***
Домик, к которому мы подъехали, был под стать сидящему рядом громиле. Три этажа, с огромной террасой над входом. Доисторические лестницы из светлого мрамора поднимались с двух сторон от парадного крыльца. А вокруг — большая территория с красивыми островками ярких цветов, созданными ландшафтным дизайнером. Сейчас меня не стали вытаскивать из машины привычным образом, а подтолкнули к лестнице, дабы я поднимался сам. Пытаться смыться сейчас не было возможности, потому как по всему периметру забора расположены видеокамеры, и звонкий лай трёх ротвейлеров, удерживаемых на коротком поводке охранником, вообще отбивал всю охоту сейчас попробовать убежать. Надо воспользоваться гостеприимством, затем поблагодарить, и тогда меня за хорошее поведение отпустят, и чёрт с этим «Феррари», сам отремонтирую когда-нибудь. А сейчас — включаем режим вежливости и поднимаемся в этот замок. Входные двери передо мной открыл один из охранников, который стоял рядом, видимо, в его обязанности ещё входит работать швейцаром. Надо будет в следующий раз дать ему на чай. Высокий потолок, как в соборе, заставил, затаив дыхание, рассматривать разрисованный купол. Я даже открыл рот от восхищения. Но любоваться этим чудом мне не дали, взяв за руку и насильно потащив за собой, мимо дорогой мебели, стоявшей зонально в этом большом холле, огромных картин в позолоченных рамах, висевших на стенах. Больших ваз для цветов, уж не знаю какой там династии, Инь или Янь. Я старался сопротивляться этому монстру… Быстро переставлял ноги, практически бежал за ним. Кованые железные перила огораживали восходящую ко второму этажу лестницу. И теперь мы поднимались по ней. Меня пока так и не отпустили, но надеюсь, что скоро его гостеприимство иссякнет, и он отправит меня к моим родственничкам. Уже проходя по широкому коридору, между перилами и нескольких дверей в стене, я всё же решил рискнуть покинуть сие величественное здание. Мне позволили лишь повернуться, остальное — как убыстрённая съёмка. Меня хватают за руку, вталкивают в первую же дверь и бросают на пол. Потом щелчок, и я оказываюсь заперт. Подбегаю к двери и начинаю тарабанить. Лишь тишина в ответ на гулкое эхо. Осматриваюсь. Огромная комната, в которой всё соответствует этому громиле. Большой камин, большой шкаф, большие двери, большие окна, большая кровать… Кстати, об окнах: «надо прощупать вариант побега». Подбегаю к портьере и отодвигаю её в сторону. Ручка поддаётся и окно раскрывается, свежий воздух ударяет в лицо, и я на радостях оглядываюсь. Короче, на этом моё счастье и заканчивается. Высота не так пугает меня, как сидящий за пластиковым столиком охранник, читающий газету. Скорее всего, когда я открыл окно, он поднял взгляд и стал пристально смотреть вверх. Я же сделал вид, что просто проветриваю чью-то берлогу, задёргивая открытое окно прозрачной занавесью. Самое непонятное, что меня угнетало, так это неизвестность. Почему я здесь? Когда придёт этот боров и отпустит меня? И отдаст ли он деньги? Ох, да, даже если меня и взяли в заложники, что не исключено. Но скоро мои родственники вытащат меня из лап этого чудища. Время ожидания своей непонятной участи тянулось со скоростью черепахи. Я уже успел сунуть свой нос в шкаф, полностью забитый вещами, потом — в камин и испачкаться в саже. Но больше мне понравилось моё финальное выступление по прыжкам на батуте, огромная кровать этому способствовала, сбив всё возлежавшее на ней в одну большую кучу аккурат посередине. Уже и вечер подкрался в мою темницу, а я голодный, гад даже не подумал накормить. Вот умру здесь, навоняю, пусть потом нюхает… Обиженно поджимаю нижнюю губу и, обхватив