Дочь Леса

У нас есть масса обязанностей, еще больше – указаний. За их невыполнение грозит суровое наказание. Но лишь за нарушение трех законов… меня могут обесчестить, изгнать… или даже убить. (Серая)

Чуть ускоренное дыхание девушки перебивало обрывистое громкое бормотание Ярослава. Он лежал на спине, одеяло скомкано и сброшено на пол, все тело в испаринах; ему снова снился кошмар из прошлого. А рядом с ним, на коленях у изголовья кровати, стоит обнаженная, совсем еще молоденькая, девушка. Ее тонкие пальчики скользят по разгоряченной, слегка влажной от пота коже мужчины, зарываются в жесткие темные волоски на груди, исследуют все его тело. Легкими движениями она гладит его, лишь изредка останавливается, прислушивается к сопению еще одного жильца сторожки. В который раз убедившись, что Федор крепко спит, она наклоняется к лицу мужчины и легко целует его в губы, отстраняется, чтобы снова наблюдать за ним. В тот самый миг, когда она выпрямилась, неожиданно для нее, Ярослав вздрагивает, открывает карие глаза. Несколько минут он лежит неподвижно, глядя в потолок, а потом медленно поворачивает к ней голову… И их взгляды встретились. Янтарные, испуганные волчьи глаза смотрят на него с томлением и преданностью. - Разбудил тебя, Серая? – Ярослав перевернулся на бок, положил левую руку на ее голову и медленно провел по коротким грубым темным волоскам, пахнущим лесом и… волком. Такой странно приятный запах. – Прости, я не хотел. Он потрепал волчицу по голове, немного потягал ее за уши, при этом тепло улыбаясь. Но было в его улыбке, что-то болезненное, от чего волчица, тихо скульнув, облизала ему руку. Ярослав тихо рассмеялся, потянулся за одеялом, но прежде чем он его поднял, волчица уже держала ткань в зубах, приветливо покачивала хвостом из стороны в сторону. Он погладил ее по голове, укрылся и отодвинулся к стене, освобождая место на полуторной кровати. Немного помедлив, волчица все же запрыгнула на нее. Уже почти как полгода Серая жила с ним, отгоняла все его кошмары и защищала его. Но за все это время он так и не узнал ее самого большого секрета… И стоило ему погрузиться в мир снов, рядом с ним снова лежала та самая девушка с темно-русыми волосами и глазами волка, познавшего настоящую любовь. И каждую ночь она стерегла его сон, глядя в окно, слушала его неровное дыхание, сопение Федора и жалобный плач своих братьев, готовящихся уйти на север, покинув ее теперь уже навсегда в логове этих существ. Близилась весна. Но было все еще холодно, чтобы принимать свой истинный вид на долгое время. А ей так хотелось, чтобы он гладил ее не только в теле зверя. Она истомилась вся от долгого ожидания тепла солнца. Она так хотела, чтобы сейчас он прижал ее к себе, коснулся ее обнаженного тела и их тела слились воедино. Она хотела этого. Но все еще боялась этого человека, боялась изгнания из родной стаи. Глава 1. Предчувствие Было порядка десяти утра. Федор – егерь лет пятидесяти с небольшим плюсом по обычаю в это время занимался стандартно мужской процедурой, а именно – брился. Пока его помощник – Ярослав чистил ружья, сидя за обеденным столом, под которым развалилась молодая волчица. Серая лежала неподвижно и лишь фырканья и редкие подрагивания ушей, выдавали в ней присутствие жизни. Закончив свою процедуру, Федор ополоснул станок в большой кружке и положил его на стол, взял с собой посудину и с шумом поднялся со стула. Под зоркими взглядами своих сожителей, вдруг решивших проследить за ним, прихрамывая на левую ногу, он направился на улицу. По обычаю не закрыв до конца дверь, он сел на деревянном крыльце, выплеснул грязную воду в сторону и поставил рядом кружку. «Снег почти сошел» - подумал он, оглядывая полянку перед домом. То тут, то там лежали уже серые и невзрачные кучи снега, покрытые, как узором, сетью следов птиц, зайцев и лисиц. Где-то на ветке закаркала ворона, и ее мрачный настрой подхватили еще несколько, но значительно глубже в лесу. Дверь за спиной тихо скрипнула. Федор дернулся и обернулся, но тут же успокоился, увидев на пороге Серую. Она села около мужчины и стала водить ушами то в одну, то в другую сторону. - Надоел тот запах? – усмехнулся Федор. – Ты, похоже, не глупая, понимаешь, что это запах смерти. Волчица смачно зевнула, стараясь не подавать признаков, что понимает его. - Эх, скоро наступит настоящая весна! – мечтательно протянул егерь, поглаживая