все равно никуда не делся. И Леонард решил, что с этим уже можно работать, а потому его ответная улыбка была сродни вызову, который Елена с толикой некоей высокомерной радости приняла.       Рикардо наблюдал за другом издалека. Он, конечно же, унесся как всегда - всех приветствовать и по возможности поднимать настроение. Но всегда наверняка знал, что все те же приемы, которые с успехом срабатывают на прочих, совершенно бесполезны применительно к Леонарду. Заметив, что тот помрачнел, юноша мог разве что отправить к нему официанта с тем самым ликером, да ждать, когда настроение друга исправится само. И вскоре настроение Леонарда действительно исправилось - к нему подсела та самая женщина, с которой Рикки познакомился в клубе. Имени он ее не помнил, хотя ему продолжало упорно казаться, что она все же представлялась. Да и при ярком освещении она выглядела куда как моложе, женщиной ее назвать уже язык не поворачивался. Довольно улыбнувшись, Рикки уже хотел приблизиться к ним и наговорить каких-нибудь обыкновенных забавных глупостей - в компании Леонард их воспринимал куда как лучше, но тут его взгляд наткнулся на вновь пришедшего гостя, и все внутри Рикардо похолодело.       Через золоченые двери, которые совершенно точно должны были быть заперты, - ведь Рикки запирал их сам! - в зал, как ни в чем не бывало, прошел граф Аллауди. Строгий черный камзол с серебряным шитьем сидел на нем как влитой. Оглядев властным взглядом сборище юных аристократов, которые в своем веселье не обратили на него никакого внимания, он чуть расслабленно улыбнулся, и явно собрался присоединиться к вечеринке. Несколько девушек тут же вполне оценили его кандидатуру как вполне достойную внимания, но граф не удостоил их даже одним своим взглядом. И Рикардо отчетливо понял - граф не только его узнал. Он еще и собрался найти его, и немедля повторить недавнее! Рикки же прекрасно понимал - не найдет в себе сил отказаться. Слишком уж властной красотой обладал его нечаянный любовник. Нырнув в толпу, Рикардо продолжил носиться и болтать - это у него получалось лучше всего на свете, но теперь просто выбирал стайки побольше, чтобы в случае чего можно было спрятаться. Как пожарный вариант оставался, конечно же, Леонард, но так не хотелось портить ему все, когда он уже заполучил в свои сети очередную красотку! Однако тактика Рикардо потерпела сокрушительное поражение уже на втором круге, когда в одной из самых обширных стаек девушек и пытающихся завоевать их внимание парней, его недвусмысленно поймали за талию сильные, прохладные руки, одно прикосновение которых грозило свести с ума пылкими воспоминаниями. В одно мгновение Рикардо по цвету сравнился со свеклой - ведь у него в жизни не было такого самообладания, как у Лео, - и тем самым сдал себя с потрохами. Граф Кристиан тут же мягко улыбнулся его румянцу, и в этой улыбке и взгляде было все - и лукавство, и торжество, и... обещание. Присутствие графа, казалось, пленило все его существо и юноша скорее ощутил, нежели понял - сбежать не получится, но все равно попытался.       - Вы что-то хотели, граф? - почтительно произнес юноша, предприняв тщетную попытку вывернуться из его осторожной, но крепкой хватки. И это неожиданно легко удалось. Правда сей же миг юноша оказался на пути спешащего официанта, который не успел остановиться и, налетев на Рикки, окатил его вином из фужеров, что тут же со звонким дребезжанием разбились об мраморный пол залы.       - Ох, господин Рикардо, простите, - тут же принялся извиняться официант, тщетно пытаясь отереть своего господина салфеткой. Рикардо, в бешенстве, шарахнулся от него - еще бы, сладкое вино, да на бархатный пиджак - салфетка сделает только хуже!       - Ах, какое несчастье, - раздался сквозь поднявшуюся шумиху бархатистый голос графа, и тот вновь чуть приобнял Рикки, твердой рукой направляя его к выходу - переодеваться. И юноша в это мгновение твердо понял - Кристиан отпустил его специально и с твердым расчетом! Но возмутиться Рикардо не успел - пока никто не видел, рука графа медленно опустилась чуть ниже талии юноши и довольно чувствительно и чувственно сжала его ягодицу, отчего юноша тут же едва не заскулил - от дикой боли, что тут же пронзила его еще не до конца зажившую попку, и последовавшего затем острейшего удовольствия.       - Что вы себе позволяете?! - сдавленно прорычал Рикардо, буквально ударяя по руке благородного нахала, кажется, посмевшего обойтись так не с кем-то, а с ним!       - Ну что вы, Рикардо. - обернувшись к нему, юноша тут же угодил в плен его почти волшебных глаз, и, разумеется, замер. - То лишь роковая случайность - официант всего лишь попался недостаточно расторопный.       - Я не об этом! - вспылил Рикки, и на них даже обернулось несколько близстоящих юнош и девушек. Самодовольная ухмылка и уверенность во взгляде непрошенного гостя заставляла кровь Рикардо вскипать от бешенства.       - А о чем же? - губы мужчины вновь дрогнули в улыбке, на сей раз - куда как более пленительной, отчего сердце юноши против воли екнуло в груди, призывая немедленно сдаться на милость победителя.       - Не делайте из меня дурака, сударь. - вновь понизив голос до шепота, прорычал Рикардо, вновь отпихивая от себя нежные и неуловимо настойчивые руки мужчины.       - Ваш камзол на грани жизни и смерти. - легко сменил тему граф, словно бы упиваясь беспомощностью Рикардо - поднять скандал сейчас, значило признать, что мужчина прикоснулся к нему, как к девушке. А ведь руки и язык у графа не были связаны, и он вполне мог назвать юношу любовником. Рикки это слишком хорошо понимал, и потому сейчас ему оставалось лишь беспомощно прожигать наглеца взглядом, который, увы, смертельным не был.       - Позвольте, я провожу вас? - продолжил свою речь мужчина, и, прежде чем Рикардо что-то ответил ему, обнял его за талию и прижал его к себе с нежностью и страстью, совсем недавно опалявшими тело юноши. Рикки показалось, что пол ушел у него из-под ног, а кожу опалило таким жаром, что в руках Кристиана он обмяк едва не беспомощной куклой. А тот, вместо того чтобы пробиваться к выходу из зала сквозь толпу, поступил очень выгодно для камзола и одновременно совершенно убийственно для репутации сына мэра - закружил его в вальсе, легко, в ритме танца, передвигаясь с ним к дверям сквозь относительно свободную площадку, на которой кружились пары. Рикки казалось, что он летит. Тело его с самых объятий потеряло всяческую самостоятельность от легкого и совершенно пьянящего удовольствия, что пронзило, растеклось по венам от прикосновений. Плавные, скользяще-быстрые движения размеренного танца создавали идеальную иллюзию воздушного полета, а руки графа служили нерушимой тому опорой. Они оказались подле самых дверей в мановение ока, и Рикки оставалось лишь бросить беспомощный взгляд на погруженного в общение с той самой леди лучшего друга, не замечавшего происходящего. Все его существо в это мгновение устремилось к Леонарду, и глаза графа, что все еще обнимал и удерживал его, полыхнули откровенной ненавистью и огненной ревностью. Однако, вслух не было сказано ни слова, Аллауди лишь вывел его из зала. Двери за ними захлопнулись, и Кристиан уже не скрываясь поднял юношу на руки, неся его, полуопьяненного близостью, вверх по лестнице к гостевым покоям, где временно нашел прибежище в сем гостеприимном доме.       - Опустите меня, граф, - вяло попросил Рикардо, цепляющийся за плечи мужчины с явным опасением упасть. - Вы идете не туда... Мои покои в другом крыле. Но мужчина не отзывался и направления не менял, отчего Рикки невольно ощутил укол страха и стал предпринимать отчаянные попытки вырваться - Кристиан все еще выглядел опасно взбешенным, по скулам его так и ходили желваки, а в глазах вспыхивали яркие ревнивые искорки. Способность двигаться Рикардо обрел вновь, лишь когда его швырнули на кровать, подобно тряпичной кукле, а двери гостевых покоев за ними закрылись, дополнив картину отчетливым щелчком внутреннего засова.       