Часть 10
16 мая 2018 г. в 12:24
Джунмён совершенно не чувствовал ног, когда бежал по высокой лестнице в комнату папы. Плохое предчувствие когтистой лапой сжимало сердце в груди и полностью забивало дыхание. Его очень испугали мечущиеся и кричащие домочадцы, заплаканные глаза ЧонГука и встревоженные слова встречных людей:
—Господин вернулся. Молодой господин вернулся! Слава Богу, всё будет хорошо!
Ему не нужно было оглядываться, чтобы увидеть следовавшего за ним, словно тень, супруга. Лицо Се было темнее грозовой тучи, а возле рта пролегла горькая складка.
Возле заветной двери на полу сидел бледный, как смерть, ЧонДэ, который вскочил на ноги, стоило только увидеть прибежавшего пасынка. Он стремительно обнял юношу и с надрывом в голосе взмолился:
—Мён, сынок, сделай что-то, он там...а я... ничем не могу ему помочь...
Джун крепко обнял мужчину и, шепнув, что всё будет хорошо, открыл заветные двери.
Первое, что увидел мужчина, когда вошёл, это перепуганную повитуху и встревоженного, но мгновенно обрадовавшегося, Бэкхёна, а потом на кровати заметил слабо стонущего Мина.
Строго взглянув на запричитавшую старуху, Мён приказал принести воды и чистые тряпки, а также следить за камином. Он подошёл к обессиленному, тяжело дышащему папе и, нагнувшись к маленькому ушку, прошептал, что он рядом и всё будет хорошо.
—Бэк, давно идут схватки?
—Интенсивные длились примерно час назад, сейчас слабые. — Бэкхён подходит с другой стороны кровати и ловит в свою руку ладонь друга, молчаливо показывая, как он рад его видеть. — Мён, господин Мин устал, у него нет сил на потуги, но если он сейчас не родит, мы можем их потерять…
Джунмён сердито шипит на слова друга и отрицательно машет головой.
— Нет, терять мы никого не будем, готовь инструменты.
А потом открывает двери и, увидев взволнованных старших омег, раздаёт указания.
— Син, нужно больше теплой воды и как можно больше чистых тряпок. Лу, пожалуйста, срочно приведи сюда Хёншика, бывшего лекаря. Гуки, уведи отсюда всех в будуар папы, и напоите уже кто-нибудь ЧонДэ успокоительным отваром.
Увидев, как все ринулись исполнять его команды, Мён довольно махнул головой. Он глазами нашёл взволнованный взгляд мужа, нервно улыбнулся и уже развернулся уйти, когда почувствовал родные руки и тёплое дыхание на шее.
—Ты сможешь, я знаю. Только ты можешь ему помочь, любимый, я в тебя верю. Очень сильно верю.
Джунмён, не оборачиваясь, прислонился спиной к теплой и крепкой груди мужа, чтобы успокоиться и набраться от него силы, уверенно кивнув головой и решительно зашел в комнату.
Он подошел к большой лохани с горячей водой и, сняв верхнюю одежду, тщательно помыл руки, интенсивно протирая каждый палец. Беря настойку спирта из рук омеги, Джунмён заметил, что пальцы Бэкхёна дрожат. Не долго думая, он обнял своего друга и крепко стиснул в объятиях.
—Бэк, я знаю, что ты, как и я, напуган. Но мы с тобой это уже видели и делали, оставь все свои волнения и сомнения, мне сейчас как никогда нужна твоя помощь и все твои знания.
Он пристально посмотрел на испуганного друга и мягко улыбнулся, когда омега уверенно расправил плечи и кивнул. Боже, какое счастье, что у него есть Бэкхён.
Когда в дверь решительно постучали, всё было приготовлено. Место проведения операции огорожено ширмой, инструменты продезинфицированы, а Мин с трудом выпил обезболивающую и усыпляющую настойку.
—Господин, вы хотели меня видеть?
