breath of fire

Светлый цветущий сад наполнен сладким ароматом акации и липы. Свежая весенняя травка укрыла теплую землю ярким ковром, аккуратно стриженная, нежная. Мин Юнги не спеша шел по узкой тропинке, мощеной светлым мрамором. Темная ткань ханбока, накинутого на голое тело и кое-как перевязанного на талии поясом, оттеняла бледную гладкую кожу, открывала тонкие запястья и острые ключицы. Вишневые глаза с легким прищуром смотрели куда-то вдаль. Ветер играл с черными волосами, из которых торчали волнообразно загнутые назад рога, выдававшие демоническую сущность. Мрамор холодил босые ноги, а Юнги все шел извилистыми тропинками к увитой шипастыми розами беседке, собираясь в тишине прочесть книгу. — Господин. Бесшумно подошедший слуга упал позади на одно колено и Мин лениво повернул голову. — Говори. — Мы нашли его, — голос у него дрожал, а сам он выглядел очень взволнованно. Демон развернулся полностью. Нега и сонливость пригревшегося на солнышке кота слетели, глаза налились алым. — Точно его? Ты знаешь, что бывает за ошибки. — На этот раз точно, Господин. Светловолосый слуга покрылся липким холодным потом, вспомнив предыдущую ошибку и наказание за нее. — Какое же у него имя на этот раз? — Чон Чонгук, Господин. Каждые несколько десятков лет вечные слуги вечного господина ищут одного и того же человека. Одинаково темноволосого в каждом воплощении, дерзкого и сильного воина. Смертного партнера бессмертного демона, светлую часть его черной души. Юнги, один из всего десятка демонов, у которых идеальным партнером оказался смертный, считался изгоем. Ведь не желал держать смертного рабом, вещью, не способной отказать в желаниях хозяина, будь то постель или жажда крови. Юнги привязан к своему человеку крепко и готов был сделать для него все, лишь бы видеть улыбку и не отпускать широкую сильную ладонь. Его мальчик всегда воин. Сильный, стремительный, лучший из лучших. Его тяготит рабство. Скованный цепями связи с демоном он обозляется, бунтует. И Юнги снимает оковы. Каждый раз дает свободу. Чтобы дать и выбор, пусть даже не всегда в свою пользу. Закатное солнце пускало блики накрытые бархатом стены, рисуя причудливые узоры. Вечно юный демон, вальяжно развалившись на массивном диване среди подушек, ел любимый виноград, когда в тяжелую дубовую дверь постучали. Юнги махнул рукой и дверь бесшумно открылась, впуская высокого мужчину, держащего за руку мальчика лет пяти, испуганно глядящего по сторонам. Его сопровождающий опустился на колено, склоняя голову, а мальчик, повинуясь строгому взгляду, упал на оба, кланяясь, затем сел, смотря в темный блестящий пол. — Хочешь сказать, что это он? Мин сел, откладывая гроздь ягод на большое блюдо и вглядываясь в щекастое личико мальчишки. — Абсолютно точно, Господин. — Чонгук-а, подойди. Гук поднял большие глаза и будто нехотя встал с холодного пола, небольшими шагами подходя к демону. Ему было действительно страшно идти к этому темному рогатому мужчине, который тянул к нему тонкую бледную руку и мягко улыбался. Он ступил на мягкий ковер у дивана, останавливаясь совсем близко и вложил в большую ладонь свою ручку. По маленькому телу прошла волна тепла и пальчики сжали ладонь, которая оказалась очень горячей. А Юнги улыбнулся искренне, и как-то даже расслабился. Нашел. — Спасибо, — он глянул на слугу и тот, не скрывая радости за Хозяина, низко поклонился. — Чонгук-а, будешь виноград? Демон, не желая сидеть перед своим истинным в одном халате, взмахом руки превратил его в белую рубашку с причудливой вышивкой на груди и широкие черные штаны из мягкой хлопковой ткани. Гук несмело улыбнулся и кивнул, садясь рядом на мягкий диван. Протянул руку и сорвал ягодку. — А где твои мама и папа? — Нет. Коротко и без эмоций. Значит и не было никого. — Есть тетушка Миён, она хорошая. — А можно я украду тебя у тетушки? Чон задумчиво дожевал ягоду и оторвал еще одну повертел в пальчиках, раздумывая. — Но она будет скучать и волноваться. Он посмотрел на Юнги и тот увидел на миг высокого сильного юношу, такого, каким он был в прошлое