Глава 2
20 марта 2018 г. в 20:13
Джейми встретила своего будущего мужа через три года после смерти матушки при родах. Ей не нравилось думать о матери, это было слишком больно. Отец был теперь совсем другим, и другим был Серион. Холоднее, да, но было и что-то еще другое в ее брате со смерти их матери и рождения их брата Тириона. Что-то, о чем ей не нравилось думать. Серион ближе всех был к их матери, но Джейми не понимала гнева, направленного на Тириона, пусть он и был уродливый и искривленный, он был невинным младенцем, когда она умерла.
– Потому что он убил ее, Джейми, – кричал Серион, и его зеленые глаза сверкали, как будто она должна была понимать его ненависть, но она не понимала. Многие вещи удавались ее брату лучше, чем ей, и ненависть была в том числе. Конечно она скучала по матушке, но какой был смысл тосковать по прошлому? Никакая ярость не вернет ее назад. А Тирион был милым маленьким мальчиком, и очень умным, надо было только его получше узнать. Боги знали, Серион и отец не пытались. Серион особенно старался быть жестоким к нему, а отец делал вид, что его нет.
Джейми все еще была обеспокена поведением Сериона, когда их навещали Мартеллы, вскорости после смерти матушки. Она сама была вне себя от горя, пряча скорбь под улыбками и легкими насмешками над высокомерным юным Оберином Мартеллом, которому было тринадцать, и он был очень красив. Его старшая сестра Элия была менее яркой и во внешности, и в характере, более тихой, но здравомыслящей, хотя она казалась несколько болезненной. Серион сразу невзлюбил обоих Мартеллов, и единственный раз с охотой согласился с ними общаться, когда вызвался "показать им чудовище".
Джейми сильно шлепнула его по руке, когда он причинил боль Тириону, и увидела шок на его лице. Она не больно ударила его, но это было не так, как когда они играючи стучали друг по другу в детских играх. Она была предельно серьезна.
– Оставь его, Сери, – сказала она, и она понимала, что он знал, что она говорила серьезно. Позже он рассказал ей, что принцесса Лореза предлагала помолвить Джейми с Оберином или Сериона с Элией, хотя между ними было девять лет разницы.
– Она хотела тебя для своего глупого сына, – злился Серион, пока Джейми заплетала волосы в косу, которая ей больше нравилась, но была неприлична в присутствии гостей. – Отец никогда не выдал бы тебя замуж за дорнийца.
Она знала, что не стоит говорить брату, что ей немного понравился Оберин Мартелл, пусть даже он и флиртовал со всеми юными леди и даже служанками. Она даже заметила, что иногда он заинтересованно смотрел на некоторых оруженосцев. Конечно, она не хотела выходить за него. Она ни за кого не хотела выходить. Ну, кроме ее брата. Пусть даже она не чувствовала себя близкой ему, как раньше. Когда они целовались, она еще чувствовала их близость, но они не играли, как раньше. Казалось, Серион считает, что должен поскорее вырасти, чтобы стать наследником, который нужен их отцу, и у него не было времени на игры, в которые хотела играть Джейми, если только в играх не надо было друг друга касаться.
Три года спустя королевский двор прибыл в Утес Кастерли, когда королева Рейла наконец родила здорового ребенка, второго сына, Визериса. Отец устраивал великий турнир в честь короля. Джейми разрывалась между воодушевлением от турнира, в котором должны были участвовать самые лучшие рыцари, и страхом, потому что в этот раз невозможно было избежать представления принцу Рейгару, который должен был сопровождать своего отца в Западные Земли. Серион был доволен. Джейми притворялась, что ей нет дела до потока новых платьев, которые ее заставляли примерять, многие в зеленых тонах, чтобы подчеркнуть цвет ее глаз, либо же в розовых. Ее золотые локоны причесывали до блеска, и ей настрого запретили "кататься в грязи".
В первый день турнира Джейми сидела чуть ниже королевской семьи, с одной стороны от нее была тетя Дженна, с другой – Серион. Ее брат скрытно сжал ей руку, когда прозвучали приветственные горны, и Джейме улыбнулась ему, сжимая руку ему в ответ. Она чувствовала, как Таргариены нависают над ней, словно штормовые облака, и не могла заставить себя повернуться и посмотреть на них. Она видела короля и принца только издали, и она смогла увидеть, что волосы короля Эйриса были куда длиннее, чем она видела в последний раз, и что принц был очень высок, и волосы его были такими же длинными.
