***
— Что? Вверять свою душу? Где этот идиот выучил, что смерть может быть настолько хороша?! — Резо был готов ринуться в смертоносный водоворот огня. — Отставить, капитан Китовани! — Командор! Можете отдавать меня под трибунал! Но из-за вас я иду туда! Этими словами вы отправили его на верную смерть. Минна бросила короткий взгляд на гнездо. Вдали бушевал смерч. Страшные враги людей. Смертоносные, грозные, невообразимо быстрые, сеющие горе и смерть существа скрестили своё оружие с жалким смертным. Один человек приказом отомстить был отправлен на смерть, дабы другие жалкие человечишки смогли отстоять своё право на жизнь. — Резо, ещё хотя бы две минуты. Стой и наблюдай. Для меня это тоже ад. Ещё никогда, с самого основания пятьсот первой мне не приходилось нести на себе такой груз. — Груз?! В твоей пятьсот первой ни одного человека не погибло за несколько лет войны! А вон тот придурок, что сейчас в лоскуты этих тварей размешивает пару дней назад могилу копал! — Резо отодвинул кресло, нырнув на мгновение вглубь мантикоры, и выудил из её недр инструмент. — Вот. Вот этой самой лопатой! - Капитан Китовании! Прошу, не кричите на командора. Минна очень добрая и заботливая! — доброта Ёсики, как всегда, в авангарде войны. — Как скажете, капитан Мияфудзи, но копать могилу для капитана Спациума будете вы трое! - он вдруг поднял глаза на темнеющее небо. - О, дождь пошёл. Символично, да?!***
Скорбь переполняла моё сердце. Высасывая медальоном все силы из своих товарищей, оставшихся подле почившей Алисии, мне было невообразимо грустно от отсутствия притока её силы. Лишь скорбью, яростью и битвой был занят мой рассудок. Вот очередной нэурой нового типа стёрт, вычеркнут из этого мира, словно жалкий слабак, червь, слизень, не стоящий и секунды моего внимания. Через несколько секунд его судьбу повторяет ещё один. Скольких я уже ухлопал? Понятие времени для меня теперь очень смутно. Наконец, в моей цитадели печали появляются новые персонажи. Минна всё-таки отдала приказ. Нэурой падают один за другим, а в радиопереговорах только отборные ругательства и ни одного предсмертного крика отчаяния. Через минуту холодный дождь выстукивал лишь по корпусам машин людей. Теперь ни одна капля не осквернялась прикосновением к презренному врагу. — Аек! Молодец! Теперь на гнездо полным ходом! — я не различил, кто прокричал мне это. Войска устремились в чёрную тучу гнезда. Крики «Ура! Вперёд! Размажем их!» хоть немного, но возвращали меня в реальность. Не было никакой видимости, пока мы летели, но, вынырнув из чёрных туч, я нисколечки не испугался нарисовавшейся картинки. Обычные нэурой имеют чёрные корпуса с красными турелями. Нэурой нового типа почти такие же, но с многочисленными узорами цвета морской волны. А нынешние нэурой, помимо бирюзы, имели узоры ещё и зелёного цвета. Расположившиеся в громадной сфере из чёрных туч, укрывающиеся среди парящих скал, враги смотрелись внушительно. В центре сферы сферы, примерно в пяти километрах от нас виднелись красные проблески ядра. Вот он, оплот зла, вот он - враг, которого я уничтожу. Клянусь. Войска остановились. Я подлетел к Минне. Всё-таки теперь она мне тоже считай боевой товарищ. На её лице я вижу отчаяние. Оглядев её ближайшее окружение, я понял - дело серьёзное. Шарлотта Йегер смотрела на врагов напряжённо, и даже Эрика Хартман явно паниковала. Одна лишь Баркхорн смотрела уверенно. — Это что? Ещё один тип нового грозного врага? — может я и недооценивал противника, но смерть меня более не страшила. — Минна… не надо, — обратилась Мио к подруге. — Аек, эти так же сильны, как и бирюзовые, но после смерти взрыв заберёт с собой и тебя. Все не атакуют, потому что против такого количества… Да уж. Похоже, яйца у командора стальные. Ну что ж, не станем отставать. Я вылетел вперёд перед всей армией. Глядя на врага… — Ну давайте! Нэурой! НЭУРОЙ!!! Враги Человечества! Я верну вам с лихвой всё, что вы подарили людям! Идите сюда! Я вас всех на мясо порежу! А ну все за мной! Per asinos ad astra! — Через задницу к звёздам? — недоумевала Сакамото. — Ай, Аек маладэц! Бащка атрэжу этим нэурой на*ой! Меня охватывало отчаяние. Я не смогу всех спасти. Через несколько секунд начнут умирать люди. Последний бой… надеюсь, последний в моей жизни, вне зависимости от результата. Если я выживу, мы победим. Если я умру, мы победим. Только всех этих девчонок жалко. Через несколько секунд завязалась драка. Пули перекашивали врагов, лучи плавили пули в полёте, повсюду блестели синие вспышки щитов. Авангард во главе со мной шёл в лобовую. С флангов