Хёншик, вдыхая спертый, насыщенный запах спирта, что стоит в комнате, опытным взглядом окидывает помещение. Замечает все: и хирургические инструменты, разложенные в нужном порядке, и заботливо переложенного уже порядком уставшего Минсока на вычищенный и устланный белыми простынями стол. Он без слов всё понимает и, скидывая возле порога верхнюю одежду, не долго думая, закатывает рукава и проходит к умывальне.
—Хёншик, вы говорили, что были хирургом, а проводить роды путём хирургического вмешательства вам приходилось?
Альфа сосредоточенно слушает омегу, приподнимая руки и позволяя Бэкхёну надеть на себя длинный закрывающий фартук.
—Сам не делал, но я был ассистентом у одного лекаря и присутствовал при таком действии, думаю, я смогу сделать правильный надрез.
В комнате ярко горит камин, испуганная повитуха внимательно смотрит, чтобы он не погас, при этом шепча молитвы за здоровье господина.
Джунмён подходит к спящему папе и решительно снимает с живота простынь, ласково гладя по тонкой руке.
—Командуйте, Хёншик, что нам делать.
—Приготовьте инструменты, Бэкхён. Еще я видел у вас подходящий прижигающий раствор, давайте его. Также нужна специальная грелка, чтобы откачать жидкость, и нитки с иголкой. Всё продезинфицировать.
Бэкхён кивает и быстро готовит всё необходимое. Теперь, когда рядом Мён и военный лекарь, он уверен, что у них всё получиться.
Хёншик поворачивается к своему господину и даёт ему последние указания.
—Будете стоять рядом и чётко выполнять все, что я скажу. Нужно сделать всё быстро, пока господин Минсок без сознания. Поняли?
Увидев утвердительный кивок обеих омег, альфа улыбается, а потом смело подходит к столу и показывает, где Бэку обрабатывать живот.
Помолившись про себя, он решительно делает надрез.
Следующие действия сливаются для Джунмёна в одну сплошную череду чётких действий:
Надрезанный живот, припекания кровеносных сосудов, откачка жидкости, осторожное вынимание маленьких детских телец и обрезания пуповин.
Он отстранённо смотрит, как Бэкхён забирает одного ребёнка и, уложив на кровать, осторожно растирает маленькое тельце, зорко следя, чтобы повитуха делала тоже самое с другим малышом.
Вдруг резко раздаётся громкий сдвоенный плач-писк крошек, и омега облегчённо выдыхает, они живы.
Альфа с усмешкой смотрит на своего господина и удивлённо хмыкает - это же надо, омега с характером альфы!
—Всё хорошо, молодой господин, сейчас нужно достать место и будем зашивать.
Они молча проделывают работу, прислушиваясь к слабому квиканью новорожденных, к ласковому шепоту Бэкхёна и сюсюканью повитухи.
—А кто это у нас тут такие маленькие и хорошенькие, крошки мои золотые, а глазки, как у папы Мина, а губки, как у ЧонДэ. Сейчас, не волнуйтесь, ваш старший хён выйдет и как рявкнет, и вам сразу найдут кормилицу, и вы покушаете.
Джунмён осторожно зашивает плоть, стараясь делать аккуратные маленькие стежки. Он улыбается, когда слышит воркование друга, а потом слыша слова о хёне, чувствует, как по щекам бегут слёзы радости.
Они сделали это, они смогли, спасли папу Мина и два маленьких комочка счастья.
Когда всё сделано, Джун вытирает мокрое лицо заботливо протянутой тряпочкой и благодарно кивает Хёншику. Он устало вздыхает и направляется в будуар, где в ожидании исхода операции собралась вся взволнованная семья и близкие друзья.
Он уверенно заходит и видит направленные на него десятки глаз. Встречает глазами взволнованный взгляд ЧонДэ и радостно улыбается.
—Поздравляю, отец. У тебя теперь не четыре сына, а целых шесть.
