***
… — Малфой, куда мы тащим этот труп? — с натугой проговорил Гарри. — Для начала ко мне в особняк, — не особо напрягаясь и церемонясь с трупом, который обивал все углы, произнес Драко. Затащив его в камин, он вынужденно обнял его, как вусмерть пьяного. — От него смердит… — скривился он, — как от трупа. — Он и есть труп, — фыркнул Гарри. — Я тут сейчас все проверю и появлюсь у тебя. — Жду, — кивнул блондин и, с презрением посмотрев на Струпьяра, отправился в Мэнор. Там он выкинул тело на пол с такой силой, что тот пыльным мешком бладжеров врезался в стену. Малфой подошел к нему и от души попинал его. У Струпьяра почти отвалилась рука и нога — камин таких малотранспортабельных не переносит и расщепляет. Но конкретно этому индивидууму уже было все равно. Через минуту появился Гарри. — Ну, куда его? — В Азкабан к Сивому, — резко бросил слизеринец. — Зачем? — не понял брюнет. — Это его рук дело. Он нанял Струпьяра. Это он убивал тех людей в моей округе. — Почему? — Из мести. Что я не хотел быть верен Лорду до самого конца. — Допустим, — кивнул Гарри. — Но подкидывать-то зачем? Это незаконно. Можно просто вызвать его в допросную и показать ему колдографии. — Я не хочу законно! — почти сорвался Драко, и его волк был с ним согласен. — Где был твой закон, когда Струпьяр появился у Гермионы? Как он вообще смог её дом найти? В маггловском-то Лондоне! Нет уж! Сивый все это начал, пусть любуется на свою работу. Гарри думал. Нарушить закон он мог. Да и не особо-то это нарушение было — превышение своих полномочий. Если посмотреть, то Струпьяр объявлен был в розыск год назад. Можно считать, что его привели на очную ставку, а Сивый убил в пылу. — Ну давай, — согласился он. — Я знаю, где он находится. Гарри брезгливо сжал одежду бывшего егеря и взмахнул палочкой. Они оказались у входа в тюрьму. Рядом что-то упало, и гулким эхом отдалось в каменных стенах. — Фу-у-у! — его чуть не стошнило, когда он увидел, что руку и ногу оторвало. — Мерзость какая! Малфой лишь передернул плечами и пнул части тела. — Пошли, — он взвалил тело себе на плечо без каких-либо усилий и уставился на Гарри. Тот поднял палочкой останки и, поддерживая в воздухе, обошел Поттера. — Я делаю это только потому, — проговорил он, пока они шли коридорами мимо камер, где содержались другие преступники, — что мне дорога Гермиона. — Не поверишь, Поттер, я тоже, — фыркнул сзади Малфой. — Ты любишь её? — жестко спросил Гарри. — Очень. Убью за неё. — Это я вижу, — хмыкнул Гарри. — Не вздумай обидеть ее. — Ты повторяешься, — независимо сказал Малфой. — Да я тебе каждый день могу сову присылать с такой запиской! — рявкнул Поттер. — Буду складировать, как дары друга любимой. Гарри что-то пробормотал, явно ругательное, но повторять громче не стал. У одной из дверей они остановились. Кивнув охраннику, Избранный помахал каким-то пергаментом, и тот отпер дверь. Сивый сидел в дальнем углу и скалился. Малфой потеснил Гарри и вошел первым. — Привет, родич! — пропел он. — А я к тебе в гости. — Решил проверить папочку? — хрипло прорычал он. — Да. И, как правильно воспитанный сын, я принес тебе подарок. Чтобы веселей тебе сиделось. — и он небрежно скинул то, что осталось от Струпьяра, под ноги своему побратиму. — Это чтоб тебе приятней было гнить тут. Сивый сначала не понял, что это такое ему кинули в ноги. Но тут еще кое-что прилетело и ударило ему по ногам, обагрив засохшей кровью. Этот запах он точно знал! Глаза оборотня налились кровью. — Это тебе довесок! — бросил Гарри, и ребята быстро вышли. Охранник моментально запер дверь, в которую тут же начал бить Сивый своими ручищами. — Я выйду отсюда! Клянусь своими жертвами! И вы будете первыми, которых я навещу! И начну с тебя, волчонок! — узник рычал и скребся своими когтями в дверь. — Я порву тебя также, как и твоего подельника! — зло проговорил Драко и повел Поттера прочь, кипя от ненависти. Он так и шел, держа Гарри за ворот мантии. Это придавало надежды, что он не вернется, чтобы действительно помериться с Сивым силами. Интересно, кто сильнее — матерый убийца или волк, жаждущий крови за свою любимую? Когда они вышли за дверь, холодные брызги Северного моря поумерили его пыл. — Малфой, а о чем Сивый говорил? — начал Гарри. — Не бери в голову, — Драко лишь отмахнулся. — Давняя история с тех пор как он жил у нас. Кстати о доме. Вернешь меня? — Да, — Гарри взмахнул палочкой, и ребята перенеслись обратно в Мэнор. — Спасибо. — бросил блондин и направился к выходу из комнаты. Гарри уставился на бывшего сокурсника, как на ожившего Волан-де-Морта. — За что? — Наверное, за все, — философски заметил он и скрылся в коридоре. — Кстати, Гермионе ни слова, — донеслось откуда-то из недр. Гарри молча покивал, протер очки и трансгрессировал прочь…***
Гермиона появилась в камине Мэнора и начала искать глазами Драко. Она посмотрела в окно — темно, звезды ярко светят. Скоро взойдет Луна. Сделав глубокий вдох, она пошла по направлению к подземелью. Нет сомнений, что ее любимый спрятался там, выпив максимально возможное количество зелий. Открыв решетку, она увидела его. Совсем без одежды, он сидел, опустив голову между ног. Он выглядел таким потерянным, таким одиноким. Гермионе стало невыносимо жалко его. Как же ему не хватало сострадания! Малфой слышал ее шаги, но не хотел реагировать. Ему было стыдно, что она видит его таким. — Тебе здесь не место, — глухо произнес он. — Только здесь мое место. Рядом с тобой, — не согласилась она, сев рядом и положив голову на его предплечье. — Я могу поранить тебя или вообще убить. В эти минуты я — зверь. — Я доверяю тебе. Ты — человек, и ты сильнее любого зверя. — Мне снилось, что я убил тебя! Это было страшно! — через себя выдавил он признание. — Тогда стоит порадоваться, что это был сон. — Ты не понимаешь… — начал было он, но был остановлен ее хрупкой ладошкой, прижатой к его губам. — Я люблю тебя, — с улыбкой на губах сказала она. — И пришла, чтобы поддержать в трудную минуту. — она поцеловала его в плечо и закрыла глаза, вдыхая родной запах. — Я тоже тебя люблю, — признался он. — Я не знаю, когда это произошло, но, поверь, я убью любого, в том числе и себя, если понадобится. — Я верю тебе, мой любимый слизеринец, — проговорила Гермиона и стала ждать рокового момента. В абсолютной тишине они сидели и ждали, когда свет полной Луны упадет на Драко. Гермиона сидела, зажмурившись, и боялась. Она боялась не самого процесса ломания костей и выворачивания суставов, не зверя, а последствий этого оборота. Того момента, когда ясный разум застилает тьма ярости и безумства. Она не увидела, а почувствовала, как белый свет заливает помещение. Отпустив руку Драко, она отползла подальше, чтобы он случайно не задел ее, и закрыла уши, чтобы не слушать противного звука трансформации тела. И заглушить крики боли юноши. Слезы катились из ее глаз, но вытереть их у нее не было возможности. Хлюпая носом, она ждала окончания пытки. Белоснежный оборотень, скуля, ткнулся ей носом в руку. Гермиона открыла глаза. Серые глаза, полные скорби, печально смотрели на неё. Гермиона слабо улыбнулась и погладила того по морде. Волк улегся на камень и закрыл глаза. Гриффиндорка оправила мантию и легла рядом, зарываясь в теплый мех. Утром они проснулись практически одновременно. Гермиона, увидев голого молодого человека, смутилась и поспешила отвернуться. — Как ты себя чувствуешь? — спросила она, ожидая, пока тот оденется за ее спиной. — Зверски голоден и хочу спать, — последовал ответ. — Что будешь делать ты? — У меня портал через сорок минут. — Знакомиться с французскими оборотнями? Не поддайся их очарованию, — с сарказмом произнес Драко, обнимая Гермиону. — Обещаю не повестись на горловую «р» в их рычании, — не осталась та в долгу. — Когда обратно? — Вечером. Портал сработает в восемь. — Я буду ждать. Драко поцеловал Гермиону и шумно втянул носом воздух. Его глаза сощурились, а зубы обнажились. — Гермиона, у тебя кровь. — Что? — не поняла она, осматривая себя. — Не та. Внутренняя, — чуть покраснев, пояснил Драко. Гермиона задумалась, а потом и сама порозовела. — Не езди сегодня к ним. Это опасно. Они почуют твой запах и Мерлин знает, что сделают с тобой. — Я заглушу этот запах. — Гермиона, твоя смерть будет на моей совести. — Со мной всё будет хорошо. — Будет, если ты повременишь с этой дурацкой поездкой. — Не могу, — грустно покачала она головой. — У меня, к сожалению, только один шанс. — Почему? — не понял он. — Тайна следствия, прости, — соврала Гермиона. — Мне сейчас надо домой, а вечером я приду. Малфой саданул рукой по столу, сожалея, что он не может пойти с ней и защитить.***
