1. Хакс
Хакс смотрел на две половины тела с плохо скрываемым отвращением. В голове пульсировала только одна мысль: «Его больше нет». Все… закончилось. Вот так просто и в тот момент, когда он не ждал. Сколько он лелеял планы мести и освобождения? Сколько раз представлял, как будет смотреть на Сноука, убитого чужими руками, но по его приказу? Он одновременно был и разочарован, и несказанно доволен. Да, он совершенно не так себе это представлял, но все случилось так, как случилось. К этому он и стремился, нет? Хакс с трудом удержался, чтобы не протянуть руку к горлу. Ошейник все еще сидел тесно, готовый сжаться на шее в любой момент, если он проявит неповиновение. Или ударить током. Он чувствовал, как датчик царапает кожу, но ощущение за долгие годы стало почти привычным. Он склонился над трупом, подавляя брезгливость. Стоило обыскать его — пульт управления ошейником наверняка был при Сноуке в момент смерти. Забрать его — и свобода вернется к Хаксу окончательно. Трогать коченеющее тело было противно. Хакс подавил рвотный позыв, когда взгляд упал на прижженный разрез, и приказал себе больше туда не смотреть. На нижней половине пульта не оказалось. На верхней — тоже. Хакс сжал зубы и выпрямился, с трудом подавляя желание пнуть тело. Ладно. Теперь, когда Верховный Лидер Сноук умер, власть, скорее всего, перейдет к нему. Он устроит доскональный обыск в покоях нынче уже трупа и найдет то, что искал. А тогда — прощай, криффов ошейник и постоянный страх. Снять бы его сейчас, да только вряд ли Сноук перед смертью соблаговолил отключить взрывное устройство на замке. Пока же стоило заняться делами, не терпевшими отлагательств. Рен лежал не так уж и далеко от трупа, и, судя по всему, был еще жив. По крайней мере, грудь едва заметно вздымалась от дыхания. Без сознания. Беспомощный, побежденный — здесь же была девчонка, да? — жалкий. Покончить с ним сейчас было бы очень легко. Настолько легко, что Хакс просто не мог поверить, что ему открылась такая возможность. Он подошел ближе, настороженно наблюдая и прикидывая шансы. Все случится быстро и, наверное, безболезненно. Один выстрел — и прощай, Кайло, магистр ордена Рен. Невероятный подарок судьбы — избавиться сразу от двоих, мешавших ему на пути к власти, в один день. Упускать его не стоило в любом случае. Хакс и не собирался. Дарованные ему возможности он всегда использовал и выжимал из них всю пользу. Он потянулся за бластером — медленно и осторожно, на тот случай, если Рену вдруг приспичит очнуться в неподходящий момент. Засунул руку под шинель. Пальцы бережно погладили рукоять, но Хакс почему-то не мог решиться обхватить ее ладонью и сделать быстрый и меткий выстрел. Что-то останавливало его. Он бы сказал, что это предостерегавший его от необдуманного шага инстинкт, но было что-то еще. Ему было… жаль? Жаль Рена. Даже думать об этом было смешно, но он отдавал себе отчет в том, что действительно… не слишком хотел его убивать. Что-то было в их взаимоотношениях, постоянном соперничестве такое, от чего он чувствовал себя живым и нужным. Незаменимым. Сильным, и, пожалуй, лучшим. Терять это чувство не очень хотелось, но от соперников следует избавляться — это он усвоил очень давно. Хакс почти взял бластер, когда Рен пошевелился. Пришлось отдернуть руку. Сделать вид, что вовсе не собирался его пристрелить, хотя вряд ли бы он обманул чувствительного к Силе. Разочарование ядом разлилось по телу, а горло вновь сжалось — будто ошейник стиснулся на нем. Хакс едва заметно сглотнул и привычно подавил в себе порыв ослабить воротник и попытаться оттянуть ошейник. — Что произошло? — спросил он, даже не стараясь скрыть досаду в голосе. Пронаблюдал, как Рен вскочил и заозирался, оглядывая то, что осталось от тронного зала. — Девчонка убила Сноука, — ответил ему Рен и задал тот же вопрос: — Что произошло? — Девчонка украла спасательный шаттл Сноука, — вернул ему «любезность» Хакс. Шаттла действительно не было в личном ангаре бывшего Верховного Лидера. Сам он улететь, естественно, не мог, и вывод напрашивался сам собой. В сознании мелькнула паническая мысль: а если пульт остался там? Тогда повстанческие отродья смогут избавиться от него одним нажатием кнопки. Нет, думать об этом не стоило. Вряд ли они на расстоянии поймут, для чего нужен пульт. Да и Сноук, как бы он ни был противен Хаксу, дураком не являлся и раскидываться способами контроля над главнокомандующим Первого Ордена не стал бы. Как и забывать их в спасательном шаттле. Это успокоило. Хакс снова мог контролировать себя и собственный разум. Хорошо. — Я знаю, куда она направилась, — произнес Рен. — Всю огневую мощь на базу Сопротивления. Выполняйте. Он, что, смел ему… приказывать? Теперь, когда Сноук был мертв и они, по сути, остались на равных? Хакс едва не задохнулся от гнева и возмущенно переспросил: — «Выполняйте»? По какому, интересно, праву вы отдаете мне приказы? Верховный Лидер мертв, и теперь у нас нет… Он замолк на полуслове, ощущая, как крепко сдавливает горло. Не