Midas is king and he holds me so tight

Джейми всегда следовала за своим братом, так было суждено, с той секунды, как она пришла в этот мир вслед за Серионом, крепко держась за его ногу. Тогда они были неразличимы, их могли бы счесть одинаковыми, если бы один не был мальчиком, а другая девочкой. Джейми не видела этих различий в детстве. Она была половиной Сериона, а он был ее половиной, и вместе они были одним общим «я», потому что их желания и нужды были одинаковыми. Вернее, чего хотел Серион, того же хотела Джейми. Что делал Серион, то же делала Джейми. Что бы ни говорил Серион, Джейми соглашалась. Серион первым заговорил, прокричав «Мама!» матери, которая с гордостью улыбнулась, но Джейми первой начала ходить, или вернее, бежать, спотыкаясь от торопливого желания добежать до отца, вошедшего в детскую вместе с матерью. Она натолкнулась на его колени и широко улыбнулась ему, и хотя Джейми понимала, что не может такого помнить, у нее оставалось неясное воспоминание, как отец рассмеялся и поднял ее на руки. Она помнила, как он пахнет, и как его голос звучал в его груди. Это было единственное воспоминание о проявлении ее отцом любви к ней, и было оно ложным или нет, она ревностно берегла его. Джейми считала, что первые семь или около того, лет ее детство было счастливым. Она не помнила ничего плохого. Она помнила, как все нянчились и возились с ней и ее братом, как они спали вместе в одной кровати, сплетя руки и ноги, как мать причесывала их золотистые локоны каждое утро, тихонько напевая под нос песенку о Ланне Умном. Она помнила турнир, устроенный в честь десятилетия короля на Железном Троне, который прошел в Королевской Гавани. Они никогда до этого не бывали в столице, и Джейми была так воодушевлена. Ведь будут рыцари и схватки на копьях, две самые любимые ее вещи на свете. Джейми никогда не удавалось быть настоящей юной леди. Она ненавидела вышивку, начинала хихикать, когда ей велели петь милым голоском, и хотя ей нравилось танцевать, она никогда не умела «показывать сдержанность в движениях», что ее септа считала таким важным, чтобы никто не принял ее за дикого жеребенка. Кроме того, она была ужасна в игре на арфе, и одна только мысль об "управлении замком ее мужа" наводила на нее тоску. Намного больше она предпочитала, когда они с Серионом притворялись друг другом и менялись уроками. Вышивка Сериона была безукоризненна, и он намного лучше пел, хотя и танцевал неуклюже. У него был лучше почерк, и он лучше умел считать, и конечно же, на арфе он играл очень хорошо. Джейми нравилось махать мечом и скакать верхом. Верховую езду она обожала более всего. Серион не очень любил лошадей, он говорил, что они ужасно воняют, и что они глупы. Джейми не верила, что это правда, но ей никогда не нравилось спорить с братом, потому что он всегда побеждал уже потому, что был старше на одну минуту и был наследником отца. Она не понимала, почему он не радуется поездке в Королевскую Гавань. Пусть даже это значило, что ей приходилось примерять новые платья каждый день, Джейми была в восторге от мысли о путешествии через Западные Земли. – Матушка сказала, что я смогу каждый день немного ездить на Лореоне, – радостно сказала она брату. Лореоном Джейме назвала белого пони, которого получила на шестой день рождения. Сериону подарили маленький лук со стрелами, с которым он уже прекрасно обращался. Серион скривил лицо в отвращении. – От тебя будет вонять. Тебе полагается оставаться в коляске, с матушкой, тетей Дженной и мной, – он особенно выделил последнее слово: Серион ненавидел, когда их с Джейми разделяли, пусть и на короткое время. Джейми тоже не нравилось быть вдали от брата, но возможность ездить верхом на Лореоне была слишком соблазнительной, чтобы так от нее отказаться. Кроме того, кому охота провести целый месяц путешествия в тесной коляске? – Не на весь день, матушка мне не позволит, – Джейми надулась. – Ты тоже сможешь ехать со мной. Разве ты не хочешь увидеть горы? Мы могли бы увидеть львиный прайд, – радостно добавила она. – Нет мне дела до гор, – сказал Серион, как будто она была дурочкой, хотя его и заинтриговала мысль о львах. – Они все одинаковые, и мы будем спать в шатрах, и все, чтобы увидеть тупого короля и его уродливую королеву. – Король не тупой, – заспорила Джейми, – и матушка сказала, что королева красивая. – Конечно же король тупой, это отец на самом деле правит, – резко ответил Серион. – Все это знают. А матушка обязана была так сказать, она была одной из фрейлин королевы. Джейми не знала, как с этим спорить, поэтому просто упала спиной на кровать, которую