Наскоро прожевав пару тостов, она вылила на себя треть флакона духов, отчего стало казаться, что они в зарослях орхидей, затем она поспешила к камину и перенеслась домой. Но не успела она отойти от камина, как там полыхнуло зеленым. Будучи уверенной, что это Драко последовал за ней, она обратилась к нему: — Драко, не волнуйся… — но, увидев рыжие волосы, она замолчала. — Здравствуй, Гермиона, — произнес Джордж. — Я ждал, пока ты появишься дома. Но, очевидно, ты не ждала меня. — Прости, Джордж, я рада тебя видеть, но сейчас я очень спешу, у меня портал скоро сработает. — Я ненадолго. — Тогда ты не против, если пока ты будешь говорить, я буду собираться? — Нет, конечно. Гермиона кивнула и поспешила наверх. Джордж отправился за ней. Войдя, он увидел, как она с одеждой метнулась в ванную, а через пару минут, переодевшись в маггловские вещи, обратно. — Я слушаю, — начала она, собирая свою сумку. — Да. Гермиона, я бы хотел объяснить тебе ситуацию с Роном. Грейнджер нахмурилась и посмотрела на друга. — А что с Роном? — Вы расстались. И я причастен к этому, боюсь. — А, нет, Джордж, это не так, — отмахнулась она и продолжила свои поиски. — Это я сказал ему пойти к Элоизе за советом. Я не предполагал, что у них до такого дойдет. — Какого «такого»? — не поняла она. — Что он начнет изменять тебе, — покраснел рыжий. — Рон изменял мне с Элоизой? — не поверила Гермиона своим ушам. — Я не знаю, когда у них это началось, но он спит с ней. — А-а, — Гермиона постаралась сделать вид, что ей все равно. — Могу тебя успокоить, это началось не так давно. — Однако, с моей подачи, — стоял на своем Джордж. — Джордж, — Гермиона взяла того за руку. — поверь, твоей вины в нашем расставании нет. Я рассталась с Роном потому, что он совершенно не заботится обо мне и не интересуется моими делами. Так было всегда. И у него всегда была отмазка — ты. Он всегда говорил, что занят магазином или твоей депрессией. Я бесконечно уважаю твое горе, заботу Рона о тебе и вашей семье. Но ведь есть еще я, мои желания. И с ними надо считаться, их надо уважать. Теперь я с тем, кто ценит меня, как личность. — Ты не дашь Рону еще один шанс? — спросил Джордж. — Прости, но нет, — твердо сказала подруга. — Я счастлива с другим, надеюсь, Рон тоже. Два года назад он ушел от меня к Лаванде, теперь к Элоизе. Видимо, такие ему нравятся. — Но… — Джордж, — перебила его Гермиона, — лучше позаботься о себе сам. А также о тех, кто любит тебя и кому ты не безразличен. Не годится все время думать об умерших, пусть и самых близких. Живи живыми. Гермиона легко поцеловала его в щеку. — Прости, но мне пора. Была рада тебя видеть. Будешь завтра на приеме? — Нет, — глухо ответил он. Хозяйка дома проводила друга, и тот исчез в камине. Гермионе некогда было думать о проблемах братьев — у нее своих была полна сумка. Когда время срабатывания портала подошло, она взяла ручку в руку, и ее закружило.***
Гермиона приземлилась у небольшого дома, окруженного ухоженным газоном. Поднеся руку к дверному звонку, щелкнул замок, и на пороге появился домовик. — Проходите, мисс, Флоппи проводит гостью к мистеру и миссис Малфой. — Спасибо, — улыбнулась она и последовала за маленьким созданием. В гостиной, где домовик просил ее подождать, Гермиона огляделась. Скромная небольшая комната, по сравнению с фамильным замком, с невысокими потолками и несколькими окнами. Пару диванов, несколько кресел, стол и стулья. Никаких портретов или камина. Ссылка. Родителей Драко действительно сослали. Сзади послышались шаги. Гермиона обернулась. Впервые она видела удивление на этих холеных аристократических лицах. — Мисс Грейнджер? — начал Люциус. — Что Вас привело? — Ваш сын, — просто ответила она. — Что с ним? — тут же спросила Нарцисса. — Он в порядке, насколько это вообще может быть, учитывая его сущность, — твердо глядя в глаза, сказала Гермиона. — Что Вы имеете ввиду? — холодно задал Люциус вопрос. — Думаю, Вы отлично это знаете, сэр. Вчера было полнолуние, и Драко хорошо его перенес. — Что тебе известно об этом, гря… — ноздри Малфоя-старшего в ярости и презрении затрепетали. — Я знаю, что он — оборотень, — как можно менее испуганно Гермиона старалась выглядеть. — И ты пришла защищать его права? Как когда-то в детстве хотела защищать домовиков? — выгнул Люциус бровь. — Я хочу найти средство от Ликантропии, — холодно стояла Гермиона на своем. — Я знаю, где его искать. — Такого средства нет, — ровно произнесла миссис Малфой. — А, может, вы просто опустили руки и смирились? — она начала закипать — ну что за люди? — Да как ты смеешь? — зашипела Нарцисса. — Ты и понятия не имеешь о том, что значит быть оборотнем! — А вы знаете? — напустилась Гермиона, не собираясь больше сдерживаться. — Вас не было рядом с ним все это время, вы не знаете, как ему больно, как он страдает! Вы знаете, что он ненавидит себя? Он совершенно один, заперт в замке, ни с кем, кроме меня, не общается! За ним все время следят, хотят убить, покушаются! Мой дом разнесли в клочья! Я всего один раз увидела, как он оборачивается, и тут же стала искать средство! А вы, его родители, те, ближе кого у него нет во всем белом свете, отвернулись от него! И мне вы еще что-то выговариваете! Вам что, все равно? — слезы ярости и разочарования брызнули из ее глаз. — Мне жаль Драко, что у него такие бесчувственные родители! — Поосторожнее со словами, мисс, — холодно оборвал ту Люциус. — И не закатывайте истерик. Мы ничего об этом не знаем, потому что Драко нам практически ничего не пишет. Более реальную картину его жизни мы знаем от Поттера, который регулярно шлет Нарциссе письма. — Ничего Гарри не знает, — отмахнулась Гермиона. — Он просто не хочет ни вас расстраивать, ни его подставлять. Гарри, также как и Драко, связан Авроратом. — То есть все, что он писал — ложь? — ахнула Нарцисса. — Не ложь, — нахмурилась Гермиона. — Но и не правда. Драко жив, ненавидит себя, свою жизнь. Много пьет, ничего не делает. На него идет охота, спровоцированная кем-то из ПСов. Вот то, что знаю и вижу я. — И Вы пришли, чтобы рассказать это? — поинтересовался Люциус. — Я пришла, чтобы найти средство от Ликантропии, — повторила Гермиона четко. — То, что его нет, не значит, что его нельзя создать. Я этим и занимаюсь. — Как? — выгнул бровь мистер Малфой. — Я собираюсь встретиться с первыми оборотнями. Я знаю, где они обитают, и я надеюсь к ним попасть. — И где же? — дернул Люциус подбородком. — В Анжере. — Там их больше нет, — подала Нарцисса голос. — А где есть? — переключилась на нее Гермиона. — И почему Вы в этом так уверены? Чета Малфоев переглянулась и о чем-то безмолвно договорилась. — Когда Драко отказался ехать во Францию, опасаясь своей сущности, — начал Люциус, — мы с женой начали поиски первого оборотня. Уверен, Вы читали тот же первоисточник, что и я когда-то. — Не книгу вашей семьи, но, думаю, да, — кивнула Гермиона. Люциус кивнул, принимая такой ответ. — Так вот, имея неограниченные возможности передвижения по Франции, мы искали потомков того Руле. Спустя семь месяцев мы, наконец, обнаружили их резервацию. Мы вышли с ними на контакт. Они согласились с нами общаться лишь потому, что мы рассказали им о Драко. Те сказали, что будут рады видеть его в своей стае, но не нас, если мы не станем оборотнями, как и они. И вот, мы поселились здесь в надежде, что Драко переберется к ним, к своим, и таким образом мы будем часто видеться. — А если он не захочет? — сердце Гермионы ухнуло куда-то вниз, представив, что Драко переедет жить в стаю. — Однажды он будет вынужден, — нехотя сказал Люциус. — Зов волка очень силен, и с годами он только становится сильнее. Когда он не сможет ему противостоять, то будут жертвы. Если он не будет жить со своими. — Пока он справляется, — покачала головой Гермиона. — Это лишь вопрос времени, — не согласился Люциус. — Мы можем только ждать его. — Я хочу с ними поговорить, — стояла на своем Грейнджер. — Это глупо, — пожал Люциус плечами. — Вас или не пустят или убьют. — Посмотрим, — нахмурилась она. — Где вход в резервацию? — Милочка, тебя сделают самкой оборотня, как только учуют твой приторный запах духов, — сморщила нос Нарцисса. — Главное, чтобы не учуяли другой, — буркнула Гермиона. У Нарциссы расширились глаза от ужаса. — Даже не смей в таком виде появляться у них! Вчера было полнолуние, тебя разорвут! — Я должна помочь Драко. Надеюсь, знак Министерства другой страны их остановит. — Пожалуй, нам стоит проводить мисс Грейнджер, — произнес Люциус. — Если её увидят с нами, то, может, все и обойдется. Нарцисса в сомнении покачала головой, но вынуждена была согласиться с Люциусом. Выйдя из дома, Люциус взмахнул палочкой, и все трое трансгрессировали прочь. Оказались они в лесу. Мистер и миссис Малфой уверенно куда-то пошли вперед. Гермиона следовала за ними. Через полчаса они остановились. — Здесь кончается свободная зона, — начал Люциус. — Дальше — их резервация. Вход туда воспрещен. Там действуют их правила. Магглы обходят это место стороной. Но если забредают случайно, то остаются навсегда. В качестве партнера или еды. И мистер Малфой замысловато постучал по ближайшему дереву. Через полминуты появилось два оборотня. Их было легко узнать — осунувшиеся, с крючковатыми ногтями, и от них пахло. Гермиона старалась дышать через раз. Неужели и Драко таким же станет? Оборотни повели носом и с интересом уставились на Гермиону. Та твердо смотрела им в глаза. — Нам нужна Аина, — сказал Люциус. Те молчали. — У нас к ней дело. И он мимолетно указал на Гермиону. Те понятливо кивнули и исчезли в лесах. — Запоминай, — начал Люциус. — Территория деревни ненаносима, то есть трансгрессия там не действует. Магия ограничена — ты это почувствуешь. Поэтому палочкой пользоваться почти бессмысленно. Старосту деревни зовут Аина, она — их вожак. Её слушаются, её уважают. Нарушивший её слово будет сурово наказан. Ты — самка Драко. Ты пришла договориться о совместном проживании на их территории. Он не может, потому что плохо себя чувствует после оборота. Тебя, как самку другого волка, не тронут. Скорее всего. — добавил он. — Главное, чтобы ты попала под защиту Аины. Дальше — ты сама. — Спасибо, — кивнула Гермиона. — Вы будете тут или вернетесь домой? — Мы будем ждать чуть дальше. Они злятся, когда мозолишь им глаза. — Хорошо, — подуспокоилась она. Пусть и с таким тылом, но это надежнее, чем вообще без него. Из-за ближайшего куста показались оборотни, рядом