руками коленки, ложусь на край кровати, где постельные принадлежности мне не мешают. Я куда-то бегу в беспроглядной темноте, слыша отчётливые шаги преследуемого. Пытаюсь кричать, но моё горло перехватывает дыхание, и лишь сип о помощи вырывается из меня… В холодном поту подскакиваю в темноте и не могу понять, где я нахожусь и почему мне холодно. Голова начинает работать, и вспоминаю, что со мной происходило в течение последних нескольких часов. Понимаю, что в моей несчастной жизни ничего не изменилось, подхожу к окну, чтобы закрыть оное. Свет с первого этажа освещает ровно стриженую лужайку, на которой так и сидит охранник в пластиковом стуле. Фыркаю и поворачиваю ручку, отгораживаясь наглухо от всего мира. Дверь в мою темницу отворилась. На пороге стоял пожилой мужчина, одетый в костюм, но без белых перчаток, которые могли указать на его статус швейцара в этом замке. — Вас просят спуститься в столовую на ужин, — добрый голос мужчины располагает к себе, заставляя внутри меня высоко поднять голову мою бунтующую душу. — Я не голоден. Так можете передать ожидающему меня на ужин. Демонстративно отворачиваюсь, складывая перед собой руки. — Не уверен, что хозяин примет ваш отказ, — мужчина говорит спокойно, даже не пытается уговаривать, только факты. — Вам всё же лучше пойти добровольно. — Хорошо. Выхожу в открытые двери и широкими шагами, размахивая руками, начинаю спускаться. Мужчина не так уж стар и немощен. Он обгоняет меня. И я уже иду за ним, в том направлении, которое он показывает. Столовая, как и весь дом, поражает своими размерами. Хотя, что можно ожидать от напыщенного индюка, хозяина этого дома, которого я сразу заметил сидящим во главе длинного стола. Вокруг стояли стулья с резными спинками из красного дерева. Свет, исходивший от огромной люстры, висевшей посередине, заливал всю комнату, играя многочисленными зайчиками. Несколько картин украшали свободные стены, и пять окон в ряд были завешены лёгкой белой органзой. Мужчина рукой указал мне на место, куда следует присесть. И это место, конечно же, находилось рядом с рассматривающим меня чудовищем. Кажется, я начинаю на него залипать, уж слишком он красив, для монстра. Чёрные глаза и длинные ресницы, изредка хлопавшие, придавали ему вид уверенного в себе человека, и его внешность мне напоминала горячего итальянского мачо, который не выпустит свою жертву из цепких щупалец спрута. Прям мафиози! Он качнул головой, давая разрешение начать ужинать. Мужчина, ранее пришедший со мной, налил из стоящей на столе фарфоровой супницы по два половника супа и отошёл в сторону, чтобы нам не мешать. Много раз папа говорил мне: «Никогда не болтай во время еды». Но я же не могу, когда внутри распирает от вопросов, на которые не хотят дать ответы. Поэтому, проглотив свой суп за несколько секунд, начал допрос. — Слушайте. Я, конечно, неправ, что встретился вам на дороге. Но что случилось, то случилось. Я уже согласен сам отремонтировать свой «Феррари». Это, вообще, не принципиально. Но почему вы меня тут держите? К тому же уже поздно и пора домой, баиньки. Меня обвели ничего не говорящим взглядом. — Если вы не отпустите, отец ведь знает, с кем я ушёл, он вызовет полицию и вас арестуют. Вы не имеете права меня тут удерживать. Он молчит, продолжая медленно есть жидкую субстанцию. — Эй, я к вам обращаюсь! — пытаюсь достучаться до этого толстокожего чурбана. — Не иначе как принцем себя возомнил? Может, ещё влюбиться в тебя надо, или поцелуй излечит твоё чёрствое сердце? Вижу, он застыл, а крылья носа стали раздуваться от закипающей злости. Видимо, я снова переборщил. Потихоньку сползаю со стула и на полусогнутых