Зачарованная турниром, она смотрела, как ее дерзкий дядя Тайгет, который когда-то катал ее на плечах, вышел сражаться против принца, на котором были черные с багровым доспехи.
– Когда ты станешь королевой, он будет биться с твоей лентой, повязанной на его руке, – прошептала ей тетя Дженна, и мягко улыбнулась, когда Джейми покраснела.
К ошеломлению Ланнистеров и многих в толпе, Рейгар быстро обыграл Тайгетта, а за ним дядю Гериона, который всегда умел рассмешить Джейми, и который всегда был добр к маленькому Тириону. Толпа зашумела, и это был рев триумфа, а не недовольства. Все любили принца Рейгара. Джейми слышала, как дамы щебечут о его приятной внешности, нежном голосе, как прекрасно он выглядит в доспехах, угрожающе, таинственно и прекрасно, так странно, все вместе. Он проиграл только последний бой, сиру Эртуру Дейну, Мечу Зари, на которого Джейми смотрела словно на бога среди людей. Сир Эртур короновал свою юную сестру Эшару королевой любви и красоты, надев венок из фиалок на ее темные локоны.
Джейми официально представили принцу на пиру в честь открытия турнира тем вечером, и отец смотрел на нее с едва заметным оттенком одобрения. Чувствуя себя обязанной сделать так, чтобы он гордился ей, она присела в самый низкий реверанс в ее юной жизни, и покорно склонила голову.
– Ваша милость, – пробормотала она, и только потом посмотрела на него, надеясь, что ее сомнение было принято за девичью скромность.
Он был красив, это правда. Его лицо было приятно и торжественно, глаза как у его матери, только темнее. Волосы его были серебристыми, заплетенными в косу, свисающую на плече. Он не был велик, как другие мужчины, но как бы ни был он строен, он был высок и достаточно широк в плечах и тонок в талии. Его руки были бледными и мягкими, с длинными пальцами.
– Леди Джейми, – сказал он, и его голос напомнил, что ему всего семнадцать, едва взрослый мужчина. – Как приятно с вами познакомиться.
Несмотря на ее твердое решение невзлюбить его, Джейми ошеломленно уставилась на него, прежде чем выдавить:
– И мне, ваша милость.
Она знала, что ее лицо было багровым, когда тетя Дженна увела ее.
– Ты хорошо справилась, – поздравила ее тетя. – Он кажется очарованным.
– Он... Он настолько старше меня, – нахмурилась Джейми.
– Это будет неважно через несколько лет, – рассмеялась Дженна. – Я вышла замуж в четырнадцать.
Тетя Дженна считала своего мужа, лорда Эммона, дураком и трусом, и даже не взяла его имя, о чем все знали. Но Джейме не была столь безрассудна, чтобы напоминать об этом женщине, которая старалась быть второй матерью близнецам в последние годы.
Джейми снова заняла свое место, игнорируя любопытствующие взгляды Сериона, и желая, чтобы Тириону позволили присутствовать на пиру. Официальной причиной было то, что он был слишком мал, всего три года, но она знала, что отец просто не желал показывать королю свой величайший позор. Остаток пира она ковырялась в еде, вызывая шутки кузенов, потому что обычно именно она ела больше других, и рядом с ней ее брат казалось ел как птичка.
Когда вечер подходил к концу, принца Рейгара попросили сыграть на его арфе, и все присутствующие внезапно замолчали и замерли, когда юноша ударил по струнам. Это была самая прекрасная, чарующая мелодия, что слышала Джейми в ее жизни, и она была ошеломлена, обнаружив, что слезы потекли из ее глаз.
– Ты уже в него влюблена, – прошептал ей на ухо Серион, и она не могла понять, был ли он доволен, что все идет по плану отца, или раздражен, что она увлеклась кем-то, кроме него.
Но все было не так. Она плакала не потому, что была влюблена в принца, а из-за музыки, она напоминала ей о матери, о ее колыбельных, обо всем, что они потеряли. И кроме того, она не единственная, кто расплакался. Даже обычно непоколебимая тетя Дженна была потрясена. Когда тетя собралась с мыслями, она наклонилась и сказала Джейми, что уверена, ее помолвка с Рейгаром будет объявлена через несколько дней, на заключительном пиру.
Джейми почувствовала себя больной, и после того не прикоснулась к сладкому.
