Тёмные Звёзды

В холодные окна класса с трудом пробивался солнечный свет, теряющийся среди облаков. Близился конец октября, и осень всё увереннее входила в свои права, окрашивая деревья в золото и покрывая небо дождевыми тучами. Капли дождя, словно слёзы серых небес, барабанили по стёклам, нагоняя тоску на Гриффиндорцев, скучавших во время очередного урока Нумерологии. Монотонный голос учителя буквально усыплял пятикурсников, как колыбельная матери на ночь, и Вероника не была исключением. Она любила этот предмет, уважала учителя, но слушать его объяснения попросту не могла — засыпала. В её голову этот предмет никак не хотел залезать, поэтому она просто отвлеклась, засмотревшись в окно. Но ненадолго. Преподаватель, сухой и слегка сгорбленный от времени профессор Майнстер, вечно державший в руке свою волшебную палочку, словно указку, в пару секунд пересек класс, подойдя к предпоследней парте, где и сидела не вовремя зазевавшаяся Гриффиндорка. — Мисс Боун, если вам так хочется спать, то я могу отправить вас вместе с мягкой подушкой и теплым одеялом прямо к Директору. Хотите? Девушка в страхе помотала головой, пытаясь прийти в себя от шока, вызванного неожиданным появлением учителя прямо за своей спиной. Но отойти от удивления ей не дали. — Перестаньте хлопать глазами, разинув рот, юная леди! Займитесь занятиями! Я отнимаю пятнадцать баллов у Гриффиндора! И какой же вы пример подаете своим подопечным, будучи старостой, мисс Боун? Сегодня вы останетесь после занятий в качестве наказания! — Наказания? Но, мистер Майнстер, вы же уже... — Никаких "но" я слышать не желаю. Разговор окончен. Как и урок, впрочем. Всем спасибо, все свободны. Как и всегда, завершив своей фирменной фразой занятия, строгий и едва ли не ненавидимый детьми и другими учителями Аксель Майнстер вернулся к своему столу и сел за него, о чем-то задумавшись. Вероника тем временем сидела за партой и внутренне корила себя за невнимательность. Заметь она, что этот старикашка подходит к ней, она могла бы и не попасться ему на глаза снова. Но эти наказания никогда не являлись чем-либо серьезным. Отмыть полы или окна, взять дополнительную работу на дом или перебирать старые книги и бумаги — вот чем профессор Нумерологии предпочитал заваливать невезучих детей, попадавших в немилость к нему. Лишь расстроенно вздохнув, девушка поправила каштановые волосы, обрамлявшие её правильной формы лицо с красивыми темно-зелеными глазами, и направилась разбирать таблицы с вычислениями, которые профессор, редкостный любитель пытаться открыть новую теорему или найти ошибки в старых, потребовал перебрать и найти ему ту, где он написал "весьма интересную теорию, которая служит ему зацепкой для текущих исследований". Но оставим нашу невезучую старосту и перенесемся в другую часть школы, где подходил к концу урок Травологии, которую уже 4 года преподавала новый декан Пуффендуя — Элизабет Роуз. Окончив обучение в свое время, она решила вернуться в школу, которую уже давно посчитала своим вторым домом. Одетая, как всегда, в скромное платье темно-серого цвета, на котором тут и там были нашиты желтые заплатки, бывшие там скорее для красоты — одежда декана всегда была в неукоснительно идеальном состоянии, она поправила свою любимую заколку с фигуркой пчелы и стала рассказывать о сегодняшнем уроке. Дети быстро полюбили эту добрую и терпеливую женщину, и на её уроках всегда стояла полная тишина. Но не сегодня. Малышам было поручено не самое приятное задание — пересаживание мандрагор. И для контроля туда были приглашены сразу двое старост. Мало кто мог пораниться или повредить себе что-нибудь на этом уроке, но мисс Роуз настояла на том, чтобы старшие ученики следили за уроком и тем, что происходит на нем. В этот раз на урок пришли семикурсники со Слизерина и Когтеврана. Ни один, ни второй там никак не хотели появляться, но первый не осмелился ослушаться приказа, а вторая поддалась на уговоры. Карито и Амелия стояли в противоположных концах стола, наблюдая за тем, что они и сами делали пять лет назад: один — с грехом пополам, другая — с легкостью, словно растение само помогало ей в этом. И ощущения от наблюдения были разными. Брюнет с отвращением смотрел на растения, вопившие от того, что их потревожили, а девушка, улыбаясь, рассматривала лица детей, которые пытались засунуть эти "живые" корни в другие горшки. Но урок, наконец, подошел к концу, и старост отпустили по своим делам, и те, в свою очередь, прошли друг мимо друга, даже не обратив внимания на своего коллегу. Юноша направился в сторону Большого Зала. Настроение было не из лучших — пропустил любимое Зельеварение, кучу времени смотрел на мелких, которые копались в этой земле с этими бестолковыми вопящими корнями, и на душе было не слишком спокойно. Сокурсники стали придираться с ненужными вопросами о том, куда он порой пропадает в одиночку. Какая им вообще может быть разница? Вся эта "преданность семье" и "верность факультету"... Бред. Показуха. Им плевать на него. До тех пор, пока тот не грозит им снятием баллов. Напыщенные идиоты и горделивые пустышки. Ни о ком не думают, кроме себя. Наверное, лишь