рождение. Темные вьющиеся волосы до плеч и теплый шоколад глаз, крепкая фигура и лукавая улыбка. Но сейчас это маленький мальчик, который не хочет оставлять единственную тетушку. — Мы будем приглашать ее в гости и вместе пить чай в саду. У меня рядом с беседкой есть пруд, там живет много рыбок, хочешь посмотреть? Играть на желаниях ребенка нечестно, но Юнги не человек, чтобы задумываться о таком. Он рассказывает о неизвестных говорящих птицах и маленьких веселых пони, показывает фокусы и не прячет улыбку. Но больше всего маленького Гука заинтересовали деревянный одноручный меч, появившийся словно из воздуха и игрушечный лук, стреляющий стрелами без наконечников. Мин нежно улыбнулся. Что-то неизменно. — Останешься со мной смотреть звезды или вернешься к тетушке? — Я хочу звезды. Но тетушке надо сказать. Демон рассмеялся. До чего ответственный ребенок. — Хорошо, я направлю к ней слугу, он все расскажет, договорились? Гук улыбнулся, становясь похожим на крольчонка и кивнул. И отправив посланника к загадочной тетушке Миён, они пошли в сад, где малыш с радостью носился за попугаями по густой траве и рассматривал шустрых разноцветных рыбок. Большие яркие бабочки безбоязненно садились ему на руки, а величественный павлин гордо поел зерен с ладошки. Уже в десять лет Чон стал хорошим мечником и наездником. Любой конь слушался с полудвижения, а меч в худых еще, но жилистых руках превращался в опасное оружие, даром, что деревянное. Мин знал, что для его мальчика это не предел, ведь в каждом из перерождений он превосходил по мастерству любого смертного, даром, что тоже не обладал вечной жизнью. Потому чем дальше, тем больше Юнги увеличивал нагрузку. Он был строгим учителем, как бы сильно не хотел окружить своего партнера лишь заботой и баловать, потакая всем капризам. Он вбивал в темную макушку основы всех наук, доказав, что рано или поздно, они могут ему пригодиться и потом он спасибо скажет. А одолев основы, Гуки выбирал сам, что он хочет учить дальше, что ему по душе. Так в программе остались лишь история, астрономия, химия, география и боевые искусства. Помимо этого он много читал сам, часто засыпая с книгой прямо в библиотеке, даже не зная, сколько удовольствия приносит демону относить его в постель. Юнги для парнишки был любимым наставником, другом и советником. Он хвастался друзьям на улице, какой у него замечательный хён и сколько всего он знает и умеет. А еще он пахнет, словно жаркий костер и такой же горячий, у него самые красивые рога и удивительные глаза. Мальчишки слушали, раскрыв рты и завидовали везунчику Чону, сумевшему заслужить право жить с таким непревзойденным Юнги. А в одинадцать лет Гук начал задавать вопросы, на которые Юнги готовил ответы все время с тех пор, как забрал Чонгука к себе. Он ждал их едва ли не каждый раз, как младший открывал рот, любопытно сверкая темными глазами и почесывая нос в милой привычке. — Хён, почему ты меня забрал? Почему не другого ребенка? — Потому что ты часть меня, мне без тебя плохо, — ровно и по тексту, без лишних подробностей. — У каждого демона есть вторая половинка, светлая сторона души. И ты — моя. Я, когда начал тебя искать, не знал, что ты еще совсем маленький. Но отдать тебя обратно тетушке не мог. — Но тебе уже столько лет, неужели все время без меня тебе было плохо? — Какой же ты любопытный, Гук-а, — Мин мягко улыбнулся. — Давай я расскажу тебе об этом потом? Допустим, когда тебе исполнится шестнадцать. — Но я и так уже не маленький, хён! — Вот будет тебе несколько тысяч лет, тогда и поверю, — он потрепал мягкие темные волосы. Но Чонгук лишь упрямо нахмурился. Он не хотел ждать еще пять лет, ему было интересно именно сейчас, сию минуту. Потому он начал искать ответы там, где сам Юнги научил его находить все, что станет интересно жадному до знаний мальчику — в библиотеке. Книг у демона было не счесть. Они стояли на высоких стеллажах, тянущихся вдоль большого помещения. Когда Гук впервые зашел туда, у него дух перехватило от осознания сколько всего можно узнать здесь. В библиотеке были и