величественно и гордо полетели ракеты. Взрывы ракет больно били мне по ушам. А нэурой своими предсмертными подарочками окончательно выбивали из меня остатки мозгов. Похоже, быть мне коматозником. В радиопереговорах, словно из глубокой бездны, я смутно различал приказы и выкрики. Вот донёсся приказ обойти врага с фланга, пока некто по имени Джек сдерживал яростные атаки. Ведьмак командир? Позаботься о них. Вот слышу вскрик боли, а затем кто-то громко выкрикивает имя Элизабет. Проклятье. Болезненно долго тянулись мгновения боя. Ужасная пытка, крики раненых и умирающих, скрежет и смех нэурой, раскаты грома и шипение ракет. По факту, лишь две минуты мы пели молитвы Аресу, но, похоже, Хронос с богом войны не дружил. А Афина? Нет, похоже, справедливость не обошла стороной этот храм боли и скорби. Мы значительно продвинулись и уже даже достигли скал. Короткая передышка, и очередной враг был сожжён, думая, что та парящая скала будет ему надёжным укрытием. — Нет, Аек, мы не продвинемся дальше. Они слишком сильны, — слышу из интеркома голос командора. — Что? Мы же бока им намяли! — Оглянись! Потери слишком велики. Отступаем! Я развернул мантикору на сто восемьдесят. И правда, зрительно как-то меньше народу стало. — Минна. Уж прости… В последнее мгновение я, вроде, услышал нотки возражения, но теперь магическому интеркому предстоит лететь вниз долго и упорно. А мне долго и упорно… умирать. *** Герой? Тот, кто тупо ищет смерти в бою… могу ли я звать себя героем? Навряд ли. Я - лишь глупый мальчишка, которого вовремя никто не спасёт от шалости. Сейчас я ломал очередного нэурой, и его взрыв грозил стереть меня с лица земли. Но, в конце концов, я мог вернуться, продолжить жить, оплакивать Алисию. Но сопоставимо ли это сейчас с вырывающимися из моей мантикоры ракетами? Я мог утопить скорбные воспоминания об Алисии. Снова командовать шестьсот шестьдесят пятым и готовиться к новой битве. Но сравнится ли это с тем, что сейчас я стремглав несусь через мириады врагов Человечества, уничтожая презренных, как они уничтожали нас в первые годы войны. Я в итоге мог бы снова влюбиться, снова в священном трепете подколоть волосы моей избраннице светящейся заколкой из нерушимого стекла, но сравнится ли это с тем, что сейчас я уничтожу гнездо нэурой? Двое врагов заходят с тыла. Ещё четверо идут в лобовую. Выбрасываю стальной брусок и выпускаю ракеты. Двое уцелевших впереди принимают мощные удары в рукопашную. Каждый из этих ударов может сломать мою жизнь, но ненависть стоит крепким щитом перед мантикорой, а контрудары столь быстры и точны, что мне теперь остаётся лишь уцелеть после их самоуничтожения. Не успел. Мантикора уничтожена. Остался лишь противопехотный модуль. Добиваю на нём последние несколько сотен метров. Затылком уже чувствую как враги целятся в меня. Передо мной из ядра возникает гуманоидная форма нэурой. Простой расцветки? Не камикадзе и не новое поколение? Прочь! — Аек! Выживи! — слышится из медальона голос. Кто зовёт? Алисия? — Не смей оставлять нас! — ах, заботливая подруга детства, Кассия. Ну, хоть ты будешь жить. Закручиваюсь в воздухе. Враг отступает в сторону. Ядро прожжено и просверлено насквозь. Так, а теперь щит!***
Не знаю, насколько далеко меня отбросил тот взрыв. Очнулся я ночью. Чувствую, что лежу на песке. Надо же, какая удача. Приземлиться в воду на территории Британии и выжить… эх. Я проверил наличие конечностей. Все конечности и протезы на месте. Тело ужасно болит. Не чувствую на себе противопехотного модуля. Пытаюсь приподняться. Тело протестует, награждая меня адской болью. Похоже, несколько рёбер сломано. Ключица и снова левая рука. С трудом мне удаётся приподняться. Жуткая боль, сравнимая с болью от потери конечности. Оглядываюсь и обнаруживаю себя на песочке небольшого лесного озера. В воде кверху брюхом плавает рыба. Не мудрено, считай, динамитом заглушил. Вдруг вижу стоящего на водяной глади, как на твёрдой земле силуэт. Тот самый нэурой, что выполз из ядра. Пытаюсь вскочить, но тело не слушается. — Ну же! Двигайся! Двигайся! Враг подходит ко мне, садится рядом и вонзает свою острую конечность мне в бок. Прямо как тогда Алисия, в наш первый раз за исключением членовредительства. Хочу кричать от боли, но из горла рвутся лишь хрипы. Тем временем нэурой, закончив ковыряться в моём боку, поднимается и наносит удар по правой ноге. Видимо, моё сознание шокировано настолько, что я даже боли не чувствую, лишь жуткий хруст ломаемой кости. Но через несколько секунд боль всё-таки приходит, из горла рвётся крик. Теперь нэурой подходит