Out of the Woods

— Бля, — сказал Юра. — Нахера ты вообще это хранил? Джей-Джей задумчиво оглядел пачку засохшего печенья, которую только что извлек со дна ящика, и потряс ей в воздухе. — Перед тобой, — торжественно произнес он, — реликвия времен мезозоя. — Гномий хлеб, — скривился Юра. — Выкинь это говно. Джей-Джей посмотрел на него с деланым возмущением. — Я купил его в первый день здесь. Когда встретил тебя. Юра ответил ему скептическим взглядом. — И что? Так охерел, что потерял аппетит? — Вообще-то Рене отправила меня патрулировать центр города, — признался Джей-Джей. — А потом как-то забыл про него. Юра застонал и уронил голову на сложенные руки. Джей-Джей разгребал свой стол уже добрых полтора часа — каким-то неведомым образом за три месяца работы в участке он успел обрасти горой вещей. Хотя нет, — поправил себя Юра, — это у Вики гора вещей. А у Джей-Джея просто ебучая помойка. Возможно, он подсознательно надеялся, что не пробудет здесь долго — и поэтому не утруждал себя особой организацией. Ну, в этом его надежды оправдались. Юра повернул голову набок и, прищурившись, уставился на вещи на своем собственном столе: монитор, подставку для ручек, чистые бланки документов, почетную грамоту за спасение представителя исчезающего вида водоплавающих птиц — последнюю ему на полном серьезе дали буквально через день после выхода из больницы. Его доставали всю неделю, что он там провел, — коллеги, видеть которых не очень хотелось, какие-то важные полицейские шишки из Монреаля, пару раз даже пыталась пробиться пресса. Все это внимание было утомительным, но в какой-то степени приятным — а потом он пришел на работу, где ему при полном составе отделения вручили грамоту за поимку блядского гуся. Рене вместе с Джей-Джеем и Вики дружно пытались его успокоить, убеждали, что там, наверху, штампуют эти благодарности не глядя, что все знают, что он сделал, и никто не умаляет его заслуг. Пьер возмущался, что Юра совсем обнаглел, и он на его месте был бы рад грамоте хоть за поимку убийцы петуха. Тут Джей-Джей смутился — пока они ездили в институт, Вики, воодушевленная его рассказом о заколотой ножом птичке, взяла лопату и Седрика и на четвертый час поисков все-таки откопала труп. Труп был тут же доставлен криминалистам, которые вынесли вердикт: петуха убило какое-то животное, возможно, бродячая собака — а вовсе не Бен с сообщником. Смотри, это ножевые ранения, — нарочито высоким голосом передразнивал Джей-Джея Юра, сидя в больничной койке и страшно жалея, что не присутствовал в участке в тот момент, когда был определен истинный убийца петуха — а то он припомнил бы Пьеру все его рабочие промахи, а Мэтту — походы в бар в обеденный перерыв. Джей-Джей, кажется, искренне расстраивался из-за своей ошибки, поэтому Юра поспешил заверить его, что им обоим просто не везет с птицами. Джей-Джей, впрочем, не сдавался, и даже предпринимал попытки подружиться с обитающей рядом с его домом вороной, которую назвал Марлой. Марла попыток не ценила, зерна, которые оставлял ей Джей-Джей, игнорировала, а когда в единственное за последнюю неделю солнечное утро Юра вышел во двор с чашкой отвратительного кофе — другого у Джей-Джея все еще не водилось, — чуть не ударила его клювом по голове. Возможно, и среди ворон водятся мизантропы. — Ты в порядке? — Джей-Джей осторожно прикоснулся к его плечу. — Все хорошо? — Да. — Юра обернулся — в кабинете они все еще были одни, и он слегка сжал чужие пальцы в ответ. — Просто задумался. Он ненавидел эти вопросы и этот внимательный, обеспокоенный взгляд, с которым Джей-Джей задавал их. Они словно напоминали — ты не в порядке и никогда уже в порядке не будешь. Как будто он и без того не думал об этом большую часть времени. — Ого, собираешь вещи? — В кабинет вошел Пьер со стаканом кофе в руке. — Плисецкий выжил еще одного напарника? Джей-Джей широко ему улыбнулся. — Печеньку? — любезно предложил он. Еще через полчаса вещи Джей-Джея были собраны и упакованы в огромную коробку, норовящую вот-вот развалиться. За соседним столом вернувшаяся с обеденного перерыва Вики грустно вздохнула. — Даже не верится, что вы, ребята, уезжаете. — Ну, пока уезжаю только