Дочь Леса

Врач жил на окраине деревушки вместе со своей женой и сыном. Их дом давно был местом, куда в любое время дня и ночи могли обратиться заболевшие сельчане. Для этой семьи было вполне привычным поздно вечером или ночью принять больного. В свою очередь, односельчане очень уважали врача и тревожили его лишь в часы, когда нужна была срочная неотложная помощь. Нередко Михаилу Константиновичу приходилось отвозить больных или рожениц в городскую больницу на своей старенькой белоснежной «Ладе», стоящей сейчас в дворике у гаража; заборчик вокруг дома был всего в метр высотой и давал возможность увидеть все, что только можно. Ярослав остановил коня у калитки. - Ах, Михаил Константинович дома! – заметив машину, радостно прокричал Иван, - такая замечательная новость! – и слишком уж живо спрыгнул с лошади как для человека жалующегося на спину. Он быстро струсил со своей одежды невидимую пыль, пригладил воротник и припустился в дом врача, совсем позабыв поблагодарить своего спутника за доставку к месту назначения. Ярослав не обратил внимания на забывчивость лесничего. Его в большей степени беспокоило поведение начальника, чем благодарность Ивана. Он слез со спины коня и повернулся лицом к лесу. Что-то не клеилось. До того, как Федор получил загадочное ранение, которое он списал на неосторожность и собственную неуклюжесть (и это при том, что он уже с двадцать лет живет в лесу!) он был совсем другим человеком. До этого случая Ярослав был знаком с егерем всего два месяца, каких-то жалких два месяца, но даже тогда он все же сумел разглядеть колоссальные изменения в поступках и словах этого человека. И теперь, когда он почти стал прежним, жизнерадостным человеком, он снова изменился. Все это было до ужаса странным. И эта облава… - Ах, спасибо, спасибо! Что бы я без вас делал! – Льстивая интонация в голосе Ивана, вдруг возникшего на пороге, отвлекла Ярослава от раздумий, и он взглянул на мужичка. Тот сгибался чуть ли не пополам в благодарственном поклоне перед Михаилом – высоким, уже немолодым врачом, одного с Федором возраста. В руках Ивана белела баночка с лекарствами. – Я занесу вам деньги немного позже. – Торопливо произнес он, покидая двор. Иван прошел около Ярослава, даже не обратив внимания на него, будто его вообще не существовало в этот момент. Тот успел заметить лишь трясущуюся руку, которой он сжимал полученное лекарство. - Ярослав, ты ко мне?! – с порога крикнул Михаил Константинович. – Что-то с Федькой?! - Да, к вам. Нет, с Федором Борисовичем все в порядке. – Неторопливо ответил помощник егеря. Ярослав стоял у калитки, держа под уздцы Бурана, и все еще не осмеливался входить на двор. Он наблюдал за, чуть ли не убегающим прочь, егерем. – Я тут по поручению. - По поручению? - Заметив замешательство в голосе гостя, Михаил сам направился к нему. - А, ты должно быть снова за заказом лекарства. Как обычно, да? - Да, вы можете мне его вынести. – Кивнул Ярослав, не особо вслушиваясь в слова собеседника. Он все еще следил за отдаляющейся фигурой Ивана, размышляя о своем. - Вынести? Не совсем понимаю, о чем ты. - А Федор Борисович разве не заказывал у вас лекарство на прошлой неделе. – Удивленно пробормотал в ответ Ярослав, наконец повернувшись лицом к собеседнику. – Он сегодня сказал, чтобы я забрал его у вас. И вот Ивана подвез, сказал, что спина разболелась… - Спина? – Все больше удивлялся и врач. Его прямоугольные очки немного съехали с носа от такого заявления. – Прости, но Федя ничего у меня не заказывал. Да, я видел его в деревне на прошлой неделе, но ко мне он не приходил. Да и Иван был тут не из-за спины. – Михаил взял Ярослава за локоть и тот