Следующие несколько дней она была в ужасном настроении, и ей совсем не хотелось наблюдать за турниром, к неудовольствию ее подруг и назначенных компаньонок, Джейн Фарман и Мелары Хезерспун. Джейн было всего девять, она была пухлой, светловолосой и раздражающе застенчивой, визжала при каждом случае, и все время пыталась их убедить, что у них неприятности. Мелара была куда ближе по характеру к Джейми. Ей было одиннадцать, на год больше, чем Джейми, она была худа и темноволоса, на ее бледном лице было изрядно веснушек, совсем как у простонародья. Обе они объявили Сериона самым красивым мальчиком, что они встречали, включая принца Рейгара, и Джейми знала, что они дружат с ней только потому, что их семьи хотят выдать их замуж в род Ланнистер.
И все же, они всегда шли туда, куда она говорила, и в кои-то веки она была главной. Они застонали и заворчали, когда она настояла, что они поедут верхом по холмам у Ланниспорта. Это, конечно же, было против правил, учитывая, что за ними никто не присматривал, и они были за городскими стенами, но Джейми не видела тут опасности. Она была дочерью Тайвина Ланнистера, и только безумный вор или разбойник мог на нее напасть. Кроме того, все были в городе, так что холмы были совершенно пусты.
Джейми остановила Лори и спустилась, выравнивая юбки, которые задрала при езде верхом. Хихиканье Мелары и ошарашенный взгляд Джейн не могли ее остановить. Она погладила пони по носу и легла на траву, прямо в пышной бледно-зеленой юбке. Она ненавидела это платье. Она все сейчас ненавидела. Даже прекрасную погоду и теплый летний полуденный солнечный свет.
– Почему мы играем в грязи, словно дети? – с драматическим вздохом спросила Мелара. Джейми закатила глаза. То, что Мелара рано расцвела, еще не значило, что теперь она женщина, в отличие от других.
– По крайней мере, цветы хотя бы красивы, – Джейн надулась, наклонившись за диким цветком.
– Давайте сплетем венки? – предложила Джейми, поднимаясь на локтях.
– Почему бы нам не сходить к гадалке? – заныла Мелара, хотя уже начала собирать ромашки. – Разве ты не хочешь узнать про свою свадьбу с его милостью? – она бросила в Джейме нераскрывшимся бутоном, которая отмахнулась от него, как кошка.
– Нет, – холодно сказала она, как можно старательнее изображая отца и Сериона. – Не хочу.
Что старая и безумная Мегги-Лягушка может ей рассказать? О ее будущей ужасной жизни в Королевской гавани, вдали от брата, замужем за Таргариеном? Она нахмурилась, как не подобает леди, и занялась приготовлением венка.
Когда солнце склонилось к закату, ее настроение улучшилось, и она уже была достаточно весела, когда они повернули к городским стенам.
– Когда я стану леди Ланнистер, мы устроим такой же турнир для тебя и Рейгара, – радостно сказала Мелара, хотя Джейми понимала, что это была просто насмешка над ней.
– Мелара, заткнись, – перебила она ее, когда они проезжали ворота, игнорируя аханье Джейн. – Отец никогда не женит своего наследника на Хезерспун.
– Ты наверное единственная девочка в Семи Королевствах, которая не хочет замуж за принца, – недоверчиво начала Мелара, но Джейми уже пришпорила Лори, проезжая по забитым людьми улицам.
Когда она увидела в толпе знакомую фигуру, она резко остановилась, Лори заржал от удивления.
– Серион! – позвала она, ведь это был ее брат, судя по алому дублету и сияющим на солнце локонам. Он выглядел странно, когда шел к ней, словно ему было нехорошо. – Что ты делаешь? – она нахмурилась, глядя на него.
– Ничего, – резко ответил он и схватил пони под уздцы, быстро поднимаясь на него позади нее. – Тебе нельзя быть одной.
– Она не одна, – пролепетала Мелара, ее веснусчатые щеки пылали. – А как же ты?
Серион едва взглянул на нее.
– Я ходил повидать безумную ведьму-старуху.
– Мегги-Лягушку? – взвизгнула Джейн.
Джейми никогда не думала, что ее брат из тех, кто верит в магию и колдовство.
– Она предсказала тебе будущее? – с любопытством спросила она. – О чем ты ее спросил?
– Она не сказала мне ничего, чего я уже не знаю, – оскалился он, и отказался говорить об этом дальше.