Позови меня за собой

– Ю-у-ури! – Пхичит радостно захлопал в ладоши, едва на экране его ноутбука замигала иконка профиля Юри. Приняв входящий звонок, он возбужденно поёрзал на диване, стараясь устроиться поудобнее, и его лицо расплылось в довольной улыбке, когда по ту сторону монитора японец сонно потёр глаза и поправил съехавшие на нос очки. – Привет, – мягко улыбнулся ему Юри, и его пухлые щеки заметно порозовели от смущения. – Ещё раз извини, Пхичит. Я очень плохой друг. – Ну, ты ведь позвонил мне, в конце концов, – хихикнул таец и кокетливо захлопал ресницами, прикрывая ухмылку тыльной стороной ладони. – К тому же, ты слишком милый, я не могу обижаться на тебя слишком долго. – Спасибо, – Юри рассмеялся, но секунды не прошло, как он нахмурил брови, неожиданно резко сменив своё настроение. И лишь сейчас Пхичит заметил – глаза Юри не блестят, как это обычно бывает у людей. Они будто были абсолютно чёрными. Пхичит удивленно распахнул глаза и озадаченно почесал затылок. Конечно, он давно привык к причудам характера Юри, но его сейчас явно что-то беспокоило – это было видно невооруженным взглядом. Казалось, что Юри прямо на глазах чернеет изнутри. – Что-то случилось? – Нет, ничего, – замотал он головой. – Ничего серьезного. Моя жизнь, как всегда, катится к чертям собачьим. Пора бы уже смириться с этим. – Юри… – протянул растерянный Пхичит, виновато потупив взгляд. Кацуки сегодня выглядел как-то особенно отстранённо. Лицо его было бледным, и даже во время разговора с другом ни кровинки не дрогнуло на нём, будто все его лицевые мышцы враз атрофировались. Он нервно перебирал пальцами по столу, пустым взглядом упираясь куда-то сквозь Пхичита. – Как ты там? Всё ещё Бангкоке? – внезапно спросил Юри, видимо, почувствовав угрызения совести за своё грубое безразличие. В его голосе всё ещё чувствовалось напряжение, словно он насильно выдавливал из себя слова для продолжения этого, и без того неловкого, диалога. Пхичит слегка фыркнул и развалился поудобнее на своём диване. Он протянул руку в сторону подоконника и нашарил там солнечные очки, которые тут же нахлобучил на лоб, будто позируя для фотографии. – Ненадолго! – с довольным видом провозгласил он. – Скоро национальные отборочные, а потом поеду в Китай! – Ты так уверен, что победишь? – спросил Юри с долей иронии, вскинув одну бровь вверх. – Ах, Юри… ты не веришь в меня… Сделав вид, что плачет, Пхичит спрятал лицо ладонью, в то время как второй рукой он схватил что-то со своей кровати и поднёс прямо к камере ноутбука. – Но я в полном порядке, – сказал он, улыбаясь во все тридцать два белоснежных зуба. – А ещё я не забыл о сюрпризе! Юри кинул на него полный усталости взгляд, который буквально означал: “Богом клянусь, если ты выкинешь какую-нибудь глупую шутку, я испепелю тебя прямо на месте”. – Та-да! – выставив прямо перед камерой свою правую ладонь, Пхичит раскрыл её и Юри ахнул. На смуглой ладошке сидел пушистый чёрный хомячок – маленький комочек шерсти с двумя глазками-пуговками. Грызун осторожно осмотрелся по сторонам и принюхивался, навострив свои маленькие круглые ушки. – Какой он славный! – восторженно выдохнул Юри, не отводя взгляда от хомяка, который заинтересованно обнюхивал пальцы тайца. Гордый за своё любознательное животное Пхичит ухмыльнулся и почесал хомяка по спинке. – Нравится? – спросил он, не скрывая гордости. – Мой новый питомец. Его зовут Юри. В твою честь. – Ю-юри? – смущенно заикнулся японец, трясущимися руками поправив очки. – Угу. Вы оба такие хорошенькие. Юри смутился от такого комплимента, чувствуя, как кровь ещё сильнее хлынула к его щекам. – Боже, Пхичит… Ты даже не представляешь… – Обожаю, когда ты смущаешься, – промурлыкал Пхичит. – Ты такая сладкая булочка. Прямо как