Мужчина медленно обернулся к Рикардо, и тот замер, пригвожденный пылким взглядом к темно-синему бархатному покрывалу с шитьем. Против воли юношу охватил липкий страх. Он по сути своей очень боялся боли, а от того его страшил сейчас граф, хищной походкой приближающийся к кровати и на ходу расстегивающий камзол.       - Пожалуйста... – выставив вперед руку, неизвестно о чем попросил Рикки, словно бы пытающийся заслониться от пылкого, пристального и страстного взгляда мужчины, уже ласкающего его, точно прикосновениями.       - Пожалуйста? - очаровательно и самую малость жестко улыбаясь, переспросил мужчина, уже отшвыривающий прочь свой камзол и плавно опускающийся на кровать, точно скала нависающий над беспомощно съежившемся юношей. - О чем вы просите, юное очарование? - голос его все еще звенел от ревности, но уже наливался хрипловатыми нотками трепетного желания.       - Не нужно... - прошептал Рикардо, сжимаясь еще сильнее, стараясь вжаться в кровать, а то и вовсе провалиться сквозь землю.       - Не нужно что?... - граф едва слышно рассмеялся, созерцая воистину восхитительное, привлекательное существо, сейчас дрожащее от страха перед ним. И страх этот щекотал обоняние Аллауди, окончательно лишая его последних крох самообладания. Не отрывая теперь взгляда от перепуганного личика Рикардо, граф легко оттолкнул его назад, отчего юноша распластался на кровати. Тут же мужчина сжал его руки, точно тисками, вжимая их в перину над головой. Рикардо всхлипнул и дернулся со всех сил, но то было равносильно попытке пятилетнего ребенка сдвинуть гору - его удерживали слишком крепко, но в то же время не без некоторой осторожности.       - Пустите!... - во всю мощь легких крикнул юноша, но звук потонул в губах графа, прильнувших к его собственным и заглушивших отчаянную мольбу. Губы Кристиана оставались мягкими, атласно-нежными, и пусть сейчас он целовал Рикардо почти что грубо, удовольствие этот поцелуй приносил поистине безумное, даже не смотря на то, что раззадоренный ревностью граф довольно сильно прикусывал губы юноши. Когда мужчина наконец оторвался от его губ, Рикки мог лишь стонать и сдавленно хватать ртом воздух, уже не умоляя о прекращении действа, и почти жадно слизывая собственную кровь с покусанных губ. Дрожь сильнейшего возбуждения охватывала его тело, а потому он не обратил внимания на нечеловеческую легкость, с которой граф разорвал на нем камзол и рубашку из плотных дорогих тканей, обнажая торс Рикардо, все еще не лишенный некоей детской пухлости и мягкости линий. На мгновение Кристиан замер, любуясь представшей его голодному взгляду картиной. Бледно розовые жемчужинки сосков, уже отвердевших от предвкушения удовольствия, мягкий живот и грудь - все еще ни намека на легкий рельеф мышц, неизбежно прорисующийся в скором времени; бугорок на облегающих брюках, свидетельствующий о немалом возбуждении.       Смертельная краснота залила кожу Рикардо, понимавшего, что теперь-то тело сдало его с потрохами, и просить об освобождении еще более бессмысленно, чем ранее. Словно в подтверждение этой мысли, Кристиан тихонько усмехнулся и нарочито медленно склонился к его груди, сильно прикусив и оттянув в сторону его сосок, отчего с губ юноши сорвался отчаянный крик боли и внезапно родившегося вместе с нею безумного удовольствия. Лицо графа тут же сделалось полным наслаждения - словно бы это его грубовато-нежно ласкали. Но такое удовольствие мужчине доставляли крики его возлюбленной жертвы, беспомощно раскинувшейся перед ним на перинах. Продолжая сжимать руки юноши, граф осыпал его тело поцелуями-укусами, не таясь, оставляя ярчайшие метки, вслушиваясь в крики Рикки, слившиеся теперь в одно полотно. К тому моменту, как граф вполне насладился бархатистой кожей обездвиженного Рикардо, способного лишь чувственно выгибаться и кричать от каждого касания, на его торсе и груди не осталось живого места, не отмеченного бы кровавой меткой пылкой нежности мужчины.       