ногах хочу уйти. Меня лишь взглядом пригвождают обратно к стулу, и я возвращаюсь на место. — Думаешь, в сказку попал? — бас с хриплыми нотками разливает страх по моим конечностям. — Нет, милый — это реальность! И поцелуйчиком тут не отделаешься. Ты будешь здесь находиться, пока не заплатишь свой долг. Оказывается, не всё так страшно. Ему надо, чтобы моя семья оплатила ремонт его «Бентли». Хорошо устроился гад! Ну, ничего не поделаешь, придётся оплатить, не век же мне здесь куковать. — Тогда надо спросить у отца, когда он соберёт денег, — облегчение расслабляет, и я спокойно приступаю ко второму блюду. Мясные рулеты с жареными на гриле овощами. — Спроси, — он откинулся на спинку стула и, сверкая своими веселящимися глазами, отпил красного вина из бокала. — Хотя уже знаю его ответ. — И какой? — замираю на месте. — Ты сам расплатишься по всем счетам. Я застыл, недоумевая. Как я могу рассчитаться, у меня же ничего нет. Я — лишь бедный студент, на попечении одного родителя. Мамаша сбежала со своим любовником ещё десять лет назад, поэтому только отец мог помочь мне. Ну, ещё два остолопа-брата, хотя с финансами у них так же, как и у меня — негусто. — Но мне нечем, — заикаюсь на каждой букве. — Хм, бравада уже покинула мальчика? — меня подначивают вновь взорваться. — У тебя есть время подумать и решить, какой способ для тебя будет самым приемлемым. — В смысле? Мне надо выбрать, буду ли я подстригать лужайки или мыть посуду? А может, у вас в штате горничной не хватает? — шиплю на него. — Почему же, хватает, и садовник есть, да и посуду без тебя помоют. — Тогда как я могу расплатиться с тобой, ничего не делая? — взрываюсь и кричу. — У тебя есть несколько вариантов, — он наклоняется вперёд и облизывает губы. — Стоя, лёжа, на коленях, и при этом твои вздохи должны быть пошлыми и возбуждать меня до безумия. Я быстро моргаю выпучившимися глазками. До меня медленно, но доходит, что мне предлагают стать личной шлюхой, пока не отработаю царапины на его «Бентли». И становится столь противно от такого предложения, что я выплёвываю свое отвращение прямо в лицо хозяину дома, сопровождая его репликой: — Моя задница стоит больше, чем царапины на твоей дерьмовой машине, поэтому умойся! Я лучше слону подрочу, чем пересплю с тобой. — Не знаю пока стоимость твоей задницы, но цена «Феррари» далека от одной мастурбации члена. Тут придётся несколько лет попку отклянчивать для меня. — А при чём здесь мой «Феррари»? — Тут есть маленькая нестыковочка — не твой, а мой! А твой папаша, подарив её тебе, переложил груз долга за машину на твои плечики. Так что сегодня ночью, мой хороший, ты начнёшь оплачивать свой долг. Я сидел и боялся дышать, вернее, не хотел вообще. Было больно и противно от осознания того, что меня предали, отдав в лапы монстру, который одним лишь пальцем может переломить моё хрупкое нежное тельце. А этот, закончив ужин, встал и спокойно вышел из столовой, оставляя меня дрожать от ожидания своего будущего. Увидев первый попавшийся на глаза телефонный аппарат, я набрал номер и стал ожидать ответа на конце линии. Трубку подняли не сразу. Уставший голос отца, с заплетающимся языком, был противен, но я должен его спросить: — Зачем ты так со мной? — и я вздохнул. — «Прости сын. Как ты там?» — значит, он всё знает и рассчитывать на него не стоит. — Я больше тебе не сын, — и кладу трубку, слыша отчаянный голос отца. Теперь мне надо заставить себя не бояться этого монстра, который мог в порыве «страсти» разорвать на кусочки. Вот так мои чрезмерные желания поставили меня в коленно-локтевую позу перед этим чудовищем. Считаю параллельные и перпендикулярные линии, которыми