они делили и уставилась в потолок. – Интересно, а король и королева тоже близнецы, как мы? – все знали, что король Эйрис и королева Рейла были братом и сестрой. Это было мерзко и богохульно, как говорила септа, когда думала, что ее не слышат, но так всегда поступали Таргариены. Джейми не понимала, почему им было можно, а другим нельзя. Она сказала матушке, что выйдет замуж за Сериона, но матушка только засмеялась и сказала, что так говорят все маленькие девочки о своих братьях. – Не думаю, – Серион лег рядом с ней, их кудри смешались. Четыре одинаковых зеленых глаза смотрели друг на друга. Наконец Серион медленно улыбнулся. Он не улыбался так готовно и часто, как Джейми, и это ее одновременно порадовало, и насторожило. – Что? – требовательно спросила она. – Сери, скажи! – Я знаю тайну, – пропел Серион, отворачиваясь от нее. Это было чересчур, она не могла стерпеть мысль, что ее брат знает что-то, чего не знает она. Джейми схватила подушку и ударила его, но он рассмеялся, увернувшись, спрыгнул с кровати и побежал вокруг нее. Джейми погналась вслед и прыгнула на него, повалив на пол. Они были одного размера, и потому, будучи равными в силах, Джейми одолела его, накрыв ковром из львиной шкуры. – Говори! – требовала она. – Ладно, – Серион вздохнул, и его глаза заблестели. – Но сначала ты меня поцелуешь. Джейми фыркнула и чмокнула его в угол рта. Они всегда открыто выражали свои чувства друг к другу, хотя Джейме была уже достаточно большой, чтобы начать понимать, что большинство братьев и сестер не были так близки, как они. – А теперь говори, – приказала она, сжимая запястья брата. Серион рванулся под ней и освободил руки, сталкивая ее и победно поднимаясь на ноги. – Ты выйдешь замуж за принца Рейгара и будешь королевой! Джейми тупо уставилась на него. Ее брат застонал. – За принца! Сына короля! Джейми не понимала. – Нет, я не могу, – нахмурилась она. – Он слишком старый. Она не знала точно, сколько лет принцу, она не встречала его, но по словам отца, он был уже взрослый мужчина, уже мог носить меч и броню. – Не сейчас, – Серион закатил глаза. – Когда ты вырастешь, дурочка. Мне сказал отец. – Почему отец сказал тебе, а не мне? – неуверенно спросила Джейми, наконец поднимаясь на ноги. – Потому что он думает, что ты дура, – Серион пожал плечами. – И я все равно за тебя отвечаю. Ты выйдешь за принца Рейгара, когда войдешь в возраст, и однажды я стану его десницей. Неужели отец и правда считал ее дурой? Мысль об этом уколола, но Серион никогда ей не лгал, значит это была правда. Но что больше обеспокоило ее, так это слова о замужестве с принцем. Джейми всегда в тайне надеялась, что однажды они с Серионом смогут пожениться и будут вместе править Утесом Кастерли, когда отец и мать станут слишком стары. Их родители были кузенами, брат и сестра – не такая уж и разница. – Но я хочу замуж за тебя, – тихо сказала она. – Не за Таргариена. – Я буду десницей твоего мужа, так что мы будем как будто женаты, – настаивал Серион. – Мы все равно будем вместе навсегда. Это немного утешало, но радость от поездки Джейми стала менее сильной, пока тетя Дженна не сказала, что принца не будет на турнире, он навещал кузенов в Штормовых Землях. Джейми видела, что ее тетя ждет от нее разочарования, но ей было трудно скрыть радость. Теперь ей совсем не нужно было ни о чем беспокоиться, во всяком случае, сейчас. Королевская Гавань была как раз такой, как Джейми надеялась. Куда бы она не посмотрела, вокруг были прекрасные лорды и леди, одетые в шелка и драгоценности, и мужчины в сияющих доспехах, с мечами на поясе. Красный Замок потряс бы любую девочку шести лет, особенно если она дочь Тайвина Ланнистера. Серион редко отходил от леди Джоанны, но Джейми постоянно бегала по коридорам, и ее приходилось звать назад, чтобы она не потерялась в запутанных закоулках замка. Но она узнала, что ее брат был немного прав насчет короля и королевы. Они были не такие, как она ожидала. Джейми выросла на сказках о королях и королевах Таргариенах прошлого, и теперь ждала увидеть кого-то похожего на короля Джейхейриса и королеву Алисанну. Король Эйрис был громким и хвастливым человеком, чрезмерно тщеславным и гордым. Он был красив, но он совсем не выглядел так, как Джейми представляла себе короля. Люди шептались, что у него было много любовниц, и что он винил королеву, что она не могла родить братьев и сестер принцу Рейгару. Королева Рейла не была уродлива, но Джейми согласилась с братом, что их мать была красивее. Королева была бледна и болезненно худа, у нее были печальные фиолетовые глаза и подавленное настроение, как