ошейник — невидимая рука, криффова Сила. Паника подступала к разуму. Хакс царапнул пальцами шею, пытаясь оттянуть невидимую руку. Тщетно и бесполезно. Так у него ничего не получится. Надо было убить Рена, пока он валялся без сознания, а не предаваться ненужной сентиментальности. — Верховный Лидер мертв, — повторил тот за ним, ловя взгляд и протягивая руку — одновременно с той невидимой, что сжимала шею Хакса. Перед глазами темнело, но он все еще мог говорить. Мог — и сказал то, что должен был, чтобы его жизнь осталась с ним. — Да здравствует Верховный Лидер. Рука разжалась, и он рухнул на колени, хватая воздух ртом. В висках вместе с кровью стучала чистая, незамутненная ненависть. Неужели Сноук умер для того, чтобы передать все, что мог сделать с Хаксом, своему ученику? А тот, в отличие от учителя, тут же поспешил этим воспользоваться? Нет. Рен душил его Силой, а не ошейником. А значит, он ничего не знает. И к лучшему. Хакс сглотнул вязкую слюну и поднялся на ноги, глядя в спину уходящему Верховному Лидеру Кайло Рену. К этой мысли предстояло привыкнуть. А может, и нет. Может, Хакс сумеет быстро найти способ избавиться от этого ублюдка. Должен найти.2. Кайло
Окончательная и бесповоротная победа, как и месть той, что посмела отказать ему, улетела из рук со световой скоростью. Кайло мог винить кого угодно: Люка Скайуокера, обманом отвлекшего его внимание, девчонку, подобравшую жалкие остатки Сопротивления, да хоть звезды и Силу. Но это бы не поменяло неприглядного и раздражающего факта: вся вина лежала на нем самом. Сноук всегда поощрял его, когда он поддавался эмоциям. Теперь Кайло понимал, почему: так им проще было управлять. Как бы обидно от этого ни становилось, его поведение в моменты, когда эмоции брали верх, слишком легко предсказывалось. Это делал Сноук. Так же поступил и Люк Скайуокер. Но больше Кайло никому не позволит себя одурачить. Никогда и ни за что. Ему следовало научиться держать себя в руках и оставлять разум холодным и трезвым. Не срываться в ярости, не поддаваться на чужие провокации. Начать просчитывать, чего же на самом деле хочет от него противник и чем может закончиться вспышка гнева. Легко сказать, а сделать гораздо тяжелее. Но если Кайло хочет оставаться у власти — ему придется учиться. И начать можно было прямо сейчас. Кайло вышел из приземлившегося шаттла и направился сначала в свою прежнюю каюту. По привычке и потому, что эмоции снова брали над ним верх. Он не мог не думать о проигрыше, не мог не растравлять себя за первую и, возможно, фатальную ошибку в самом начале своего правления. Раньше он бы поддался себе. Достал бы меч, разрушил пару десятков панелей. Возможно, прикончил бы кого-то из офицеров или штурмовиков, если бы слишком разошелся. Сейчас, несмотря на дрожь гнева, пробивающую тело, он сдерживался. Сжимал руки в кулаки, крепко стискивал зубы, но терпел и шел, чеканя шаг и не позволяя себе удовлетворить собственную жажду разрушения. Контроль был у него в руках, но он, похоже, оказался к этому не готов. Кайло нужно было как-то отвлечься. Занять свой разум, чтобы перестать прокручивать поражение, думать о собственной глупости, которая привела к таким результатам. Он мог бы медитировать, но по опыту знал: станет только хуже. Он замер возле своей каюты и, так и не набрав код, развернулся и зашагал в другую сторону. Каюта Сноука станет отличной возможностью переключить внимание. Все равно Кайло необходимо было разобраться с тем, что ему досталось от бывшего учителя, и это занятие — нудное, скучное, медитативное — точно принесет нужный результат. По крайней мере, он постарается сосредоточиться на наследии и выжать из этого все, что сможет. А еще это послужит ему тешащим самолюбие напоминанием, что любой, кто попытается его контролировать, будет уничтожен, и что теперь никто над ним не властен. Кроме него самого. Он поймал себя на том, что эта мысль, несмотря на душевный дисбаланс, вызывает у него улыбку. За время битвы — проигрыша — на Крайте коды доступа уже успели заменить. Его собственный теперь открывал многие двери, если не все, а каюту Сноука — тем более. Попасть в нее не составило труда, но Кайло почему-то все равно замер на пороге, прежде чем войти. Он вспомнил, как били в него молнии Силы, и едва смог подавить вновь поднявшуюся ярость. Внутри было темно, но стоило только поднять освещение до восьмидесяти процентов, как каюта осветилась блеском излишней роскоши. Раньше Кайло здесь не бывал: Сноук всегда принимал его в тронном зале, а доступ в его покои оставался закрытым. Кайло гадал, посещал ли эту каюту вообще хоть кто-то, кроме ее хозяина. Маловероятно. Тем более бесполезной казалась эта роскошь. Зато становилось понятно: у Сноука был очень узнаваемый и стабильный вкус. От золотого и красного в обстановке с непривычки болели глаза. Кайло обошел каюту: она сияла чистотой и порядком, но из-за всех этих излишеств казалась хаотичной и какой-то порочной. Он взял с подставки золотую статуэтку, повертел ее в руках