с которыми шла старушка. Гермиона даже удивилась — и вот она — вожак? Однако, чем ближе они подходили, тем все больше Грейнджер понимала, что ошибалась. На самом деле женщине было, по человеческим меркам, лет пятьдесят. Волосы были с проседью, а морщины на самом деле оказались шрамами от давних сражений. Взгляд у женщины был холодный и цепкий. Она окинула Гермиону очень внимательным взглядом, глубоко вздохнула и поморщилась. — Что привело тебя, человек? — спросила она Люциуса. — Это — самка нашего щенка, и она хочет переселиться с ним сюда. Сам он после вчерашнего оборота еще слаб, поэтому навестить вас пришла именно она, как хранительница очага. — Слишком приторная, — ответила волчица. — Это выбор нашего сына. Он еще человек и думает, как человек, а не волк. — Ладно, что ты просишь? — Вашей защиты, пока она будет среди ваших сородичей. Волчица вновь посмотрела на Гермиону. Та ожидала вердикта, отчаянно крутя в голове фразу — мы с тобой одной крови, ты и я. Почему-то именно эта фраза Киплинга ей пришла на ум. — Хорошо, человек. — наконец, молвила женщина. — Я даю ей свою защиту на территории своего клана. — Благодарю. — поклонился мистер Малфой. — О большем я не прошу. — Пойдем, — бросила Аина, и Гермиона осторожно ступила на землю оборотней. Через полчаса пути лес как будто расступился, и перед ней открылась деревня оборотней. Каменные большие двухэтажные дома стояли на отдалении друг от друга, у каждого из домов крутилась малышня, по нескольку детей. В центре деревни была площадка, на которой боролись двое оборотней в человеческом облике, а некоторые стояли рядом и подбадривали. Кое-где женщины стирали белье, а кто-то нес продукты в дом готовить. Жизнь текла своим чередом. — Как тебя зовут? — вдруг спросила волчица. — Гермиона, — ответила она. — Кто ты? — Волшебница. — Почему ты здесь? — Хочу помочь своему молодому человеку. Волчица перестала идти и окинула ее долгим взглядом. — Ты — не волчица, — вынесла она свой вердикт. — И не станешь ею. — Я — человек, — сказала она. — И Драко — тоже. — Тогда зачем ты здесь? — ощерилась она. — Мы не пускаем чужаков на свою территорию. — Могу поклясться чем угодно, что я пришла не навредить. Я лишь хочу найти и поговорить с потомками Руле. — Зачем они тебе? — Я верю, что от Ликантропии есть лекарство. — Даже если так? Что тебе с того? — Помочь Драко. Разве это не очевидно? — Мне — нет. Ты в деревне оборотней. Здесь нет людей. Здесь все подчинено слову зверя. — Драко — не зверь. Он защищает меня, как человек. И я люблю его, как человека. — Любишь, но не принимаешь его сущность? — Он всегда был непростым волшебником. Но жизнь заставила его измениться. — Хм, — усмехнулась Аина, — быть волком — дело нехитрое. Надо просто принять его и не сопротивляться. Жизнь здесь куда проще и защищеннее. Здесь все свои. Нет бедности, болезней, раздоров. А драки — или развлечения ради или за новую самку. — Я — девушка Драко. — Но не самка. Гермиона нахмурилась. — Мне сложно судить, поскольку я плохо понимаю, о чем Вы говорите. — Ты не ощенилась, — припечатала волчица. Гермиону передернуло от этой фразы. А уж от мысли вообще чуть не стошнило. — У нас несколько по-иному все происходит, — наконец, выдавила она. — Эх, если бы не мое обещание о твой защите, я бы тебя своему сыну отдала. Ему как раз такая нужна. Достойная самка вождя. — Спасибо, — сухо кивнула Гермиона. — Так где я могу найти потомков Руле? — Я и есть его потомок, — пожала та плечами, заводя Гермиону в дом. Гермиона удивилась. Надо же, значит, Малфои и вправду искали, как помочь своему сыну. Зря она была о них худшего мнения. Дом вождя поражал своими размерами и старостью. Это было каменное строение с очень высокими потолками. Стены были все в царапинах, потемневшие от времени. Было ясно, что в этом доме старосты жили веками. Аина подвела её к окну и усадила в кресло. — Как потомок своего волка-прародителя, я не нарушу данное веки назад обещание. Каждый, кто становится вождем, клянется не обрушать гнев на того, кто хочет излечить волка. Мы, его потомки, должны были искать лекарство, как и было им завещано, однако с годами мы стали понимать, что нам это не надо, и мы изменили клятву. Мы не ищем, но не мешаем искать. Ищи. И с этими словами она положила рядом с Гермионой пыльный деревянный ларец, украшенный орнаментом роз и знаком Медичи. Грейнджер открыла сундук — там внутри оказались листы пергамента, испещренные чьими-то каракулями. Внимательно осмотрев их, она поняла, что это дневники, старинные. Причем, одна часть записей была сделана мужчиной, более ранних событий, а другая — женская, более позднего времени. Гермиона вздохнула. Древне-французский она не знала. Однако, разбираться в записях ей все же надо, и побыстрее. Она переместилась на пол и разложила листы. Сложив их по датам, начиная с самой ранней, она погрузилась в разбор почерка. Как ни странно, писал человек разборчиво и довольно понятно. Витиеватость фраз обосновывалась временем, в которое он жил — конец шестнадцатого века. История первого оборотня была романтична, и оттого трагична. Жак Руле был образованным, но простым человеком. Родители умерли от чахотки, дом, в котором они жили, был продан с молотка за долги. Сам юноша был без денег, а теперь и без крыши над головой. Но умел хорошо писать, читать и считать. И его взяли на службу в дом Екатерины Медичи. Там он жил, работал, им были довольны. Была у него подруга детства Мари, которая жила на соседней улице. Их родители неплохо общались, дети были схожих лет, и потому много времени проводили вместе. Если бы родители Жака не умерли так быстро, то, возможно, они договорились бы о свадьбе детей. А так, мальчик был беден, без крова, отец девочки не захотел с ним связываться. Но, когда тот приходил к его дочери, прочь не гнал — девочка радовалась их общению. К моменту, когда дети выросли и можно было бы подумать о браке, обострился конфликт между католиками и гугенотами. Мальчик был католиком, а девочка — гугеноткой. Родителей в то время это не смущало, а сейчас это стало камнем преткновения. Отец Мари уже хотел было сам поговорить с Жаком о свадьбе — тогда Мари считалась бы католичкой, но не успел — Жака отправили на войну с неугодными. И так как от него не было долго вестей, отец выдал Мари за состоятельного гугенота, который давно на нее заглядывался. Мари не ослушалась отца и вышла замуж. А через год вернулся Руле. Увидев Мари и узнав, что она замужем, он женился сам. В браке у него родился сын. У Мари также родился сын. Так и жили они, изредка пересекаясь, пока не грянул кризис — Варфоломеевская ночь. Жуткая паника, сумятица, крики, погони, резня, везде стоны и хрипы умирающих, реки крови. Руле оставил свою семью и бросился искать Мари. Найдя ее отца мертвым, он поспешил к своим, но опоздал — какой-то гугенот в ярости добивал его жену. Сын уже был мертв. Руле как подменили. Злоба затопила сознание, и он бросился на убийцу своей семьи. Пусть он не любил жену, а продолжал любить Мари, но это была его семья! До этого момента Руле не относился плохо к гугенотам — собирался же он жениться на такой. Мужчина же ударился в панику, увидев отца семейства, и принялся бежать. Руле — за ним, крича о его трусости и будущей смерти; он настиг его в каком-то дворе. Загнав того в угол, он неистово махал шпагой, нападал, не жалея себя. На звон и лязг металла выбежала женщина, а с ней и маленький мальчик, который бросился защищать отца. Руле отпихнул его ногой в сторону и вновь бросился на убийцу своей семьи. Гугенот же бросился к ребенку, за что и поплатился. Руле вонзил шпагу ему в горло. Тот захрипел и повалился мешком на землю. Мальчик в ужасе смотрел, как убийца заносит шпагу над его головой. Но тут мать встала на его защиту, закрывая своим телом. В свете факелов Руле увидел, что это была Мари. Ненависть клокотала в нем — она любила чужого, родила от чужого. Смерть неугодным! И он занес руку для нового сокрушительного удара. Не ожидала Мари от своего возлюбленного такого шага. Стремясь защитить свое дитя, она поймала взгляд Руле и прокляла его: «Ты — зверь, и быть тебе зверем и потомкам твоим зверьми до первой жертвы. В ночь полной Луны ты будешь становиться самим собой и рвать на части себе подобных. Быть тебе человеком, если сможешь избежать ты жертв. И только верная сердцем, чистая душой и невинная телом спасет, связав ваши жизни воедино». Мари говорила эти слова, направив руку на лоб Руле, твердо глядя ему в глаза. Она знала, что обладает некими мистическими способностями, передающимися ей по линии матери, но всячески ото всех скрывала, ибо за такое сжигают. Вот и направляли они свою силу на знахарство. К ним ходили за снадобьями от различных недугов, и рецепты эти передавались от матери к дочери из уст в уста, чтобы никто не мог узнать секрет. Пока Руле приходил в себя, Мари собрала вещи, сына и сбежала. У трупа какой-то женщины она сняла ее католическое обручальное кольцо, подменила на свое. И направилась дальше, из города, прямо в лес. Там у каких-то лесников она и скрывалась, помогая, чем может. Когда лесника задрал зверь, Мари стала жить одна с сыном. Так травками, кореньями, грибами они и жили, помогая редким путникам, пока однажды таким путникам не стал сам Руле, искавший их. Поначалу Мари очень испугалась — она не узнала своего бывшего возлюбленного — он осунулся, волосы были лохматые, ногти грязные, взгляд полудикий. Узнав свою любимую, он упал ей в ноги и молил о пощаде, прося помочь, снять проклятие. Он долго каялся, объясняя