детские сказки, и романы, и научные трактаты, и огромые тома темных заклинаний в большом резном шкафу, запечатанном такой же не самой светлой магией демона. Чонгук подошел к столу и взял пергамент. Стоило на ней написать интересующую тему, как нужные книги появлялись на столе аккуратными стопками, слетаясь со всей немаленькой библиотеки. Мальчик взял перо и ровным почерком вывел "партнеры демонов". Ни одного тома. Ну или они есть, но Юнги предусмотительно закрыл доступ. "Партнерство". Одна потрепанная книга приземлилась и открылась на нужной странице. "Каждое волшебное существо имеет минимум одного партнера - идеально подходящее ему по магии и крови существо. После закрепления связи (см. "Половые связи волшебных существ") между партнерами устанавливается крепкая связь, помогающая найти свою половинку даже в ее следующем рождении". — Реинкарнация что ли? Может и я тоже? "Редко когда у бессмертных существ бывает смертный партнер. В данном случае волшебное существо должно будет находить своего партнера каждое перерождение". — Так стоп, а что там про закрепление связи? — Ничего интересного. Чон вздрогнул, когда книга сама собой захлопнулась и полетела на свое место. — Ну хён, но я же читаю. — То, что ты читать собрался, рано тебе еще знать. Мальчик фыркнул, поворачиваясь. — Хён, я знаю откуда дети берутся. — А тут не в детях дело, малыш, тут нечто большее, чем просто половой акт. — И все партнеры... ну... этим занимаются?.. — Чонгук все больше округлял глаза, понимая, что он и есть партнер демона и, возможно, его ждет неожиданное открытие, когда еще чуть подрастет. — Тебя это может не коснуться, малыш. Ты свободен во всем. Гук опустил плечи, немного расслабляясь. — А я реинкарнация? — Да. — Часто я тебя бросал раньше? Юнги замялся. Вспоминалась девушка, увлекшая его мальчика сладкими речами и тот, хлопнув дверью, ушел. Вспоминалась война с соседними странами, длившаяся так долго, что забрала жизнь его счастья даже дважды. Вспоминались ссоры, стоило партнеру узнать о его демонической сущности. Юнги был сильным, жестким, безжалостным ровно до тех пор, пока дело не касалось его истинного хотя бы мельком. Рядом с ним и для него он был уступчив, мягок и неконфликтен, превращался в вечно влюбленного идиота в розовых очках. — Иногда. — А много раз я уже... перерождался? — Да. — Расскажешь мне? — Не сейчас. Тогда, когда ты точно решишь остаться. — Но я не хочу тебя оставлять, — мальчик прерывисто обнял демона, вдыхая уже такой родной запах лесного пожара. Гуку казалось, что все в этом большом особняке пропахло им. И сам он хотел впитать этот запах, стать еще ближе. — Тогда не оставляй. Будь со мной, — Юнги распирало от какой-то щемящей нежности. Он прижал Чонгука к себе, зарываясь носом в волосы, пахнущие луговыми травами. — Буду. И у Юнги расправились бы крылья, если бы он не лишился их еще давным давно, в обмен на жизнь своего любимого.

***

— Можно я пойду в город? — Гук упал на широкий диван рядом с демоном и подлез ему под руку, заглядывая в книгу, который тот читал. Юнги сразу же закрыл ее и приобнял парнишку за плечи. Их особняк стоял на самом краю городка и Чонгуки чаще всего играл во дворах неподалеку, не заходя далеко вглубь, но в последнее время все чаще стал туда проситься. Демон не видел в этом ничего ужасного, тем более что в тринадцать лет все дети начинают искать приключения на свои самые мягкие места. — Чего же тебя так туда тянет, малыш? Мин поглаживал Чонгука по спине, наслаждаясь близостью любимого крольчонка. Тот заметно вытянулся с прошлого лета и стал очень общительным, с легкостью находя общий язык с кем угодно, начиная от добродушных продавщиц сладостей, которые спустя месяц знакомства с мальчиком уже просто так отдавали ему конфеты, заканчивая стражниками, уже закрывавшими глаза на мелкие шалости Чона и его друзей. — Мы там играем в рыцарей, лазаем за яблоками и дразним девчонок, — гордо похвастался тот и с ангельским личиком спросил: — Так можно? Юнги засмеялся и потрепал Чонгука по волосам. — Я тебя не этому учил, малец. Девочек