расчерчен потолок в спальне, где меня добровольно принудительно поселили. Уже пару раз сбился, и начал заново. Входная дверь заскрипела, впуская этого мустанга в комнату. Он прикрывает дверь и начинает развязывать пояс на своём халате, под которым на его загорелом теле, кроме растительности, ничего не было. Я как-то не готов к столь быстрому развитию сюжета, поэтому подскакиваю на кровати, заваленной подушками в вперемешку с одеялами. — Это же насилие, — пытаюсь вразумить этого огромного мужика, да только это для него как укус комара. — Уверен? — подходит ближе, и я опускаю вскользь взгляд на его достоинство. «Мама родная, роди меня обратно!» Этим же и убить можно, если хорошо размахнуться и по голове. Мои глаза на выкате, зад пульсирует, а тело не может двигаться. — Простите меня, пожалуйста, я всё сделаю, только не лишайте девственности, — причитаю, но понимаю — бесполезно. — Значит, я буду первый? Это радует, не люблю подбирать объедки за другими, — и теперь он стоит близко ко мне, а его член медленно, но верно начинает набирать высоту, а также ширину. — Дядечка, может, вы перепутали, я же мальчик! — последние мои взывания к его разуму. Он приподнял бровь и засмеялся. Потом успокоился. — А мне какая разница?! Я сверху! Всё, я пропал и помочь некому, поэтому лучше расслабиться. А вдруг он передумает?.. Но нет, не передумал…Часть первая.
20 марта 2018 г. в 20:02
— Опять размышляешь?
После занятий в колледже захожу к папаше на его работу, где он, предприимчивый бывший мент, решил увеличить ежемесячные доходы в несколько раз. Как он всегда размышлял: «Надоело ему пресмыкаться, хочется самому жалить, при этом отравляя жизнь тем, пред кем раньше приходилось вставать на колени». Бутылка Jack Daniels стояла на столе наполовину опустошённая, а стеклянные глаза папаши говорили о том, что он сейчас в зюзю пьяный.
— Размышляю! — высокопарно кинул отец и, ухмыльнувшись, развалился в своём кожаном кресле. — Я тут решил съездить в командировку, так сказать, расширить границы бизнеса. Твои братья уже заказали себе подарки, чего ты хочешь, сын мой младшенький?
— Пап, ну ты же знаешь, что мне ничего не надо, только чтобы ты был жив и здоров, — а в голове моей шестерёнки уже вертятся в режиме поиска самого крутого подарка, коего нет у моих сверстников. Показывать, кто сейчас круче — плещется в крови каждого молодого пацана. И мне тоже хотелось козырнуть, чтобы утереть некоторым нос.
Виски вновь наполнили стакан и, залпом осушив его, отец скривился. Всё же стоит увести родителя от его «друга», иначе он ещё не скоро вернётся в семью.
— Итак, ты решил, что хочешь получить от меня в подарок?
— Красный «Феррари», — я даже не подумал, и первое, что пришло на ум, то и ляпнул.
Смотрю, мои слова батю отрезвили, ну не совсем, а ровно настолько, чтобы он в ступоре смотрел на мою довольную смазливую мордашку и офигевал от таких запросов. А я что, сам же сказал: заказывай! Вот я и сделал свой выбор в пользу красного «Феррари».
Уехал наш батя уже на следующий день, братья тут же свинтили в гости к друзьям, а я остался ждать… Ждал я, конечно, стойко. Заказал десяток пицц, три ящика пива, а для догона нашёл у папаши в его баре две бутылки беленькой и литру его закадычного друга «Джека». Обзвонил своих немногочисленных друзей и пригласил в гости. Через час в нашем двухэтажном доме яблоку негде было упасть. В бассейне плескались офигенные тёлки, а мы тянули жребий — кто с кем сегодня зажигает. Удача и в этот раз была на моей стороне — целых две девчонки достались мне по жребию. Под свист и оглушительные аплодисменты я, обхватив этих двух дев, поднялся в отцовскую спальню.