Эрос. – Эрос, хм, – Юри пожал плечами. – Мне кажется, мы с ним ничем не похожи. И тот факт, что я играю за него уже три года, ничего не значит. – Да брось, вы оба красивые брюнеты с роскошной задницей и– – Так, только попробуй это сказать. – Сексуальные. – Боже. – На самом деле, ты действительно внешне похож на Эроса, – с хитрым огоньком в глазах произнёс Пхичит, украдкой заметив, что Юри, кажется, такое сравнение пришлось по вкусу. – Тебе только крыльев не хватает, а так – вылитый ледяной маг! – Ты действительно так думаешь? – Конечно! – воскликнул Чуланонт, оскорбившись, что его слова не воспринимают всерьёз. – Ты только представь себя в его чёрном костюме. Зовите пожарных, кажется, я горю! – А знаешь, – Юри задумчиво потёр подбородок. – Кажется, это неплохая идея. Может, на Хэллоуин попробую надеть этот костюм. – Обязательно пришли фото! Юри прыснул, едва сдерживая смех. Однако Пхичит не мог отделаться от чувства, что в Юри что-то не так: даже смех его казался совсем чужим, незнакомым, будто это вовсе и не Юри сейчас сидит перед экраном своего ноутбука. Пхичит задумался и, взвесив все «за» и «против», все-таки решился задать ему провокационный вопрос без каких-либо прелюдий, прямо в лоб: – Юри, а ты принимаешь свои таблетки? Кацуки резко замолк. Его глаза резко расширились от испуга, и скопившееся в теле напряжение предательски выдавали дрожавшие веки. Словно боявшись сболтнуть что-то лишнее, он сцепил руки в замок и закрыл ладонями рот, а сам виновато сгорбился. Как загнанное в угол животное, он медленно и шумно вдыхал воздух. – Нет, – ответил он с хрипотцой в голосе, не поднимая глаз. – Я не пил лекарство уже несколько месяцев. – Как же так? – забеспокоился Пхичит. – Врач ведь назначил тебе годовой курс, нельзя просто взять и… – Хватит! Юри стукнул кулаком по столу. От неожиданности черный хомячок спрыгнул с ладони прямо на живот Пхичита и юркнул в рукав его джемпера. – Давай больше не будем говорить о таблетках, хорошо? – чуть ли не слёзно умолял Юри дрожащим голосом. От одного его вида Пхичиту стало не по себе – лишь секунду назад Кацуки беззаботно посмеялся над его шуткой, а сейчас, глядя на то, во что превращается нервный и испуганный Юри, Пхичит поймал себя на мысли, что его друга подменили инопланетяне. – А ты… Ты больше не видишь галлюцинации, раз перестал их пить? – Да. Со мной все в полном порядке. – Ох, – промолвил Пхичит виновато. – Прости. – Это я виноват, – вздохнул Юри, массируя свои виски указательными пальцами. – Весь на нервах в последнее время. Пожалуй, я выйду и прогуляюсь. – Хорошо. До встречи, Юри. Выключив ноутбук, Юри ощутил гнетущее чувство разочарования где-то глубоко своей душе, брошенное сверху и тяжело ударившееся о дно его сердца. Казалось, будто сейчас на него свалилась неподъёмная ноша стыда перед самим собой и людьми, которых он заставил беспокоиться о себе. Конечно же, Пхичит знал о таблетках, ведь Юри по глупости проболтался ещё в тот день, когда ему только назначили лечение. Его тошнило от одного только вида этих пилюль, которые едва пролезали в его глотку. Встав со стула и бросив взгляд на часы, Юри быстро засобирался и накинул на себя пальто. Выйдя в город, он первым делом направился в парк. Развеяться после всех этих душных недель ему не помешало бы, и Юри медленно брёл по ещё влажному от недавно прошедшего дождя асфальту, бессмысленно глядя себе под ноги. Все его мысли были заняты тем, что он катастрофически далеко отошел от своего плана: в лаборатории был полный завал. Помимо своей научной работы, ему нужно было еще выходить те растения, которые два нерадивых студента, подрабатывавших лаборантами, умудрились сгубить. А растения-то, между прочим, принадлежали Кацуки и были частью его исследования. Он по-прежнему