обижать плохо. — А мы не обижаем, дразнимся только. Им вроде даже нравится, — он захихикал. — Иди проказник. Вернешься к ужину. Чонгук чмокнул Юнги в щечку и довольный убежал. А демон, отложив книгу, смотрел в потолок, удивляясь тому, как он, прозванный Багровым Мечом и Ужасом Преисподней за навыки и жестокость, млеет от одного невинного поцелуя. — Кружева из меня плетёт. Узорчатые. Чонгук максимально незаметно, как учил его Юнги, подкрадывался к мальчишке, стоящему и оглядывающемуся. — Меня ждешь? — прямо на ухо зловещим шепотом и мальчик вздрогнул. — Чон Чонгук! — он развернулся и хотел ткнуть хулигана под ребра кулаком, но тот ловко увернулся. — Еще раз так сделаешь и будешь играть один. — Прости, Чимини-хён, я больше не буду. Ну что, чем сегодня займемся? — Повеселимся на празднике фонарей, конечно же! — Он сегодня? — Гук сам загорелся словно фонарик и, взяв друга за руку, потянул на ярмарку. Уже темнело, Юнги недовольно стоял на крыльце, скрестив руки на груди. Чонгук должен был уже вернуться, но его все не было и демон начал закипать. С Гуком конечно все хорошо, он бы почувствовал обратное, но опаздывать обычно не в его привычке. Взвив вокруг себя багровое пламя, Мин очутился в узком переулочке неподалеку от ярмарки. Он слышал смех, песни и хлопушки, крики зазывал и торговцев. Почесал подбородок и, спрятав магией рога, направился искать Чонгука, чтобы точно быть уверенным, что с этим сорванцом ничего не приключилось. Неспеша лавируя между людьми, дошел до моста, около которого маленькая девочка продавала фонари. Их будут запускать когда стемнеет, чтобы небеса услышали желания, написанные на фонарях. Чонгук вытряхивал карманы в поисках монетки, которой не хватало на второй фонарик. Юнги усмехнулся, когда из карманов посыпались мелкие камушки, рогатка, яблоко и палочка пастилы. Монетка не нашлась и Гук сокрушенно вздохнул. — Одолжить тебе? Мальчик вздрогнул, услышав знакомый хриплый голос, и поджал плечи. — Хён, — он медленно повернулся и взглянул на солнце. — Ой. — Вот именно, ой. Юнги достал несколько монет и купил фонарь. — Держи. — Я хотел купить его тебе, — Гук улыбнулся. — Мой у Чимини-хёна. Чон замялся и поднял на Юнги свои большие глаза. Демон сжал в руках фонарь и мысленно выругался, уже готовый позволить этому ребенку что угодно. — Можно мы не пойдем домой? Я хочу запустить фонари со всеми. — Сегодня можно. Ему тоже есть, что загадать, пусть эти желания не то, во что столь древнее существо верит. — Пойди позови своего друга, хочу с ним познакомиться. Чимин немного боязливо смотрел на Юнги, поджав худые плечики. Демону сначала вообще показалось, что это девочка - слишком уж миловидное личико и пухлые губки, сам он невысокий и обманчиво хрупкий. Рубашка на нем висела, а широкие кривовато подшитые штаны перевязаны веревкой на талии. Рядом с причесанным и даже каким-то холеным Гуком он выглядел заморышем, больше был похож на слугу юного аристократа, чем на друга. Они вернулись на ярмарку, где мальчишки сразу начали бегать от лавки к лавке и клянчить сладости да игрушки. Юнги неспеша ходил за ними и покупал все, балуя в честь фестиваля. И честно старался сдержаться и не рыкнуть, когда видел, как Чимин невзначай прикасается к его Чонгуки. Берет за руку, таща к следующей лавке, треплет по волосам, хлопает по плечу. Ничего такого в этом нет, но демону хочется отмыть Чона от всех этих прикосновений и много обнимать, чтобы он пах только им, а не цветочным Чимином. Совсем стемнело и все собрались на площади, каждый со своим фонариком. На них черным углем были написаны желания. Чонгук свой показывать не хотел, а Чимин гордо показал свое желание. — Путешествовать и стать богатым? Это все чего ты хочешь? — Ничего ты не понимаешь, малой. Если есть деньги, то есть все. Чон посмотрел на свой фонарь и улыбнулся. — Не все дается за деньги. Он поджег фетилек и желтый фонарь наполнился горячим воздухом. Мальчик отпустил фонарь первым, так и не показав его. Зажмурился, искренне желая, чтобы сбылось. «Хочу быть с Юнги-хёном всю его вечность».