и поставил на место, чувствуя смутное отвращение. Здесь было слишком непривычно: сам он ценил строгость, даже скорее аскетичность. Если он собирался сюда переезжать — а он действительно собирался, — то для начала нужно было уничтожить все следы присутствия Сноука здесь и переделать даже мельчайшие детали обстановки. Никакого золота, только черное, скупое и спокойное. Не кричащее. Не раздражающее глаза и душу. Кайло не мог отделаться от мысли, что здесь, в этих покоях, Сноук все еще жив и наблюдает за ним. С насмешкой. Или разочарованием? Не важно. Его это бесило, словно его план провалился, а сам он здесь находился без допуска и его вот-вот должны были поймать и наказать за вторжение. Он убил Сноука, но память о нем жила. Еще недавно тот называл его «Могущественным Кайло Реном». Сейчас эти слова казались насмешкой. Будто Сноук догадывался, что вскоре произойдет, знал, что будет твориться у Кайло на душе, и издевался. Это все в прошлом. Кайло не позволит памяти разрушить то, чего он добился. Он сосредоточился на осмотре принадлежащей ему территории, но обнаружил только дорогие безделушки. Ничего ценного — ценного для него, — ничего, что усилило бы и укрепило его власть. Конечно. Сноук не был идиотом, чтобы хранить свои тайны на виду. Кайло открылся в Силе, чтобы найти тайник — один или несколько. Он был уверен, что сможет это сделать. Сила всегда благоволила ему — до сих пор он был ее любимым созданием. Пока не появилась девчонка. Но о девчонке думать не стоило. Кайло сосредоточился и уловил что-то подозрительное в стене, за одной из кричаще-роскошных картин. Простое место для тайника, но открыть его тому, кто не владеет Силой, будет непросто. Если не невозможно. Он снял картину со стены и прикоснулся ладонью к холодной красной обшивке. Прикрыл глаза, прощупывая стену Силой, осторожно потянулся… да. Получилось. Часть обшивки под его ладонью «утонула», а затем отъехала вверх, и Кайло, прищурившись, посмотрел на то, что оставил ему Сноук. Не так уж и много, если честно. Три голокрона и миниатюрный пульт. Первые он изучит со всей тщательностью, а последний… Наверное, стоило для начала понять, от чего он. Оставив голокроны внутри, Кайло забрал пульт и взвесил его на ладони. Больше всего его заинтересовал датчик слежения: так проще будет разобраться и найти то, чем этот пульт управляет. Включив консоль Сноука и введя свой код доступа, Кайло установил соединение между ней и пультом и активировал датчик. Выведенный результат заставил его вздернуть бровь: предмет находился в каюте, принадлежавшей кому-то из высшего командного состава. Он вывел туда же карту и прищурился, не зная, как относиться к своему открытию. Потому что каюта принадлежала генералу Хаксу.3. Хакс
Спина болела, как и все тело, но Хакс почему-то не чувствовал злости. Скорее — усталость. Он делал все, что в его силах. Вмешивался, пытался направить атаку так, как надо, но все сокрушилось об криффового Кайло Ре…Верховного Лидера Кайло Рена и Силу, которую тот использовал. Кретин и идиот, ведущий себя как ребенок. И он теперь — лицо и сердце Первого Ордена? Хакс не думал, что будет скучать по правлению Сноука, но сейчас он действительно сожалел, что тот умер. Не слишком сильно — ошейник все еще ощущался на шее, а вместе с ним жила и память. Но Сноук не допустил бы такого провала. Для начала он бы делегировал командование атакой Хаксу, а не стал бы встревать сам и исполнять свои желания во вред делу. В этом была проблема нового Верховного Лидера: он хотел управлять единолично и даже не думал, что ему это не по зубам. Оказавшись на «Превосходстве», Хакс первым делом проверил, как проходят ремонтные работы, и только потом поспешно вернулся к себе. Вообще-то ему следовало бы посетить медотсек, но одна мысль о том, что даже дроиды увидят следы, которые оставили на нем сначала удушение Силой, а потом — удар об панели, причиняла ему дискомфорт. Он решил, что сам займется повреждениями. Уж сам себе первую помощь оказать он мог. В своей каюте он совершил привычные уже ритуалы, отработанные до автоматизма: снял сапоги, переоделся в халат, заварил горький чай. Сделал пару глотков и отставил чашку в сторону: поражение и так было слишком горьким на вкус, чтобы усиливать его таким же чаем. «Заняться повреждениями», — напомнил себе он. Так оформлять в мыслях синяки, ссадины, ушибы и порезы было гораздо проще. Легче думать о них отстраненно, словно его тело — машина, механизм, который требовал ремонта, а не что-то жалкое, что вот так просто можно сломать и покалечить. Он достал аптечку и первым делом ввел стимулятор. Хаксу нужно было время, чтобы обдумать ситуацию и сложившиеся обстоятельства и решить, что с ними делать, и тратить его на сон не стоило. Хотя нужно было: последние циклы этих «не стоило» появлялось слишком много, он почти не спал и жил на стимуляторах. Наверняка по нему это было видно, но он старался не сосредотачиваться на внешних признаках. Главное, что тело и мозг функционировали как положено, а