После бурной радости присутствующих, крепких объятий отчима и слов благодарности, Мён с тихой улыбкой наблюдает за людьми, которые стали его семьей. Он смеётся с пришибленного вида ЧонДэ с двумя попискивающими свёртками, участливо хлопает по плечу вытирающего слёзы счастья Сина, обнимает растроганного лидера и шепчет Чану, чтобы забрал Бэка отдохнуть.
Джунмён сам чувствует дикую усталость и упадок сил, прикрывает глаза и ощущает, как комната шатается... боясь, свалится в обморок прямо здесь, но уверенные родные руки крепко прижимают к сильной груди, и Джун чувствует, как его поднимают на руки и уносят из общего шума.
Сехун несёт своё счастье и тихо бурчит, что Мён ещё слишком слаб для всех этих переживаний. И вообще, он его супруг, закроет своего мальчика в спальне и не выпустит как минимум неделю.
Омега ласково улыбается и сильней прижимается к родному телу, чувствуя, как запах альфы обволакивает, даря покой и нежность. Теперь осталось дождаться любимого брата, и всё у Джунмёна будет хорошо.
Придя в спальню своего супруга, Сехун вздохнул воздух и нервно взрыкнул. Даже насыщенный аромат омеги не мог перебить витавшего в воздухе запаха чужого альфы.
Тихонько ругнувшись, Сех положил своё сонное чудо на кровать, с ревностью отмечая, что в комнате находится только одно ложе.
В дверь тихонько постучали, и открывший альфа увидел, как под чутким надзором Лу в комнату внесли бадью с водой и большой разнос с едой.
—Думаю, вам это понадобится!—Лухан весело улыбнулся альфе, а потом по-дружески потрепал по волосам.—Сех, ты такой молодец, я так за вас рад.
Сехун смущённо улыбнулся. Он и сам до конца ещё не верил, что наконец-то нашел свою судьбу и Джун любит его.
Закрыв за Луханом двери, альфа разделся и подошел к кровати. Его молодой супруг сладко спал, смешно причмокивая во сне губками. Сожалея, что должен разбудить свою красоту, Сех осторожно потянул за завязки штанов.
—Мён-а, любимый, проснись. Вода уже готова, и кушать тебе принесли.
Услышав сонное, неразборчивое бормотание омежки, Се улыбнулся, кажется кое-кто явно не хотел просыпаться.
Альфа нагнулся над лицом мужа и нежно подул.
Джунмён недовольно завозился и резко чихнул, открывая глаза.
—Любимый, что уже нужно вставать?
Мужчина отрицательно покачал головой, а потом кивнул на лохань с водой.
—Прости, я не хотел тебя будить, но думаю после всего, ты захочешь окунуться и покушать.
Услышав про еду, Джунмён приложил руку к животу и, к своему стыду, услышал громкое бурчание.
Сняв с всё ещё сонного юноши одежду, Сех подхватил на руки любимого и вместе с ним опустился в воду.
Он удобно уселся и, уложив на себя любопытно смотрящего мужа, стал бережно намыливать любимое тело, попутно целуя нежную кожу.
—Се, боюсь, если ты и дальше будешь продолжать меня ТАК мыть, то до еды мы не доберёмся очень долго.—Джунмён откидывает голову на бок, подставляя шею под ласковые поцелуи своего любимого волка.
—Мне перестать тебя целовать? — Сехун дует на небольшое красное пятнышко, а потом нежно целует и проводит по метке языком, с восторгом слыша тихий стон Джунмёна и его тяжелое дыхание.
Мён выгибается и, запуская руку в волосы альфы, притягивает его голову ближе, тихо шепча в губы:
—Нет, родной, твоя забота это прекрасно, но мне нужно сейчас кое-что другое.
Альфа непонимающе глядит на омегу, а когда Джун резко переворачивается и накрывает своим ртом его рот, то понятливо ухмыляется.
Кажется, его любимый мальчик проголодался совершенно по другой пище!
После бурного занятия любовью, Сехун всё же моет и вытирает своё счастье, а потом, замотав в простынь, усаживает на кровать.
