Марти всегда было любопытно, что же хранилось в тех коробках на чердаке, за которыми были нарисованы классики и где от него прятались девочки…
За пару дней до Рождества он поднялся наверх, больше не боясь оказаться в одиночестве в особняке, который теперь не походил на дом семейки Аддамс. Может, это была магия дома или забывчивость прошлых хозяев, но, к своему удивлению, Марти обнаружил там праздничные украшения.
Криденс читал Сели и Модести сказки в гостиной перед камином, когда он спустился вместе с Франклином, которого позвал помочь.
— Что там? Подарки? — радостно спросила Селия, вскочив с кресла.
— Подарки, — загадочно пропел Франклин, роясь в коробке. Он, как фокусник, выудил мишуру и накинул ее на голову дочери под ее радостный возглас. — Теперь ты принцесса!
Криденс смущенно улыбнулся, обняв Модести за плечи и наблюдая, как Марти копошится в другой коробке.
— А ты будешь феей, — провозгласил тот и вручил Модести игрушечную волшебную палочку. Робко отстранившись от брата, она подошла к Марти, приняв из его рук «подарок», и ее хмурое серьезное лицо наконец-то озарилось улыбкой.
— Мод будет моей феей-крестной! — радостно поддержала идею Сели.
— А я? — прозвучал вопрос, и все дружно обернулись.
— Вы можете быть королевой, мисс, — галантно предложил Франклин.
— Тогда матушка будет злой мачехой, — не сдержала колкости Частити, и в комнате повисло вязкое напряжение.
— Марти будет добрым волшебником, а папа – королем! — разрядила атмосферу Селия, обняв Марти за колени. — А Криденс…
— Криденс будет принцем, — с улыбкой подсказал Марти, погладив Сели по волосам.
— А Кевин? — спросила она.
Криденс и Марти мрачно переглянулись, а Частити выразительно поджала губы.
— Кевин скорее всего не присоединится к нам, принцесса, — встав на колено, объяснил Франклин.
— Санта не дарит подарков тем, кто себя плохо вел, — подсказала Модести, разглядывая палочку.
— Но ведь Марти остался с нами, — недоуменно напомнила Сели.
Криденс с мольбой взглянул на Марти, потому что не знал, как можно было помягче ответить.
Дом пустовал без живого хозяина вот уже несколько недель, но это не остановило Марти и Франклина от желания подарить им всем настоящее Рождество.
Выбравшись на крышу и не боясь сорваться вниз, потому что второй раз умереть было невозможно, они закрепили уличную гирлянду, украсив ею скаты крыши, и зажгли огни под радостный смех девочек, наблюдавших за ними с лужайки. Гостиную украсили еловые лапы с посеребренными под иней иголками, каминную полку – носки, а входную дверь увенчал венок из остролиста, которым также обвили перила парадной лестницы.
Марти не помнил, когда последний раз встречал Рождество в такой уютной обстановке, наполненной заботой и любовью. Девочки наконец-то чувствовали себя в безопасности, как и он сам.
Год назад он пытался побороть депрессию, закидываясь таблетками и ожидая Захарию Ригби, обещавшего свершить возмездие. Сейчас все было иначе. Он не отрицал, что Кевин оказал ему услугу, пусть произошло это не самым приятным образом. Он не оправдывал Кевина, но где-то в глубине души признавал, что это был единственный выход. Они с Криденсом не винили друг друга, потому что бремя убийства принял на себя Кевин. В некотором извращенном понимании он сделал благородный жест, пусть деяние и было ужасным.
Марти с улыбкой наблюдал за тем, как Криденс играл с девочками, заботился о них, и горький ком в груди возникал всякий раз, когда он думал о том, каким образцовым отцом тот мог стать, но теперь ему это было не суждено.
И тогда Марти стыдливо напоминал себе, что останься Криденс в живых, то мог бы умереть еще до его рождения, и они никогда бы не познакомились.