значит, он мог продолжать действовать. Забрав аптечку с собой, он зашел в освежитель. Встал возле зеркала и внимательно осмотрел шею: на следах от удушья прошел багрянец, и теперь они отливали темно-лиловым. Пятна проходили по горлу и исчезали под дюрастиловой полосой ошейника. Хакс, едва задумываясь, просунул палец под него и слегка оттянул. Дюрастил впился в заднюю часть шеи, покалывая датчиками и шоковыми панелями, и он поморщился, убирая руку. Жаль, что он не мог сделать ошейник чуть посвободнее — обрабатывать синяки под ним будет неудобно. «Сноук мертв, — напомнил он себе. — Ошейник можно снять совсем. Тебя никто не контролирует». Самообман, конечно. Рен — Верховный Лидер — наглядно показал, что ему не нужны никакие устройства, чтобы наказывать за попытки перехватить управление. Сноук тоже использовал на нем Силу — но редко. Ему не приходилось в основном потому, что Хакс и без того знал, что последует за неповиновением. Пары уроков, наглядных демонстраций и одного перечисления возможностей ошейника хватило, чтобы Хакс понял: лучше и не пытаться. Бакта холодила шею, а ошейник лип к ней и раздражал этим кожу. Хакс морщился, обрабатывая повреждения сначала там, а потом и на спине и боках. Было не очень удобно, но он все еще не собирался доверять себя дроидам. Закончив, он снова взглянул в зеркало, поддевая ошейник. Сноук постарался сделать все, чтобы он ощущался некомфортно и унизительно. Обруч сверху был обшит черной кожей, придавая устройству сходство с обычным собачьим ошейником, зато с внутренней стороны так и оставался дюрастиловым, а датчики и шоковые панели выделялись на гладкой поверхности. В первые дни все это сильно раздражало кожу — нежную, как выяснилось. Натертости саднили и сочились сукровицей, а затем покрывались коркой, которую хотелось отодрать, но без нее становилось только хуже. С этой проблемой он тоже не обращался к дроидам, и ему постоянно приходилось запрашивать новые запасы бакты. Тогда он все ждал, когда же снабжение из медотсека поинтересуется, зачем ему столько, но еще Брендол научил их не задавать вопросов по поводу постоянных обращений собственного сына. Так же оставалось и позже. Он гадал, не наступил ли в его жизни этот период — снова. Ему не стоило раздражать нового Верховного Лидера, чтобы избежать подобных проблем. Не стоило. Но он понимал, что не сможет. Для начала, он не собирался молчать и не вмешиваться, глядя на то, как Рен поведет их к провалу и разрушит все то, что он с большим трудом построил за свою жизнь. В том, что так и случится, Хакс не сомневался — Рен уже показал себя на деле, а дальше будет только хуже. Он не собирался допустить гибель Первого Ордена, который все еще оставался смыслом его жизни. Но было и кое-что еще. Он не мог дать названия этому чувству, но оно походило на зуд, который возникал каждый раз, когда он сталкивался с Реном в открытую или незримо для постороннего глаза. Его так и подзуживало вступить с ним в конфронтацию, выяснить, кто из них окажется слабее. До последнего момента счет был равный — пока Рен не обрел власть. И сейчас Хакс собирался вновь сравнять его — а затем и обойти Верховного Лидера. Это желание было иррациональным и опасным, но противостоять ему не получалось. Хакс всегда держал себя в руках, но в такие моменты почему-то поддавался слабости. Он так и не смог вывести причины такого поведения и научиться их обходить. Словно что-то вмешивалось в его разум. Чувства? Эмоции? И то, и другое? Он наложил стерильные пластыри на все обработанные повреждения и вновь надел халат. Монотонные действия успокоили его, а усталость благодаря стимулятору ушла, и он вновь мог сосредоточиться на проблемах и их решении. Когда Хакс вернулся в каюту, под ошейником слегка закололо, и он крупно вздрогнул, ожидая удара током. Но то ли ощущение было ложным, то ли нервы просто были на пределе, и ему уже мерещилось — в любом случае, оно исчезло в ту же секунду. И все равно при одной мысли о том, что Рен — или кто угодно — нашел пульт и знает, как его использовать, Хакса бросило в пот. Глупости. Сноук отлично хранил свои секреты, и если Рен до сих пор не использовал ошейник, значит, он ни о чем не догадывается. А со своими нервами Хакс справится. Всегда справлялся.4. Кайло