вздрогнул, совсем не ожидая прикосновения. – Послушай. С Федором точно все нормально? Не замечал за ним ничего странного? - Да вроде нет, хотя не знаю... в последнее время, как то изменился… - Непонимающе уставился на задумчивого врача Ярослав. - Все ясно. Неужели опять… - Что? - Видишь ли, не должен я этого говорить, Федька злиться на меня будет, ну да ладно. Ты этого не знаешь, да и люди не очень-то это афишировать любят. Лет с двадцать назад Федька тоже странности чудил, упивался до горячки и нес все чушь про волков своих разлюбезных… Пока егерь наш бывший его к себе на поруки не взял… Над бьющимся в агонии и предсмертных муках волком возвышался рослый амбал – Константин, а рядом любовался зрелищем и Пашка. С нескрываемым удовольствием они слушали, как скулит тяжелораненое животное, а из пасти течет тонкой струйкой кровь. Белые клыки окрасились в бордовый цвет, шерсть свалялась в комки, покрытые кровью и грязью. Далеко впереди слышались выстрелы, остальные охотники – пять человек, включая двух дружков Константина, гнали стаю в сторону сторожки Ивана прямо на подготовленные красные флаги. С начала охоты с ними были и собаки, но пара матерых волков успешно разделались с ними. Не ушел только один, сейчас захлебывающийся собственной кровью зверь. И волк все глядел на них, как на злейших врагов, но сделать он больше ничего не мог – слишком глубоки и болезненны были его раны. - Может, мне его пристрелить? - Наконец не выдержал Павел, ему тоже очень хотелось всадить пару-тройку пуль в животное. А когда амбал отрицательно качнул головой, он рассмеялся во весь голос. С садисткой ухмылкой на губах он приставил к голове волка ружье. – Эй, псинка, выстрелить? Хочешь, я прекращу твои мучения. - Вперемешку с клокочущим звуком волк на удивление гулко зарычал и вдруг оттолкнулся всеми лапами, вцепился зубами в ружье. – Ах ты мразь, а ну отпусти! Павел стал дергать ружье, но ничто уже не могло разжать стальной хватки хищника. Пусть так, но он сыграет еще на пользу стаи. Эти люди… Они ведь не заметили, как поубавилось в убегающей стае волков. Не намного, всего пара самцов во главе с вожаком, но все же, они еще отомстят за своего собрата. - Чего нянькаешься с ним, нажал на курок и все! – Гаркнул Константин, его настроение резко ухудшилось, когда смертельно раненое животное перестало скулить и харкать кровью. Он направил дуло своего ружья на голову волка и уже собирался нажать на курок, как сильный толчок сбил его с ног, а Павел тут же громко закричал. Амбал живо перевернулся на спину и встрепенулся всем телом, увидев прямо около себя волка, мертвой хваткой вцепившегося в руку, уже лежащему на земле, Павлу. Зверь неистово рвал толстую теплую куртку на парне, топтался по нему ногами и рывками бросался из стороны в сторону, тягал за собой беззащитную жертву, как тряпичную куклу. На миг эта картина очень испугала Константина. Страх сковал все тело, но стоило ему отступить, он схватил валяющееся ружье и пальнул выше своего подельника. Волк, громко заскулив, бросил человека и пустился наутек. - Тварь, укусил! – зажимая кровоточащую рану на руке, кричал Павел, катаясь по земле. – Кость, мне в больницу надо! - Ничего, не сдохнешь! – стал подниматься с земли амбал. Он не успел и выпрямиться, как в спину ему было направлено дуло ружья. Неспешно Константин повернул голову назад. За его спиной стоял Федор с двустволкой в руках. - А, папаша, – его рот расплылся в мерзкой ухмылке, - каким ветром, м? - Ствол на землю и медленно повернулся. – Запыхавшимся голосом ответил на его приветствие Федор, покрепче взяв ружье. Шапка его была сбита на бок, одежда почти по пояс в грязи; а как же