А молодая кровь бурлит, желание распирает. Голова-то хмельная. Загнул одну, потом другую. Пыхчу, как паровоз. Яйца пошло шлёпают по нежным округлостям… Закончил я быстро. Вытащил свой член, оросив белесой жидкостью бёдра блондинки, и удовлетворенно плюхнулся в кожаное кресло, рядом с которым на столике стояла коробка с сигарами. Мне так хотелось впечатлить своих партнёрш, что тут же открыл эту коробку, выхватив круглую сигару, подпалил её и попробовал затянуться. И вот тут на глазах этих двух красавиц меня накрыл облом. Сигара не поддавалась, и я не мог её поджечь. Одна из девушек, имён которых я так и не спросил, подошла ближе и, взяв круглую железку, поднесла к концу коричневой сигары и обрезала одним движением. Затем поднесла свою зажигалку. Я от недоумения слишком глубоко вздохнул, впуская в лёгкие горький дым. Короче, понтанул. Мои лёгкие немедленно отреагировали на столь непривычный для них воздух, и я тут же зашёлся кашлем, вызывая лишь надменный смех у этих девок, которые, натянув свои короткие платья на обнажённое тело и напрочь забыв о маленьких треугольничках, сейчас валявшихся у моих ног, уже были у дверей.
«Шалавы», — подумал я. А они, словно слыша мои мысли, переглянулись и, рассмеявшись, кинули напоследок: — Малыш!
Не знаю, что в их устах это означало, может, мой возраст, может, мой маленький член, и это как-то заставило сжаться всё внутри. Ну не половой гигант, так, середнячок. Но ведь не в размере счастье?!
Вечер уже давно перетёк в ночь, и шум с нижнего этажа рассеялся в темноте.
Представшая предо мной утренняя картина, которая добавила к раскалывающей мою головную коробку боли, крик старших братьев, в ужасе взирающих на эту вакханалию.
— Тебя что, нельзя оставить одного? Что за оргию ты тут устроил, придурок! — кричал средний брат.
— Нет, это, видимо, не он, они сами пришли. Правда? — старший глумился, видя моё состояние.
— Вот чувствовал я задницей, что надо его с собой брать, — средний переминался с ноги на ногу.
— Думаешь, — скривился старшенький, — он может всё испортить.
— А что испортить? — я не остался в стороне и подложил свой язычок.
— Ничего, маленький ещё, — в один голос отрезали братья.
А я, конечно, обиделся. Отфутболил с дороги пустую банку от пива и решил пойти ещё поспать. «Пусть взрослые убирают».
Ага, не тут-то было, мою тушку нагнали и за ворот футболки развернули, а на ней-то надпись значимая: KING, да корона жёлтыми нитками вышита. Я насупил брови и давай брыкаться, негоже мне подчиняться этим двум раздолбаям.
— Отпустите. Отпустите меня! — кричу я. А они словно не слышат, вытягивают на улицу, а там вообще фейерверк — саморазрушительный. Наша ухоженная лужайка перед домом напоминает поле битвы, где вместо павших за Родину… слой мусора!
— Уберёшь, тогда отпустим, — и кидают прямо лицом в непонятную жижу, с отвратным запахом.
Пришлось всё убирать самому, а братья словно церберы глаз с меня не спускали, постоянно указывая, где я что забыл. К полудню всё было чисто, а мой организм требовал отдыха, поэтому, даже не переодеваясь, я плюхнулся на свою постель и заснул.
Не могу доподлинно сказать, сколько времени прошло, но проснулся я от громкого крика моего отца, явно злющего и непреклонного.
— Какой хрен устроил бордель в моей спальне! Вы, уроды, хоть бы перед мальчишкой постыдились, — я сначала не понял, что происходит, и высунул мордашку в приоткрытую дверь. Отец стоял у раскрытых дверей своей спальни и, качая головой, вычитывал двух старших братьев, склонивших перед ним головы. — Вы хоть бы Янусе постеснялись.
— Так…
— Молчать, знаю я вас! О, Янусе, ты проснулся, — я появился в дверях, по-детски протирая кулачками глаза.
— Я подарок тебе привёз, вернее, пригнал, — и бросает мне ключи от машины.
