Станция

Говорят, где-то есть перевалочный пункт, в который попадают все. Так или иначе. Это что-то вроде того момента в жизни, после которого обратно ты не сможешь вернуться, как бы ни хотел. После которого остается легкая тоска и чувство ускользающей ностальгии. Все не будет, как прежде. Хёкдже посмотрел на лучи солнечного света, пробивавшиеся через вычурную крышу крытого перрона. Они выглядели как-то по-особенному сегодня, как будто приобрели другой цвет. Хёкдже знал, что это — всего лишь иллюзия, создаваемая туманом. Он не рассеялся и по сей день. А ведь прошло уже больше двух лет. Больше двух лет, на протяжении которых этот туман был его спутником. Его жизнь состояла только из косых солнечных лучей никогда не двигающегося света, тумана и поездов. На первый путь как раз прибывал состав, и Хёкдже поправил безупречные белые перчатки и форменный китель. А затем выровнял отполированный козырек фуражки, наблюдая за тем, как вагоны неторопливо остановились, и на платформу вышли люди. К составу подходили те, кому нужно было занять свои места, прежде чем поезд тронется дальше в путь. Слегка прищурившись, Хёкдже проследил, чтобы не было никаких происшествий, а затем вошел в один из вагонов. Ему нужно было исполнить свои обязанности. Те, которые он никогда не брал на себя. Но все же более двух лет назад он просто очнулся и узнал, что от него требовалось. Каждый поезд хранил в себе маленькую тайну или даже несколько. Маленькую, но очень важную. В любом составе присутствовал вагон, в который мог заходить только Разводящий Души — такой, как Хёкдже. Вопреки всем теориям, души не возносятся просто так на небо и не перерождаются по бесконечной цепочке реинкарнаций. Для того, чтобы перейти в другой мир — каким бы он ни был, — души должны совершить путешествие. У каждой оно свое. И только те, кого ничего не держит в этом мире, смогут в конце путешествия “перейти”. Хёкдже знает. Он не раз видел души, которые бесконечно путешествуют в вагонах, как этот. Его не видят обычные люди. Зато для Хёкдже эти вагонные стены, как будто сочившиеся легким туманом, были уже привычными. Как и призрачные фигуры внутри. Дети, старики, молодые парни или девушки, взрослые женщины и мужчины — в таких вагонах можно было встретить разные души. При жизни они могли быть бедными или богатыми, успешными и не очень, счастливыми или наоборот — разнообразие было великим. Но одно оставалось неизменным: некоторые души были слишком реальными, чтобы перейти в другой мир. Их держали невыполненные обещания или какие-то сильные желания. И только покончив с неразрешенными вопросами, можно было покинуть этот вагон. Работа Хёкдже состояла в том, чтобы те, у кого это — последняя станция, успешно сошли, а другие остались на своих местах и продолжили свой последний путь. Вот и тут он увидел женщину с маленькой девочкой рядом, которые вопросительно и немного испуганно посмотрели на Хёкдже, подошедшего к их купе. Их призрачные фигуры были окутаны особым туманом, его-то и заметил Разводящий. — Ваша станция, — оповестил Хёкдже и указал ладонью вдоль коридора к выходу. Женщина подняла на руки девочку, тут же обнявшую ее за шею, и Разводящий ободряюще вежливо улыбнулся им. Он проследил за тем, чтобы они без приключений дошли до дверей и металлических откидных ступеней. Женщина напоследок оглянулась на Хёкдже, окуная его в волну переживаний и некоторой радости одним только взглядом, и, кивнув на прощание, спустилась по ступеням. Хёкдже знал, что на перроне их уже не будет. Как и в этом мире. Проверив вагон до конца, Хёкдже вышел из поезда и остановился на платформе. Состав медленно тронулся в путь. Этот вагон не нес в себе проблемных душ, но впереди Хёкдже ждет еще целых двенадцать составов, прежде чем его сменит другой Разводящий, а значит, еще двенадцать шансов нарваться на неприятный сюрприз. Например, на буйную душу, которой надоело кататься