лелеял надежду вывести свой собственный сорт, и, кажется, надежда, пусть и крохотная, у него была. Маленькие лепесточки медленно разворачивались под ярким светом искусственного освещения, радуя Юри своим ростом каждый день, и когда проклюнулись нежные головки бутончиков, восторгу японца не было предела – лепестки были белыми. Оставалось лишь подождать, пока соцветия набухнут, чтобы посчитать количество тычинок и пятна на листах, но после это предстояло ещё много, очень много работы. – … помяни чёрта, – язвительно прохрипел Юри себе под нос, когда в поле его зрения попала до боли знакомая парочка юношей. Лео и Гуанхонг как ни в чем не бывало прогуливались по укрытой желтизной опавших листьев аллее, держась за ручки как смущенная пара первоклассников. Лео старательно отводил глаза от мягких черт лица Гуанхонга, и казалось, что если он столкнется с ним взглядом, тотчас взорвется. Румянец на его смуглой коже пылал огнем, и это в какой-то степени было даже мило. Китаец же, напротив, выглядел абсолютно безмятежным, с восторгом созерцая изящный танец листьев, круживших в воздухе от малейшего дуновения ветра, и что-то постоянно нашептывал Лео, отчего у последнего краснели даже уши. Юри, до глубины души возмущенный их безответственностью, тотчас направился к парочке, чтобы отчитать их. Лео, едва завидев приближающегося к ним Юри, сразу же опешил и пихнул Гуанхонга в бок. – Добрый день, господин Кацуки, – промямлил испуганный Гуанхонг. – А что вы здесь делаете? – Мне кажется, это я должен быть тем, кто задаст вам этот вопрос, – Юри смерил их строгим взглядом, сложив руки на груди. – Почему вы не в лаборатории? Сегодня выходной у меня, а не у вас. К тому же, вы знаете, что в наказание за то, что засушили мои растения, должны будете убраться в ботсаду после вчерашней экскурсии. – Мы всего лишь на часик вышли прогуляться, – Лео попытался улыбнуться, но под прессом грозного взгляда Кацуки, сверлившего его насквозь, улыбаться как-то не особенно получалось. – “Часик”, говорите? – мрачно буркнул Юри. – Вчера вы тоже ушли “на часик” и пропали до конца дня. Хотите, чтобы господин Фельцман уволил вас? – Нет-нет, что вы… – попытался оправдаться Гуанхонг. – Деньги нам ещё пригодятся. Просто… – Просто? – Юри вопросительно вскинул бровь. – У нас… как бы… свидание, – закончил мысль Лео. Юри смотрел на них из-под полуприкрытых век взглядом, без лишних слов дававшим понять, как сильно он устал от всего этого. – Вот как. Свидание, – повторил он, и интонация у него была такая, что и Лео, и Гуанхонг поёжились от страха. – Д-да, свидание… – Вы считаете, что ваши подростковые заморочки намного важнее работы? – с каждым произнесённым словом Юри становился всё мрачнее и мрачнее. – Ну, господин Кацуки, сегодня скидки для парочек в нашем любимом кафе, – попытался оправдаться Гуанхонг. – Мы хотели перекусить и вернуться в ботанический сад. В конце концов, кому захочется проводить воскресенье в такую хорошую погоду в скучной и холодной лаборатории? – Юри, разве Вы не были молоды? – перебил парня Гуанхонг, поджимая губы. – Разве не прогуливали учебу ради свиданий? Разве не были… живы? – Что?! – от возмущения Юри потерял дар речи. – Я? Да вы!.. Да что!.. И что значит “молоды”?! Мне всего 23 года! – Хорошо сохранились, господин Кацуки! – с усмешкой прокричал Лео, убегая от опешившего коллеги, пока выдалась возможность скрыться. Гуанхонг хихикнул и бросился вслед за ним, оставляя сбитого с толку Юри позади. Японец ещё несколько минут неподвижно стоял в оцепенении, не понимая до конца, что же произошло, и глядел на их исчезающие за горизонтом силуэты. Люди проходили мимо, с недоумением глядя на этого странного парня, застывшего посреди зала, а он лишь молча провожал взглядом парочку