***

— Чонгук, не заставляй меня сердиться. Сегодня занятие, после него пойдешь. Гуку семнадцать и его тянет гулять. У него весна и гормоны. Ему не нужно фехтование, если можно пойти с Чимином на речку и вдоволь накупаться в прохладной воде, может, наловить рыбы и зажарить там же на костре. — Хён, я уже знаю все, чему ты мог меня научить. Я выдерживаю с тобой в бою 15 гребаных минут, а на это ни один смертный не способен. Чему я еще могу научиться? — Ты думаешь сражаться можно только мечом? Или что ты уже великий мудрец? Юнги закипал. Жадный до знаний и любопытный Чонгук превратился в подростка, которому нужно что угодно, кроме как слушать взрослых и учиться. С каждым днем терпение сдавало позиции, Чон будто специально доводил его, играл с огнем. Поздно возвращался, запирался у себя в комнате, огрызался и повышал голос. Юнги, впервые имеющий дело с такой резкой переменой из хрупкого заботливого мальчонка в неконтролируемого язвительного подростка, не знал как себя лучше вести. Уже почти год руки чесались взять кнут и выбить из Гука дурь. — Но я не собираюсь сражаться другим оружием, оно мне не нравится, — Чон встал из-за длинного стола, оставляя полупустую тарелку еды. — Меня ждет Чимин, я пойду. — Сядь. — Нет. Хватит меня как свою собственность взаперти держать. Демон сжал в руке бокал. Внутри закипало. Глаза налились алым, а хрупкая посудина треснула. Чонгук уже ушел и не видел этого, не знал, насколько близок был сейчас к наказанию. — Да, не моя собственность. Всего лишь смысл моей ебучей вечной жизни. Юнги встал, отбросив треснувший бокал и ушел в сад. Слуги, стоящие у стены немыми свидетелями, сочувствующе смотрели ему вслед, а затем бросились убирать осколки и остатки позднего завтрака со стола. Сухие желтые листья шуршали под привычно босыми ногами, ветер рвал их с макушек уставших за лето деревьев и отправлял в пляс по остывающей земле. Весна прошла мимо этого места, повинуясь внутреннему состоянию демона и подстраиваясь под него. Он сам вырастил здесь каждое деревце и куст, вложил в них себя. И пока ему плохо, вянут и они. Мин лег на широкие качели, подвешенные к двум стройным березам, которые видели множество дней радости и тихого уютного счастья господ дома. Помнили, как Юнги читал вслух, перебирая отросшие до плеч волосы Чонгука, как мальчик уснул, а злобный демон с нескрываемой нежностью смотрел на него и целовал висок. А сейчас он лежит один, тоже вспоминая, пока Гук гуляет и веселится с другом, на которого Юнги с удовольствием спустил бы всю злость. Нужно брать себя в руки, иначе в саду начнется зима посреди весны. Ветер качнул кроны берез и на демона полетели листья. Небо затянуло темными тучами, закапал мелкий дождь. Юнги рыкнул. Совершенно не время впадать в уныние. Он пошел в беседку и сел, скрестив ноги, прямо на деревянном полу. Закрыл глаза и тихо выдохнул. Представил широкий зеленый луг, качающиеся волнами травы и редкие цветы. Среди них сидит плетет пушистый венок его малыш. Темные длинные волосы связаны в хвост на макушке, ветер играет с прядями, бросая их ему в лицо. Темные глаза прищурены улыбкой, пальцы перебирают стебельки цветов и высокой травы. Молодой, безмятежный и безумно любимый. Такой, каким был в самое первое рождение и остается до сих пор. Приятно вспоминать нежность сладких губ и веселый взгляд. То, как он любил обнимать со спины и целовать между рожек, ведь всегда был немного выше. Всегда заряжал энергией, светил ярким солнцем, превращая беспросветно черную пустыню души демона в такой вот светлый яркий луг. Тянул руки к нему и обнимал, делясь своим светом. Плечи расслабились и Юнги чуть опустил голову. Пожар внутри потух, злость улетучилась. Чонгук одумается. Ему просто нужно время. Вокруг потеплело. Весна вернулась в сад пением птиц и ароматом цветов. Не все кончено. Чонгук плыл широкими гребками, обгоняя Чимина и первым доплывая до другого края озера. Вышел на берег смеясь и стянул ленту с отросших почти до лопаток волос. Следом вышел Чимин и прокашлялся. Упал на траву, тяжело дыша и глядя в безоблачное небо. Гук улегся рядом. — Зверь ты, Чон Чонгук. — А ты хиляк. Чимин фыркнул и замолчал, закрывая глаза и греясь на солнце. Ему было лень спорить с другом об очевидных вещах. Было просто приятно лежать вот так рядышком и чувствовать кожей жар от его разгоряченного тела, отчего-то больший, чем от солнца. — Как он тебя отпустил? Чонгук скривился. Вспоминать Юнги сейчас не хотелось. — Он не отпускал. Я сам ушел. — Ну и правильно, а то нянчит тебя как маленького. Без него и шагу не ступишь. — Будь добр, замолчи. Не хочу о нем. Внутри снова нарастало глухое раздражение, но он прикрыл глаза и пару раз глубоко вдохнул и выдохнул. С Чимином легко. Он простой. Легкий, непринужденный, мягкий. Манит свободой и бурей эмоций. — Гук-а, а у тебя есть девушка? — Нет, откуда? А что? — Да просто интересно, — Чим сел. — Кто первый на тот берег. На желание. И вскочил первый, с разгону забегая в воду. Гук возмутился и бросился следом. Чимин не может сказать, что рад быть важным и нужным для Чонгука, что хочет стать еще важнее. Потому просто ныряет в воду подальше от мыслей и неуместных желаний.