в поезде. Или на того, кто еще не понимал, где он оказался. Хёкдже сразу же вспомнился тот случай, когда душа девушки пыталась обмануть его и выйти из вагона. Он обернулся, чтобы пройтись по перрону до прибытия следующего состава на путь и увидел растерянного юношу, который оглядывался вокруг, явно не зная, что делать. Хёкдже следил взглядом за ним, зная, что тот, как и другие обычные люди, не может его увидеть. Возможно, ему получится помочь, незаметно направить к нужному пути или человеку. Юноша задавал людям какой-то вопрос и несколько смущенно жестикулировал, но никто из проходивших мимо не мог ответить. Побегав по уже почти пустому перрону, юноша остановился. Он растрепал свои каштановые волосы паническим движением, а затем оглянулся вокруг и посмотрел на Хёкдже. В этот самый момент тот заподозрил неладное. Это был не мимолетный взгляд, которым обычно скользят по нему, не видя. Чувство только усилилось, когда юноша подошел ближе и с надеждой в очень печальных, испуганных глазах задал много значащий для Хёкдже вопрос: — Хоть вы меня видите? Точно такой же вопрос когда-то Хёкдже задал Хичолю — Разводящему, стоявшему тогда на дежурстве. Когда-то, более двух лет назад. -*- Донхэ — именно так звали юношу, который вызвал в Хёкдже взрыв ностальгии, — нервно перебирал пальцами по коленям. Не так-то просто оставаться невозмутимым, когда на тебя смотрят четыре незнакомых человека. В незнакомой комнате. На еще более незнакомом вокзале. Все играло против спокойствия Донхэ, и все четверо Разводящих понимали это. Каждый прошел этот период в свое время. — Ты ничего больше не помнишь о себе? — спросил Хичоль на правах старшего. Иногда свежеприбывшие Разводящие душ помнили больше, чем просто свое имя. И Хёкдже догадывался, что зависело все от того, при каких обстоятельствах человек попадал на этот вокзал, становясь Разводящим. Сам Хичоль помнил свою семью вплоть до дедушки, в гости к которому ехал как раз в момент “превращения”. Хёкдже помнил двух маленьких близняшек — то ли его сестер, то ли кузин, — и большой каток с елкой. Йесон помнил магазин, а Шиндон — звезды над озером и очень красивую миниатюрную девушку. — Нет, — Донхэ испуганно и виновато посмотрел на Хичоля. — Ничего. В какой-то момент Хёкдже даже показалось, что Донхэ был готов расплакаться. И это было совершенно нормально. У всех разная реакция на стресс. Йесон, говорят, сломал стол и пару стульев в попытке успокоиться. — Ну, что ж. Такое тоже бывало, — пожал плечами Хичоль. — Понять желание по таким скудным воспоминаниям будет сложно, — подал голос Шиндон. — Иногда для понимания не хватает и памяти о всей жизни, так что это не показатель, — отмахнулся Хичоль и поправил козырек. — Хёк, твой следующий состав скоро прибудет, так что дуй на платформу. Донхэ взволнованно посмотрел сначала на Хёкдже, а потом на Хичоля. — Мы пока покажем новенькому, что и где. И найдем ему форму. — Зачем мне форма? — спросил Донхэ. — Затем, что ты тут надолго, — сказал Йесон, поправляя перчатку на правой руке. — Не факт, но скорее всего, — поправил Шиндон, не вставая из-за стола, и Йесон кивнул в знак согласия. — Но я не хочу оставаться здесь, — запротестовал Донхэ, и теперь в его глазах действительно блеснули слезы. — Я хочу домой! — О нет, только не слезы, — вздохнул Шиндон и прикрыл глаза ладонью. Хёкдже нахмурился, недовольный такой реакцией, но он мог ее понять. Шиндона выдернули из постели, из того подобия сна, которое Разводящие способны ощутить. И потому он все еще был слегка “не с той ноги”. Хёкдже положил руку на плечо Донхэ и присел перед ним на корточки, когда тот вздрогнул и поднял на него взгляд. — Мы сделаем все, что от нас зависит, чтобы ты поскорее вернулся. Но пока мы не знаем, сколько это может занять времени, — объяснил Хёкдже, а потом достал из кармана свои старые, уже сероватые перчатки. — Держи, это тебе поможет. Донхэ взглянул на