юношей и не мог пошевелить даже пальцем. – Свидания? – наконец-то прошептал Юри с опущенной головой. Пожалуй, он и в самом деле уже очень давно не выходил в свет. В последний раз он был на свидании в университете. На втором курсе, кажется. С каким-то придурком, который клюнул на задницу Кацуки и решил, что сам Кацуки такой же клевый, как и его филейная часть. К счастью или к сожалению, он остался разочарован закрытой натурой Юри и больше не беспокоил его своими звонками, а сам Юри был рад избавиться от такого надоедливого ухажера. Но… Юри не помнил, как он добрался до конца парка, но очнулся он уже сидя на скамье. Всё ещё находясь в прострации от наглости студентов, он чувствовал, что мысли в его голове беспорядочно плыли в тумане сознания. В парке было полно людей – хорошее выдалось воскресенье – с собаками и детьми. Кто-то разложил плед на пожухлой сухой траве и устроил пикник прямо в черте города, кто-то просто бродил около фонтана, а сам Юри, выбрав неудачное место прямо под палящим солнцем, бессильно глядел на творящуюся вакханалию. Для середины октября погода была необычайно жаркой, и, расстегнув своё пальто и стащив с шеи шарф, Юри распластался на скамье, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих. Размышляя о всяком, Юри не заметил, как к нему подобрался необычный гость. Громкое “Гав!” раздалось под ухом, и Юри, тут же повернув голову в сторону звука, заметил огромного мохнатого пуделя, приветливо машущего ему хвостом. Пудель выглядел очень грязным и неухоженным – видимо, бродячий, однако сам факт того, что такая породистая и подтянутая собака была бродячей, вызывал много вопросов. Пудель ещё раз залаял, прижимаясь грудью к земле и выпятив зад. Хвост его радостно бился из стороны в сторону, как будто пёс впервые за долгое время увидел человека. – Привет! – слабо улыбнулся Юри псу. – Ты откуда такой взялся? – Гав-гав! – ответил ему пудель, положив свою пушистую мордочку на лавку рядом с Юри и тихо заскулил. Юри осторожно протянул руку собаке, дав обнюхать её: мокрый нос уткнулся прямо в ладонь. Пудель радостно облизал руку и запрыгнул на скамью, ластясь к Юри всем телом. – Тихо, тихо! - Юри засмеялся от любвеобилия настойчивых собачьих ласк. - Хороший мальчик, очень хороший! Поглаживая собаку, он стал убирать со спины сбившиеся колтуны шерсти, пока пёс в благодарность вылизывал его свободную ладонь. Когда спина собаки стала более-менее чистой, пёс спрыгнул с лавки и положил свою морду на колени Юри. – Ты потерялся, м? – заметив, что на шее пуделя болтается потрёпанный ошейник, Юри протянул руки к нему и попытался рассмотреть жетон. – Забавно, но у меня тоже был маленький пудель, он был точной копией тебя. Нащупав жетон прямо под мордой собаки, Юри повернул его в свою сторону, чтобы прочесть надпись. На английском было выгравировано слово: “Маккачин”. – Это твое имя? – спросил Юри. – Маккачин? Пудель не ответил, но вместо этого еще интенсивней завилял хвостом и открыл слюнявую пасть. – Вот как… – кивнул он. – Хорошо, Маккачин, приятно с тобой познакомиться. Вдруг Юри вздрогнул. Его сердце замерло и сделало сальто прямо в грудной клетке, когда он осознал нечто очень странное. Собаку Виктора звали Маккачин. И он был пуделем. Пуделем… Неожиданно Маккачин сорвался с места и рванул куда-то на огромной скорости, да так, что Юри не успел даже крикнуть ему что-либо вслед. Тут же раздался разочарованный вой трех детских голосов. – Мама! – пищал знакомый тонкий голосок. – Макка опять убежа-а-ал! – Тише, девочки, – Юко, уже порядком уставшая, едва перебирала ногами, следуя за тройняшками, но когда она увидела Юри, сидевшего на скамье, её лицо сразу же преобразилось. – Юри, здравствуй! – Добрый день, – проронил Юри в ответ, сдвигаясь влево, чтобы