свой поступок. Мари, за это время успевшая простить своего любимого, стала о нем заботиться. К моменту, когда сын Мари, Матис, пришел в дом, Руле уже пришел в себя. Увидев мальчика, он испугался не меньше — ибо он как будто в свои глаза посмотрел. Мальчик же помнил убийцу отца и захотел защитить мать, но та сказала, что это дело прошлое и не богоугодное. Так Руле узнал, что Матис на самом деле был его сыном. Мальчик об этом догадался спустя несколько лет, когда стал замечать сходство между ними. Жак поселился в их доме, они жили одной семьей. Он помогал Мари по хозяйству, та варила ему снадобье от волчьей болезни. Снять свое проклятие Мари не могла, так как Жак в свой первый оборот убил человека. Но самое удачное ее снадобье позволяло Руле в полнолуние спать целые сутки. Так они спокойно и жили, пока однажды не грянула беда. Бывшие сослуживцы Жака увидели его в лесу с семьей. Жак считался дезертиром, а за это казнили. Они бежали, но и те не отставали. Спрятав под листьями Мари и Матиса, Жак одними руками разорвал бывших друзей. На мальчика это произвело неизгладимое впечатление. Ему было и страшно, и в то же время он был горд своим отцом. Они продолжили свое бегство. Дойдя до какой-то деревушки, они поселились на отшибе. Никто не возражал — знахарка с сыном и мужем были хорошим подспорьем в нелегком крестьянском быту. Но их снова вычислили. Бывшие сослуживцы успели дать знать о беглом, и их искали. Жак об этом узнал, когда однажды вошел в дом, а там все перевернуто, и на полу были пятна крови. Потеряв семью во второй раз, он опустил руки. Жить больше не хотелось. Скрываясь в лесу, он все больше дичал и становился зверем. Около Анжера его поймали и сожгли. От бессилия, боли и жара Руле выл волком, хоть и имел обличие человека. Гермиона плакала, когда читала об этом. Он до последнего сохранял остатки разума. Про казнь писал Матис — он все видел. Он был неподалеку от Анжера, а, услышав слухи, не мог не прийти. Ярость и злоба душили его, но он не был оборотнем, в отличие от своей младшей сестры, которая родилась несколько лет назад. Бежав из той деревни, Мари хотела найти своего Жака, но узнала, что беременна. Она помнила свои слова о проклятии детей и хотела избавиться от дитя, но не смогла — она любила Жака. И впервые в истории родилась волшебница с ликантропией. Мари давала ей зелья с самого раннего возраста, да и Матис дал слово матери хранить тайну и заботиться о сестре. Когда спустя пятнадцать лет Мари умирала, она завещала детям искать средство от волчьей болезни. Те обещали, но жизнь внесла свои коррективы. На этом история Жака Руле и его семьи обрывалась. Гермиона еще раз вытерла глаза и заметила, как кто-то внимательно на неё смотрит. Она подняла взор и увидела черные мужские глаза, алчно на нее смотрящие. Она тяжело сглотнула. — Ты кто? — хрипло спросил мужчина. — Я — гостья Аины, — ответила Гермиона. — А Вы? — Ее сын, Одрик. Ты чья? Я тебя впервые вижу. Ты предназначена мне? — он говорил грубо и отрывисто. Интонации были звериные. — Нет, — нахмурилась Гермиона. Такой поворот разговора ее не радовал. — Где Аина? Мне необходимо с ней поговорить. — Мать на ристалище. Я провожу, — осклабился он и протянул руку. Гермиона прижала записи к себе и встала сама. Оборотень глубоко втянул воздух. — Ты сладко пахнешь! Мне нравится! — Я под защитой Аины и принадлежу другому, — твердо глядя мерзкому существу в глаза, Гермиона вышла из дома. Волк сильно рассердился, но промолчал. Аину Гермиона нашла в центре деревни — она дралась с двумя парнями. Несколько минут она взирала на эту неприглядную бойню, понимая, что ни Драко, ни она не приживутся тут точно. А, стало быть, надо искать зелье против Ликантропии. Аина, заметив гостью, а рядом своего сына, тут же подошла к ним. — Ну что, нашла, что искала? — спросила она, беря Гермиону под руку. — Я многое узнала, спасибо огромное, но это не решает моей проблемы. — Все, что было изучено, находится в этих записях, — сказала она, ведя её из деревни. — Я могу их взять, чтобы дома более внимательно изучить? Обратно пришлю совой или любым другим способом. — Бери, — махнула она рукой. — Здесь они никому не нужны. Женщины еще прошли в молчании, когда внезапно один из жителей в почти что панике подбежал к ним. — Аина, — начал он, — тебя срочно вызывают. Женщина нахмурилась — ситуация ей не нравилась. Но семья — это семья, она превыше всего. — Проводи нашу гостью. — бросила она и метнулась сквозь деревья. Оборотень пошел вперед, Гермиона следовала за ним. Когда его макушка не появилась из-за очередного поворота, она не очень испугалась. Страх пришел, когда трое оборотней, в том числе и Одрик, окружили ее. — Далеко собралась, девочка? — начал он. — Это не ваше дело, — ответила она, сжимая волшебную палочку в рукаве. — Где мой провожатый? — Все, что происходит на моей территории, касается меня. Особенно, если дело о самке. — Я чужая и принадлежу другому. — На тебе действительно запах чужака, но ему ты не принадлежишь. Ты еще ничья — твоя кровь пахнет по-другому. А раз ты ничья, то ты будешь моей. — и он начал подходить к ней. Гермиона шагнула назад — плохо дело. Она с одним Малфоем еле справилась, а тут их трое. — Я — гостья твоей матери, под ее защитой, — высказала она весомый аргумент. — Ее здесь нет, а когда ты станешь моей, это уже не будет иметь никакого значения. Единицы приходят сюда по доброй воле. В основном мы похищаем женщин и делаем их своими самками. — Тронешь — убью, — зло сказала Гермиона, нацеливая свою волшебную палочку на Одрика. Но тот отрывисто рассмеялся. — Брось, это тебе не поможет! Лучше останься со мной по-хорошему. — Лучше отпусти меня по-хорошему, — Гермиона все больше выходила из себя. — Держите её, парни! — крикнул оборотень, и его двое дружков поспешили выполнить приказ будущего вожака. Гермиона была готова. На первого, спешившего к ней, она направила заклятие Сектусемпра, а затем побежала прочь. Это дало ей некоторое время форы. Оно подействовало не как на Малфоя в свое время, но заставило волков остановиться. Пораженный истекал кровью. Он не умирал, но двигаться не мог. Петляя по лесу, Гермиона старалась не обращать внимания на ветви, что ранили ее по лицу. Опять она бежит по лесу, опять она спасает свою жизнь от оборотней. Что ж такое-то?! Оглянувшись на бегу, она снова повторила удачное заклинание профессора Снегга, но то прошло по касательной. Оборотень, чуть поморщившись, продолжил бежать, но скорость заметно сбавил. Теперь только Одрик составлял серьезную проблему. Краем сознания Гермиона удивлялась, как это ее так долго нагнать не могут, а потом вспомнила, что полнолуние было только вчера, и зверь очень слаб. Это придавало ей уверенности. Хуже было то, что Гермиона даже примерно не знала, где заканчивается граница их деревни и начинается нейтральная зона, на которую они не заходят, и где ее ждут Малфои. — Стой, от меня не убежишь! Я все равно сильнее! — орал зверь. Гермиона вздрогнула и свернула за куст. Оглянувшись, она послала режущее заклинание в дерево. То рухнуло на землю, и Одрик споткнулся об него. Но, к сожалению, это только ухудшило её ситуацию. Падение придало ему ускорение, и тот пролетел те метры, что разделяли их. Цепкие пальцы схватили за лодыжку, и она с громким воплем рухнула на землю. От падения воздух вышел из ее груди, а перед глазами слегка потемнело. — Попалась, сучка! — злобно зашипел он, разрывая на ней брюки. — Ты сегодня же понесешь моего щенка, и больше никогда и никуда не сбежишь. Злые слезы брызнули из глаз. — Я убью тебя! — Не сможешь, — пытался он шарить рукой по ее бедрам, но джинса плохо поддавалась. — Я сломаю твою волшебную палочку. Ни у одной из волшебниц нет больше этой силы. Злость придала Гермионе сил, и она что есть мочи согнула ногу в колене. Оборотень взвыл. — Ах, ты, сука! — взревел он. — Да я тебя убью! — кряхтел он, валяясь по траве и баюкая себя между ног. У Гермионы от ярости тряслись руки, а перед глазами плясали мушки. Взяв толстую палку, она подошла к оборотню. — Кобель! — выдохнула она и ткнула со всей силы ему палкой между ног, пробив тому руки. — Никогда у тебя не будет детей! Ударив его напоследок по животу, она бросилась вперед, к границе, как она надеялась. В какой-то момент она поняла, что дышать становится легче, а это значит, что она все ближе к границе. Она ускорилась. Сзади послышался шум. Повинуясь своей интуиции, Гермиона пригнулась. И правильно сделала — рука второго пострадавшего от ее действий оборотня пыталась схватить ее за волосы. — Я поймаю тебя, дрянь! — орал он, пытаясь схватить беглянку. Гермиона резко развернулась, чего тот никак не ожидал, и резко пнула того в раненую ногу. Зверь взвыл и вынужденно остановился. Гермиона же, превозмогая боль, резь в боку, заставила себя бежать дальше. Страх гнал ее вперед. Как только дышать стало совсем легко, она взмахнула палочкой, отчаянно желая оказаться рядом со своим Драко. Подбежавший оборотень услышал лишь хлопок трансгрессии. Её уже не было. Взвыв, он со всей силы саданул по ближайшему дереву. Гермиона успела сбежать, а, значит, наказания от старейшины им не избежать. Они нарушили закон стаи, и теперь их будут судить всем кланом. А вердикт будет наверняка суров.***