я, — ответил Джей-Джей. — У них там какая-то ерунда, и вакансия откроется только через полтора месяца. — Юра скривился. Несмотря на то, что раньше речь шла о переводе после Нового года, эта отсрочка все равно была обидной — потому что Джей-Джей переезжал, а он — нет. Зато мы не успеем заебать друг друга, — говорил Юра сам себе, и тут же хмурился. Как бы тупо это ни звучало, он хотел верить в то, что не заебет Джей-Джея — и что Джей-Джей его тоже не заебет. — Жаль мы больше не будем напарниками, — продолжил Джей-Джей. — Вы можете открыть собственное детективное агентство. — Вики улыбнулась. — Угу, — хмыкнул Юра. — Будем искать пропавших гусей. Лицо Пьера вытянулось — и Юра подумал, что, кажется, лишил его любимой шутки. Не то чтобы ему было за это стыдно. Они с Джей-Джеем вынесли коробку, чуть не врезавшись в коридоре в Седрика, и запихнули ее в багажник, который с трудом захлопнулся. Машина, которую Юре выдали в участке на время ремонта его собственной, оказалась меньше, медленней и в целом неудобней, и он никак не мог к ней привыкнуть. Заднее сиденье предназначалось для транспортировки арестованных и было отгорожено решеткой — что совсем не радовало привыкшего закидывать туда рюкзак Юру, зато очень радовало Милу, которая сразу же изъявила желание устроить фотосессию в образе преступницы. Юра в гробу видел и Милины безумные идеи, и машину, которая к тому же не всегда заводилась с первого раза — но в результате не очень приятной встречи с деревом его «Форд» остался с разбитым всмятку капотом, а сам Юра — с сотрясением мозга. Зато на Бене, попытка побега которого стала официальной причиной аварии, не было ни царапины. Впрочем, на этом его везение закончилось — ему пришлось вернуться в психбольницу. Юре было жалко его — по-настоящему жалко, но даже после того как... все закончилось, разум Бена соответствовал скорее разуму десятилетнего ребенка, чем взрослого человека. Оставалось надеяться, что это не навсегда. — Не хочешь перевезти часть вещей вместе с моими? — Голос Джей-Джея вырвал его из раздумий. — Я все равно грузовик заказал. — Для перевозки своего эго? — спросил Юра. — О, нет, для него будет отдельный. — Джей-Джей засмеялся. — Давай сначала с твоими вещами разберемся, — предложил Юра. — А то придется оставить эго здесь, в Сен-Катери. Джей-Джей картинно схватился за сердце. Юра, хмыкнув, сел, наконец, в машину, и Джей-Джей плюхнулся рядом, на пассажирское сиденье. — Ты дверь не закрыл, — сказал Юра. — Ее надо ебнуть как следует. Бля, ну и ведро. — Ну, — глубокомысленно произнес Джей-Джей, — все могло быть куда хуже. Тебе могли вообще не дать машину. Юра насупился. Все действительно могло быть хуже — если бы он и правда доехал до моста. Или если бы кто-нибудь другой, не Джей-Джей, нашел его первым. Не то чтобы сейчас все было хорошо, нет — но приемлемо. Юра мысленно повторил это слово, покатал на языке. Как будто ты в аду, но научился абстрагироваться от боли и иногда тебе кажется, что ты не в кипящем котле, а в джакузи. Эта мысль заставила его поморщиться. Откуда столько подросткового пафоса? Никто не варит тебя ни в каком котле и даже не колет вилами. Ты выжил в аварии, не стал инвалидом, тебя наконец-то повышают. Джей-Джей собирается перевозить твои сраные шмотки в Монреаль. Если уж подбирать метафору — у него все хорошо, но раз в сутки приходится сожрать кусок отборного говна. Не так поэтично, зато куда ближе к правде. — Спать хочется, — пожаловался Юра, когда они подъезжали к «Метро». — Заедем за кофе? Джей-Джей кивнул, и Юра повернул на парковку. Он заглушил двигатель, и тут у Джей-Джея зазвонил телефон. — Это мое начальство, — извиняющимся тоном сказал Джей-Джей. — В смысле, новое начальство. — Взять тебе что-нибудь? — спросил Юра. Джей-Джей отрицательно помотал головой. Юра хотел было поцеловать его, но тот уже поднял трубку — и он только улыбнулся и махнул рукой. У ларька с кофе царил небывалый ажиотаж. Тощая девица со светлыми волосами заказала мокко аж с тремя сиропами и теперь ожидала заказ, периодически утыкаясь в телефон и улыбаясь при этом так счастливо и так тупо, что Юра задался вопросом — неужели он со стороны выглядит так же? За