чисто выбритую бороду. – Да. А ведь если бы не ты… не видать мне ее. И какой ценой, Серая, а? Не молчи. Ты ведь можешь мне сказать что-то в этом обличии, или нет? Серая лишь громко протявкала с завыванием. - Значит нет, жаль. Мне хотелось бы тебя послушать. Никогда не слышал твоего голоса. – Он потрепал свои волосы с проступающей то там, то тут сединой. – Интересно, в этом году ты собираешься превращаться в человека? – волчица гулко зарычала и показательно развернулась к мужчине задом. Федор рассмеялся и добавил: - Признаюсь, ты очень даже ничего в своем человеческом облике… Тебе идут платья… Это было последней каплей, которую могла выдержать Серая. Быстро вскочив на лапы, она спрыгнула с крыльца, бросила на Федора недобрый взгляд и тут же скрылась за домом. Две лошади, стоящие в загоне заржали, увидев хищника, рысцой трусящего мимо них. Но узнав в ней обитательницу дома, успокоились. «Даже они понимают, что она опасна разве что только для зайцев» - усмехнулся своим мыслям Федор. Но тревога, не покидающая его сегодня целый день, вновь наростала в душе. Он знал, чувствовал, что сегодня случится что-то дурное. Он слышал, как странно завывает ветер в голых ветвях деревьев. Почему-то именно сегодня он, с момента пробуждения, вспоминал о том, как стал хромающим стариком, а в его доме кроме странного помощничка (зачем-то сбежавшего из суетливого города в деревню, а потом и вовсе в лес) появилась «Дочь Леса» или по-простому девушка-оборотень. Намечался обычный обход территории, что как всегда могло перерасти в посиделки с Иваном, егерем жившим в нескольких километрах севернее маленькой сторожки. Федор закинул поверх бежевой куртки двустволку, заправил штанины ватных брюк в высокий сапог, почти до колена, глубоко вздохнул и в последний раз окинул маленький бревенчатый дом взглядом. - Значит так, - начал Федор выдавать приказ своему новоприбывшему помощничку – тридцатилетнему Ярославу, которого шуточно звал Яриком. Ярик стоял на пороге в своей темно-серой куртке и переминался с ноги на ногу; все же, выйти на мороз в тапочках, пусть и теплых, было не лучшей идеей, учитывая то, что приказы перед уходом егерь любил растягивать на добрые минут пятнадцать. – Возьми десятка три-четыре яиц, пушину… так, что еще… Зайди к Михаилу Константиновичу, закажи как всегда стандартный медицинский набор. Ну сам знаешь, бинты, зеленка, йод, вата… в общем как положено. – Егерь смачно причмокнул, когда придумал еще задания. Но он не спешил их озвучивать, пока не сошел с порога в сугроб, почти до колен. – Возьми крупы, кило так с десять, гречки, риса немного… А, еще курицу зарубай, как вернешься, надо суп сварить да и плов не помешал бы… Да, возьми сани, как в деревню поедешь! А еще… На середине пламенно монотонной речи Ярослав уже чертыхал своего начальника всеми возможными словами. «Да сколько можно-то?!» - мысленно повторял он это уже в десятый раз. Федор ведь уже все ему рассказал, еще вчера вечером, зачем по двести раз повторять-то? - Да, я загляну к Ваньке на огонек, надо бы спросить с него, сколько у него там пушных зверят лишних прибавилось. – Наконец произнес егерь заветную фразу, которую Ярослав ждал уже минут с двадцать, не меньше. – Все понял? - Да, - кивнул тот в ответ, хотя Федор уже и не смотрел в его сторону. Мужчина любовался видом зимнего леса, чего явно не хотелось Ярославу. Пальцы казалось, онемели, и он припустился в дом, отогревать замерзшие ноги. Ему все еще были непривычны эти дикие морозы, дом без электричества и полное отсутствие привычных благ современного городского быта, таких как, извините, унитаз и водопровод с горячей водой, ну или холодной, на худой конец. Что ж, он сам выбрал эту жизнь, никто силком его сюда не тащил. Снег скрипел под неспешными грузными шагами мужчины, ветер играл темными прядями волос, торчащими из-под черной шапки, мороз пощипывал щеки и нос, но это все было таким привычным и родным для егеря. Все его внимание сейчас было приковано к искрящемуся белому снегу и к нитям следов на нем. Вокруг сплошные заячьи да лисьи следы, а он так надеялся увидеть хоть одного волка сегодня. Он восхищался ими, боготворил их с самого рождения, ведь только он знал, насколько необычны эти животные в этих местах. Наверное, сейчас подобных нигде и не сыщешь, только тут, в этих густых лесах превращающихся летом в непролазные чащи полные колючих кустов, лишь