Драко пил уже вторую бутылку. Страх за свою любимую не давал покоя. Что с ней? Как она? Внезапный хлопок заставил его обернуться. Гермиона, вся грязная, израненная, в порванной одежде, появилась у него дома. Драко быстро подбежал, пытаясь успокоить, но ту била истерика. Тогда Драко подхватил её на руки и понес в душ — её стоило помыть — от нее несло чужаками, потом, грязью, кровью. Да и успокоить необходимо. Включив воду, он стал ждать реакции. Её джинсы и джемпер мгновенно намокли, стоило тёплой воде хлынуть из широкого душа. Драко, не отрываясь, обеспокоенно смотрел в её лицо, ладонью стирал со щёк дорожки неконтролируемых слёз. Гермиона не сводила шокированных глаз с пристального взгляда блондина. Перед её глазами всё ещё крутились и вертелись дьявольским волчком события произошедшего. Воздух вырывался из приоткрытого рта рваными выдохами. — Тише, — шептал Малфой, крепко придерживая её за талию, — всё хорошо, ты дома, ты со мной, тебя никто не тронет, — его слова и интонация, с которой он их произносил, успокаивали. Сильные руки, широкие плечи и твёрдая грудь придавали чувство защищённости, и Гермиона потихоньку стала расслабляться. Приникнув к нему губами, она искала спасения и защиты. Грейнджер прикрыла глаза и почти сразу почувствовала, как он поцеловал ее в ответ и ласково прикоснулся пальцем к её шее, провёл от ключицы до подбородка вверх, очень чувственно касаясь губами кожи. Он ласкал её шею, слегка касаясь языком. Эти прикосновения перехватывали дыхание и заставляли трепетать. Драко запустил руку под прилипшую от воды кофту, поднимая её вверх, пробегая, едва касаясь кончиками пальцев по линии позвоночника, заставляя выгнуться дугой и сильнее прижаться к нему грудью. Гермиона поняла его намёк и, подняв руки, помогла стащить с себя мокрую тряпку. Сразу же обхватила его плечи и прижалась сильнее. Ненужный теперь джемпер шлёпнулся на кафель в дальнем углу душевой. Драко прошёлся дорожкой поцелуев по подбородку и линии челюсти, завладел её губами нежным поцелуем. Он чувственно прихватывал нижнюю губу, покусывая, провёл языком по уголку губ, проник меж ними, с едва слышным стоном углубляя поцелуй, почувствовал сладкое ответное касание. Малфой запустил пальцы в мокрые волосы Гермионы, и притянул к себе сильнее. Он чувствовал любимое тело, ощущал юркий язычок на своём. Волк внутри мурлыкал, слабо требовал большего. Ему было мало всего того, что между ними уже произошло. Он хотел в неё, и на это Драко не мог огрызнуться, ибо сам желал этого больше, чем что-либо в своей жизни. Гермиона захватила его разум и душу, стала центром его вселенной. Он не представлял себя без неё, без её присутствия рядом. И вот, она стоит перед ним и так страстно целует, чуть постанывая в губы, откликаясь на его прикосновения. Пусть зверь отдыхал после полнолуния, но страсть, которую испытывал сам Малфой, встряхнула его и придала немного сил, но контолировать его телом он не мог, ему оставалось только наслаждаться ощущениями, сладостью и ароматом её кожи. Драко опустил ладонь на спину и провёл большим пальцем под застёжкой бюстгальтера, затем, огладив обеими руками талию, не разрывая поцелуй, опустил на бёдра и страстно обхватил округлые ягодицы ладонями, чуть сжимая пальцами. Гермиона разорвала поцелуй с сексуальным влажным звуком и, не открывая глаз, с тихим стоном выдохнула его имя. — Я хочу тебя, Гермиона, — хрипло прошептал Драко. — Хочу тебя всю, не могу больше держать свои чувства в себе. Ты нужна мне, как нечто необходимое во всей вселенной, как воздух. Гермиона не хотела открывать глаза, ей было так хорошо в объятиях Драко, он сыпал признания низким, возбуждающим шёпотом, который отдавался тяжестью и горячим вихрем меж её ног. Упругие струи тёплой воды били в его плечи, орошая её лицо и грудь мелкими брызгами. Они стекали по её скулам, носу, припухшим от страстных поцелуев губам и узкому хрупкому подбородку. Струились по шее в ложбинку её груди, плоскому животу… — Больше я никуда тебя одну не отпущу. Никому не позволю тебе навредить, — яростно прошептал он, — никому не отдам. Ты моя! Драко поднял руку и одним движением расстегнул застёжку. Лямки белья опали и повисли на её полусогнутых руках. Он потянул его вверх и, отбросив, вновь припал к губам, не прекращая легко мять её попку, захватывать пальцами внутреннюю часть бёдер, массируя её. Он постепенно опускался к плечам, ключицам, верху груди. Он поднял руку и огладил высокую грудь, пропуская меж пальцев твёрдый сосок, захватил его губами и нежно всосал, поглаживая другой между её бёдер. Гермиона цеплялась за его плечи, как за спасательный круг. Её поглощала эта смесь страсти, желания и нежности, которая заполняла её всю. Драко дарил ей незабываемые ощущения всего-то, казалось, обычными прикосновениями и незамысловатыми поцелуями, и только он мог так её касаться и целовать. Он взрывал фейерверки в её голове и теле, заставляли чаще дышать, задерживать дыхание, или вовсе задыхаться от переполняемых её эмоций. Гермиона была уже почти раздета. Тяжёлая джинсовая ткань тянула вниз и липла к коже. Ей нестерпимо захотелось содрать с себя ненужную грязную тряпку, позволить Драко прикасаться к себе там, где он захочет. Видеть её полностью нагой. Это желание, словно маятник, раскачивающийся всё сильнее, грозя вылететь из шарниров, и сорвать последние слабые щеколды контроля, которые более или менее ещё позволяли держать себя в руках. Тем временем Драко завладел губами вторую грудь, всей поверхностью языка развратно вылизывал напряжённую ягодку. Гермиона приоткрыла ресницы и опустила шальные глаза вниз, встретившись с тёмным взглядом своего мужчины. Драко наглым, затуманенным похотью взглядом смотрел ей прямо в глаза, терзая сосок. Покусывал его и лизал, высвобождая из её груди стоны-выдохи. Он обхватил её грудь обеими ладонями и бесстыдно лизнул меж ними. — Ты готова, маленькая моя? — прохрипел низким голосом Драко, оглаживая ладонями хрупкую спину. Вставая на колени, он спустился поцелуями вниз по животу и обвёл кончиком языка по краю пупка, отмечая очаровательную маленькую родинку над правым верхним его краем. Гермиона уверенно кивнула, позволяя ему до конца расстегнуть джинсы и стянуть с себя опостылевшую мокрую ткань. Гермиона мелко задрожала, когда опёрлась о холодный кафель спиной, инстинктивно ища опору. Оставшись перед Драко в одних трусиках, она смущённо закусила губу и прикрыла руками грудь. Малфой медленно покачал головой и развёл её ладони, мягко удерживая за запястья. — Не нужно, милая, ты восхитительна. Ты позволишь мне попробовать тебя на вкус? — Гермиона в удивлении распахнула глаза и встретилась со страстным взглядом блондина, — позволь мне ощутить тебя и доставить удовольствие. Стоило ей едва заметно кивнуть, как Драко поднялся с колен и притянул её лицо для нового поцелуя, обхватывая его ладонью. Он в равной степени порывисто и нежно терзал её губы, вылизывал её рот языком; но это не вызывало в Гермионе отвращения или каких-либо неприятных ощущений — лишь крайнее возбуждение. Внизу живота невыносимо тянуло, и Грейнджер была готова уже умолять Драко, чтобы он хоть немного, но облегчил давление её желания. Словно услышав мысленную мольбу, Драко, не разрывая поцелуй, проскользнул пальцами в трусики и самым кончиком, нащупав маленький бугорок, слегка нажал на клитор. Гермиона резко втянула носом воздух и чуть шире расставила ноги, позволяя Драко проникнуть глубже. Малфой же уже не мог себя сдерживать. Каменная эрекция причиняла сладкую боль, дыхание становилось всё тяжелее, от близости Гермионы напрочь сносило крышу! «Она дала согласие на большее, и это, мантикора задери, так восхитительно!» — стучало в его голове. Как только его малышка раздвинула ножки шире, Драко огладил бархатные лепестки пальцами, оторвал её от холодного кафеля и повернул лицом к стене, прижал к своей груди спиной, позволяя поясницей почувствовать своё желание. От ощущения твёрдости, Гермиона выгнула спину и откинула голову на его плечо. — Как же ты прекрасна, — прошептал Драко, осыпая поцелуями плечо, сминая в ладони податливую грудь. Гермиона одну руку опустила на вздыбленный член, вырывая судорожный тихий стон из желанных губ, а второй обхватила его за шею, раскрывая себя. — Ты великолепна… — Драко стал покрывать её спину жаркими поцелуями, слегка покусывая и всасывая кожу. Гермиона краем сознания понимала, что ведёт себя как развратная девка, но ей хотелось быть такой для Драко. Его страсть и уверенность в себе пресекали любые поползновения совести и смущения. Он дюйм за дюймом стал стаскивать с бёдер Гермионы трусики, оголяя упругие ягодицы, не прекращая осыпать поцелуями её спину. Она ахнула, когда Драко слегка укусил правую ягодицу, а затем стал зализывать укус. Её реакция позабавила Драко, и Гермиона услышала тихий бархатный смех. От него по телу рассыпались сладкие мурашки, а между ног совсем стало тяжело. — Тебе холодно, сладкая моя? — прошептал он, обдавая её поясницу тёплым дыханием. — Сейчас я это исправлю, маленькая моя, потерпи немного. Драко ещё что-то шептал, осыпая поцелуями, покрытые «гусиной кожей» упругие ягодицы, опустился ниже, проводя ладонями от щиколоток до колен. Пробежал пальцами по внутренней стороне бедра, посылая сладкую дрожь по всему телу, заставляя расставить ножки шире. Он надавил на живот, выдвигая бёдра Гермионы на себя, раскрывая её для себя. Гермиона, опираясь ладонями о холодную кафельную стену, упёрлась лбом и тяжело дышала. Она чувствовала дерзкие прикосновения его рук и пальцев, жар губ. Растворялась в них, позволяла насладиться собой. Остроты ощущениям добавляли тёплые струи воды, стекающие по чувствительному телу. Гермиона приоткрыла глаза и посмотрела вниз. С замиранием сердца она видела, как его пальцы оглаживают ноги, талию и