девицей стояла мадам Барановская, которая глядела на нее со смесью презрения и негодования. — Некоторые люди совершенно не знают меры, — бросила она, когда девица забрала свой кофе. — Двойной эспрессо, пожалуйста. Ну-ну, — подумал Юра. А потом кто-то говорит, что у него сердце больное и бессонница мучает. Он оперся на барную стойку и нетерпеливо постукивал по ней пальцами, наблюдая, как Барановская достает из сумочки телефон, как прикладывает к платежному терминалу — рукав пальто чуть сполз вниз, оголив запястье, тонкий, металлический браслет — и синеватую, мертвенно-бледную кожу под ним. Терминал запищал, сигнализируя, что платеж прошел, худые, похожие на птичьи пальцы сомкнулись вокруг бумажного стаканчика, мадам Барановская церемонно кивнула баристе и, развернувшись, направилась к выходу. — Стойте! — Юра наконец отмер и бросился за ней. — Что у вас на руке? Она смерила его ледяным взглядом и сказала: — Это браслет. Картье, если вас интересует. Юра пару секунд смотрел на нее, а потом схватил за запястье, потянул вверх шерстяную ткань. Руку под ней покрывала тонкая сеточка морщин, кожа была чуть сухой — но это была обычная рука живого и здорового человека. — Мне же не показалось, — растерянно произнес он. — Зачем вы... как... Лицо мадам Барановской неожиданно смягчилось, а взгляд как будто потеплел. — Есть вещи, — сказала она, — с которыми человек не может бороться один. Юра стоял, не зная, что на это ответить, и она добавила: — Вокруг больше людей, готовых вам помочь, чем вы думаете, — а затем произнесла уже привычным холодным тоном: — Кажется, вы хотели кофе. Кофе, да, — вспомнил он, чувствуя, как внутри поднимается темная волна высотой с дом, с небоскреб, с гору, как до луны и обратно. Твой план сработал, — сказал Джей-Джей, когда он очнулся после аварии, — и, прежде чем Юра успел предупредить об опасности, улыбнулся, обнажив зубы. Ровные, белоснежные зубы с заостренными краями. Юра хотел тогда заорать на него, избить, хотя бы заплакать, но в итоге лишь сидел, трясся и повторял — я не хотел этого, — и Джей-Джей обнимал его, убаюкивал, как ребенка. Откуда ты знаешь, — спросил Юра. Бен рассказал — перед тем как его забрали. Было сложно понять, но я понял. Мы использовали тот же нож. Кто еще, — спросил Юра. Отабек, Мила, Вики. Они взрослые люди, и это их решение. Это было приемлемо. Волна на мгновение застыла в наивысшей точке — а затем обрушилась вниз. Юра вышел из магазина, так и не купив кофе — тошнота подкатывала к горлу, — засунул руки в карманы. Правая нестерпимо болела, но он даже не взглянул на нее. Он и так прекрасно знал, что увидит. Отабек, Мила — логично. Вики — ладно. Но Барановская? Почему? И кто еще кроме нее? Джей-Джей улыбнулся, когда он сел в машину, — но тут же посерьезнел. — Юра, — обеспокоено спросил он, — что-то случилось? Юра мотнул головой и опустил подбородок вниз, к груди — так, чтобы волосы упали на лицо и Джей-Джей не мог его разглядеть. Я сделал бы что угодно, лишь бы с тобой ничего не случилось, — написал Юра в ту ночь, когда Джей-Джей вышел из больницы, пришел к нему домой и поцеловал его. Красивые слова, продиктованные желанием выразить все то, что разрывало его изнутри, — и немного алкоголем. Как далеко он смог бы зайти на деле? Стал бы он человеком, который жертвует многими ради одного? Тем, кто в фильмах про зомби приводит в лагерь выживших одержимого в надежде на то, что тот излечится? Джей-Джей взял его за руку — правую, и Юра попытался выдернуть ее, но Джей-Джей сжимал крепко — и Юра наконец осмелился взглянуть. Кисть была нормальная, настоящая — ни этих кошмарно длинных пальцев, ни острых ногтей — и рука Джей-Джея в его собственной была живой и теплой. Юра закусил губу, чтобы не разреветься, надеясь, что Джей-Джей не будет ничего спрашивать — потому что если он начнет говорить, то точно расплачется, как какой-нибудь сраный лох. Но Джей-Джей молчал, притянув его к себе и продолжая сжимать руку — и через какое-то время, показавшееся ему вечностью, Юра наконец-то произнес, стараясь, чтобы голос звучал как можно беззаботнее: — Поехали собирать вещи. Я должен проследить, чтобы ты не взял в Монреаль этот говеный кофе.