Удостоверившись, что мальчишка едва дышит от удовольствия, и тело его совершенно не слушается, граф сорвал с него брюки и белье, на которых уже красовались влажные пятна - Рикардо успел не единожды кончить. Ощутив нехорошую свободу и прохладу там, где болезненно возбужденную плоть только что сжимала ткань, Рикардо весь испуганно подобрался, распахнув прикрытые было веки. И тут же натолкнулся на ответный взгляд графа. Темные волосы Аллауди немного растрепались, виски блестели от испарины, что мелкими кристалликами уже покрывала все тело Рикардо, а глаза его едва не пылали безумной, совершенно не поддающейся контролю страстью. Юноше вновь стало страшно, и он свел ноги, стараясь защититься от мужчины, опасаясь за свою задницу и ее целостность как никогда ранее.       Однако, действия юного аристократа вызвали лишь легкую усмешку на чувственных губах Кристиана, чьи руки начинали мелко дрожать от предвкушения, а тело давно пылало огнем. Раззадоренный слабым сопротивлением, граф, чуть надавив на колени Рикардо, с легкостью развел его ножки в стороны, затесавшись меж них и тут же одарив юношу торжествующим взглядом. Рикардо ощутил как вместе с неким страхом, его охватило возбуждение, настолько сильное, что под взглядом Кристиана у него на затылке стали приподниматься волосы.       - Вы так возбуждены, юноша. Вам не говорили, что неприлично так просяще глядеть на взрослых мужчин в кровати? - с довольной усмешкой, надтреснутым от удовольствия голосом проговорил он, и Рикки едва не кончил от смеси безумного смущения и того, как безумно ему нравился напитанный хрипотцой голос мужчины. Меж тем, Кристиан уже ослабил шнуровку на собственных брюках, лишь чудом умудрившись их не порвать, высвободил плоть, и нетерпеливо потерся ею о задницу Рикардо, испуганно и возбужденно заскулившего. Член Кристиана вновь поразил его воображение - большой, набухший, перевитый вздувшимися венками, Рикки казалось, что его частую пульсацию он ощущает теперь всем телом. Более того, смущение юноши перешло все границы, когда он осознал, что считает эту часть мужчины столь же гармонично-красивой, как и остальные, и ничуть не менее (пожалуй, что даже более) желанной.       Стоило Рикардо об этом подумать, как он наткнулся на ответный взгляд Кристиана - торжествующий и пленительно-нежный, словно бы он слышал все то, о чем юноша подумал. Однако прежде чем Рикки все это осознал, мужчина уже приставил плоть к тесно сжатому колечку мышц парня и вошел в него единым движением - до резкого шлепка плоти о плоть. Комната вместе с тем огласилась пронзительным криком юноши, чьи бедра мгновенно оросились струящейся кровью. Но то не остановило мужчину, он, напротив, окончательно потерял голову и, вжимая Рикки в кровать, принялся грубо двигаться в нем, полностью поддаваясь собственному безумному желанию. Рикардо же кричал и скулил, кусая до крови губы, задыхаясь от безумной боли, схватывающей горло шелковым шнуром. В те мгновения ему казалось, что это огненно-болезненное ощущение стало его сутью, он не мог дышать и шевелиться, не испытывая боль еще более страшную. Однако, юноша не мог понять собственного тела - оно принимало происходящее, словно долгожданный дар, дрожа и утопая в безумном восторге.       Кристиан, покусывая коленки юноши, удобно вскинутых к нему на плечи, уже не сжимал его руки - лишь всем телом прижимал юношу к кровати, все быстрее двигаясь в тугой, хоть и разорванной дырочке юноши, наслаждаясь его пылкими, хриплыми воплями. Несмотря ни на что, сейчас Рикардо умолял его не останавливаться. Однако огненное удовольствие уже через несколько мгновений растеклось по жилам обоих, заставляя излиться с рваными стонами и звериным рычанием. Несколько мучительно сладких минут спустя, граф медленно выскользнул из юноши, сорвав с его губ болезненный всхлип.       