с парой тройкой, узких тропинок, по которым верхом на лошадях невозможно ехать. Сейчас же можно было ходить вполне свободно, правда штаны то и дело цеплялись за колючие голые кустарники. Это была замечательная пора еще и потому, что здешние волки еще месяца с четыре не будут покидать эти места. Только через пару часов он, наконец, добрался до дома Ивана, старого друга, с которым можно было хорошо провести время за чашкой чая или чего покрепче. Вот только непривычно тихо было около его дома. Ни тебе обычного лая его хриплой дворняжки Азки, ни даже пения птиц. Только ветер свистел в кронах голых деревьев и тишина… Нет, было что-то еще. Кажется, он слышал ругань… довольно грубую городскую ругань отборным русским матом выше девятого этажа. И крепче сжав ремень своего ружья, Федор решительно двинулся в сторону домика, очень похожего на его же сторожку. Уже подойдя к ней, он увидел ужасную картину, Азка лежала на боку с простреленной головой и грудной клеткой, по видимому, дробным зарядом. Позабыв об осторожности и о ценности собственной жизни, Федор ворвался в дом с криком: - Иван! Но вся его решимость испарилась в тот момент, когда он увидел полулежащего на полу Ивана с опухшим и посиневшим лицом в кровоподтеках. По бокам избитого стояли трое рослых юношей в кожаных куртках. В руках у двоих было по ружью, третий, тот, что выше и плотней по телосложению, держал в руках пистолет с глушителем. Этот рослый бугай резко повернулся и проорал: - Колян! – с его губ слетел отборный мат, прежде чем он продолжил, - хрена ты творишь! Я сказал, стой на стреме, значит стой, а не спи! Не успел Федор толком отойти от увиденной картины, как за его спиной захлопнулась дверь, и ее перегородил довольно еще молодой пацан, похоже, шестерка этих ребят, с довольно наглой улыбкой. Его прищуренные глаза с нескрываемым презрением оценивали неудачно зашедшего на огонек еще одного егеря здешних лесов. - Мужики, не трогайте его, я прошу… - пролепетал Иван, приподнимаясь на локтях. Парень слева от него, с садисткой ухмылкой, ударил ногой по его руке, и егерь снова упал на пол. - Заткнись, падла. А ты, - бугай указал пистолетом на Федора, - отдай ружье Коляну. Нам тут лишние трупы незачем. Да, и толку от покойников… - он сплюнул на пол, наблюдая, как пятидесятилетний егерь выполняет его приказ. Когда ружье Федора оказалось в руках подельника, верзила широко улыбнулся недоброй улыбкой и закончил свою фразу: - только смердят. Он снова сплюнул на пол, но на этот раз его плевок попал на лицо дрожащему от страха Ивану. Амбал присел около него и громко заговорил: - Ваня, Ваня, что ж ты так людей не уважаешь… - покачивая головой, протянул он, - сколько ждать а? Сколько? Я ясно сказал, чтоб деньги были тут, а ты… - Костик, я могу отдать мехом! – пытался откупиться от бандита щуплый мужичок кажущийся, по сравнению с этим Константином, жалкой собачонкой перед свирепым медведем. А именно на него и походил этот громила. - Да срал я на твои подачки. – Константин схватил его за грудки жилета, поднялся и потянул на себя Ивана. Тот повис на собственной одежке как тряпичная кукла, но через несколько минут уже стоял на носках ботинков. - Нам нужны деньги, слышь? С процентами и, так сказать, - он почесал щетинистый двойной подбородок, - с возмещением морального ущерба. - Но у меня нет денег! – взмолился егерь. - А у твоего кореша? – он кивнул в сторону Федора, на что Иван отрицательно замотал головой, - Гребаные нищие! Чего тогда в долги лезть, а? Мы ж не садисты… Ладно. Договоримся… У меня дружок один есть, хочет немного по леску какому-нибудь побегать, птичек всяких, зверушек пострелять. Так вот, - Костя отпустил жилет Ивана и старательно пригладил его, - организуешь нам, так сказать, охотку, со своим дружком на… скажем, волков, а то много у вас их тут развелось… - Да как же! – вскричал Федор, как вдруг парень за его спиной сильно ударил его по затылку. В глазах потемнело, он упал на колени, готовясь провалиться в обморок. Но этого так и не случилось. Лишь разноцветные огоньки, плясали в глазах. - Да, скоро бедные сельчане придут жаловаться, мол, корову загрыз или ребенка, вот вы и решите устроить некоторый природный отбор. Уберем пару-тройку, может еще оленя или кабанчика, и разбежимся. А, что скажете? А если нет… то пойдем в деревеньку и скажем местному участковому, что мол, ты, - указал на Федора