Как за одну неделю такое могло случиться? Как лучшие друзья перестали говорить все друг другу? Как можно было так быстро влюбится в них?
Чимина все еще коробит от мысли о влюбленности Тэхена в Юнги. С одной стороны он не удивлен, ведь сам влюблен в этого красавчика с перламутровыми волосами и от одного представления, что теперь он его, в затылке приятно покалывает. А прошлая ночь убила в нем все нервные клетки и он, кажется, чувствует как они медленно восстанавливаются, покалывая позвоночник. С другой стороны, поставив себя на место Тэхена, он не может влюбиться в, пусть и названного, но брата, а к горлу подступает желчь и неприятная крупная дрожь пробегает по коже. Все равно, что в Чонгука влюбиться. «Фу, пиздец». Однако, если он любит и все-таки это возможно, то нужно принять это. Но тему эту поднимать в разговоре не хочется от слова совсем. Пусть это останется, неизведанным для Чимина (ему хочется так думать), фактом. Тэхену страшно признаваться, даже самому себе. Он только пару дней назад плакался в жилетку от безответной любви к Мину, а сейчас его сердце трепещет, глядя на малыша Гука. «Не по-настоящему, это ложные чувства». Он оправдывал себя, ведь каждая клеточка мечется, пытаясь выбраться из своего места: хочет быть с Гуком, хочет забыть Юнги, хочет быть наконец любимым. Только непонятно — к кому чувства ложные? К Юнги, ведь он просто заскучал? Или к Чонгуку, ведь влюбляться в Юнги нельзя? Сейчас Тэхен уверяет себя в первое, но допускает возможность второго. Или быть может все вместе? И они молчат. Оба. Говоря обо всем. Но не об этом. Где-то в затылке маленькая мысль скребет череп, а здравый смысл покрывает все со словами «не время». «Все было бы намного проще, если бы Тэхен, например, влюбился в Чонгука» — пролетает в голове у Чимина, когда вспоминает почему именно ему пришлось прикрывать вчера Тэхена. «Божечки! Было бы прикольно, если бы Юнги и Чимин понравились друг другу. Я бы просто не лез» — странный исход событий посетил головушку Тэхена, когда тот увидел, что Чим лайкает твиты хена.***
Тэхен только что проводил Чимина на работу. Он шел по давно знакомой улице и пинал камушек, который нашел на земле. Каждый раз он падал и издавал звук, который эхом отдавал в легких желанием расплакаться. Тэ уже был на грани — его трясло и лишь проблески здравого рассудка не давали упасть. Влажный воздух пробирался во все щели, как дым закрадывающийся под узкий проем, а ветер трепал локоны. Поникшее выражение лица и серый камень (на душе) сопровождали его всю дорогу. Он стал давить ключом своё бедро через ткань брюк, держа руку в кармане. Грубая, натянутая на железо, ткань оставляла розовые следы на смуглой коже ног, которую никто не видел. — Тэхён-хён! Кто-то окликнул его и он поднял резко голову вверх. Камушек громко упал на асфальт, а рука ослабила хватку и ключи зазвенели в серых брюках. В дали стояла знакомая черная фигура, способная спасти сейчас Тэхена от самого себя и принадлежащая парню, о котором он грезил с самого утра. Желудок свело и казалось, что из него через гортань лезет что-то, называемое бабочками в животе. Весь организм расслабился, комок в горле растворился как кубик сахара в горячем чае, узел из артерий в груди развязался и лишь мышцы ног наоборот напряглись. — Чонгук-а! — он ускорил, увеличил, усилил шаг в разы. Смущенная улыбка непроизвольно появилась на лицах. — Привет, — Гуки захватил тело Тэ своими мускулистыми руками, уткнулся в его плечо, когда чужие руки приятно сдавливали плечи и он чувствовал запах лосьона, который Тэхен наносит каждое утро после душа. Чонгук не знает этого, но ему этот запах дарит неописуемый уют. — Привет, — почти шепотом отвечает Тэ и волосы Гука врезаются ему в нос. «Клубничный шампунь». Он чувствовал его еще на крыше вчера и понял, что даже пахнет от него как от ребенка. Они стояли держась за руки напротив друг друга и смотрели влюбленными глазами. Люди обходили их, как столбы, не замечая этой химии вокруг. А им казалось, что птицы поют громче, прохожие улыбаются, солнце светит ярче и бабочки не только в животе летают. — Погуляем? — С тобой что угодно, — Тэхен