Кайло догадывался, что Сноук знал все и обо всех, но не думал, что получение этих знаний примет такие масштабы. Голокамеры, данные с которых выводились на консоль Верховного Лидера, были практически везде. В том числе — и в каюте генерала Хакса. Кайло не знал, догадывался тот об этом или нет. И все же отказаться от удовольствия понаблюдать за всегда собранным Хаксом в неформальной обстановке, там, где он чувствовал себя защищенным и скрытым от чужих глаз, не мог. Нехитрые манипуляции вывели на экран голограмму каюты. Кайло ждал, поигрывая пультом от того, что скрывалось там — Хакс надолго исчез в освежителе, а так далеко лезть в его личную жизнь он не хотел. Когда Хакс появился на голограмме, Кайло осознал: что-то не так. И виноват был не пластырь, темным пятном выделяющийся на шее. Что-то другое, но он никак не мог понять, что. Кайло до рези в глазах всматривался в голограмму, отслеживая движения Хакса. Изменение ускользало от сознания и неизменно раздражало его. Он силился понять, в чем его суть, и никак не мог ее уловить. Пальцы машинально поглаживали пульт, и в какой-то момент он чуть надавил на одну из кнопок. И осознал это только в ту секунду, когда Хакс на голограмме вздрогнул. Кайло чуть не выронил пульт, но сумел его удержать, продолжая наблюдать, как выражение лица Хакса на мгновение стало затравленным, но тут же вернулось в свое обычное спесивое состояние. Открытие будоражило. Сноук, похоже, оставил ему не просто подарок — возможность контроля над рыжей генеральской занозой, и действенную, судя по тому, как отреагировал Хакс. Кайло еще раз оглядел его и наконец понял, что за изменение оказалось таким раздражающим. Раньше он не видел Хакса без формы, без воротников кителя и шинели, скрывавших шею. Теперь, когда тот был в халате, он мог разглядеть беззащитное горло, пластырь на нем и ободок ошейника, прилегающий к коже. Он подавил желание вновь нажать на одну из кнопок. Не стоило — пока он не разобрался в управлении, мог ненароком и убить Хакса, а этого ему не хотелось. И дело было даже не в том, что оставаться без проверенного главнокомандующего, привычного военным, попахивало дурной затеей. Хакс был и оставался неизменной константой, которую терять не хотелось. Кайло привык к нему, к их постоянному соперничеству, попыткам передавить друг друга, и это чувство очень походило на сентиментальность. Не слишком умно, но… Что-то должно было оставаться постоянным в его жизни, и Хакс отлично подходил на эту роль. Кайло еще понаблюдал, как тот мерил шагами каюту, и отключился от голокамеры. Откинулся в кресле и задумчиво уставился в пространство, пытаясь понять, как использовать полученное во благо. И для себя, и для Первого Ордена. Из-за той же сентиментальности он не хотел — и не ждал — от Хакса полного и безоговорочного подчинения. Кайло признавался себе: ему нравилось, как Хакс раз за разом огрызался и будто бешеная шавка пытался цапнуть побольнее и урвать себе кусок побольше. Это бодрило и не давало закостенеть в собственной уверенности в себе и своих безграничных возможностях. Хакс был одним из немногих, кто по-настоящему его не боялся, и Кайло это ценил. Терять его такого он, опять же, не хотел. Все, как и всегда, упиралось в его собственные желания. Один раз это закончилось не слишком хорошо. Повторять свою же ошибку он не собирался, но… что Хакс мог ему сделать? Сноук тоже был уверен в своей непобедимости, некстати вспомнилось ему. И где он теперь? Такой ошибки Кайло не допустит. Сентиментальность сентиментальностью, но пульт он будет держать при себе. И использует, если Хакс его вынудит. Если придется — не раз. Пока не уверится, что ножа в спину от него можно не ждать. Кайло надеялся, что это решение не станет в ошибку. Он поднялся и уложил пульт в контейнер на поясе. Вновь открыл тайник, забрал из него голокроны и покинул яркую и броскую каюту Сноука. После нее темные коридоры «Превосходства» были наслаждением для глаз. Теперь — раньше он не интересовался — он знал, что каюта Хакса находится по дороге к его собственной. И, проходя мимо, не смог не задержаться у нее. Зачем — Кайло и сам толком не знал. Он просто остановился у дверей и попытался Силой прощупать, что же творилось за ними. Он уже не раз пытался проникнуть в мысли Хакса — аккуратно, не насильно — но тот как-то умудрялся выкидывать его из своей головы едва ли не на подлете. Кайло это казалось своего рода испытанием, вызовом, но сминать выстроенные Хаксом преграды одним ударом Силы походило на жульничество. Сейчас Кайло и не пытался уловить его мысли. Вместо этого он попробовал поймать общую атмосферу и отголоски эмоций. Из каюты веяло спокойствием, собранностью и контролем. Ни единой панической нотки, ни тени страха — если уж на то пошло, вообще никаких ярких эмоций. Хакс, похоже, контролировал даже фон своего настроения. Кайло в какой-то степени завидовал ему. Он закрылся в Силе и направился дальше по коридору. Странно, но спокойствие, веявшее из каюты Хакса, утихомирило и самого Кайло. Он чувствовал себя умиротворенным. Почти даже собранным, и немного — сонным. Поспать после полного событий дня было лучшим решением. Он рухнул на кровать, едва раздевшись. Некстати подумал, что теперь, когда Сноука больше нет — к этой мысли было непросто привыкнуть — а девчонка прервала их связь, ему можно было не опасаться «неудачных моментов». Те несколько дней, когда связь устанавливалась внезапно и без его на то желания, он чувствовал себя не в своей тарелке, хоть и всеми силами старался этого не показывать. Кайло закрыл глаза, но перед ними почему-то все равно стоял Хакс — такой же, как на голограмме, в этом своем халате — тонкий, хрупкий, уязвимый. И беззащитная шея, скованная ошейником. Сноук назвал его бешеной шавкой, но Кайло и не думал, что эти слова едва ли не буквальны. Теперь он понимал, почему Хакс не пытался сопротивляться Сноуку, хотя любому другому за такое отношение перегрыз бы глотку, не раздумывая. Сноук держал его под контролем с помощью ошейника, и крифф его знает, какие возможности скрывались в миниатюрном пульте. И сколько раз тот их использовал, прежде чем добился от Хакса безоговорочного подчинения. Интересно, сделал ли генерал из этого вывод, или и Кайло придется использовать те же методы? Он не хотел, но если придется… То тогда у Хакса будут проблемы. И не Кайло разбираться с их последствиями.5. Хакс