иначе, когда ему пришлось дожидаться удачного момента, а потом мчаться добрых несколько метров из засады с больной ногой. Константин неспешно опустился на корточки, положил свое ружье на землю, выпрямился и медленно повернулся. Егерь махнул ружьем, показывая отойти ему в сторону, чтобы смотреть и на раненого Павла. Парень лежал на земле, дрожа то ли от страха, то ли от боли, пульсирующей в ране. - Покрепче зажми, а то помрешь от потери крови. – Посоветовал ему егерь, а когда парень зажал кровоточащую руку, перевел взгляд на амбала. Тот нагло ухмылялся и с прищуром смотрел на старика. - Ну, что молчишь, папаня. Давай поболтаем. Ты нас в заложники взял или как? – на удивление Константин вел себя очень даже хладнокровно, при том, что Федор держал палец на курке и готов был выстрелить в любую секунду; уж очень уверенно и зло сейчас выглядел егерь. – Или ты за волчонка того отомстить хочешь? - Вы немедленно уберетесь из леса и никогда сюда не вернетесь! – Отчеканил по слову Федор, с вызовом глядя в лицо своему пленному. Он отлично помнил, как был на его месте, но почему-то он не видел в лице бандита и доли тех эмоций, что сам испытывал в сторожке Ивана. – А если нет… - А что ж ты сделаешь, папаня? Что ты можешь? Застрелишь меня – сядешь в тюрягу или порешат тебя мои дружки. Или ты на меня волков натравишь. Краем глаза Константин заметил того же волка, что набросился на Павла, он шел к егерю с низко опущенной головой, медленно, неспешно переставляя лапы и глядя янтарными глазами в спину мужчины. Костя заметил кровь на его спине и еще больше ухмыльнулся, он таки задел этого зверя. Тогда он здесь только для одного – расквитаться со своими обидчиками и стариком егерем. Но на удивление Константина, волк не стал нападать на Федора, когда приблизился на достаточное расстояние для прыжка. Он обошел мужчину с бока и встал как вкопанный около него, сверля пронзительным, обжигающим страхом взглядом уже самого охотника и его раненого товарища. Павел весь сжимался и дрожал, как при сильной лихорадке, когда взгляд волка то и дело возвращался к нему. - Умничка, Серая. Как твоя рана? Извини, что так получилось. – Бросил быстрый взгляд на волчицу егерь, та недовольно заворчала в ответ и осмотрелась по сторонам, ощущая по близости волков. Может, они все это время следили за всем этим действием. - Так это твоя псинка, а ты не промах, папашка! – наконец Константин понял всю опасность этой ситуации. У него даже лицо вспотело и он, покраснев, заорал: - волка приручил! Извини, что недооценивал. Ты же на меня эту тварь натравишь, как это сделал с Павлом?! Только учти, за этого гаденыша никто не кинется мстить, а за меня… всех твоих драгоценных волков изничтожат! - Поэтому я и запретил ей тебя трогать. Если она тебя убьет, ей же и не поздоровиться. А вот того паренька ей рано или поздно убить придется, не принято у них таким людям жизнь сохранять. Всех убивают и твоего паренька убьют, когда момент удачный найдут. – Согласился егерь. – Пусть и посадят меня, пусть хоть твои дружки пристрелят, а только ты живой отсюда не уйдешь! Хоть Федор так и говорил, все равно стрелять он не спешил, все колебался и время тянул. Не таким он был, как эти… люди, не мог он просто человека застрелить, хоть и злость его брала, хоть и понимал, что не оставят они этот лес в покое, как и волков. Он терял драгоценное время и теперь его не могли спасти ни отличная реакция, ни многолетнее натренированное чувство опасности. Его замешательством и воспользовался Константин. Под гулкий рык волчицы, почувствовавшей угрозу, он вытащил из-под куртки пистолет и нацелил на егеря. Но за секунду до выстрела изменил