освободить место рядом с собой. Юко, кряхтя, присела на скамью и с усталым вздохом запрокинула голову назад. – Боже, ну и денёк, – смеясь, произнесла она сквозь отдышку. – Девочки подняли меня на рассвете и потащили смотреть мультики, а потом побежали в парк. С этими детьми ни минуты покоя. – По-моему, у вас замечательные девочки, Юко-сан, – учтиво заметил Юри, украдкой поглядывая, как трое непосед резвились около лавочки на лужайке, играя в салки. Кажется, они уже и думать позабыли о пуделе. – Я очень люблю их, – глаза Юко сияли, когда она наблюдала за детьми. – Они – самое дорогое, что есть в моей жизни. Без них она была бы скучной, а с ними каждый день праздник: то ищешь сокровища на чердаке, то гоняешься за бродячим псом, пытаясь угостить его домашней стряпней. – Вы сказали "псом"? – Юри настороженно повернул голову в ее сторону. – Это пудель? – Угу, – кивнула Юко. – На его жетоне написано “Маккачин”. Девочки обожают его, вот только он, кажется, не очень любит, когда дети лезут к нему обниматься. – А вы не знаете, чей он? Юко замолчала, отведя глаза. Юри насторожился еще больше. – Нет. Не знаю. Юри чувствовал печаль в её голосе, но ничего не мог с этим поделать. – Кстати, Юри, – продолжила она уже чуть более радостно. – Я поискала в библиотеке информацию о статуе. Мы с девочками ходили туда за энциклопедиями и заодно я решила поискать исторический справочник о городе. Взглянув на старые фотографии, я обнаружила, что статуй раньше было две. Она вынула из кармана свой телефон и показала фотографию страницы из книги. Там действительно была старая чёрно-белая фотография, на которой было чётко видно, что статуй в парке стояло две: одна та, что с крыльями, а вторую Юри видел впервые. Она тоже изображала мужчину – тонкий и изящный, он протягивал свои руки навстречу второму мужчине, а за спиной его распустились хрупкие, точно стеклянные крылья, напоминавшие крылья бабочек. Его длинные волосы мягко развевались по ветру, напоминая морскую волну, и лицо его было таким печальным, что хотелось тотчас прижать этого юношу к своей груди и никогда не отпускать. – Что же случилось со второй статуей? – спросил Юри. Юко лишь покачала головой. – Я пока не нашла ничего по этому поводу в архивах. Постараюсь поискать ещё. Это действительно интересная история. – Не хотелось бы, чтобы ангел оставался один, – прошептал Юри, глядя на одиноко возвышавшуюся на пьедестале фигуру мужчины с перистыми крыльями. – Наверное, ему так грустно. – Я уверена, мы сможем что-нибудь придумать, – Юко положила руку на его плечо и улыбнулась. – Поможем одиноким душам найти свою любовь. – Да… – произнес Юри как-то скорбно. – Поможем…

***

Виктор сидел на краю дивана и со скучающим видом наблюдал за тем, как Юри роется в своих коробках. Его силуэт переливался жидким серебром в лунном свете, Виктор довольно зажмурил глаза и прислушался к томному стуку клавиш, исходящему из патефона. Юри поставил пластинку со сборником своих любимых песен, когда Виктор стал уговаривать его включить какую-нибудь музыку, и Никифоров явно был доволен выбором своего “сожителя”. – И что же ты такое там ищешь, м? – спросил он с усмешкой, оперившись щекой о ладонь. – Свой… кхм, костюм, – произнёс Юри, не оборачиваясь. – Какой костюм? – Хэллоуинский, – выдавил из себя Юри со стыдом. – Этот костюм я купил ещё будучи студентом. – О-о, – Виктор, привстав, и на цыпочках подошел к Юри со спины, заглядывая в его ящик. – Вот он, – Юри повернулся и приподнял над собой красивый чёрный костюм. Он быль цельным – руки, часть торса и кусок бедра правой ноги были покрыты полупрозрачной сетчатой тканью, а сам наряд был украшен стеклянными камнями, которые поблёскивали на свету. Юри стыдливо приложил его к себе, примеряясь