Хакс не думал, что Верховный Лидер почтит своим присутствием брифинг высшего командного состава. Он еще раньше заметил, что обсуждения дальнейшей стратегии наводили на него скуку, и был уверен, что Рен собирался избавить себя от них, раз уж теперь отдавал приказы. Но нет — брифинг едва успел начаться, когда Рен стремительно вошел в зал совещаний и небрежно опустился в кресло во главе стола, приготовленное специально для него. Хакс поймал его взгляд — заинтересованный и злой одновременно. — Прощу прощения, Верховный Лидер, — спокойно произнес он. — Не думал, что вы займете это место. Да, он действительно и не догадывался, что Рен заменит Сноука и приберет власть к своим рукам. И полагал, что тот прекрасно сумел прочитать между строк. Удивительно только, что никак этого не показал. Наверное, думал, что Хакс ничего не сможет сделать. Что раз тот подчинялся Сноуку, подчинится и ему. Глупец. У Сноука имелись свои рычаги давления на Хакса, и они канули в лету вместе с ним. Ошейник, конечно, все еще оставался на нем, но пульт… Хакс найдет его и уничтожит, предварительно избавившись от унизительных оков на собственных шее, гордости и свободе. — Мы можем использовать вашу разработку для отслеживания повстанцев, генерал, — продолжил уже начатый разговор капитан Пьюви. — Они не попадутся на одну и ту же уловку второй раз, — ответил Хакс. — Мичман Унамо первым делом проверила гиперпространственные датчики. Они нашли способ обойти отслеживание. Не стоит недооценивать противника. Сказав это, он кинул взгляд на Рена: тот, прищурившись, смотрел на него, явно приняв слова на свой счет. И был прав — Хакс не мог удержаться от колкости и предупреждения. Рену действительно не стоило недооценивать — только не Сопротивление, а Хакса. Потому что тот задался целью найти способ избавиться от чокнутого адепта Темной Стороны Силы и не собирался останавливаться, пока не достигнет ее. — Долго таиться они не смогут, — произнес Рен, не отрывая от Хакса взгляд. — Их осталось слишком мало, и они наверняка займутся вербовкой. И это станет ошибкой. Теперь уже Хакс уловил скрытое предупреждение. Брифинг с каждой секундой становился все интереснее. Он осознал, что получает удовольствие от этого скрытого под обсуждением обмена угрозами между ним и Реном. Хакс сейчас чувствовал себя как никогда живым, целым и настоящим. И сильным. — Их целью станут планеты Внешнего кольца, — заметил Хакс. — Там, где влияние капитуляции Новой Республики не будет таким сильным. Нужно заняться идеологической обработкой населения и пропагандой. Тогда при малейшей попытке перетянуть кого-то на свою сторону Сопротивление обнаружится, и останется только нанести точный удар. — Вы в этом уверены? — спросил Рен с усмешкой. — Достаточно переложить вину за уничтожение Хосниана на плечи Сопротивления, — ответил Хакс. — В конце концов, именно их террористическая деятельность привела к этому. Население отсталых планет в своей массе легко поддается внушению. Главное — успеть их обработать первыми. Порождение генерала Органы должно быть уничтожено. Как и она сама. Рен дернулся, как от пощечины. Еще один направленный удар попал в цель, и Хакс с трудом сдержал ухмылку. — Даже вуки, — тихо начал Рен, — в плену у Империи не сдавали своих, несмотря на обработку и пропаганду. И на них, помимо этого, были ошейники и чипы. Не будьте так уверены в своих силах, генерал. Кровь отлила у Хакса от лица, и он понял, что побледнел, стоило Рену это произнести. Их разговор полнился скрытыми намеками, и теперь — ошейник. Он знал. Рен знал про это криффово устройство и наверняка успел найти пульт. Хакс не мог даже вдохнуть — осознание, что короткий поводок, на котором его держал Сноук, перешел к Рену, выбило почву из-под его ног. Нужно было что-то ответить. Хотя бы остальным не показать, что на самом деле скрывается за этими словами и у него под воротником. Но в голове стало пусто, а горло сдавило так, что он не мог выдавить из себя и звука. Он с трудом удержался, чтобы не поднести руку к шее, и крепко сжал пальцы, впиваясь ими в ладонь. От боли, которую он причинил себе сам, стало легче. — Империя допустила ошибку, когда захватила Кашиик в рабство, — произнес он, осторожно подбирая слова. — Первый Орден такой не совершит. — Возможно, — криво усмехнулся Рен. — Некоторых нужно держать на цепи, а не идеологически обрабатывать. Этот