***

Чонгук вернулся домой после недельного отсутствия поздно ночью, немного взволнованный и задумчивый. Юнги не стал бросаться к нему и вычитывать, даже не вышел встретить. — Хён, есть разговор. Мин вышагнул из тени. Непривычно одетый в черный камзол западного кроя, с множеством пуговиц, и штаны, заправленные в высокие сапоги, вместо широкого халата и свободных брюк. Чонгук даже рот приоткрыл. — О чем поговорить хотел? И как сказать, что хочешь уйти, возможно, надолго? Что хочешь сбежать из-под опеки и стать настоящим воином, а не ряженым воспитанником могущественного существа, которого боятся и уважают все? — А, да... Ну... Я слышал, что на западной границе начались стычки и хотел... — Нет. — Но я же еще не... — Хотел присоединиться к сражению? Пойти добровольцем? Я не первый год тебя знаю. Ты не поедешь. — Но почему? — Тебе только 17. — Но я лучший мечник! — И что это тебе даст? — Я помогу стране и... — Она тебя не просила. — Ты чертов... — Эгоист? Да. Я не собираюсь терять тебя просто потому, что тебе вздумалось геройствовать. — Чувствую себя какой-то ценной жертвой или любимой наложницей. — Ты прекрасно знаешь мое к тебе отношение. К чему все это? — Я хочу пойти. Чимин идет и я пойду. Имя полоснуло острым клинком. Снова уходит к другому, снова бросает просто чтобы быть рядом с другом. По волосам пробежали багровые язычки пламени, руки сжались в кулаки. — Тебе совершенно на меня плевать, да? Чонгук замолчал. Это был очень сложный вопрос. И он понимал, что если сейчас задумается, то явно выберет хёна, а не Чимина, бросит свою затею и останется. Останется в замке и опять будет живой любимой куклой бессмертного. Он хочет быть равным ему, а не слабым и опекаемым. — Я клянусь своей душой, что выживу. И вернусь. Юнги замер. Он не ожидал такой решительности. И если теперь Чонгук умрет, то его душа больше не переродится, будет отнята в плату за невыполненную клятву. Нельзя допустить. — Я еду с тобой. — Нет. Поклянись, что не вмешаешься. — Этого не могу обещать. — Я должен сделать это сам. Я хочу стать тем, кем ты можешь гордиться, — но захотелось броситься в объятья и не видеть плохо скрываемой боли на этом лице. — Пожалуйста. — Нет. Я не буду обещать этого. Ведь если я найду тебя раненного на поле битвы, то скорее пожертвую собой, чем дам тебе умереть. Тебе это нужно? Гук замялся. Нет. Не это. — Просто пообещай не вмешиваться без моей просьбы. — А я тебя уже отпустил? — Да. Ты обещал не держать. — И хочешь, чтобы я остался здесь тебя ждать, как принцесса своего рыцаря? Чонгук, представив Юнги в пышном кринолине и с корсетом, усмехнулся. — До принцессы тебе далеко, несмотря на всю твою... изящность. — Наглеешь. — Выпорешь? — Нет. Помогу собрать вещи. И развернулся, уходя вглубь, в комнату Гука. Тот так и не поняв такую резкую премену постоял открывая-закрывая рот и помчался следом. Бросился демону на шею и прошептал: — Спасибо. — Береги себя, хорошо? — Обещаю. Касание губ, совсем невесомое, но такое желанное. Как закрепление обещания.