Я вылезал из трясины почти двое суток. Кой-чёрт дёрнул меня взять бабкину ступу для полёта до ближайшего дискача в деревне? И всё бы ничего, но эта балаболка — бабкина ворона — заболтала меня так, что я сбил в полёте какого-то то ли лебедя, то ли гусака и, выпорхнув от удара птичкой из ступы, свалился прямо в трясину. Пока вылезал всех кикимор облапил, дядьку лешего разозлил, так ещё и водяному остался должен. Не буду больше поддаваться на его провокации. А то вишь:
— Ты кикимор щупаешь на наличие сисек, а я тебя из болота тащу, — загадал водяной.
Бабка мне ступу больше не даст. И штаны порвал… единственные, которые можно было надеть без смеха. Современная мода это тихий ужас. Хоть мне и девятнадцать лет, я — ведьмак в двенадцатом поколении — не могу воспринимать без ржача штаны с мотнёй ниже колен и с рукавами на Опе.
И вот, сижу я на кочке посреди болота. Весь красавец в тине и драных джинсах. В борцовке с надписью: «Если хочется леща, подарите мне клеща». Она досталась мне по случаю, когда к бабке приезжали местные экологи звали её читать лекции по зельеварению. Сижу, обсыхаю. Вижу, недалеко в кустах кто-то возится. Присмотрелся, бааа… да тут человек связанный валяется. С кляпом. Пытается вылезти из-под куста, чтобы я его заметил. Вроде парень, примерно моего возраста. Прилично одет.
«Кто ж тебя родимый так связал да бросил?» — подумал я.
— Помощь нужна? — спрашиваю, а сам потихоньку ползу в его сторону.
— Мгмнг… — ответил он и кивает.
Подполз я к нему, смотрю: лежит весь грязный, в крови, с подбитым заплывшим глазом и расквашенной губой. На голове короткий ёжик пепельных волос. Глаза синие-синие, как васильки на летнем поле, и горят не хуже, чем у кошки в темноте. Тощенький, маленький, но жилистый.
Развязал я его, помог растереть затекшие руки-ноги и предложил вместе выбираться из болота. Он согласился.
— Звать-то тебя как, горемычный? — спросил я.
— Лёха. Для друзей — Ёжик, — ответил он.
— А я Ярослав, можно просто Яр. А почему Ёжик? — удивился я.
— Потому что колючий, — усмехнулся он, и тут же скривился от боли.
— Давай подлечу, — предложил я.
— Чем? — удивился Ёжик.
— Ну, травкой да руками, — смутился я, — тут вон сколько хвоща растёт да и других нужных трав. Помять их дело не хитрое, да заговор читать не долго.
— Знахарь что ль? — скептически заломил он бровь.
— Ведьмак я.
Пацан остановился, посмотрел на меня и заржал как конь:
— Ой умора… ведьмак…
— И что смешное ты услышал в этом слове? — окрысился я.
— Да всё. Не бывает ведьмаков.
— Ну, как видишь, всё же бывают.
— Да ну бред! — фыркнул он и опять скривился.
— Ну как хочешь. Хочешь семафорить фонарём и расквашенной губой — пожалуйста.
— Ладно, если можешь вылечить, спорить не буду, — сдулся он.
Я нарвал хвоща, листьев дикой мяты, малинник, содрал с ёлки коры и сорвал пару больших лопухов. Сложил малинник домиком и щёлкнув пальцами, запустил искру в этот домик. Малинник запылал весело, я соорудил из коры что-то вроде чашки, запустил туда травы (кроме лопуха) и растёр их палкой, выдавливая сок. Потом плеснул туда воды, процедив болотную через край футболки, и чуть подогрел на костре. Когда зелье было готово, и Ёжик отлип взглядом от моих телодвижений и сфокусировал взгляд на моём лице, я подошёл к нему и намазал глаз и губу. Пошептал нужные слова пока намазывал. И отвернулся разгребать костёр.
Ёжик всё это время сидел нахохлившись. Я разгрёб угли, выбрал уже догоревшие, растёр их между лопухами и, окончательно остудив, стал намазывать его и своё лицо этим углём полосками, как у спецназовцев маскировка. Он сначала застыл, а потом, когда до него дошло, что я делаю, спросил:
— От кого прятаться собрался?
— От дядьки лешего, — простодушно ответил я, — я ему сегодня нечаянно в глаз зарядил, когда лапал кикимор в трясине.
— Скажи честно, — сказал тихо Ёжик, — что ты курил?
— Да я правду говорю, — начал звереть я, — просто ваше «цивилизованное» племя никогда не замечало, что с вами параллельно живут ещё многие существа. Вы всегда списываете непонятное вам на мистику, инопланетян и прочую ересь. А мы все существуем, и неплохо, кстати, устроились, — я распалялся всё больше, — и ведьмаки — неотъемлемая часть той цивилизации, что вы не замечаете.
— Ладно, ладно, — примирительно поднял он руки, — не кипятись. Понял я. Не дурак.
Я зло зыркнул в его сторону и пошёл в сторону ближайшей деревни, стараясь не наступать на приметные мне следилки лешего. Парень щеманулся за мной с грацией лося на выпасе.
— Куда ведёшь? — буркнул он, опустив голову.
— В ближайшую деревню, — ответил я не менее приветливо.
Ёжик вскинул голову и быстро заговорил:
— Нельзя мне к людям. Опять свяжут и бросят в лесу помирать от голодухи или зверя какого.
— Эт чем ты так насолил-то людям? — удивился я и остановился.