перчатки, потом опять на Хёкдже и сморгнул слезы, прежде чем забрать предложенное. Перчатки видали лучшие времена, но все еще были целыми. Когда-то они были первыми для Хёкдже, Хичоль их тогда нашел за рекордные полчаса, лишь бы новенький не ходил с неприкрытыми руками. Донхэ натянул их слегка дрожащими пальцами и вопросительно посмотрел на Разводящего, старательно прикусывая губу и сдерживая слезы. Хёкдже ободряюще улыбнулся и вытер дорожки со щек Донхэ, потрепал его по волосам, вставая, и под напоминание Хичоля про приближающийся поезд вышел из комнаты. Многое в поведении Донхэ напомнило Хёкдже его самого, и из-за этого он твердо решил смягчить первое впечатление от вокзала и Разводящих. Послужить буфером, который поможет быстрее приспособиться… Или это была просто реакция на слезы? -*- Как по заказу в последнем поезде нашелся нарушитель, который попытался выйти вместе с закончившим путь духом. Хёкдже задержал его, но поскольку он не обладал никакими специальными умениями кроме возможности прикоснуться к духам, процесс затянулся вплоть до отправления. Только тогда Разводящий со спокойной душой вышел из состава и проследил взглядом за отточенными движениями проводника, который поднимал лестницу и закрывал дверь в вагон. Последним, что Хёкдже заметил, был полный ненависти взгляд нарушителя, оставшегося в поезде. Но это был уже далеко не первый и не последний такой инцидент, чтобы Хёкдже сильно переживал по этому поводу. Когда поезд скрылся в тумане и настало время передачи смены, к нему подошел Хичоль. — Я привел тебе щенка. Хёкдже вопросительно посмотрел на Разводящего и только тогда заметил Донхэ, который неловко замер позади него. Хёкдже подвинул козырек фуражки, в то время как Хичоль надел свою, и они оба взглянули на нового Разводящего. Донхэ все еще выглядел не в своей тарелке (что, в сущности, так и было), но теперь никаких слез не было видно. — А почему щенка? — спросил Хёкдже, переводя взгляд на Хичоля. — У него имя есть. — Ты его глаза видел? Я его в коробке на улицу не выбрасывал, а он смотрит на меня именно так! — возмущенно зашипел тот, а Донхэ тут же виновато сложил брови домиком. — Вот, видел?! Хёкдже хмыкнул. — Да, некоторое сходство есть. — Ты себе хотел собаку? Вот и разбирайся с ним. А то я готов ему последние портки отдать уже… — буркнул Хичоль и пошел дальше по платформе. Хёкдже покачал головой и улыбнулся Донхэ. — Не обращай внимания, Хичоль часто ворчит, но у него золотое сердце, — сказал он, снимая фуражку. — Тебе показали вокзал? Донхэ несколько раз кивнул. — Есть хочешь? — спросил Хёкдже. — Немножко, — признал тот. — Тогда пойдем. Можешь задавать мне любые, даже самые глупые, вопросы, я постараюсь ответить, — сказал Хёкдже. — Это правда, что ты самый младший среди… — Донхэ замялся. — Среди Разводящих? Да. Я тут меньше трех лет. Шиндон уже три года. Йесон — три и два месяца. А Хичоль больше семи лет тут. — Семь лет? — округлил глаза Донхэ. — Да, — грустно улыбнулся Хёкдже. — Он проводил больше Разводящих и душ, чем кто-либо из нас мог представить. — А есть те, кто вернулся? — с надеждой спросил Донхэ. — Есть. При мне ушли две девушки. Обе не пробыли и года тут. Ты хочешь что-то сладкое? Или что-то существеннее? — уточнил Хёкдже, пытаясь выбрать между тремя кафе и столовой. — Сладкое. — Тогда нам сюда. Донхэ неловко оглянулся вокруг, но пошел вслед за Хёкдже. И в этот момент он особенно был похож на потерявшегося щенка. Хёкдже даже стало интересно, сколько же было Донхэ лет на самом деле. -*- Увидев, как растерянно Донхэ смотрел на десерты, Хёкдже вспомнил себя. Иногда у Разводящих были моменты, когда действия или слова вырывались автоматически, неосознанно. И любовь Донхэ к сладкому явно пришла из его оригинальной жизни. Но ничего больше он не помнил. Ни любимый вкус, ни то, что он обычно заказывал, сидя в кафе. Кто знает, может, в той жизни он был кондитером? Донхэ повернул к Хёкдже голову и нервно забарабанил по столешнице пальцами. Ему явно было неуютно. А как же еще ему могло быть, если ничего кроме последних пары часов он не помнил? — Подсказать с выбором? — ненавязчиво уточнил Хёкдже. — Да, буду признателен, — тихо ответил Донхэ и опустил взгляд обратно на витрину. — Вот это, с кремом и шоколадной крошкой, вкусное. Лимонное с кислинкой интересное. И вон то — с ягодами. Мои любимые в этом кафе, — указал Хёкдже под заинтересованным взглядом Донхэ. — Тогда вот это, с ягодами, — сказал он. — Отлично. И по лимонаду? — Да. Хёкдже сделал заказ и утащил Донхэ за столик, предлагая пока начать сессию с вопросами. — Вы знаете, как вернуться? — спросил новенький. Даже если эта тема в данный момент была вполне логично самой интересной для Донхэ, Хёкдже покачал головой и улыбнулся. — Это не так просто объяснить. Взгляд Донхэ резко превратился во взгляд выброшенного на улицу щенка, и Хёкдже хмыкнул. Хичоль был прав. — Когда… — начал Хёкдже и замялся. Сложно подобрать слова так, чтобы было понятно даже новичку, только попавшему в этот странный кусочек реальности. — Когда ты в своей прошлой, реальной жизни ехал в поезде, ты… — Хёкдже снова замолчал ненадолго, — ты оказался связан с другой душой. — Душой? — уточнил Донхэ. — Да. В поездах есть вагоны, в которых души ожидают своего перехода в другой мир. Но… некоторые не могут перейти, пока не выполнят свои самые заветные на момент смерти желания. И если эти желания совпали с твоими, ты попадаешь сюда. Донхэ моргнул и слегка наклонил голову, пытаясь понять сказанное. — То есть в меня кто-то вселился, и потому я здесь? Я умер? Я и есть та душа из поезда? — неожиданно затараторил он. — Можно сказать и так. В тебя вселилась чужая душа, потому что вы хотели что-то очень схожее в определенный момент. К сожалению… я не уверен, умер ты или нет в реальном мире. Но мы все считаем, что стоит Разводящему исчезнуть, как он возвращается в свою жизнь. Глаза Донхэ расширились, и Хёкдже увидел в них испуг и даже ужас. — Но тогда… я могу быть той душой из поезда! Значит, я уже мертв и просто “исчезну”? — Донхэ сделал нервный взмах руками. — И что значит исчезну? Вернусь? Что это все значит?! Хёкдже протянул к Донхэ руку и положил ее ровно на макушку новенькому. Тот сразу замер и перестал говорить. Последние несколько фраз были уже явно зарождающейся истерикой. — Сейчас ты не мертв, — твердо сказал Хёкдже. Это звучало уверенно. Все же он верил в это сам. Донхэ медленно кивнул и немного расслабился. — Тебе предоставили шанс помочь неупокоенной душе найти свой путь. Да, это страшно. Да, ты ничего не понимаешь. Но есть я, есть Хичоль-хен, и Йесон-хен, и еще Шиндон-хен… — Он меня пугает, — вдруг вклинился Донхэ. — Кто? — не сразу понял Хёкдже. — Шиндон-хен. — Почему? — Он сказал, что от новичков одни проблемы. Хёкдже нахмурился. За Шиндоном всегда водилась дурная привычка говорить гадости, когда он не в духе. И если Разводящие уже привыкли к этому, то новенькому было сложно. — Ничего, ты можешь пока не говорить с ним, но остальные всегда тебе помогут советом. Мы здесь все вместе, заодно. Донхэ открыл рот, потом закрыл и вздохнул, опуская взгляд. — Если тебе легче от того, что кто-то рядом, то я всегда готов ходить с тобой… кроме моментов моей службы. — Службы? — Да. Разводящие души несут службу по очереди, чтобы не делать ошибок. Каждый по несколько поездов подряд. — Поездов? А в часах это как? — Сложно сказать, мы не особо засекаем. Проще отсчитывать по поездам, потому что время суток здесь не меняется. — Здесь всегда… так? — Донхэ указал на окна. Хёкдже кивнул и заметил, что их подзывали забрать заказ. То, как слегка посветлело лицо Донхэ при виде десерта, говорило в пользу теории Хёкдже. Что-то связывало сладкое и новенького. Нужно было только выяснить что. Возможно, это помогло бы понять, как помочь Донхэ вернуться. -*-