намек тоже был предельно ясен. Хакс крепко стиснул челюсть, как никогда желая врезать Рену по лицу. Сбить с его рта эту ухмылку, вдавить лицом в пол, переломить позвоночник, изо всей силы наступив на шею. Он представлял кровавую расправу, и самообладание постепенно возвращалось к нему. — Так Первый Орден только настроит против себя системы, — заметил Хакс. — Как когда-то Империя. И тогда очаги восстания выйдут из-под контроля. — У нас есть силы, — с явным удовольствием возразил Рен. — Уж не думаете ли вы, что после их демонстрации население не будет бояться сделать шаг в сторону? — Это будет большой ошибкой, — процедил Хакс. Он пронаблюдал, как Рен, до этого наклонившийся вперед и следящий за каждым его движением, расслабленно откинулся в кресле. — Сэр, — осторожно заметил капитан Пьюви, — я согласен с генералом. Не стоит повторять ошибок Империи. Первый Орден уже продемонстрировал силу, и лишние показательные меры только настроят галактику против нас. Это было… неожиданно. Хакс знал, что Пьюви недолюбливал его, в чем-то даже завидовал, считал выскочкой и юнцом, возомнившим о себе слишком много, и эта поддержка действительно оказалась слишком внезапной. Похоже, даже старый состав Первого Ордена, помнящий еще Империю, был на его стороне и считал меньшим злом, чем Кайло Рена. Тем хуже для него и лучше — для Хакса. — Вы все, похоже, лучше меня знаете, что делать. — Тон Рена должен был звучать уязвленно, но он говорил спокойно. — Продолжайте. Неужели понял, что вмешиваться не стоит? Хакс ни за что бы не поверил. Даже если сейчас на брифинге они придут к верному решению, которое принесет им победу, не стоило исключать вероятность, что Рен вмешается прямо в процессе его исполнения. И все испортит. Он только и делал, что портил и разрушал. — Капитан Акара, — обратился Хакс, — предоставьте мне список лучших агентов пропаганды и вербовки. И сообщите тем, чьи кандидатуры я одобрю, что в ближайшее время они отправятся в ключевые системы Внешнего Кольца. Свою работу им нужно сделать быстро и идеально. У нас не так много времени, чтобы тянуть и допускать ошибки. — Есть, сэр, — бодро отозвалась Акара. — И напомните им, что использовать методы устрашения можно только в крайних случаях. — Разумеется, сэр. В висках пульсировало ноющее ощущение — предвестник головной боли. Ну, они хотя бы успели решить главный вопрос повестки дня. С остальным разобраться было гораздо легче. Он почувствовал на себе взгляд и посмотрел на Рена. Конечно — тот все так же внимательно пялился на него, и у Хакса складывалось ощущение, что его взгляд прикован к шее. Он сглотнул против воли, и кадык неприятно уперся в ошейник на короткое мгновение. Одно радовало — пока Рен только намекал, а не использовал возможности пульта. Может, так останется и в дальнейшем. Хакс хотел надеяться на это.6. Кайло
Как только брифинг закончился, Хакс первым выскочил из зала для совещаний, и Кайло пришлось поторопиться, чтобы не упустить его из виду. Он интуитивно понимал, что вопрос об ошейнике следует прояснить раз и навсегда. Тогда он поймет, что делать с ним — и с Хаксом — дальше. Как действовать, как реагировать. Использовать пульт или отложить его, если Кайло придет к выводу, что Хакс будет послушным от одного только факта его существования. Он нагнал Хакса у лифта — тот уже вызвал его. Собирался убежать к себе? Не выйдет. Остановившись за его спиной, Кайло хлопнул ладонью по панели и скомандовал: — Отменить вызов. Едва уловимый гул приближающейся кабины тут же стих. Кайло заметил, что плечи Хакса напряглись в ту же секунду, как и спина — настолько ровная, что казалось, будто вместо позвоночника у него дюрастиловый негнущийся прут. — Что вам нужно? — процедил Хакс, опустив «Верховный Лидер» и так и не повернувшись к нему лицом. Кайло решил, что запомнит это. И при случае даст Хаксу понять, что такое поведение без ответа не оставит. — Поговорить, — бросил Кайло. — Следуйте за мной. Он шагнул назад — даже по собственным ощущениям они стояли слишком близко — и развернулся, направляясь в пустую допросную. Хаксу от такого выбора места наверняка станет не по себе, но на это Кайло и рассчитывал. Он знал, что Хакс идет следом — не мог не идти после прямого приказа. Остановившись у открытых створок допросной, Кайло пропустил его вперед и заблокировал дверь. Даже если Хакс и захочет сбежать, у него не получится. Кайло видел, что ему неуютно. Кто угодно другой вряд ли бы это заметил, но он научился улавливать даже малейшие изменения в поведении Хакса и делать из них выводы. И сейчас он точно мог сказать: Хакс будет еще более дерзким, чем обычно. Он всегда становился таким, когда Кайло выдавливал его из зоны комфорта. Присесть в допросной было некуда, и к лучшему. Хакс замер у пыточного кресла, и Кайло шагнул к нему, снова останавливаясь чересчур близко. Он едва ли не чуял, как все внутри Хакса восстает против такой недопустимой, слишком личной дистанции, и не смог сдержать усмешку. — И о чем же вы хотели