под размер и в душе надеясь, что не набрал пару лишних килограмм за последний месяц. – А что это за костюм? – с восторгом спросил Виктор, разглядывая бархатную ткань. – Персонаж, за которого я играю в онлайн-игре, – сказал Юри. – Его зовут Эрос, он ледяной маг. – Э-р-о-с, – повторил Витя, медленно выговаривая каждый звук, точно смакуя его на вкус и щелкая языком. – Эрос. – Мм, Эрос. Как ты думаешь, – Юри зарделся. – Я не буду выглядеть в нём как идиот? – Он тебе очень идёт, – произнёс Виктор, изо всех сил подавляя смущение. – Подчеркивает твою красивую талию. – Виктор! – возмутился Юри. – Ах, чёрт, я забыл, что потерял свой плащ. Без него костюм не будет полным. – Ой, Юри, – вдруг вспомнил Виктор. – У меня на чердаке есть лишний чёрный кусок ткани. Я когда-то использовал его для одной инсталляции. Может, для плаща сойдет. Соорудим тебе деталь для костюма подручными средствами. Не дожидаясь ответа Юри, Виктор тут же направился в сторону лестницы. – Но у меня нет ключей от чердака, – пожаловался Юри. – Как же мы туда попадём? – Не забывай, что это мой дом, – глаза Виктора загадочно блестнули. – Я выкупил его у господина Плисецкого и сразу же переделал некоторые его части под себя. Вряд ли он знает о них. Доковыляв до второго этажа, Юри внезапно вспомнил о том, что мучало его довольно долгое время. – Виктор, – начал он. – А ты знаешь, что находится за этой дверью? – он указал пальцем на первую от лестницы дверь. Ту самую, ключа от которой у него не было. – Она не открывается, а раз уж ты сказал, что это твой д– – Нет, – резко и холодно отрезал Виктор, заставив Юри съёжиться от испуга. – Там нет ничего интересного. Только старый хлам. – Понятно... – разочарованно произнёс Юри, но решил, что лучше не испытывать судьбу. Виктор остановился у стены около спальни и несколько раз постучал по одной из досок. С потолка свесился рычаг, потянув за который Виктор спустил к полу небольшую деревянную лестницу, ведущую на чердак. – Это мой личный вход, – пояснил он, забираясь по ней. – Потому что я хранил там вещи, которые не хотел показывать никому. Взобравшись наверх, Юри понял, что Виктор имел в виду. Все помещение было завалено… картинами. Картины в позолоченых рамках небрежно были разбросаны на полу и собраны в стопки, в то время как бумажные эскизы просто беспорядочно валялись повсюду. Сотни, если не тысячи эксклюзивных скетчей Виктора Никифорова. – Это же “Декабрьское утро”! – воскликнул Юри, поднимая картину, лежавшую у его ног. – Я хорошо помню её. Она в фотоальбоме находится почти в самом начале, мне нравилось её разглядывать. О, боже! – он прокричал снова, кидаясь к очередной картине. – А это “Снежинки на твоих ресницах”! И “Морозные этюды”! Юри вскрикнул, когда другая картина привлекла его внимание. – “Ледяной принц”! – его руки дрожали, когда он поднял с земли пожелтевший от времени портрет. – Ты ведь не показывал его широкой публике! – Вау, – Виктор хихикнул. – А ты действительно мой фанат. Да, “Принца” я забраковал, мне не очень понравилось, как я передал цвета на этой картине. Надо было сжечь его. – Что?! – возмущенно вскрикнул Юри. – Да ни в жизнь! Я бы за этот скетч душу продал! – Душу, говоришь? – улыбнулся Виктор. – Я пошутил! – Что же, забирай “Принца”, если уж он так тебе нравится, – он пожал плечами. – Серьёзно? – спросил Юри, не в силах поверить, что Виктор так просто вручил ему одну из своих бесценных картин. – Абсолютно серьезно. Мертвым хлам ни к чему. Виктор начал шарить по углам в поисках чёрной ткани и несколько минут спустя вытащил пыльный рулон бархата из кучи хлама, бросив его в руки японца. – Спасибо, Виктор, – Юри тяжело дышал от смущения, и Виктор заметил, что не может оторвать взгляда от его вздымающейся от дыхания груди. – Ты