За что я потакаю твоим дурацким выходкам? Тебя бы батогами… На людях – таратайка, а рядом – тише выдоха, за что ты мне такая? Чуть проступают позвонки, как снегом скрытая дорога. Не «напиши», не «позвони» – побудь такою, ради бога… А.В.
15 мая 2016 года. Воскресенье Из прекрасного воскресного сна Сашу вырвал противный телефонный звонок. Он застонал, утыкаясь носом в подушку, но звонок решил не игнорировать, мало ли, что там может быть. Он бесцеремонно скинул руку жены, которая, кажется, звонка даже и не заметила, и нехотя свалился с кровати, нащупывая в кармане джинсов, которые вчера в порыве страсти он оставил на другом конце комнаты, свой орущий мобильник. На экране высветился номер Вани. Сердце неприятно заныло. Какое-то жуткое предчувствие появилось у мужчины, и он поспешил ответить на звонок. – Болт, прости, но, кажется, с Сашей беда! – затараторил Ваня, как только Болошев поднял трубку. – Он ушёл, и трубку не берёт, и Саня тоже не берёт! Чёрт, у меня сердце сейчас остановится! – Спокойно, барашек, успокойся, – проговорил Саша, выходя из спальни. – Успокойся и скажи мне, что случилось. – Он ушёл, ещё в пятницу вечером, и до сих пор не вернулся. Не позвонил, не написал, и трубку теперь не берёт, – Саша слышал, как голос Едешко дрожит, и казалось, что тот вот-вот расплачется. – Куда ушёл? – Да кто ж его знает, чёрт возьми! – Я сейчас приеду, – резюмировал Болошев, кладя трубку и начиная судорожно соображать, что дальше делать. Вот у кого точно сейчас сердце остановится, так это у бедного Сани. Он был настолько привязан к Ване, настолько уже полюбил этого маленького барашка, как младшего братика. И наблюдать, как ему причиняют боль и беспокойство, было выше сил Болошева. Особенно, когда эту боль причинял его собственный лучший друг. Через рекордные полчаса Саня стоял на пороге квартиры Белова. Пока он ехал, успел раз 50 набрать номер этого мерзавца, но тот был вне зоны действия сети. Не меньше попыток он сделал, чтобы дозвониться до Свешниковой, но и та, хоть и была в сети, трубку не брала. – Вань, ты, главное, это, не волнуйся, – пытаясь отдышаться, медленно произнёс Болошев. – Мм, однажды он вообще на пять дней исчез. Свешникова чуть не загрызла меня за это время. Оказалось, ему вдруг приспичило съездить в Ригу. А не звонил он потому, что телефон разрядился, а зарядки у него, понятное дело, с собой не было. Ведь он вышел в магазин за хлебом, – Саня понимал, что Едешко это вряд ли сейчас утешет, но упорно продолжал. – Представляешь, как в анекдоте: ушёл за хлебом и, вдруг, в Ригу улетел. – Отлично! – всплеснул руками Ваня, бросая на друга злобный взгляд. – Предлагаешь мне сидеть тут и ждать, пока он мне прикатит новый магнитик на холодильник? А может ещё и ставки устроим? Магнитик из Пакистана или из Магадана? – Хватит паясничать, – огрызнулся Болошев, задетый таким поведением. – Не сдохнет твой Белов, уж поверь. Я его уже почти тридцать лет знаю, и он у меня уже вот здесь сидит, – сопровождая свою речь соответствующим жестом, почти прокричал Саша. – Заебал уже он, понимаешь? За-е-бал! Я уж думал, ну всё, влюбился, изменится наконец, станет человеком. Но нет, такие, как он, не меняются, Вань, – он сел на низенькую табуретку, запуская пальцы в непослушные волосы. – У него есть ты и есть творчество, – Болошев широко развел руки в стороны. – И между вами вот такая пропасть. *Дарья Беспалова – Молчи и обнимай меня крепче* Болт разговаривал по телефону со своей женой, пытаясь объяснить ей сложившуюся ситуацию. У Вани же не было ни единой мысли, кроме последних слов Болошева, которые без остановки крутились в голове. Сказал ли Сашка это в порыве злости? Или, может, у него были реальные основания утверждать это? Конечно, Ваня и сам часто задумывался о том, что творчество куда важнее для Белова, чем люди, в том числе и сам Едешко, но парень постоянно уводил свои мысли в другое русло. Он видел, что Саша любит его. Но была ли это любовь сильнее той, что Белов испытывает к своим драгоценным книжкам? – Ну прости, барашек, – вырвал из пучины самобичевания заботливый голос. – Возможно, я сказал что-то лишнее, и ты теперь погрузишь