взял Гука за одну руку крепче, будто он убежать может. Первым делом они пошли поесть знаменитого «жареного» мороженого, что продавал милый дядя с черными волосами, который для своих лет был в отличной форме. — Это ты в будущем, — сказал Тэ и ехидно улыбнулся, собирая губы, чтобы не расплыться в своей широкой квадратной улыбке. В отместку Чонгук замарал нос Тэхена своей ложечкой с виде железного человека, а тот возмутился и стали хохотать. Чонгук, как оказалось после съеденного мороженого, любит снимать. У него даже камера хорошая с собой имеется. Он достал ее из армейского рюкзака, убирая ложечку в глубь, и стал настраивать ее. Тэхен всегда влезал в кадр Чонгука, когда тот снимал прилавки с одеждой для видео, или танцевал непонятный танец, когда тот пытался запечатлеть его красоту на камеру. Они кормили друг друга своей едой, так как заказали разные блюда и пили со стакана с двумя трубочками. Им было плевать, что подумают люди — делить один шоколадный коктейль мило и не мерзко, если любишь человека. — А ты где-то работаешь? — продолжал бесконечный разговор Чон. — Иногда я работаю бэк-вокалистом, а если повезет, то и сольно могу спеть. — Ого, не мало платят, наверное, — Гук говорил с набитым ртом, что вызвало смешок у Тэхена. — Если в правильных местах поешь. Покажу, когда поступишь и переедешь. Тэхен даже представил, как бы они делили его однокомнатную квартиру и ухмыльнулся своим мыслям. — Хорошо, — прочистив горло Гук ответил, смущенно улыбаясь. Они сидели еще час, а может и два, наслаждаясь компанией друг друга. Чонгук иногда брал его за руку и при каждой возможность прикасался к нему. Тэхен же обхватил своими ногами его не детскую ногу, которая отдавала тепло — нужное, ведь в кафе на полную стоял кондиционер. Они выглядели словно два подростка: слащавые и думающие лишь друг о друге. Им не хотелось выходить из кафе из-за опасности расстаться до завтрашнего дня — разойтись домой, но Чонгук все же решился, найдя выход. — Пошли на крышу, — сказал Гук и потянул, уже по свойски, Тэхена за руку, — пожалуйста. — Пошли, малыш.***
Чимин считает секунды до конца смены, смотря на тонкую стрелку часов на стене. Как только она указывает на 12, он срывается и резким движением снимает с себя фартук, берет рюкзак и бежит к двери, выплевывая короткое «до свидания». В руках уже телефон с диалогом:Привет) Не хочешь погулять?
Он уже идет в сторону парка и семенит ногами, а дыхание все учащается. Вдруг телефон в руках вибрирует и вот уже Чим видит сообщение: Привет, Чиминни. Я с удовольствием. Буду ждать в парке ❤ Он заходит в широкие ворота и в нос бьет запах сладкой ваты, пока он смотрит по сторонам. Стоят красочные тележки с мороженым, йогуртом, той самой сладкой ватой, попкорном и прочими сладостями, и у каждой толпятся люди, рядом с которыми стоит пара-тройка детей. Вокруг все в зеленых кустах и пушистых деревьях, за которыми он видит ярко голубой свет и решает пойти к его источнику. — Чиминни, ты уже здесь, — к нему подходит светловолосый парень его роста в узких угольных джинсах, на лице которого черная маска. — Привет, да, — он сразу и не понял, что это Юнги, позабыв зачем вообще сюда пришел. От приторного запаха стало больно давить в висках и он просит его уйти отсюда поскорее. — Пока, Хосока! — он машет худому парню в черной футболке и, бросающихся в глаза, ярко-зеленых кроссовках. Тот ослепительно улыбается и машет в ответ. — Кто это? — у Чимина щеки начали гореть и он перебирал свободной рукой подол белой кофты. — Чон Хосок, работает здесь, — Юнги смотрит на смущенного Чимина любящими глазами и снимает с ушей лямки маски, якобы невзначай прижимаясь ближе к нему, — куда пойдем? — Не знаю. Я просто хотел тебя увидеть, — Чимин сплетает их руки, что были слишком близко, чтобы не сделать этого, смотря на носки своих конверсов. — Тогда пошли наверх, — Юнги укрепляет хватку и тепло улыбается. Теперь можно было увидеть эти щечки и тонкую линию мягких губ. Чимин теперь уверен, что Юнги не против проявления чувств на улице и расслабился. — Побежали! — Чим дернул старшего за руку и они оббегали кучки людей, стремясь к зданию.