поговорить? — спросил Хакс, и в его голосе слышалась тщательно подавляемая язвительность. — Верховный Лидер, — напомнил Кайло. Ему было интересно, как далеко Хакс зайдет в своей дерзости. — Прошу прощения, Верховный Лидер. Он еле сдерживал себя, понял Кайло. Так и тянуло протянуть руку и взять его за плечо, чтобы ощутить, как оно дрожит от ярости. — Покажите мне его, — сказал Кайло, зная, что Хакс поймет, о чем он. И добавил: — Это приказ. На секунду лицо Хакса исказилось от гнева, но тут же вновь стало ровным и безэмоциональным. Кайло усмехнулся, поймав полный вызова взгляд, и пронаблюдал за рукой, потянувшейся к застежкам кителя. Пальцы у Хакса мелко подрагивали, но воротник он расстегнул быстро и четко — так, будто движение было отработано до автоматизма. — Больше, — велел Кайло. У Хакса заходили желваки, но он подчинился. И хорошо — Кайло пока не хотел проверять, как работает пульт. С другой стороны, ему было интересно, как далеко он сможет зайти, прежде чем Хакс сорвется. Прощупывать собственные почти безграничные возможности было упоительно. Обнажившаяся шея и ключицы приковали к себе его взгляд. Кайло смотрел жадно, теперь вживую, а не на голограмме. Тонкая черная полоса ошейника выделялась на бледной коже; синяк, спрятанный тогда под пластырем, рассосался. Так выглядела власть над человеком, который охотно бы его убил. Кайло не глядя снял перчатку и поднял руку, касаясь ошейника. Огладил пальцами, дотронулся до кожи над ним, наслаждаясь контрастом — ошейник был твердым, а шея Хакса — нежной. — Не трогай меня, — процедил Хакс, разрушив волшебство момента. — Ваше мнение меня не интересует, — честно признался Кайло и обхватил ладонью его горло. Во взгляде Хакса читалась ненависть — яркая и глубокая, но было и что-то еще. Что-то похожее на растерянность. Он слегка сжал пальцы — почти ласково, но предупреждающе. Бешеная скорость ударов пульса чувствовалась под ладонью, и от этого Кайло едва не терял разум. Жизнь Хакса сейчас была в его руке — стоит только надавить сильнее, и она оборвется. — А вот вам бы стоило помнить о субординации, — закончил он с усмешкой и разжал пальцы. Хакс не ответил. Кайло буквально чувствовал, как тот хочет высказать все, что думает, но сдерживается. Что ж, Хакс никогда не был дураком и всегда понимал, когда стоит молчать. Это Кайло тоже ценил. Он поддел ошейник пальцем и чуть оттянул его, проверяя, как туго он сидит. Хакс по-прежнему молчал, но его глаза потемнели от ненависти. Эмоции, которыми можно управлять, владели не только Кайло. Но в отличие от него, Хакс умел их подавлять. Это одновременно и восхищало — Кайло тоже хотел этому научиться, — и раздражало, потому что контроль над Хаксом оставался у него самого, а не у Кайло. — Что он может? — спросил тот. — Отвечайте, если не хотите, чтобы я начал проверять на практике. И я пойму, если вы станете врать или умалчивать. Только правду, генерал. Полную и чистую. Кайло убрал руку и шагнул назад, позволяя Хаксу вернуть утраченное самообладание. В конце концов, окончательно ломать его он все еще не собирался. Только показать, что власть у Кайло в руках и заходить далеко не стоит. — Подавляющий ошейник ME-263 имеет регулируемый удаленно диаметр, — ровным голосом произнес Хакс — так, будто читал инструкцию по применению, — шоковые панели, датчики передвижения, жизненных показателей и взрывное устройство на замке, активируемое удаленно или при попытке снять ошейник. Он пытался мыслить отстраненно, понял Кайло. Убедить себя, что не имеет никакого отношения к тому, о чем говорит. Что его все это не касается никаким образом. Хакс занимался самообманом, чтобы держать себя в руках. Или не чувствовать себя настолько униженным, каким был сейчас. — Хорошо. — Кайло склонил голову, глядя на черную полосу у Хакса на шее. — А теперь перейдем к тому, о чем я хотел поговорить с вами, генерал. Я не буду использовать все возможности ошейника, пока вы своим поведением не заставите меня это сделать. Более того — если вы сумеете убедить меня в своей безоговорочной преданности, я сниму его. Как видите, все зависит от вас. Лицо Хакса опять исказилось на короткое мгновение, но ответом Кайло было молчание. — Вы меня поняли? — участливо спросил он. — Да, — ответил Хакс. Кайло прищурился, и он поспешно добавил: — Верховный Лидер. С одной стороны, Кайло жалел, что Хакс уступил ему так быстро и не сорвался. Смотреть, как он дает волю собственной ярости, наверняка было бы сладко. Но, с другой стороны, Хакс в очередной раз показал, что слишком умен, чтобы вступать в открытый конфликт даже наедине. Он держался за свое место в Первом Ордене, за тот огрызок власти, которым обладал, и не собирался позволять собственным чувствам загнать себя в могилу. — Замечательно, — ответил Кайло и, развернувшись, дошел до дверей и разблокировал их, после чего вышел из допросной, оставляя Хакса наедине с собой и бурей, бушующей у него внутри. Все это выглядело как победа. Тогда почему Кайло в глубине души испытывал разочарование?