себя в ещё большее уныние, но я правда не хотел задеть тебя. Ты ж мне как сын и как брат в одном лице, – Болошев улыбнулся, протягивая руку в сторону Вани. – Уверен, он сейчас припрётся. Ты начнёшь орать, он скажет, мол: с кем не бывает. А потом вы тут же помиритесь и всё это приведёт к бурному сексу. – Сашка! – возмутился Едешко, слегка краснее. – Ну а что, сынок? Пришло нам время поговорить о сексе! – поправляя невидимые очки, прохрипел Болт, и рассмеялся. Ваня улыбнулся, наконец вырываясь из съедающего изнутри беспокойства. Но счастье его продлилось недолго. Не успел он ничего ответить Болошеву, как послышался скрип входной двери. Сидящие на кухне переглянулись и синхронно встали со своих мест. Перед поворотом в прихожую Едешко остановился, сделал глубокий вдох и попытался унять свою жуткую злобу. Но сделав лишь шаг, он замер как вкопанный. Дыхание мгновенно перехватило, а все те злобные ругательства, что так долго томились в его голове, застряли в горле. – Саша…– только и смог выдохнуть он, делая несколько стремительных шагов к сидящему на полу Белову и падая перед ним на колени. – Саш, что случилось? Господи… – Ничего. Отойди,– отодвигая парня от себя и пытаясь встать, прохрипел Саша. Но как только он попытался подняться, голова сильно закружилась, и мужчина грохнулся обратно на пол. Ваню будто под дых ударили эти слова, и сил сдерживаться уже не осталось. Он вскочил на ноги и сжал кулаки, не зная, куда деть себя. Утешение он нашёл в объятиях Болошева, который прижал к себе парня, гладя его по спине и волосам. Он с укором и жалостью одновременно посмотрел на своего друга, который всё ещё сидел на полу, не в силах совершать какие-либо действия. Белов лишь пожал плечами, передавая своё фирменное: с кем не бывает? Болт покачал головой, потому что смотреть на Сашу сейчас было страшно. Создавалось такое ощущение, что он случайно повисел вместо груши в каком-то спортзале. Губа была разбита, левый глаз настолько заплыл синяком, что Белову было тяжело даже открыть его, бровь была рассечена. На лице было заметно пару свежих швов. – Прости, малыш, – вдруг разорвал тишину голос Саши. – Я идиот, я знаю, – Болошев вдруг почувствовал себя ужасно лишним в этой сцене. Он выпустил Ваню из своих объятий и удалился на кухню, тихонько прикрыв за собой дверь. – Я поступил с тобой ужасно. Да я вообще всю жизнь веду себя не так, как нужно. Я могу исчезать, могу быть грубым, могу не разговаривать с тобой днями. Но это не меняет того, что я безумно тебя люблю, – Ваня вздрогнул, наконец разворачиваясь в сторону говорившего. Он сделал несколько неуверенных шагов и снова опустился на пол возле Белова. Мужчина положил ладонь на его щеку, и Ване сразу стало как-то теплее на душе. – Я думал, уже не увижу тебя, – прошептал Едешко. – Прости меня, – Саша вытер большим пальцем слезу, скатившуюся по щеке парня. – Прости, пожалуйста. Там такое случилось… И я… выглядел ещё хуже, чем сейчас. Я не хотел… чтобы ты ещё больше испугался. А телефон у меня отобрали… – отличный писатель, Белов всегда формулировал свои мысли чётко, но сейчас он не мог собрать ни одной фразы воедино. Сердце ныло от ужасного чувства вины и буквально разрывалось, когда мужчина смотрел в глаза любимого человека, которые наполнялись слезами. Саша с силой сжал лицо Едешко в своих ладонях и поцеловал парня, превозмогая ужасную боль в разбитой губе. Ваня чувствовал привкус крови, слышал тихие шипения Белова и ощущал, как собственные губы царапает крепкий шов, но, несмотря на это, он был готов поклясться, что это был лучший поцелуй в его жизни. – Если это случится ещё раз, я не вынесу, – выдохнул Едешко, утыкаясь носом в чужое плечо. А в это время, сгорая от неловкости, в кухне одиноко сидел Болошев. Он уже трижды успел проклясть тот день, когда связался с этими двумя. Тут тебе не просто эмоциональные американские горки, тут тебе весь ассортимент парка аттракционов! Кажется, пора Саньку записаться на йогу или перейти на более сильные успокоительные. – А лучше и то, и другое! И сверху ещё залить всё виски!молчи и обнимай меня крепче молчи и обнимай меня крепче просто молчи, просто молчи