Братья злые. Стоят, пыхтят, понимая, что им сейчас из-за меня влетает, а я ч словно ангелочек, глазками хлопаю, щёчки рдеют, губки закусываю…
— Беги, смотри свою ласточку!
Срываюсь с места и лечу, не замечая ступенек.
Красный «Феррари» ослепляет меня отблесками солнечных зайчиков от идеально блестящей поверхности кузова и полированных частей. Вот не думал, что папик раскошелится на такую. Конечно, я не был обделён в детстве игрушками, да и братьям отец никогда не отказывал, а тут — настоящая и, вдобавок — моя!
Жаль, конечно, водительских прав у меня нет. Получить их было как-то недосуг, хотя какой идиот с полосатой палочкой и свистком во рту остановит такую тачку?!
Запрыгиваю через верх и пытаюсь удобнее умаститься на водительском сиденье. Ох, дрожь в руках, от восхищения, заставляет моё сердце бешено биться в груди, практически выбивая рёбра. У меня внутри адреналин, разгоняя кровь с бешеной скоростью, разливается по венам.
Завожу эту красавицу. Мотор тихо взвыл. Я ничего не терял. Поэтому, недолго размышляя, вырулил на нашу улицу и стал медленно набирать скорость. Хотя машина просила большего. Но я же понимаю, что нам привыкнуть друг к другу надо.
Немного поплутав по улицам возле дома, я вырвался на шоссе, где даже таким маленьким машинкам открыта большая дорога. Вот тут я не стал щадить свою малютку и постарался выжать из неё всё, что мог.
Ветер трепал мои волосы, я был крут, как никогда, и мысли о завидующих однокурсниках, которые истекут слюной зависти, грела мне душу. За этими думами я и не заметил, как объехал свой маленький городок и уже подъезжал к дому. И радости моей не было предела, пока я не подпрыгнул на кожаном сиденье от того, что какой-то идиот въехал мне в зад. Ну, не совсем мне, конечно же, а «Феррари». Но создалось впечатление, что меня сейчас поимели именно туда.
Я, такой весь злой, останавливаюсь и выхожу из машины, теперь уже открыв дверь. Сзади стоит чёрный «Бентли», а за рулём такой же крутой тачки мужик! Огромный мужик…
Естественно, он виноват, вот пусть и отвечает за свой косяк. Направляюсь к нему и, извергая как огнемёт пламя, набрасываюсь на этого амбала. Как оказалось потом, мужичок был в три раза больше моей тушки, но в эту минуту я не знал об этом и меня несло на всех парах.
— Кретин недоделанный, имбецил недоношенный, инфузория, ты, туфелька, — всё мои аргументы исчерпались, как только он снял тёмные очки и вышел из своей машины.
Вот это мужик! Я даже запал слегка на этот образ. Но через секунду уверенность воротилась ко мне.
— Что ты наделал?! Знаешь во сколько теперь тебе ремонт обойдётся?! К тому же, тебе придётся перед моим отцом объясняться. А он с тебя живого не слезет, пока всё не восстановишь.
Не понимаю как, но меня словно пушинку подхватывают и усаживают на пассажирское сидение «Бентли», затем берут телефон и кому-то звонят. Я же… А что я — с места сдвинуться не могу, словно меня примагнитило. Этот мустанг, по-другому и не скажешь, грива-то у него знатная — висит каскадами, опускаясь на плечи и ниже, садится рядом и снова надевает очки, потом смотрит на меня, а меня всего трусит, как в лихорадке.
— Ну и где твой отец? — голос с хрипотцой, такой низкий, такой будоражащий.
— Там, — язык заплетается.
— Ну поехали!
Не говорю ему адрес, а он словно знает, куда нам ехать, выруливает на нашу улицу, а затем и к дому подъезжает. Машину свою ставит на то же место, где часом ранее моя ласточка была припаркована. Выйдя из авто, подтянул к себе моё тельце и через верх вытянул и закинул на плечо, словно я куль с мукой. А я даже сопротивляться не могу, его рука лежит на моей заднице и сжимает одну половинку, аккуратно так сжимает, с нежностью…
Стоило ему переступить порог дома, как нам навстречу выскочили братья и в растерянности стали взирать на огромного мужика, на плече которого висело моё тело. Немного придя в себя, они кинулись меня спасать. Хотя спасением это и назвать сложно. Они, как два подрощенных щенка, прыгали на этого громилу, в попытке меня освободить, да только такой стене из мускулов это было — словно мертвому припарка.