живот, как ласкают внутреннюю сторону бёдер и прикасаются к её естеству, доставляя неимоверное наслаждение и предвкушение чего-то великолепного и восхитительного. Так хорошо ей никогда ещё не было. Первый раз Гермиона задохнулась, когда почувствовала, как Драко смыл кровь с ее бёдер. И второй раз она потеряла дыхание, когда почувствовала прохладный язык меж своих ножек. Инстинктивно она отвела попу выше, сильнее выгибаясь в спине, и откинула голову назад. Её мокрые кудри разметались по спине, вырисовывая замысловатый рисунок. Она ощущала, как Драко обхватил ладонями её ноги, поглаживая большими пальцами бёдра. Драко погружался в сладкое лоно своей девочки всё глубже. Постепенно пробуя её мягкость и податливость. Она стояла так, что её поза позволяла испробовать её всю без остатка. Драко провёл языком по бедру к ягодице и обратно, распаляя её всё сильнее. Он с трепетом почувствовал, как Гермиона задрожала всем телом и испустила рваный страстный стон. Это подстегнуло его действовать более развратно. Он провёл носом по влажным складочкам, вдыхая пряный аромат её течной страсти, и, припав губами, поглотил её мягкость. Не сдержав себя, Драко застонал, вдыхая её аромат, пробуя на язык её женственность. В тот миг, когда он почувствовал на языке её вкус, в голове взорвалось сладкое осознание, что он хочет, чтобы Гермиона вынашивала его ребёнка. Только она! Малфой понимал, что, возможно, им, отчасти, руководят волчьи инстинкты. Его поглощала страсть и похоть, в голове не было ничего, даже шёпота волка — всё заполнил её дурманящий аромат и его жажда страсти. И ему это нравилось. Нравилось, как Гермиона отзывалась на его смелые прикосновения, как реагировала на страстные ласки и с каждым дерзким поцелуем раскрывалась и раскрепощалась. Драко продвинул язык глубже и почувствовал, как она пульсирует и сжимается от наслаждения. Он слегка сжал пальцами её ноги и придвинул Гермиону ещё ближе на себя, погружая в лоно язык. Чувствуя, как её мышцы обхватывают его и сжимают, он не смог сдержать стон-рык, и продвинув руку выше, стал теребить её клитор, подводя к краю. Ноги Гермионы задрожали сильнее и стали подгибаться. Его девочка уже не могла дышать ровно. Пальцы бессмысленно скребли стену, ища опоры. Переполняющие эмоции вырывались страстными стонами, которые Гермиона была не в состоянии сдерживать и маскировать рваными тяжёлыми вдохами и выдохами. Она вообще не понимала где она, кто она. Единственное, что знала — она принадлежит только ему, только Драко. И не желает, чтобы это когда-либо прекращалось. — Ещё, Драко! — шептала она, между своими всхлипами, не контролируя себя. — Пожалуйста, ещё, не останавливайся! И он не остановился. Малфой с наслаждением слушал её стоны и мольбы и готов был исполнить каждое её желание. Всё, что она попросит. Он порхал языком по сладким лепесткам, покусывал их и посасывал, пил её наслаждение, массируя ягодицу и клитор, окуная её в Ад и вознося в Рай. Понимая, что она уже слишком близко, Драко продвинул язык выше и коснулся кончиком тугого колечка. От этого прикосновения Гермиона застонала и дёрнулась в его руках. Не давая опомнится, всё ещё крепко держа за бёдра, он резко повернул её лицом к себе и закинул одну ногу на плечо. — Хочу тебя так, — прошептал он, проводя губами по внутренней стороне бедра. — Смотри мне в глаза, смотри как я нуждаюсь в тебе. Гермиона во все глаза смотрела, как её Драко помассировал большим пальцем клитор, оттянул нежную кожу и всей поверхностью языка лизнул её лоно, вызывая дрожь во всём теле. Гермиона ощущала знакомое нарастающее, острое чувство где-то внизу. Такое же ощущение было тогда, на диване, неделю назад. Выдох застрял где-то на полпути, когда Драко резко всосал клитор и аккуратно ввёл в неё палец, одновременно стискивая ягодицу в ладони. Её захлестнуло жгучее, стирающее всё пространство, острое чувство наслаждения. Гермиона вцепилась в его плечи, содрогаясь крупной дрожью, пытаясь найти опору, и испустила сладостный стон, перерастающий в громкий крик. Драко едва успел подхватить её и удержать. У Гермионы подкосились ноги, и она обмякла в его объятиях, сладко и тихо постанывая. Её ещё время от времени простреливали спазмы удовольствия, отчего она судорожно вздыхала. Драко обнял свою девочку и успокаивающе гладил по голове. — Моя сладкая девочка, — мурлыкал он. — Моя девочка, какая же ты чувствительная… Дождавшись, когда Гермиона полностью придёт в себя, Драко выпустил её из объятий, и уже было потянулся за полотенцем, как она взяла его за руку, привлекая внимание. Он вопросительно взглянул на неё и увидел во взгляде интерес и благодарность. — Я тоже хочу… я хочу, — Гермиона притянула его к себе, обвила шею руками и с жаром припала к губам. Собственный вкус распалил её ещё сильнее, и Гермиона надавила на его грудь ладонями, прижала к стене. Драко так же яростно ответил на поцелуй, всё больше заводясь. Он видел её тёмные, заполненные похотью и страстью глаза, и понимал, что она хочет. Он завёл её, и теперь её запал поглощал здравый смысл, туманил её острый ум, высвобождая лишь инстинкты. — Малыш, мы не можем… нельзя… — шептал он меж поцелуями, чувствуя, как её ладошка смело обхватывает его член через брюки, как пальчики сжимают напряжённую плоть. Он пытался её вразумить, но отталкивать не стал, просто не мог. — Драко, я хочу тебя так же, я… хочу попробовать твой вкус. Это признание сорвало остатки самоконтроля. Он притянул её к себе и с новой силой поцеловал. Гермиона глубоко его целовала, погружая свой язык, бесстыдно, жарко, развратно… ей было всё равно, лишь бы Драко ощутил тот же экстаз что и она, почувствовал, как он ей нужен. Она целовала его щёки, подбородок, переместила губы к шее, всасывая кожу и покусывая, облизывая. Она слышала, как тяжело дышал Драко, как оглаживал её попку ладонями и вновь проводил пальцами по чувствительным местам, заводя ещё сильнее. Мыслей не было. Было лишь желание, которое стучало в голове. Гермиона, дрожащими от нетерпения пальцами, расстёгивала мокрую рубашку, а второй гладила пах, чувствуя его дикое желание. Ещё никогда она не касалась так чужого тела. Это завораживало и будоражило. Тогда в гостиной, Гермиона касалась Малфоя совсем немного, и ей было интересно почувствовать его крепкое тело в большей мере. Прошлый опыт, который ей подарил Драко, позволял расслабиться, набраться смелости. Хотя… смелость ей сейчас не нужна. Ею руководили страсть и желание, а это посильнее решимости. Гермиона спускалась поцелуями всё ниже, попутно расстёгивая непослушными пальцами пуговицы. Распахнув и стянув, наконец, ненужную тряпку, Гермиона огладила ладонями сильные плечи, грудь, чувствуя под пальцами жгуты крепких мышц; поцеловала каждый кубик пресса, прошлась языком по выраженным косым мышцам, кои пропадали за ремнём брюк. Гермиона присела на корточки и, взявшись за пряжку, подняла глаза на Драко. Его тёмные глаза поблёскивали желанием, он погладил её по волосам и провёл пальцем по щеке. — Я так хочу тебя… Но ты не обязана… — Я хочу, — прошептала она, расстёгивая пуговицу и молнию, спустила брюки вместе с бельём. Его плоть закачалась перед её глазами, заставляя заалеть щёки. Гермиона прикусила губу, на миг прикрыла глаза и выдохнула, прогоняя нахлынувшее смущение. Что с ней такое? Ведь она уже видела его и касалась. Она вспомнила, как Драко показывал, обхватила пальчиками у самого основания, и, немного сжав, потянула на себя по всей длине. Драко шумно втянул ртом воздух и запрокинул голову. Он не мог поверить, что всё это происходит на самом деле, что Гермиона стоит на коленях перед ним и собирается сейчас… будет сейчас… «Нет… это снова очередное издевательство волка! Снова он подкидывает мне картинки того, что я больше всего жажду!». Драко зажмурил глаза до белых пятен под веками и снова распахнул их, уставившись в потолок. Он боялся, что сейчас опустит взгляд и окажется в ванной один. Но это был не мираж. Гермиона была с ним. Она гладила его член, обводила пальчиками гладкую головку, изучала. Когда она увидела прозрачную капельку смазки на самом кончике, не удержалась и лизнула розовую нежную плоть. Драко тихо застонал, слегка сжимая её волосы. Это подстегнуло её продолжать. Гермиона раскрыла губы и захватила головку, и инстинктивно втянула щёки. Солоноватый привкус показался странным, но приятным и терпким. От ощущения его сока на своём языке, низ живота снова потяжелел. Драко издал приглушённый рык, она подняла на него глаза и встретилась с тёмно-серыми глазами. — Тебе больно? — Нет, маленькая моя, всё хорошо… — Скажи, как нужно… я не знаю, — немного растерялась она. Гермиона боялась сделать что-то не так, причинить боль. — Мне будет приятно любое прикосновение, только не кусай его, — Грейнджер кивнула и провела языком по всей длине, обвела головку кончиком и поцеловала в самый центр. — Вот так, умница… будь смелее… — шептал Драко, гладя ее по волосам. Гермиона опустилась головой ниже, больше вбирая его в себя. Драко стукнулся головой о стену ванной и она начала действовать интенсивнее, помогая себе пальчиками. Насаживаясь на практически всю его длину, она надеялась доставить ему хоть частичку того удовольствия, что подарил ей он. Лаская губами его плоть, вылизывая её, она вслушивалась в его слова: — Я совсем скоро… Да! И Гермиона увеличила темп. В какой-то момент Драко, по-звериному рыкнув, резко поднял её на ноги, подхватил, заставляя обвить её ногами свои бёдра, и с силой прижался членом к её животу. Гермиона немного испугалась, ведь она к такому ещё не была готова; а всё, что происходило сейчас, было чисто на доверии. — Не бойся, Гермиона, я не стану в тебя вторгаться. Хочу кончить так, словно я в тебе, — и он сделал несколько поступательных движений, задевая напряжённой плотью её клитор. Так как Гермиона снова была распалена его реакцией, это ощущение стало последней каплей и она, напрягшись, выгнулась в его сильных руках, чувствуя, как её живот и грудь орошает его семя, слыша, как глухо стонет Драко, уткнувшись в её плечо. Расслабившись, Гермиона улыбнулась. Прошло, казалось несколько секунд, а, может, несколько часов, когда обессиленная Гермиона почувствовала его губы на своём плече и ключице. Он гладил её спину, осыпая поцелуями щёку, прошептал: — Я люблю тебя, Гермиона. Бесконечно люблю. — Я люблю тебя не меньше, Драко Малфой, — сказала она и потянулась за новым поцелуем.***