свою цель и пальнул в зверя. Пуля попала ей в переднюю лапу и прошла навылет. Серая не успела толком ничего осознать и сделать, только припасть к земле, как еще несколько выстрелов прогремели в ушах и рядом с ней на землю упал егерь с простреленным бедром и рукой. С ужасом она наблюдала мучения мужчины, тянущегося здоровой рукой к выпавшему оружию. В нее и полетела следующая меткая пуля, своим тупым когтем из горячей стали врезалась в кожу и осталась в теле. Егерь тихо застонал, но в стоне его было и обращение к волчице: - Беги же, Серая! Беги! «Бежать? Куда? С такой ногой? И как я могу бросить тебя?!» - пульсировало в ее голове, но тело поднималось само, само рвануло в сторону, само виляло и пряталось за деревья, пока глубоко в разуме, заботящемся только о побеге, билась настоящая Серая. Ей хотелось вернуться к нему, хотелось еще раз, как когда-то, закрыть его тело своим, не дать убить его. Но кто-то другой отвечал ей, что это лишь напрасная трата времени, что он обречен, что его нужно оставить. И она продолжала бежать, хромая уже на две лапы. В какой момент ее подстрелили и в заднюю ногу она не знала. Боль смешалась и не давала понять, куда именно попала бешеная пуля того убийцы и осталась ли она в ее теле. Волчица лишь хотела убежать и скрыться, замести свои следы и… вернуться в прежнее тело, которое собьет с толку всех этих людей. Только бы уйти, найти место, где можно это сделать и… стать собой. Пока тело ее искало это убежище, Серая не могла простить себе, или своей части, трусливого побега. Волчица, что была в ней – боязливое существо, иногда берущее над ней настоящей верх. И всегда это происходило в такие неподходящие моменты… Серая лишь знала, куда устремится это пугливое создание, но от этого ей не становилось лучше на душе и сердце. Ведь там ей будет трудно объяснить все человеку, давно завладевшему ее сердцем и покорившему волчицу в ней. Когда Серая закончила петь, егерь весь трясся от холода и боли. Кровь медленно вытекала из раны на ноге, она все еще не останавливалась. Она не знала, что ей делать, да и что она могла? Если подойдет к его логову, тот человек, которого так боится волчица в ее сердце, либо убьет ее, либо просто прогонит. Все, что было в ее силах, согреть его в этот мороз. Но даже когда она легла на него, озноб мужчины не прошел, а даже усилился. Он уже не гладил ее загривок, а просто лежал, глядя остекленевшим, но все еще с каплей жизни, взглядом в небо. Он что-то бормотал. Постоянно повторял чье-то имя, а когда волчица приблизила к нему ухо, прошептал: - Иди к сторожке, позови Ярика. Я хочу посмотреть на него в последний раз, перед тем как… - Замолчи! – зарычала волчица, вскочив на лапы. – Ради тебя я предала стаю, а ты хочешь так просто умереть! Конечно, она понимала, что он слышит лишь «волчий язык», но она все же говорила с ним. Может потому, что Лес велел ей так. - Я ведь умру. Замерзну, даже если ты греть меня будешь. Ярик пойдет искать меня не раньше завтрашнего утра. Если пойдет. – Усмехнулся егерь с последних сил. - Тогда, я сама найду его и приведу! – Волчица круто повернулась, хлестнув егеря по лицу хвостом. - Интересно, как же тебя зовут спасительница… - прошептал он из последних сил, говорить ему становилось все трудней и трудней, но он продолжал, превозмогая боль. - Серая, – повинуясь, какому-то странному порыву, ответила волчица, и поспешила к сторожке егеря. Но не прошла она пары метров, как перед глазами вдруг возникла яркая картинка с запахами. Перед ее мордой будто находилась та странная палка, которую она нашла раньше, по дороге сюда. «А что, если взять ее!» - и волчица помчалась за странным