Его взору предстали окровавленные бедра юноши, осыпанного синяками и кровавыми метками жестких засосов. В первый миг мужчина ужаснулся тому, что сотворил со своим драгоценным Рикки от ревности. А ведь теперь он ясно видел в его памяти воспоминания о Леонарде, как о близком друге - почти что брате, лишь сегодня вечером утешавшем его горе. Однако, извиняться было поздно, и граф лишь поднял юношу на руки, унося его в небольшую комнату-купальню, примыкающую к его покоям. Опустив Рикки в прохладную воду, отчего юноша сразу же издал вздох облегчения, он принялся поливать его из кувшина, осторожно смывая с его тела кровь и боль, позволяя воде забрать потеки семени и испарины. И хотя нормально ходить сын мэра сможет еще не скоро, сейчас ему несомненно полегчало, да настолько, что граф сходил в его комнаты за одеждой и заново переодел к приему. Рикардо до последнего отмахивался от его рук, всеми фибрами души пытаясь возненавидеть невольного насильника; но тело отказывалось принимать такое определение произошедшего, и очень скоро мальчишка сдался на руки графу, обращающегося с ним теперь нежно и бережно - словно с принцем.       - Граф... - тихо проскулил уже нежно одетый Рикки, опадая на руки своего любовника, с легкой улыбкой тут же прижимающего его к своей груди. - Боги, умоляю, оставьте меня здесь - после вашей страсти мне не сдвинуться с места.       - В прошлый раз вы, мой любезный, говорили то же самое, однако уже через несколько минут обрели чудесную возможность даже бегать. - тихонько рассмеялся мужчина, впрочем, прекрасно понимавший, что в этот раз действительно перестарался, а в прошлый, под гипнозом, этот юноша мог сделать что угодно. - Я не дам вам упасть, - после непродолжительной паузы продолжил он. - Но бросать гостей совершенно не подобает вашему статусу.        С тяжким вздохом Рикардо признал его правоту. Подождав, пока Кристиан вновь набросит на плечи камзол, Рикки вновь прижался к нему всем телом, позволяя поднять себя на руки и донести аж до самых дверей зала. Там уж, ничего не попишешь, предстояло двигаться самостоятельно. Вот только, едва войдя в зал, юноша сразу же насторожился - Леонардо нигде не было. И пусть в объятьях Аллауди ничего не стоило забыть о лучшем друге, сейчас, не обнаружив его в зале, юноша ни на шутку растревожился, тут же обратив испуганный взгляд на своего спутника. Однако ответный взгляд Кристиана, к полнейшему недоумению юноши оказался не менее обеспокоенным. Конечно же, он помнил, с кем сидел рядом друг Рикардо, да еще позлорадствовал над тем, что мальцу не жить, ведь до недавнего момента он, ослепленный ревностью, считал Леонарда соперником! Вот только теперь, поостыв, и поняв, что Лео не питает к его очаровательному мальчику никаких чувств кроме дружеских, Кристиан сообразил, что смерть лучшего друга вполне может разбить Рикки сердце. А это был фактор совершенно нежелательный.       Леонард стоял у окошка, наблюдая за тем, как страшный ветер заметает город бесконечными потоками снега, прислушивался к его траурному завыванию, и чувствовал, как сердце поет в груди. Там, позади него, на диване восседала самая прекрасная на его взгляд девушка, непредсказуемая и яростная точно стихия, что разыгрывалась за окном - всесильная, страстная, та стихия, которой он, по правде, никогда не любил, но сейчас готов был посчитать себя за это идиотом. Девушка всего мгновение назад попросила несколько минуток, чтобы подготовиться - он-таки пленил ее страстными речами и невинными поцелуями, и теперь красотка пила травяной состав местных умельцев, не позволяющий девушкам забеременеть. Леонард уже представлял себе, как неспешно приподнимет пышные юбки ее элегантного платья, как прильнет губами к ее стройным, упругим бедрам, неспешно подбираясь к скрытому кружевным бельем чувствительному бугорку. От этих мыслей лицо Леонарда приобретало вид весьма одухотворенный - предстоящее действо не могло его не радовать. Легкое, приятное волнение напаивало его тело волнами раз за разом, он уже чувствовал как плоть твердеет, как ткань белья и брюк немного болезненно надавливает на исходящую смазкой головку.       - Ты ни о чем другом не можешь думать, верно? - послышался елейный голос Елены. И звучал он так ласкающе-нежно и страстно одновременно, что юноша не сразу сообразил о чем же его спрашивают, - Только как ты будешь ласкать очередного или очередную? Ты гнусный, Леонард... Гнусный настолько, что у меня не хватает слов, чтобы описать всю гниль, что у тебя внутри. И знаешь почему? - мурлыкнула девушка.       Лео наконец осознал, что ему говорят, резко обернулся и принялся готовить гневную отповедь нахалке, но в этот миг она схватила его за горло.       - Знаешь почему? - повторила Елена, и глаза ее неожиданно полыхнули подлинным аметистовым огнем. Сжимая горло юноши все сильнее, она подняла его над полом, собираясь раздавить, а то и вскрыть его трахею, но перед тем она тянула время и получала удовольствие, наслаждаясь агонией задыхающегося Леонарда, только и способного что вяло дергаться в ее смертельном и несомненно болезненном захвате. - Знаешь почему, ублюдок? Ты - УБИЙЦА! И кровь моего брата на твоих руках! - взревела она, и Лео, даже одурманенный дыханием подступающей смерти, не мог ни различить у нее во рту острейших клыков.       Девушка продолжала что-то вещать, обвинять, то и дело потрясая им в воздухе легко, точно он был невесом. Леонард же утопал в липком страхе, сделавшем его безвольной тряпичной куклой в ее когтях. Впиваясь в его горло, девушка, кипя от бешенства, еще все же не разобралась чего больше желает - испить крови наглеца или просто уничтожить его - начисто оторвать голову, как поступили с ее братом! Надо же, как легко он попался ей в руки! А говорили - сильный, зрелый, осторожный. А тут всего лишь сопливый юнец, которого никто и обратить-то толком не сумел!       - Елена, перестань, - вампиршу, почти вонзившую клыки в шейку Лео, словно разрядом тока прошибло от этого спокойного, мелодичного голоса, казалось, стиснувшего когтями ее сердце сейчас.       - Но он же убил его! - возмущенно завизжала девушка, уже давно не обращавшая внимания на растрепавшуюся прическу и слегка съехавший корсаж платья.       - Я предупреждал тебя, - резко произнес мужчина, и вампирша, заскулив, как побитая собака, отскочила в сторону, отпустив Леонарда.       В полуобморочном состоянии, Лео тут же принялся судорожно откашливаться и жадно хватать ртом воздух. Его трясло, а одежда, находившаяся в полнейшем беспорядке после легких игр с Еленой, лишь добавляла смущения - потому что упасть на пол ему не дали чьи-то сильные руки. А Лео уже отрекомендовал себя не в лучшем свете. Он видел плохо, глаза слезились от резкого кашля, его сотрясала дрожь, да и стоять самостоятельно он был не в силах. Для Леонарда, привыкшего держать себя в руках, такое состояние было сродни аду наяву, да и горло саднило так, словно пальцы вампирши никуда не девались. Однако, через застилавшую его глаза пелену, юноша прекрасно видел некое странное существо - судя по всему, высокого и статного белокурого мужчину, который без труда удерживал его на руках и одним лишь своим видом внушал ужас твари, которой оказалась недавняя красавица. Однако с уверенностью юноша все еще не мог сказать - его тело сотрясали приступы душераздирающего кашля, а перед глазами от удушья все плыло. Немного подержав Леонарда на руках, незнакомец, лица которого он толком разглядеть не мог, уложил страдальца на диван, а под голову ему, спустя несколько мгновений, подложил собственный сложенный сюртук.       - Спасибо, - прошептал юноша, но понял, что с его губ сорвался лишь неопределенный хрип; выходило, что сейчас он мог положиться лишь на собственный слух. А липкий ужас от произошедшего никуда не отступал. Невольно возникал вопрос, кто же этот мужчина такой, раз безбожная тварь так боится его?       - Тише, - раздался вновь этот потрясающе глубокий, мелодичный голос, казалось, проникающий до самой души. Голос казался очень знакомым, и причинял вместе со странной радостью, чудовищную боль, от которой все сжималось внутри. - Тебе надо поберечь горло сейчас, - а в ответ Лео мог только захрипеть - горло действительно жгло так, будто неведомый палач запихнул в него раскаленную головню. Но все у него внутри замерло, когда он ощутил прикосновение ледяного дыхания к шее. Кожа его мгновенно покрылась мурашками противоестественного удовольствия, а душа - ужасом еще более липким, чем до того внушала Елена.       Меж тем, дверь сотрясалась от ударов Кристиана и Рикки, ломившихся в комнату, не на шутку перепуганных. Рикардо, услышав от своего графа о том, что Лео может быть в опасности, оказался на грани истерики, когда из-за запертых дверей стал раздаваться неразборчивый рев вампирши и сдавленные хрипы ее жертвы. Больше нескольких ударов Кристиана, совершенно не обделенного силой, дверь не выдержала, и он, и Рикардо оказались внутри как раз вовремя, чтобы увидеть, как белокурый мужчина склоняется к шее Лео, отменно же было видно, как горят его глаза. Кристиан обомлел от увиденного, а затем медленно опустился на одно колено, хрипло зашептав.       - Простите, Лорд, мы не хотели помешать вам, - проговорил он, сдергивая Рикки вниз, прижимая его к себе, не позволяя шелохнуться, хотя тот, перепуганный до полусмерти, тем не менее готов был сорваться вперед, в попытке защитить Леонарда. Леонарда, шея которого обратилась в сплошной кровоподтек из-за безнадежно поврежденной трахеи. Такое бывало у глупых птиц, в отчаянной попытке вырвавшихся из хвата лисицы, но все равно умирающих через пару часов от полученных повреждений. Невооруженным взглядом можно было различить болезненную бледность Леонарда, да и единственного взгляда на его шею хватило бы, чтобы с уверенностью сказать, что он более не жилец.       - Все в порядке, Кристиан. Вы можете проходить, - отозвался незнакомец, на потрясающе красивых его губах мерцала улыбка, недвусмысленно демонстрирующая острейшие клыки. - Этот юноша - в моей власти отныне, а тот ангелок, вижу, твой.       - Лорд Октай, чем мы обязаны вашему вмешательству? - тут же вопросил Кристиан, поднимаясь на ноги и не позволяя Рикки ни слова сказать, ни дернуться. Воизбежание недоразумений, он слегка прикрывал его своим плечом, истинно надеясь, что сыну мэра хватит ума и выдержки не прерывать их разговора.       - Я расследую убийство моего брата, - отозвался вампир, все так же держась рядом с Лео, волосы которого он ласкающе, почти нежно перебирал, однако, стоило юноше попытаться дернуться, он тут же сжимал его волосы, заставляя улечься обратно - конечно же, ради того, чтобы он не повредил своему и без того безнадежному положению еще сильнее.       - Но, - начал было Кристиан, которому о происшествии в Доме Дипломатии было известно столько же, сколько и Лорду, не видел связи между этим юношей и убийством Алоса - разве что того только использовали как инструмент для ослабления.       - Конечно он не виновен, - мягко улыбнулся лорд вампиров в ответ, чуть лаская кожу головы Лео, что готов был провалиться в забытье, и только ледяные прикосновения держали его в сознании. - Однако, моя сестра посчитала иначе, и теперь я вынужден исправить ее ошибки, - деланно сокрушенно вздохнул он, и Кристиан умолк, отыскав взглядом зареванную, тихо скулящую Елену, забившуюся в дальний угол комнаты, и, похоже, стремящуюся слиться со стеной.       Более Кристиан не позволял себе произнести ни слова, дабы не помешать. Рикки в его объятьях бился пойманной птицей, наблюдая, как неизвестный белокурый мужчина медленно, растягивая удовольствие и с явным удовольствием принюхиваясь, склоняется к шее его друга, как медленно пронзает клыками отчаянно бьющуюся жилку. Рикки казалось, что в этот миг оглушительной тишины, заполненной лишь собственным диким пульсом, он услышал, как кожа Лео лопнула под этими клыками. Комнату наполнил сдавленный хрип.       Затем для Рикки, как и для Лео, наступила темнота...