— Да мужики местные меня в лесу связали и бросили. Я всю свою жизнь, как мёд для мух, для местных женщин всех возрастов. Дети липнут, бабки квохчут вечно, а девки и бабы так и норовят в штаны залезть. А мне ещё только их не хватает, чтобы все мужики озверели.
— Сколько тебе лет? — спросил я, начиная подозревать кое-что.
— Мне семнадцать, через пару дней восемнадцать стукнет. А как стукнет, так полдеревни враз прибежит девок сватать. Оно мне надо? Я вообще…
Тут он осёкся, покраснел и опустил голову.
— Что ты вообще? — не понял я.
— Я девок не люблю. Мне парни нравятся, — еле слышно выдавил он из себя.
Я ошалело глянул на него и тихо спросил:
— А я тебе нравлюсь?
— Очень, — ещё больше смутился он.
— Эмм… ну ладно, пойдём тогда со мной что ли.
***
К вечеру я привел Ёжика домой. Живу я с бабкой в лесном домике. Мамка моя давно умерла, не перенеся разлуки с отцом, а тот и в ус не дует, живёт где-то. Баба Матрёна встретила нас так, будто мы все вместе давно живём. Только имя спросила у Ёжика и отправила нас в баню мыться перед ужином.
Я достал пару домашних штанов и пару футболок. Ну и трусы, само собой, прихватил. Дал тапки Ёжику, и мы зашли в баню.
Я немного смутился, но всё же спросил:
— Ты был с мужчиной когда-нибудь? — интересно ведь. Сам то я вообще ни с кем ещё не был. В лесу не сильно большой выбор.
— Нет, — ответил он, — но очень хочу.
— Хочешь со мной? Или просто хочешь? — спросил я, краснея.
— С тобой. Ты красивый, большой, и мне кажется, ты будешь нежным, — мечтательно ответил он.
— Попробуем?
— Да.
***
Мы разделись с ним, украдкой посматривая друг на друга и смущённо улыбаясь.
Я первым зашёл в помывочную. Набрал в тазы нам воды, поставил ему рядом с тазом мыло, отлил себе на мочалку и стал мыться. Он вошёл украдкой, проскользнул к своему тазу и стал тоже мыться. Потом смущённо попросил потереть ему спину. Я развернулся к нему, и пока он поворачивался, мельком увидел, что он уже возбуждён. Его спина мелко подрагивала, и я стал медленно успокаивающе проводить по ней мочалкой, а потом и рукой. Он расслабился и слегка качнулся ко мне, и я тут же обнял его за плечи, привлёк к себе и уткнулся носом в его макушку. Мои руки нежно гладили сначала его спину, потом плечи, руки, спустились на его талию и развернули его ко мне лицом.
— Ты уверен? — спросил я с замиранием сердца.
— Как никогда, — ответил он.
И сам прильнул пунцовыми, накусанными от волнения губами, к моим губам. И меня прорвало.
Звёзды в его глазах светили мне так ярко, что я тонул в них. Я гладил его везде, где мог достать, и он отвечал мне тем же, разжигая жгучий голод в моём теле. Он первым не выдержал и, опустившись на колени, прильнул к моему члену губами. Целовал его головку и вбирал его до самого горла, и эти ощущения были для меня откровением.
Я парил и рыдал, я разлетался на куски и рычал от желания сделать хоть что-то. Наконец, я выстрелил в его ротик, и он сглотнул всё, облизнув уголки губ, а потом встал ко мне спиной, наклонился и, облокотившись на полок, раздвинул своими руками булочки поджарой попки, открыв мне потрясающий вид маленькой розовой дырочки.
Меня тряхнуло от накатившего опять желания, и я опустился на колени к этой манящей дырочке. Лизнул её, ещё и ещё, пока не услышал всхлипы Ёжика и не увидел его член, с которого капала полупрозрачная смазка.
Я взял в руку его член и начал несильно двигать ею вверх-вниз, а губами и языком продолжил ласкать его анус и аккуратные яички, которые уже поджались. Он мелко дрожал и подавался назад, пытаясь насадиться анусом на мой язык и тихо всхлипывая.
Я стал медленно проникать в его дырочку пальцем второй руки. Он плотно обхватил его и негромко застонал. Потихоньку растягивая его, я ввёл ещё один палец, а потом и ещё один.
Он уже метался как в бреду, насаживался на пальцы, скуля и вскрикивая.
— Ну же, Яр! Я больше не могу ждать! — стонал он.
И я решился. Встал и, направив в эту розовую, слегка припухшую, дырочку член, плавно скользнул головкой внутрь.
-Ааахх… — проскулил Ёжик, — давай же, Яр. Быстрее.
Я уверенней двинулся вперёд и, сам того не поняв, вошёл в него на всю длину, смачно ударившись яйцами об его попку. Он вскрикнул и заёрзал, чтобы я начал двигаться активней, заглядывая через плечо своими замутнёнными желанием синими озёрами глаз.
Я не смог больше сдерживаться и стал резко насаживать его на свой член.
Он подавался назад, помогая мне плотней войти в него, и, немного развернувшись, я упёрся в какую-то точку у него внутри, отчего он заголосил ещё сильней и забился в оргазме, сжимая мой член мышцами, а свой — рукой. Я, распалённый, стал биться в эту точку, вырывая из него вскрики, и через несколько вечных для меня движений я тоже сорвался в оргазм, как можно глубже войдя в него.
После такой бурной разрядки мы, как подкошенные, рухнули на полок. Отдышавшись, мы потянулись друг к другу и поцеловались.
— Не отпущу ведь теперь, — сказал я, щурясь довольно, как кот, и улыбаясь.
— Не отпускай. Никогда, — ответил разомлевший Ёжик.
МОЙ Ёжик.