большущим пальцем, - его собачку, а он тебя, а потом и себе мозги вышиб. Ну, как вам, предложеньеце? Поросячье глаза Константина сверкали от злобы и удовольствия собственной силой. В свои двадцать пять он уже не раз убивал людей с помощью своих подчиненных, но больше ему нравилось пристреливать не сопротивляющихся скулящих животных. Это доставляло ему огромное удовольствие, которое он уже себе представил во всех красках. А как же иначе, старики ведь не откажутся от такого щедрого подарка. - Х-хор… - Начал было Иван, когда его перебил товарищ. - Что ж, если суждено умереть здесь, то так тому и быть. Я уж довольно побегал по этой земле, устал. А волки то, они так мало живут, все их травите… Скула амбала заметно дрогнула, обнажая презрительный злобный оскал. Но вовремя успокоив себя, он заговорил в спокойной манере: - Да, о волках печешься так сильно. А твой помощничек тебе уже и не нужен? Если нет, Пашка быстро выпишет ему путевку на тот свет. Федор дрогнул всем телом. Ярослав. Этот еще мальчишка, к которому он стал питать родительские чувства, он и пожить еще может, детей наделать, а волки… Только не их… И не Ярика. Как жалко ему было их всех, но выбрать он должен был только одно. - Так на кого нам устроить охоту, а, папаша? – ухмылялся бандит, пока его дружки тихо и злобно хихикали, как стая гиен. - В… Волков… - еле прошептал он. - Не слышу, папаня! Громче! - Волков! – закричал Федор не своим голосом. Все же он знал об уме этих созданий и надеялся, что все обернется благополучно. - Хорошо, папаня. – Костя даже прихлопнул в ладоши от такого заявления мужчины. – Волки так волки. Только, для начала, надо подписать некий уговор, что ты никому ничего не скажешь. А иначе мы все так сделаем, что будто тебя и твоего помощничка волки завалили и облаву на них устроим. – И басом скомандовал: - Колян, подписывай! Парень за спиной Федора колебался недолго. Замахнулся ружьем и наградил мужчину точным ударом в затылок. Теперь Федор окончательно утратил связь с миром. А когда очнулся, он уже лежал на снегу с простреленной левой ступней и избитым телом. Ребро ужасно заныло, когда он попытался встать, и он снова рухнул на землю и посмотрел на небо. Вечерело, заметно усилился мороз, который он теперь четко ощущал каждой клеткой своего тела. Ужасно холодно и больно. Вдалеке завыл волк, похоже, вожак, и его настрой тут же подхватили еще несколько из стаи, по голосу еще совсем юных. В противоположном направлении тоже раздался вой, но уже более скулящий, какой-то женский. Федор замер. В груди быстро билось сердце, он, казалось, слышит, как десятки лап с обеих сторон от него отмеряют шаги, приближаются; слышал, как скрипит под ними снег. Они двигались очень быстро, но он уже был не в силах уследить за временем. Кровь пульсировала в его висках, а сердце переполнил страх. Он прикрыл глаза всего на мгновенье, а когда открыл, напротив него уже стояла довольно большая стая. В центре стоял самый крупный волк из всей стаи, с темно-серой шерстью и ярко-голубыми глазами, резко контрастирующими на морде; по его стойке Федор понял, что это вожак. Рядом с ним, справа, чуть сгорбившись, стоял еще молодой волк, чуть ниже вожака в холке сантиметров на десять-пятнадцать, с рыжеватой шерстью. А справа. Справа стояла она… Серая волчица с человеческими, карими глазами, которые Федор тут же узнал. - Иванна… - задыхаясь, прошептал егерь, а перед глазами клубился пар, то и дело скрывая стаю. Вожак гулко предостерегающе зарычал и почти все волки, как военные на параде, в два ряда потрусили рысцой куда-то в сторону. С ними ушел и рыжий волк. Остались лишь серая волчица и высокий рослый волк. Он долго принюхивался, топтался на одном месте, рычал в ответ на скулеж своей серой спутницы и зло глядел на мужчину. Егерь не мог понимать их языка, но он интуитивно догадывался, что сейчас решается его судьба. Но так продолжалось недолго. Вожак вдруг оскалился, обнажая белоснежные клыки, кое-где испачканные кровью; он возвращался с удачной охоты. Федор испуганно посмотрел на него, опасаясь, что в этот раз он станет его очередной добычей. Но егеря ждало еще большее удивление. От скалящегося волка его оградила пепельно-серая волчица, ставшая между вожаком и мужчиной. Молодая, немного худоватая и поджарая, она гулко зарычала. Федор мог поклясться, что в ее рыке он услышал слова: «Не нужно кровопролития, отец!».