Он накидывает на себя длинный халат Мёна и с усмешкой поправляет короткие рукава.
—Завтра утром нужно приказать перенести твои вещи в мою комнату.
Сехун открывает большой ларь с вещами омеги и берёт тёплую нижнюю рубашку, и, повернувшись к супругу, замечает, что тот еле сдерживает смех.
— Не смешно, Джунмён, — альфа недовольно одёргивает полы маленького одеяния, но долго не выдерживает и присоединяется к задорному смеху супруга.
Отсмеявшись, Се распутывает плотный кокон и одевает на любимого рубашку. А потом в недоумении смотрит на результат.
—Э, кажется она тебе великовата?
Сехун окидывает взглядом супруга, который пытается туже стянуть завязки на груди и закатать длинные рукава.
—Просто, это рубаха Кая, он меня как-то ночью в неё переодевал, и слуги, наверное, положили её в мой сундук.
Сехун недовольно наблюдает за младшим и раздражённо скрипит зубами.
Снова чёртов Джонин.
Он ужасно ревнует своего мальчика к старшему брату. Это только его чистый и добрый Мён не видит, что происходит. Но Сехун хорошо помнит все угрожающие взгляды, которые на него бросал Кай. Он больше чем уверен, что старший Ким совсем не по-братски любит омежку.
Но Се больше не намерен отступать!
Джунмён только его, и он убьёт любого, кто попытается разлучить его с супругом.
—Мне не нравится эта рубаха. Сними её.
Джунмён обеспокоенно смотрит на супруга, не понимая, что случилось. Только сейчас они весело смеялись, а теперь у Се между бровей залегла хмурая морщинка.
Джунмён поспешно вспоминает, чем он мог обидеть альфу, а потом до него резко доходит.
Его любимый ревнует!
Он провокационно улыбается и изящно садится на колени, слегка раздвигая ноги.
—Тебе не понравилась рубашка, а я думал, она придется тебе по вкусу. Ведь я могу в ней делать так:
Джун отпускает шнуровку и ведёт плечом, чувствуя, как легко ткань соскальзывает с плеча оголяя ключицы и ореол уже затвердевшего соска.
Омега поднимает взгляд на супруга и проказливо манит пальцем, другой рукой соблазнительно водя по обнаженной груди.
А через секунду ошарашенный младший уже лежит на спине, придавленный чужим телом, и с ужасом и восторгом слышит звук разрываемой ткани и тихий гортанный рык своего ревнивца.
После, вымотанный безумным сексом, засыпая в любимых руках, Джунмён вспоминает, что хотел услышать от мужа и задаёт интересующий его вопрос:
—Се, а почему вы с Нини не любите друг друга?
Сехун усмехается с тактичной фразы супруга.
Не любят? Да они ненавидят друг друга！
Он смотрит на приоткрытые любопытные глазки омеги и, тихо вздыхая, целует подставленные губки.
—Ну, это у нас с детства. Ты ещё тогда не родился, а твой папа только появился в замке, когда у нас с Джонини уже была холодная война.
Сехун прикрывает глаза и вспоминает моменты своего детства.
Вот он видит в саду маленького мальчика, который играет деревянной лошадкой, он осторожно подходит и испуганно замирает, с восторгом смотря на игрушку.
Мальчик замечает его интерес и протягивает ему лошадку, но громкий окрик няньки пугает детей, и Сех поспешно убегает.
А потом, спрятавшись за углом, выслушивает, как глупая баба отчитывает мальчишку и запрещает ему и близко подходить к этому дикарю.
Позже он узнаёт, что мальчика зовут Джонин и он такой же внебрачный сын, как и он. Только его отец, Хён Джун, принял и признал своего ребёнка.
Сехун помнит, как он завидовал мальчишке, когда видел его играющим с Минсоком или обучающимся стрельбе из лука со своим отцом.
Кай был незаконнорожденным, но его любили и берегли, он был со своей семьёй.