очень выручил меня. – Для тебя ничего не жалко. Виктор замер, глядя в окно. – Сегодня такая красивая луна. – Да, – кивнул Юри. – Очень. – Подожди секунду, – произнес призрак и спустился вниз на второй этаж. В ожидании Виктора Юри присел на колени и стал разбирать старые эскизы. Часть он уже видел – Виктор выставлял фотографии в своём блоге, – но большинство были бесценными из-за своей уникальности. Они никогда не бывали на глазах у публики. Девственно чистые, уставшие от вечного ожидания своего триумфа, теперь они покоились на пыльном чердаке, всеми забытые и никому не нужные. Пять лет назад Юри бы отдал все деньги только за то, чтобы увидеть неизданные картины Виктора, а сейчас он может щупать их и рассматривать сколько угодно. Более того, теперь у него есть собственная. Портрет мужчины был чем-то похож на Виктора – такие же волосы, укрытые инеем, глаза, что льда холодней, и грустная, одинокая улыбка на аккуратном лице. Розовый камзол с золотыми нитями на нём сильно контрастировал с фоном, где укрытые снегом горы тихо спали в ожидании весны. Снежинки на его ладони, одетой в тонкую капроновую сетку, были похожи на сверкающие драгоценные камни. – Надо найти тебе рамку, – сказал Юри, зачарованно глядя на сказочного принца. Оглядевшись вокруг, он заметил прислонённые к стене пустые рамы и начал подбирать подходящую по размеру. Между рамами он заметил кусок бумаги. Сердце Юри ёкнуло. Вынув его, он понял, что это был обрывок тетрадного листа. Обливаясь потом, Юри вытащил из кармана смятый лист, который нашёл в спальне в свой первый день в этом городе. Не было никаких сомнений в том, что это была та же самая бумага. “10.10.2015. Приходил Крис, о чём-то беседовали, но я уже не помню. Настаивал, чтобы я переночевал у него дома, но я-то знаю, что даже там не смогу найти спасение. Неважно, где и когда я усну, в том сне я всё равно беззащитен. И, что самое страшное, я с нетерпением жду и желаю его. Не прошло ни дня, чтобы я не увидел этот сон. Я стою на вершине скалы в белых погребальных одеждах. Бушующие волны с головой накрывают меня, пытаясь сбить с ног, но я крепко стою и терплю очередную беснующуюся волну. Морская пена лижет мне ноги, а дождь больно крошится о моё лицо, но я стою, раскинув руки, и жду своей смерти. Каждую ночь меня приводят на эту скалу – жертвенного агнца, – и каждый раз я знаю, что снова проснусь от своего же крика. Чёрные крылья Смерти обхватывают меня крепко, что рёбра ломит, а дыхание Его холоднее зимней стужи. Он обещает освободить меня от этих страданий, а я жажду лишь его тугих, удушающих объятий. И…” Записка обрывалась дальше. Юри судорожно соединил обрывки записок. Оба листа не только подходили друг к другу, они ещё и соединялись идеально. Это был один целостный лист – страница из записной книжки. – Что это ты тут смотришь? – недоумённо спросил вернувшийся Виктор, держа в руках скомканный плед. Юри резко повернулся к нему спиной, сунув обе записки в задний карман. – Н-ничего, просто искал рамку для твоей картины и нашел много всякого мусора, – ответил Юри. - Ох, – вздохнул Виктор и тут же продолжил. – Хочешь увидеть кое-что ещё более интересное? - Да, конечно. Виктор дернул одну из досок крыши чердака, открывая проход на крышу. Он без проблем забрался туда, и подал руку Юри. Юри ахнул, когда перед его глазами открылся чудесный пейзаж, какой он мог видеть только с экрана телевизора. Чистое ночное небо сияло россыпью звёзд, будто кто-то рассыпал жемчуг на тёмном полотне. В воздухе висела лёгкая прохлада осенней ночи, ободряющая и успокаивающая. Редкие огоньки уснувшего города мигали словно светлячки, и с высоты крыши казалось, что под ними сейчас находится весь мир. Холмы плотной стеной окружали городок, как колыбель. Невесомый