***
Занятым украшением праздничной ели обитателям дома было невдомек, что пока Частити разучивала с Сели рождественские хоралы, Модести подавала Франклину и Марти стеклянные шары, а Криденс, забравшись на маленькую лесенку, устанавливал на макушку дерева звезду, за ними, стоя под окнами на декабрьском морозе, следили двое. Те, кто остался в стороне от праздника и общего веселья.
— Когда вы только заселились в дом, я надеялась, что вы подружитесь с Криденсом. Он увидит на примере тебя и твоей матери, что в конечном итоге можно прийти к взаимопониманию, — пристально наблюдая за сыном, произнесла Мэри Лу. — И что ты сделал?
— Попытался убить свою мать, — услужливо напомнил Кевин, хотя ответ был прекрасно известен обоим. — То, на что у него не хватило сил, хоть вы оба и ненавидите друг друга.
Он повернулся, самодовольно посмотрев на Мэри Лу, но та не обращала на него внимания, сосредоточившись на радостной возне в гостиной.
— И у меня на то есть веские основания! — резко сказала она. — Ты с самого начала был испорченным. И Криденс тоже. Я знала, что с ним что-то не так. Он родился колдуном. И посмотри, чем это обернулось для нас.
— Черное облако в подвале? — фыркнул Кевин, ни грамма не удивившись. — Ты подавляла в нем магию?
— Я надеялась, что смогу найти с Криденсом общий язык, сделать его праведником хотя бы после смерти… — сурово произнесла Мэри Лу, словно отплевывалась от яда. — А он связался с этим мужчиной. Фарананом. Ты должен был избавиться от него. А ты? — Она перевела на него гневный взгляд. — Пошел на поводу у ненависти и жажды убивать. Потакаешь своим порокам.
— Ты ничего не понимаешь. Побороть свои страхи Криденс сможет только с ним. — Кевин для убедительности ткнул пальцем в окно, указывая на Марти, надевающего на еловую ветку красный шар. — Это может «задобрить» облако. Но уж точно не твои пуританские табу.
— Это грех!
Кевин лениво пожал плечами.
— Сказала женщина, убившая троих своих детей и себя следом.
Мэри Лу возмущенно вздохнула, будто ей наступили на любимую мозоль.
— Я была вне себя от горя, когда умерла Модести! Не могла продолжать контролировать происходящее.
— И что дал этот контроль? Троих детей от трех разных мужчин? — прыснул Кевин. — Ты такая же лицемерная, как и все остальные. Я хотя бы не отрицаю своих мотивов.
Мэри Лу словно и не слышала его критичных слов. Или слышала за последнее десятилетие так часто, что уже перестала обращать внимание.
— И что ты предлагаешь? — спокойно спросила она, разом задавив разгорающееся негодование на корню, будто каждый день практиковалась в этом. — Ждать, пока Фаранан сделает Криденса счастливым и тот поборет свои страхи и обиды?
— Дело уже даже не в Криденсе, — равнодушно ответил Кевин, смотря на Марти, обнявшего Криденса со спины и устроившего подбородок у него на плече. — Облако наверняка питается всеми нами. Поэтому мы протянули так долго.
— Мы все прокляты, — обреченно прошептала Мэри Лу, теребя нервными пальцами край пальто. — Я уже не верю в спасение.
— Я тоже, — согласился Кевин. — Но еще меньше я хочу провести тут вечность. Мадам, вы готовы раскаяться, чтобы наконец-то обрести покой? — светски спросил он. — Не так, как эти трусы, — Кевин кивнул на окно, — притворяются живыми, так и не поверив в собственную смерть. А по-настоящему уйти в забвение. Готовы?
Мэри Лу оставила его без ответа, и вопрос повис в воздухе, когда со стороны дороги послышались веселые возгласы и кто-то нараспев затянул рождественские хоралы, радостью и торжеством наполнившие морозный декабрьский воздух.
Конец