будто она все время боялась, что скажет или сделает ее муж. Джейми не часто видела короля и королеву – матушка держала их вдали от королевской семьи, и большую часть времени она проводила, играя с другими детьми при дворе или изучая замок с Серионом. Они с восторгом смотрели на огромное сиденье из сплавленных мечей в тронном зале, гуляли по пустым залам или надоедали слугам на кухне, требуя сладостей. За несколько дней до окончания празднеств Джейми проснулась от громкого и гневного голоса отца где-то за дверью спальни, которую они, как всегда, делили с Серионом. Она услышала и голос матери, намного более тихий, но тоже недовольный, и она растолкала Сериона. Они подползли к двери, чтобы подслушать, но могли только разобрать упоминания Эйриса. – Как он смеет... – голос отца был яростным, но приглушенным. – Он пьяный дурак, но ты не можешь... – настаивала мать, и ее голос упал до шепота. После этого не было криков, и близнецы нехотя вернулись в постель. Через час или позже дверь в комнату со скрипом открылась, и Джейми притворилась спящей, услышав легкие шаги матушки, подходящей к кровати. Она плакала, со страхом поняла Джейми, но она не могла показать, что проснулась, поэтому лежала замерев, пока матушка рыдала, сидя на краю их кровати, пока не наклонилась и не поцеловала их обоих в лоб. Отец остался в Королевской Гавани, а матушка вернулась с ними в Западные Земли, и она была необычно резка и напряжена всю дорогу домой. Джейми это беспокоило, но она пыталась выбросить все из головы, и успешно забыла обо всем, когда они наконец вернулись в Утес Кастерли. Через несколько недель служанка застала Джейми и Сериона целующимися, и тут все внезапно стало плохо. Это была идея Сериона – не поцелуи, потому что они и не помнили, кто первым это предложил, и это казалось естественным, ведь они всегда спали вместе и мылись в одной ванной – нет, чтобы делать это в тайне. Джейми понимала, что если их застанут, то им может за это попасть, но не понимала, насколько. Служанке, заставшей их, было лет четырнадцать-пятнадцать, она завизжала, когда вошла в комнату и увидела, как они целуются, сидя на полу, среди разбросанных игрушечных рыцарей и солдатиков. Серион немедленно оттолкнул Джейми, но было слишком поздно, служанка некоторое время ошеломленно смотрела на них, словно не могла поверить своим глазам, а потом выбежала из комнаты. – Она скажет матушке, – сказала Джейми, когда ее снова начал слушаться язык. В ее животе была странная тяжесть, как будто она съела что-то плохое. Серион молчал, он выглядел так, как будто хотел или закричать, или расплакаться. Он подтянул колени к подбородку и спрятал лицо в руках. – Что нам делать? – сквозь слезы спросила Джейми, но он ничего не ответил. Наконец она сдалась и пересела на другую сторону кровати, зная, что нет смысла прятаться. Матери не понадобилось много времени. Она вошла в комнату, шурша юбками и как следует посмотрела на них. Джейми избегала ее взгляда, когда она закрыла за собой дверь и медленно присела на кровать. – Это правда? – наконец спросила матушка. Единственный раз Джейми слышала дрожь в ее голосе. – Да, – сказала она, одновременно с тем, как Серион выплюнул: – Нет! Она проигнорировала тяжелый, почти ненавидящий взгляд брата, направленный на нее. Он не будет вечно злиться. Они любят друг друга, зачем об этом лгать? Матушка смотрела на них, как будто не узнавала. Она была бледна, и ее руки были крепко сжаты на коленях. Наконец она подняла голову. – Это... – она замолчала и начала снова. – Это не должно снова повториться. Вы понимаете? Вы двое... Вы никогда больше не будете оставаться наедине. – Но матушка, – отчаянно начала Джейми, не обращая внимания на сердитый взгляд Сериона. – Как это может быть неправильно, если король и.... – Достаточно, Джейми, – голос матери был холоднее, чем Джейми когда-либо слышала, и в ее зеленых глазах была ярость. – Мы не будем больше об этом говорить. Вы уже слишком большие, чтобы делить одну комнату. Если я когда-нибудь еще... – она поколебалась и наконец продолжила, ее лицо потемнело. – Если я когда-нибудь еще узнаю, что вы... делаете такое, хоть раз, я буду вынуждена сказать отцу. Джейми знала, что не следует более спорить, и не запротестовала, когда мать взяла ее за руку и вывела из комнаты, которая теперь стала комнатой одного Сериона. Матушка притворилась, будто ничего не случилось, но Джейми знала, почему перед ее дверью теперь дежурил стражник. А потом приехал отец, и матушка объявила, что у них скоро будет брат или сестра, и через несколько месяцев детство Джейми закончилось.