предметом, оказавшимся ружьем, пахнущим смертью. Вытянуть его из снега оказалось довольно простым заданием, но вот нести его было немного неудобно и некомфортно. Остатки пороха очень раздражали ее нос, что уж говорить за твердый металл в зубах, больно бьющий по ним, когда она случайно задевала дерево, не рассчитав расстояние для безопасного прохода. Наконец впереди показалась сторожка егеря. В ней горел свет, а в окне мелькала тень, похоже, этот человек ходил туда-сюда, дожидаясь запропавшего начальника. «Наверное, волнуется». – Серая остановилась, не зная что дальше делать. Можно было бы завыть, и тогда этот человек выйдет, а потом показаться с ружьем в зубах. Но выть она больше не могла. Печально вздохнув, Серая решилась на отчаянный шаг. Она быстро пересекла небольшую полянку, проскочила к крыльцу, запрыгнула на него и немного повернувшись, постучала по двери концом ружья. Топот с той стороны прекратился и волчица, не обращая внимания на очередную боль в зубах, снова ударила ружьем по дереву. - Федор?! – воскликнул приятный мужской голос, которого она раньше слышала только раза два или три, и не так уж близко. Топот приблизился, и только Серая спрыгнула с порога, дверь отворили настежь. На порог выскочил этот самый Ярик, за которым и послал раненый егерь. Вот только это детское имя никак не могло подходить такому человеку, как этот мужчина. Довольно высок, как ей показалось, с приятными чертами лица и почти недельной щетиной, что так ему шла, придавая ему какой-то суровости. - Ярый! – воскликнула Серая, но для Ярослава послышался лишь лай. Он отскочил немного в сторону, с удивлением и пропадающим страхом в глазах, взглянул на волчицу с ружьем в пасти. - Ты же… та волчица! А! Что там у тебя! Это же Федора! – воскликнул он, когда волчица положила у его ног ружье и отбежала к лесу. Будто зовя его идти за ним, начала то рычать, то взлаивать и крутить мордой в сторону леса. – Боже, я сошел с ума, наверное, раз рискну сделать это… Он только обул сапоги, быстро потушил свечу на столе, схватил ружье и, взяв на всякий случай сани с еще не распряженными, к счастью лошадьми, двинулся за волчицей. Уже скоро они прибыли к месту, где лежал егерь. Ярослав перетащил его на сани и тут же поехал в деревню к врачу. А Серая лежала у егеря, пытаясь его отогреть хоть чуть-чуть. Он все бормотал спасибо всю дорогу, но уже около дома врача потерял сознание. А когда Ярослав позвал Михаила, он обнаружил, что волчицы нет рядом с лесничим. Только ровная дорожка следов тянулась от самих саней до леса. Все закончилось довольно благополучно, не считая того, что Федору удалили из ноги не всю дробь, да и пару пальцев на обеих ногах ампутировали. Поправлялся он долго, чудом воспаление не заработал. Григорию Олеговичу – участковому в деревне Федор сказал, что сам по неосторожности свою ногу ранил, тот долго допытывался правды, но в результате бросил это занятие и отстал от Федора и Ярослава. А позже, когда лесничие возвращались в сторожку, на границе леса к ним присоединилась чудная волчица, которую Федор тут же назвал Серой. Та очень удивилась, но позже вспомнила рассказы матери, что Лес иногда дает людям на время понимать их язык, или самим волкам разговаривать по-людски и успокоилась. Может, этого Лес и хотел, чтобы она их защищала и оберегала. Вот только тоска в ее сердце по стае все больше и больше нарастала. Клык уже давно разгрыз те тонкие нити, связывающие ее со стаей, но только теперь, когда рядом были люди, ее печаль усилилась в разы. А дальше будет только хуже. И она это знала, но все еще продолжала игриво и дружелюбно, совсем по-волчьи, вилять хвостом и веселить этих людей Леса.