Утром Гермиона проснулась и сладостно потянулась — она отлично выспалась. Рядом ничком лежал Драко и обнимал ее за талию. Гермиона не стала его будить, помня, что в первые дни после оборота он до такой степени уставший, что может спать сутки напролет. Поэтому, сев повыше, она подозвала свою сумку, которую Драко вчера отбросил куда-то прочь, когда раздевал ее. Зашуршав пачкой листов, взятых у Аины, она продолжила читать. К обеду она дочитала все до конца, но никакого зелья или ритуала не обнаружила. Просто некоторые записывали эксперименты и последствия. Гермиона старательно выписывала удачные моменты. Получался бред — упоминалась чья-то кровь. Невинная кровь, но вот чья? Невинной жертвы? Или кровь невинного оборотня? Но ясно было одно наверняка — судя по всему, ритуал следовало проводить в полнолуние, во время оборота. Гермиона очень хотела посоветоваться с профессором Снеггом, но пора было собираться на прием, а у нее даже платья не было подходящего… Драко проснулся, когда на город уже опускались сумерки. До приема оставалось не более двух часов. — Драко, у меня нет платья, — было первое, что он услышал. Спросонья он вообще не сразу понял, о чем речь. — Что? — хрипло спросил он, протирая глаза. — Через два часа начинается прием в Министерстве, посвященный первой годовщине Победы. Я там обязана быть. Не только как Героиня, но и просто из уважения к умершим. — Так, — Драко сел и помотал головой. — Два часа, говоришь? Хорошо, что я — Малфой. Подожди пять минут, и через час ты будешь королевой. Гермиона в предвкушении уставилась на голого Драко, который скрылся в ванной. Через пять минут он действительно был готов. Взяв ее под руку, он приказал трансгрессировать к мадам Малкин. Гермиона послушалась. Несмотря на такой час, в магазине еще было много посетителей. Сама хозяйка тоже занималась покупательницей. Драко уверенно повел Гермиону к ней. — Добрый день, — вежливо, но твердо он поздоровался с женщиной. — О, мистер Малфой! Очень рада Вас видеть! Собираетесь на прием? — Да. И вот эту девушку надо подготовить. Героиня Войны должна блистать. И с этими словами он вытолкнул Гермиону вперед. Та вежливо улыбнулась. — Ох, какая честь! — всплеснула хозяйка руками. — Конечно, все будет в лучшем виде! Что Вы желаете? — спросила она у Гермионы, но та несколько растерялась. — Мадам Малкин, Вы знаете вкусы моей матери, — произнес Драко. — Представьте, что это — ее дочь. — Поняла! — радостно кивнула женщина и как-то по-новому взглянула на Грейнджер. — Думаю, не нужно говорить, что дело не только в платье, — многозначительно произнес он. — Конечно, я поняла Вас. Все будет исполнено в точности традиций вашей семьи. — Отлично, — кивнул он. — И про меня не забудьте. До ужаса надоели старые костюмы. Женщина вновь кивнула, и к Драко уже подошел молодой человек и проводил его в отдельную зону для особых посетителей. Гермиону же отвели в точно такую же, только женскую. Быстро оголив ее до белья, работница окинула ее профессиональным взглядом и кивнула каким-то своим мыслям. Через минуту она вернулась в сопровождении нескольких сотрудниц, которые несли несколько изумительных платьев и мантий к ним. Сама она несла белье. Приложив несколько вешалок к телу Гермионы, она остановилась на песочном. Невесомое кружево практически сливалось с тоном кожи. Сказав ей надеть его, все отвернулись. Гермиона немного была обескуражена, но им было виднее. Когда ее увидели в новом, то работницы заулыбались, а главная из них сказала, что теперь это то, что надо. Платья также прикладывались к ней ассистентками мадам Малкин и отметались, как не годящиеся, их начальницей. Наконец, ее выбор остановился на платиновом с оливковыми вставками. Оно было до щиколоток, сидело по фигуре, подчеркивая тонкую талию и высокую грудь. Скромный вырез лодочкой, длинные рукава, собранные у запястья. При ходьбе оно отблескивало и мерцало. Мантию же подобрали укороченную, чтобы она не перекрывала ни фасона, ни рисунка юбки, а также чтобы были видны рукава платья. Мантия была темно-болотного цвета. Сам цвет Гермионе не понравился, и она уже хотела было отказаться, но, увидев на себе, резко поменяла свое мнение. В паре эти вещи смотрелись просто изумительно. Туфли были светлыми, сумочка зеленой. Далее одна из сотрудниц магазина занялась ее ногтями, другая волосами, третья макияжем. Через час Гермиона не узнала себя в зеркале. Она действительно выглядела богиней. Волшебно! Когда она вышла, то Драко уже ждал ее. Увидев свою любимую, он невольно расплылся в улыбке. — Мадам Малкин, Вы превзошли саму себя! — только и сказал он. — Всегда рада помочь, — улыбнулась она. — Счет Вам оплатят в Гринготтсе. — Как всегда, — склонила она голову. — Удачного вечера! Драко предложил Гермионе свой локоть, и они трансгрессировали в Атриум. Прием в честь окончания Войны проходил в том же зале, что и день рождения Министра. Войдя туда, Гермиона невольно усмехнулась — прошло всего три месяца, а она уже с другим спутником. Рядом с Министром и его женой стоял Гарри с Джинни, а по другую руку — Рон с Элоизой. Гермиону передернуло. Нет, не от факта, что Рон с другой, а от внешнего вида женщины. А уж на фоне скромно одетой Джинни… Мисс Уизли выбрала темно-голубое платье с кружевом по горлу, талии и подолу. Манжеты были также ими украшены. На шее и в ушах у нее были голубые топазы. Волосы убраны наверх и закреплены синим цветком. На Гарри был такой же галстук-бабочка. Рон выглядел официально, без изысков, мисс Дженкинс же была выряжена в чересчур обтягивающее пурпурное платье, подол которого волочился по полу. В груди оно стягивало тело так, что казалось, что она сейчас выпрыгнет и побежит прочь — лишь бы ее больше не запихивали в эту теснотень. Вдобавок вырез был украшен жуткими розочками. Такие же были в ее голове. Она жеманно жалась к Рону и всем подходящим к Министру как бы говорила, что она — спутница Героя. Сам Рон тоскливо взирал на происходящее. Министр, поприветствовав Гермиону с Драко, не удивился, но дал понять, что он не очень рад такому союзу. По крайней мере, пока тот является подследственным, пусть и косвенным. Гермиона с Драко встали рядом с Гарри и Джинни и принимали поздравления. Драко взирал на все невозмутимой статуей. — Ненавижу приёмы, — процедил Гарри сквозь зубы. — Терпи, Поттер, — ответил ему Малфой. Ребят разделяли их спутницы, но так как Драко обладал более чутким слухом, то он слышал реплику Поттера. — Сегодня ты — звезда, в центре внимания. Тебе поклоняются, как божеству, вот и соответствуй. — Лучше бы они это вспоминали, когда заваливают меня работой и ненужной волокитой. — А ты напомни им об этом и припугни каким-нибудь страшным заклятием. — Предлагаешь брать пример с тебя, Малфой? — начал закипать брюнет. — Действенно, — только и сказал Драко и замолчал. Девчонки расслабились. Скандала с последующей прилюдной дракой они не хотели. Когда официальные речи отзвучали, поздравления выживших и поминания усопших тоже, гости разбрелись по углам и перегруппировались, общаясь на интересующие их темы. Гарри с Джинни остались в компании Гермионы и Драко. Гарри была нужна Гермиона, как якорь, Джинни — для успокоения и просто украшения его жизни, а вот Малфоя приходилось терпеть. Нет, он не хотел метать в него молнии и проклятия, тем более, что после той вылазки в Азкабан он даже зауважал блондина, но видя, как он держит Гермиону, его корежило. Но, понимая, что Малфоя в глазах общественности нужно оправдывать и поддерживать, он заставлял себя вести с ним неспешный разговор, а Джинни и Гермиона рядом журчали о чем-то своем. — Ронни, ну куда ты? — раздалось рядом хныканье. Ребята обернулись. По направлению к ним двигался мрачный, как сыч, Рон и тащил за собой упирающуюся Элоизу. Та семенила, так как узкое платье не позволяло ей делать нормальные шаги. Хвост платья подметал пол. Подойдя к друзьям, Рон выхватил первый попавшийся под руку бокал и осушил его одним махом. Драко лишь тряхнул рукой. — Уизли, ты вроде как больше не беден, зачем вырывать еду из чужих рук? — Отвянь, хорек, — быстро проговорил рыжий. — Лучше дайте мне еще выпить. Этот официоз меня убивает. Гарри слевитировал еще пару бокалов. Не успел Драко взять свой, как Рон перехватил его. Малфой закатил глаза, Гермиона с жалостью посмотрела на Рона, Джинни и Гарри обеспокоенно ждали продолжения. — Милый, я тоже хочу, — надула Элли губки. — Пойди и возьми, — резко ответил Рон. — Или воспользуйся палочкой. — За что ты так со мной? — всхлипнула она и в слезах убежала. — Достала, — покачал Рон головой. — Уже и не рад, что связался. До сих пор не пойму, как это произошло. — Потому что своих женщин