Наверное, ему надоели эти два «спасителя». Он одним махом раскидал обоих, грозно обведя помещение вокруг себя горящим взглядом и, видимо, вычислив, где находится кабинет отца, пошёл к приоткрытой двери и столкнулся с ним.
Лицо папаши за десять секунд сменило несколько цветовых гамм. От бледно-серого до ярко-бордового цвета. Он попятился обратно в кабинет, и преграждавший ему путь диван принял старика в свои объятия. А я, уже привыкший к возлежанию на плече, постоянно ёрзавший, чтобы было всё видно, теперь сброшен на пол рядом с ногами этого горе водителя. «Ох, ну сейчас я папашке расскажу, что этот имбецил устроил на дороге!»
— Пап, — пытаюсь встать на ножки, поднимаясь с коленок. Но мою попытку тут же пресекают, поставив ногу прямо на спину и прогибая моё тельце в очень странной позе, из-за чего щёки начинают гореть. Полагаю, и вам было бы стрёмно от вашей выпяченной задницы.
— Думал, не найду! — кажись, это не мне, моему папаше.
А тот сидит на диванчике, платочком утирается, а ручки-то дрожат. Я снова опускаюсь на пятую точку, нога тут же возвращается на ламинированный пол.
— Пусть он выйдет, — отец кивнул в мою сторону. Поднимаю глаза и жду разрешения. Дожился, словно хозяйская собака в ожидании команды «гулять».
Я поднял лицо кверху и увидел изучающий взгляд чёрных как ночь глаз. Мужик, видимо, что-то обдумывал, а затем, цокнув, мотнул мне головой, чтобы я вышел. Даже не поднимаясь на ноги я, ёрзая на попе, выплыл в нашу большую гостиную под изумлённые взгляды моих братьев. Кое-как поднялся и хотел было уже ринуться вновь в кабинет, как меня с двух сторон подхватили и придержали от необдуманных действий.
— Дорогой Янусе, а ты не хочешь нам рассказать, что было в папиной спальне, кто там развлекался?
Ох, знал я, чувствовал, эти двое обязательно будут выспрашивать о моём ночном приключении с девчонками.
— Не поверите, я! — гордо так задрал подбородок, словно стал самым великим человеком для последующих поколений.
— Ты? — братья переглянулись. — Да ладно! — средний немного изменил интонацию, вызывая у меня недоумение, а у старшего брата приступ хохота.
— Не с этим ли? — старший мотнул головой в сторону кабинета.
Я не понял его намёка.
— А вам что, завидно? — они переглянулись, а потом вновь посмотрели на меня, но так странно, как будто мимо, за спину. — Может, и с ним, вы же не верите в то, что я уже вырос, вот и трахаюсь с кем хочу и когда хочу.
Кто бы мне тогда приделал глаза на спину, или язычок мой прибил молотком к полу… Может, я тогда и не попал бы в переделку, а тут пришлось оглянуться на хриплый смешок, прозвучавший со стороны кабинета отца.
— Интересное предложение! Благодарю вас, молодые люди, что не выпустили мальчишку из комнаты, — я снова застыл, а этот конь вновь подхватывает меня под руки и, задержав на моих глазах свой взгляд, опять перекидывает через плечо. И что удивило, они все теперь стояли и не двигались. Ни один из моих родственников не преградил путь этому амбалу, выносящему моё тельце из отчего дома.
Вновь меня посадили в «Бентли» и, не спрашивая моего желания, повезли в неизвестном направлении куда-то за город. Думаете, я не сопротивлялся? Ага, где там, попробовал, так на меня ка-а-ак зыркнули огромными глазищами, я и язык проглотил со всеми своими криками о помощи.