озорной ветерок обдувал лицо Юри, и он, подставившись под поток холодного воздуха, ощутил сырой запах тоскливой осенней ночи. – Присоединишься ко мне? – предложил Виктор, присев на черепицу крыши и похлопал рядом с собой, приглашая Юри присесть. Юри неловко приземлился рядом, не отрывая глаз от красоты ночного неба. – Вау, – заворожённо выдохнул он. – Здесь так красиво. Я уже давно не видел так много звёзд. – Это моё тайное место, – гордо произнес Виктор. – Я приходил сюда, когда мне было очень одиноко. Звёзды вдохновляют. – Мм, – хмыкнул Юри. – Ты ведь поэтому написал ту картину со звёздным небом? – Нет, это я сделал в Санкт-Петербурге. Я выходил на балкон своей квартиры на набережной и долго смотрел на небо, пытаясь запомнить его очертания, запечатлеть его в своей памяти навсегда. Так странно, что и там, и здесь небо одно и то же. Я никогда не думал, что покину этот город, но сейчас я сижу на другом конце света, а свет этих звёзд всё равно напоминает мне о доме. – Я тоже скучаю по дому, – Кацуки прикрыл глаза, поддавшись нахлынувшей тоске. – По своим родным, по океану, по крику чаек. Без всего этого на душе так тяжело и одиноко. – Похоже, мы с тобой близки в нашем одиночестве. – Виктор грустно улыбнулся. – Давай быть одинокими вдвоём. Кем ты хочешь, чтобы я для тебя был? Братом? Или может отцом-наставником? Или даже… любовником? – Виктором… – Что? – переспросил Виктор, сделав вид, что ему послышалось. – Я хочу, чтобы ты был Виктором, – повторил Юри, и когда он произносил имя Виктора, казалось, что уголки его губ слегка поднимаются. Он выглядел счастливым. – Мне хватит и этого. – Какой же ты забавный, Юри. Виктор заботливо накинул плед ему на плечи. – Держи, а то простудишься. Не хочу, чтобы ты стал такой же ледышкой, как и я. Юри смущённо зарыл лицо в пледе. – Знаешь, – продолжил Виктор, и в голосе его чувствовалась непередаваемая нежность, – Для меня это так непривычно – ждать кого-то. Даже при жизни я не помню такого чувства, которое я испытываю сейчас. Я бы отдал всё, лишь бы солнце никогда не всходило опять, потому что только с тобой я не чувствую, что я мёртв. – Но ты же понимаешь, что без света все живое на Земле погибнет? – Ну и пусть! Зато я всегда буду с тобой. – Ты и так всегда со мной. Твоё творчество… – от восторженной речи у Юри перехватило дыхание, – Оно всегда в моём сердце. Ты, наверное, не помнишь, но впервые мы встретились с тобой на выставке в Фукуоке десять лет назад. Это был тот момент, когда я почувствовал любовь. Любовь к живописи, к масляным краскам, к твоим картинам. Если бы я охарактеризовал последние десять лет своей жизни, я бы назвал их… “Любовь”. Виктор раскрыл рот от изумления. – Значит, ты любишь и меня? Юри захихикал и толкнул его своим плечом. – Какой же ты эгоист, Виктор. Конечно, я люблю тебя. Иначе я бы здесь сейчас не сидел. Но мне всё равно жаль, что я подвожу тебя. Я не могу преодолеть свою слабость. – О чём ты говоришь? – удивлённо спросил Никифоров. – Я думал, что я слаб. Я и сейчас так думаю. Наверняка и все мои окружающие так считают. – Ты не слабак, Юри, – Виктор повернул голову в его сторону. – Никто так не думает. В тебе есть потенциал. Он положил свою руку поверх руки Юри, и последний изумлённо взглянул на него. Призрак улыбался, глядя на Юри глазами, полными ласки и тепла. Виктор был прекрасен как никогда. – И всё же, мы с тобой не так уж одиноки, да, Юри? Отчего-то Юри не чувствовал холода руки Виктора. То ли дело было в том, что той ночью и так было достаточно прохладно, то ли руки Юри замёрзли настолько, что даже закоченевшие руки мертвеца не заставляли его одёрнуться от студёного мороза кожи Виктора, но они так и сидели, мечтательно глядя на звёзды. И в тот момент Юри осознал, что всё ещё жив.