надо завоевывать. И держать при себе, — гордо ответил Драко и обнял Гермиону. Рон с удивлением отметил тот факт, что та не только не возражала, но и мило краснела. — Чем она так тебе насолила? — поинтересовался Гарри, уводя Рона от больного вопроса отношений Гермионы и Малфоя. — Она еще тупее меня, — поморщился Уизли. — О, признание своих способностей! — сыронизировал Драко. — Как положительно она на тебя повлияла! — Драко, — одернула Гермиона того. Малфой пожал плечами, но извиняться не стал. — Она все время говорит о внешности, красоте, шмотках, цитирует «Ведьмополитен» и мерзко хихикает. Даже в постели. Джинни на этих словах удивленно посмотрела на Гермиону, но та никак не отреагировала на это заявление. — Вот как мне с ней расстаться? Её манеры просто ужасны. И еще это её писклявое «Ронни!». — Ронни! — тут же послышалось откуда-то издали. Рыжий взвыл и, схватив Гермиону, уволок её в центр зала танцевать. Малфой думал было остановить этот беспредел, но махнул рукой. В конце концов, Гермионе он доверял, а тому и вправду нужно прикрытие. Нет, рыжему он не сочувствовал, но, как мужик мужика, понимал. Поэтому просто смотрел в сторону, чтобы лишний раз не травмировать свою психику. Рон с Гермионой молча кружились в танце. — Прости меня, — начал он. — Я был очень не прав. — Не бери в голову, все хорошо, — мягко улыбнулась она. — Ты теперь с ним? — Да, я люблю Драко. Несмотря на наше прошлое. — Наверное, я заслужил, — глубоко вздохнул он. — Да брось, — взъерошила Гермиона его вихры, — все наладится. Ты встретишь другую. Которая не будет… м-м-м… такой колоритной, — Гермиона пыталась подобрать подходящее слово. Рон улыбнулся и засмеялся, а вслед за ним и Гермиона. Их приятное времяпрепровождение грубо прервали. — Ты! — шипела Элли. — Как ты смел? Ты должен танцевать со мной и только со мной! А не с какими-то там выскочками, которые и мизинца твоего не стоят! Гермиона молчала и не вмешивалась. Элоиза была пьяна, это было видно, и её истерика уже начала привлекать внимание. На них оборачивались, а кто-то даже прислушивался. Рону надо было срочно что-то делать, пока она не начала орать во весь голос. — Элли, но она же моя подруга, что тут такого? — Что такого? — взвизгнула та. — Она… она… — пыхтела Дженкинс, но не могла и слова произнести. — Мистер Уизли, — произнес подошедший Министр, — думаю, мисс Дженкинс немного разнервничалась из-за духоты. Думаю, будет лучше, если Вы сопроводите её в более прохладное место. Домой. Рон посмотрел на Кингсли и грустно кивнул. Не так он хотел провести этот вечер. Уведя гневную Элли, которая поносила Гермиону и их дружбу почем зря, он трансгрессировал их к себе домой. — Ты при всех унизил меня! — кричала она. — Теперь я буду посмешищем! Что напечатает завтра «Пророк»? Я уже вижу эти заголовки: раздор Уизли; Уизли и Грейнджер снова вместе; скандал у лучшей пары. И многое чего другого! Мерлин мой, а «Ведьмополитен!» — схватилась Элли за голову. — Ведь там была главный редактор! Она такого понапишет, что мне вовек не отмыться! — Ну хватит, — резко прервал ее Рон. — Мне это надоело. — О чем ты? — моментально высохли глаза женщины. — Мне надоели твои вечные сцены ревности, которые ты мне ежедневно устраиваешь. Я постоянно извиняюсь перед покупателями за тебя. Это плохо влияет на клиентуру. — Но, Ронни, я люблю тебя! — бросилась она тому на шею. — Мне невыносима сама мысль, что ты кому-то, кроме меня, можешь улыбаться. Во мне течет кровь вейлы, а мы — ужасные собственники. — Что-то по Флер я этого сказать не могу, — парировал Рон. — Обещаю, после свадьбы я изменюсь, — приторно улыбнулась женщина и потянулась к губам Рона. — Какой свадьбы? — опешил он. — Нашей, конечно, чьей же еще? — дотянулась она до кончика носа. — Ты не переживай, я все устрою. — Но я не хочу никакой свадьбы! — взвыл он и отцепил руки Элли от себя. — Но, Ронни… — И никакой я не Ронни! Я не хочу жениться и на тебе тем более. — Но… — Я вообще не хочу с тобой больше никаких отношений! Да, признаю, в тот вечер мне было хорошо, но я дал слабину и поддался тебе. В тот вечер именно это мне и надо было. Но такие отношения мне не нужны. — А что тебе нужно? — зло крикнула женщина, моментально превратившись в фурию. — Кто тебе нужен? Кому ты нужен, кроме меня? Грейнджер? Этой грязнокровке! Она предпочла тебе убогого слизеринца, своего врага! Лижет ему яйца! Арестанту! — Не смей! — гаркнул Рон. — Не смей так говорить о моей подруге. Никогда! Если она выбрала его, значит, это — её выбор! И если я, дурак, упустил её, то сам виноват! — То есть если бы ты мог, — задохнулась Элли от злости, — то вернулся бы к ней? — Да! — выкрикнул он. — Именно так! Она бы точно не стала позорить меня и закатывать истерики прилюдно! Гнев и ярость затопили разум Элоизы. Никогда она еще так не была унижена и растоптана. Так ее еще не оскорбляли! Никому она такого не спустит с рук, даже Герою! Волна ненависти исказила её лицо до неузнаваемости, руки скрючились, по телу прошла судорога. — А-а-а-а! — неистово закричала она и бросилась на Рона. Меж тем, на приёме, Министр спасал положение. Он перекинулся парой слов с каждым из гостей, успокаивая и уверяя, что ничего ужасного не произошло. Гарри, Гермиона, Драко и Джинни последовали его примеру. В этой ситуации Малфой держался лучше всех — закалка с детских лет показывала себя во всей красе. Гермиона, как и полагается спутнице, хоть и звезде вечера, лишь следовала за ним, поддерживая никому неинтересные разговоры ни о чем. Конфликт с дамой Рона был улажен, все принесли свои извинения и приняли ответные расшаркивания и засобирались расходиться. Малфой увел Гермиону к ней домой — возвращение в Хогвартс никто не отменял. Директор, которая тоже была на приеме, лично разрешила Гермионе прибыть только к завтраку. Поэтому у Малфоя были самые что ни на есть хищно-эротические на неё планы. Начал он их воплощать сразу, как только они вывалились из камина. Запустив руки в волосы, он разворошил прическу, с силой прижимая ее губы к своим. Её руки расстегивали парадную мантию молодого человека. Стряхнув ее со своих плеч, он принялся стаскивать ее мантию. Кинув на пол ненужную тряпку, он повалил туда же и Гермиону, не желая идти хотя бы до дивана, а желая её прямо здесь и сейчас, на этом ковре. Быстро пройдясь губами по декольте, он прикусил ее грудь и спустился по платью вниз к животу. Гермиона стонала в голос, извиваясь и моля о большем. Задрав длинный подол ее платья к самой талии, юноша подхватил ее под попку, устраиваясь меж широко разведенных ног. — Твой запах сводит меня с ума! — шептал он ей. — Я так хочу тебя, волк внутри меня просто воет, а мой член разрывает брюки, желая оказаться в тебе, — он звучно поцеловал ее поверх белья. — Я знаю, что в эти дни тебе нельзя заниматься любовью, тем более в первый раз, но я хочу просто ласкать тебя, как вчера. Ты позволишь? — он посмотрел на ее лицо, но оно было скрыто высоко поднятой грудью. Однако подкинутая кверху попка дала исчерпывающий ответ. Отодвинув в сторону трусики, он погрузил в неё один палец. — Скоро, моя маленькая, совсем скоро эта кровь будет означать, что ты стала моей. Моей женщиной. Гермиона задрожала. Драко погрузил до конца свой палец и уже хотел приникнуть к ней губами, как неожиданный звонок в дверь заставил их вздрогнуть. Они оба в недоумении уставились на пришедшего гостя. Кто это в три часа ночи? Малфой сориентировался быстрее. Вытерев палец о свою мантию, он помог Гермионе подняться. Та взяла волшебную палочку и крепко сжала ее. — Кто там? — спросил Драко как можно резче. — Срочная курьерская доставка мисс Гермионе Джин Грейнджер, — ответили с той стороны. Драко резко открыл дверь, Гермиона стояла чуть позади. Курьер был невозмутим. — Доставка, — сказал он, показывая небольшую коробку. — Сказано отдать лично в руки. — Поставьте на стол, — кивнул Драко вглубь дома. Курьер прошел внутрь. — Лично мисс Грейнджер в руки, — повторил он. — Поставь. На. Стол, — прорычал Малфой, внимательно рассматривая молодого человека. Курьер вздрогнул и выполнил приказ. Поспешив прочь, он захлопнул за собой дверь. Гермиона опасливо приблизилась к коробке. — Не трогай и близко не подходи, — предупредил ее Драко. — И дай мне свою палочку, — Гермиона протянула ему требуемое. Драко повел ею над коробкой и нахмурился. — Зови Поттера. Срочно. — Гермиона вызвала патронуса, и выдра умчалась к Гарри. Гарри спал, когда нечто стукнуло его хвостом по щеке. Открыв глаза, он увидел белое размазанное пятно. Натянув очки, он увидел выдру. — Гарри, срочно ко мне домой! — прокричала та голосом подруги. Поттер, стараясь проснуться, начал по-быстрому искать свои вещи. — Ну что у нее на этот раз случилось? — бурчал он. — Сивый появился? Натянув джинсы с майкой, он рванул к камину. Выйдя из такого же в доме подруги, он увидел ее и Драко в более чем расхристанном виде. — Зачем звали? — неласково спросил он. — Свечку подержать? — Поттер, в любой другой ситуации я дал бы тебе в морду, — сказал Драко, отходя в сторону. — Вот это прислали Гермионе десять минут назад. Курьеру было велено передать лично в руки. Курьер был под Империо. Гарри проснулся окончательно и ошеломленно уставился на Малфоя. — И еще тут неприятные чары, разъедающие руки того, кому отправлена посылка. Гарри присвистнул. Вытащив палочку, он зафиксировал противоправные чары и открыл коробку. Ребята заглянули внутрь. Гермиона с воплем ужаса закрыла рот рукой и отпрянула назад. На дне коробки лежал знакомый средний палец и рыжий локон волос.