А на него с Крисом смотрели хуже, чем на собак, и только то, что их папа мог постоять за себя и слуги боялись его, защищало их от издевательства и чёрной работы.
Джунмён молча слушает, как его муж, как будто вскрывая старую болезненную рану, рассказывает о своём безрадостном детстве. И ему хочется своими руками придушить покойного прадеда за всю ту боль, что испытал его гордый волк.
—Се, я люблю тебя и понимаю все твои обиды. Но и его я люблю, он мой брат. Пожалуйста, ради меня, будь милосердней. Я не прошу тебя стать с ним лучшими друзьями, но хотя бы не конфликтовать. Сможешь?
Альфа, немного подумав, кивает головой и сильнее прижимает к себе засыпающего мужа.
Ради счастья Джунмёна он готов на всё.
***
Джонин, сильнее закутавшись в плащ, тихо выругался.
Где-то здесь должна быть развилка и дорога к горцам, тот селянин чётко сказал, что возле трёх старых дубов.
Но сколько Джонин не смотрел, он не видел ни дубов, ни дороги.
В этом чёртовом лесу были только ели и сосны и никаких тайных тропинок.
Кай ещё раз осмотрелся и похлопал прядущего ушами и встревоженно всхрапнувшего Метиса.
—Что случилось, мальчик, ты что-то чувствуешь? Опасность?
Кай внимательно всматривался в сумерки и легонько сжимал бока лошади.
—Кья, Метис, пошли, мой хороший, будем искать дубы.
Они проехали ещё пару десятков метров, когда конь испуганно всхрапнул и затанцевал на месте, высоко поднимая ноги.
Джонин непонимающе попытался успокоить обезумевшего жеребца и сильней схватился за поводья.
А через мгновение на поляну выскочили три огромных волка и перепуганное животное встало на дыбы, молотя в воздухе копытами.
Не ожидавший увидеть такого, ошарашенный Ким выпустил поводья и, не удержавшись, свалился на землю, больно ударившись затылком о выступающий камень…
Первое, что почувствовал Джонин, когда пришел в себя, это что-то тёплое и влажное у себя на лице. А потом ласковое поглаживание, и чьи-то нежные пальчики осторожно убрали его волосы со лба и протёрли чем-то влажным.
Он, не открывая глаз, чувствуя лёгкое головокружение и тошноту, прислушался к тихому разговору.
Говоривших было трое, и один обвиняющее вычитывал, а двое других тихонько огрызались.
—Вот же, ну зачем вы так внезапно выскочили на него, а если бы он при падении сломал себе шею. Что бы мы тогда делали?
Голос говорившего был мягким и очень звучным. Нежный баритон с лёгкой хрипотцой.
—Что, прикопали бы под ближайшей елью. Ну, хён, может хватит нас отчитывать, ну правда, как маленьких.
Возмущенный голос звучит на октаву выше, и он как будто ещё ломается. Скорее всего это альфа-подросток.
Потом раздаются лёгкие шлепки и тихое поскуливание.
—Я вас не только отчитаю, но и на орехи отсыплю. Что удумали, людей пугать, а потом трупы под соснами прикапывать. Юка, Юми, чтобы я больше такого не слышал.
Нежный голос давиться возмущённо воздухом, а потом просительно тянет:
—Ну, Мин Юнги, немедленно скажи своим младшим братьям, что так поступать нельзя.
Звук тяжелых оплеух и громких вскриков с оханьем становится полной неожиданностью, но всё это перекрывает уверенный мужской голос:
—Так, я думаю, будет лучше объяснить Кенни. И вообще, маленький, чего ты так волнуешься из-за этого чужака？Ну, подумаешь упал, голову разбил, но он же жив, значит всё в порядке, Кенсу-я.
Услышав прозвучавшее имя, Джонин с трудом раскрывает тяжелые веки и, развернув голову, смотрит в слегка расширенные, удивлённые глазки склонившегося к нему омеги.
— Слава Богу, Кенсу-я, как же долго я тебя искал…