ко мне справа. Гуманоидная форма, встав на колени и нависнув надо мной, крепко хватает за плечи. Чувствую, как кости внутри дробятся. Но враг уставился на меня. Из его головы виднеется отросток. Щупальце удлиняется и нависает у меня над глазом. И вот тут страх, наконец, хватает меня за сердце своей ледяной рукой. Что, если я всё-таки умру. Он калеча, медленно убивает меня. Переломы и раны залечить можно, но что, если никто не придёт мне на выручку. Ведь я по-прежнему не могу шевелиться. Страх смерти… Спустя мгновение, я чувствую острую боль в правом глазу. — АААаааррр!!! — Крик этот полон уже не ярости, а страха. Дыхание учащается, сердце готово выпрыгнуть из груди. Конечность нэурой опускается к моему животу. Двумя молниеносными движениями брюхо у меня распорото. Страх поглощает меня. Парализован, не пошевелится, всё тело болит. А теперь мой враг зацепился за что-то внутри живота. Я почувствовал себя некачественным шарфом, из которого вырывают нитку, грозясь полностью разрушить. Это и правда происходило со мной. Меня потрошили заживо, из меня вытаскивали кишки. Краем одного оставшегося глаза я видел, как нэурой режет мои внутренности и разбрасывает их по песку. Боль… страх… рассудок уже готов был уйти на заслуженный покой. Хочу выжить! Но осознавать этот ужас… если даже меня спасут, как обратно собрать мои внутренности? Или я уже покойник? Страшно, просто жутко. И как я мог бахвалиться и звать собственную смерть? Вот она, прямо сейчас режет мои кишки у меня на глазах. И сейчас моя смерть вонзила одну из конечностей мне в грудь. Рывок. И один из моих органов разлетается кровавыми ошмётками, раздавленный в лапе врага. Сердце… Ничто теперь не убережёт меня… Враг приставил свою конечность мне к шее… и начал резать… медленно, методично. Я, словно оказался в тёмной комнате, которая постепенно высасывала из меня жизнь. Не легко осознать, что сейчас ты умрёшь. Инстинкт самосохранения вопит так громко, что рассудок заполняется первобытным ужасом, и постепенно отказывается что-либо воспринимать. Однажды мне приснилось, что я умираю, что вот сейчас моя жизнь закончится, и далее последует чёрное небытие. Но инстинкт сработал. Я проснулся, а сердце моё тогда бешено колотилось ещё очень долго. Но сейчас я не мог так же проснуться. Нэурой отрезал мне голову, пророча скорое небытие. Чёрное, жуткое, бесконечное. Я уже лишался рассудка. Картинка перед глазами становилась всё туманнее, темнее. Затем наступила та самая жуткая чернота из сна. В этот раз она не отпускала меня, я не мог вырваться. Такого страха никогда в жизни я не испытывал. Умирать всё-таки страшно. Затем осознание происходящего постепенно стало угасать. Страх отступил, но я не понял этого. И, наконец, сознание моё поглотил сон.***
— Капитан Задорин, сержант Браун, каково состояние шестьсот шестьдесят пятого ударного звена? — Хреновое состояние у ударного звена. Сама ведь видишь, чёрт тебя дери. Даже близняшки Канадэ плачут. — Да уж, не мудрено. Увидеть такое. — Какое такое? — Ты не знаешь? По возвращению в цитадель, мы нашли его голову на пике, прямо посреди взлётной полосы. — Жуть какая. Страшная смерть для героя, уничтожившего гнездо. — Да, врагу не пожелаешь. Может Алисии и повезло, что она умерла раньше и не увидела этого ужаса.***
***
— Ах, чёрт! Дьявол! Да такого и врагу не пожелаешь, — я очнулся, лёжа на медицинском кресле, и поспешил отсоединить от своей головы эту дьявольскую машину. — Сам ведь хотел испытать настоящий ужас в конце, — ответил знакомый голос. Лицо моего друга сейчас было скрыто в тени. Одет, как всегда, в белый лабораторный халат. Похоже, он не переодевался даже дома. Псих, ещё хуже Задорина. Сейчас он сидел напротив кресла за своим рабочим столом. — Хотел. Ладно, бес с тобою. Доклад. — Так точно, товарищ капитан, великий и могучий нагибатель нэурой Аеквор Спациум. — Ну? — Успех. — Есть! Ха-ха! — Да, друг мой, теперь друзей у нас ещё больше. А у тебя теперь ещё и любимая девушка. — Спасибо, Ри. Ты лучший. Я встал с кресла и прошагал направо от него. Тёмная просторная лаборатория, разделённая на отсеки стеклянными стенами. Позади «машина» и стол учёного с оным на рабочем месте, а передо мной ряд стеклянных капсул цилиндрической формы. В одной из них, в специальной жидкости, парит в водяной толще обнажённое тело прекрасной девушки. На лице маска, от которой идут многочисленные трубки, к голове подсоединено множество проводов, а длиннющие волосы напоминают колыхаемые течением водоросли из чистого золота. Я прислонил ладонь к стеклу. — Ну же. Открой глаза, Алисия!