декан следит за всем этим. И заботится обо всех. Ну, или хотя бы делает вид, что это так. Повезло, что курс был последним. Скоро они все узнают, кем пренебрегли... Но сейчас ему было не до этого. Его ждала та, ради которой он уже не в первый раз рисковал как статусом, так и заслуженной за долгие годы учебы благосклонностью учителей. Он старался по пути привести себя в порядок. Поправил темные волосы, по цвету напоминавшие вороное перо, оправил помятую Слизеринскую мантию и пошел в уже назначенное ею место. Хижина Хагрида... После смены руководства и учительского состава этот мирный и добрый великан стал единственным, кто остался в Хогвартсе, хоть и отдал свою должность новому преподавателю. Теперь он просто жил неподалеку от школы в своей старой хижине, приглядывая за животными. Директор ничуть не возражал, имея на своей стороне преданного и верного как Дамблдору в прошлом, так и ему в настоящем друга. Хагрид привечал у себя студентов, и часто угощал их, к несчастью последних, которые боялись ему признаться, что готовит он, увы, не лучшим образом. Но сейчас наша речь пойдет не об этом. Сегодня в гостях у Хагрида сидела частая его гостья. Милисенте нравилось подолгу заглядывать к нему и сидеть, рассказывая за чаем о том, как проходил её долгий учебный день. Не проходило ни одной недели, чтобы девушка не заглядывала к нему. Вот и сейчас она сидела, ожидая другого частого гостя лесника. Готовясь к встрече, она на автомате стала оправлять одежду, стараясь избавиться от малейшей складочки на своей мантии. Её длинные черные волосы лежали на её тонких плечах, опускаясь на красивую грудь, а светлые серые глаза, слегка прикрытые от усталости, смотрели по сторонам, останавливаясь то на мухе, летавшей возле камина, то на Бройле, новом псе Хагрида, которого тот купил ещё щенком после смерти Клыка, то на большой деревянной двери, которая должна была открыться с минуты на минуту. Карито тем временем торопился, как только мог. Планируя перехватить что-нибудь поесть и бегом отправляться к Хагриду, он широкими шагами добрался до края своего стола и сел, начав быстро что-то уплетать. Через две минуты брюнет встал с места и, на ходу вытерев рот рукавом, прихватил свёрток, который ему подал стоявший у входа Гриффиндорец. Никто особо не обращал внимания на эти небольшие связи между Слизерином и Гриффиндором, которые упорно поддерживали видимость непримиримой вражды. По крайней мере, так делали Гриффиндорцы, постоянно показывая свою напускную неприязнь к Слизеринцам, и те отвечали им, соответственно, той же монетой. Но в большинстве случаев они относились друг к другу нейтрально, а некоторые даже поддерживали дружеское общение. Так было и между ними. Мало кто помнил, как познакомились и сдружились Алвен и Карито. Впрочем, они и сами не помнили этого. Но в их привычки уже давно вошло выручать друг друга при необходимости. То один закроет глаза на ночные похождения, то другой принесет забытый учебник. Так и шла эта странная дружба, сопровождаемая взаимовыручкой. В этот раз это и случилось — передав сверток Слизеринскому старосте, парень усмехнулся и пошел по своим делам. Алвен Райнхорн был таким же подростком в расцвете сил, как и его друг. Огненно-рыжие кудрявые волосы, никогда не поддававшиеся расческе, серые глаза, умевшие подмечать любые детали, худое, длинное лицо с тонкими губами, с которых никогда не сходила усмешка и которые часто выдавали убийственные остроты и меткие колкости. Гриффиндорец был довольно высоким относительно своих сокурсников, и со своего почти двухметрового роста очень часто смотрел на остальных свысока, причем как в прямом, так и в переносном смысле. Алвен прекрасно знал, куда так торопился его темноволосый друг, но не думал смеяться или отпускать остроты по этой теме — в прошлый раз ему это обошлось недельным пребыванием в больничном крыле. Карито крайне не любил шутки по этой теме. Тем временем Слизеринец торопился к выходу из школы. Но, к несчастью для него, навстречу шла и мрачная, как туча, Вероника, которая только-только закончила со своим наказанием. Не обращая ни на кого внимания, она шла буквально напролом, и в итоге сбила с ног бежавшего сломя голову брюнета, который свалился, придавив собой сверток. Поднявшись, он в ужасе посмотрел на раздавленный сверток и, вскочив в ту же секунду на ноги, догнал Гриффиндорку, грубо развернув её за плечо: — Да кем ты себя возомнила, а? — из ушей Карито готов был уже валить черный дым от злости за испорченный подарок. — Да никем, — безразличным голосом отвечала староста. — Смотреть надо, куда бежишь. Бегать в коридорах школы запрещено. И ты это без меня знаешь. Схватив Гриффиндорку за ворот мантии, Карито поднял её, прошипев в самое лицо: — Я бы тебя прибил бы прямо здесь, не будь ты и я старостами. Но лучше не здесь. Хижина Хагрида. Ночью. Или слабо? Гневная краска залила лицо девушки. Её и так достал этот старый хрыч со своими бумажками, так ещё и этот змеёныш под ноги суется. Но сказать, что этой Гриффиндорке было что-нибудь "слабо", так ещё и при своих сокурсниках было бы для неё потерей достоинства. — Идет, — грубо бросила Вероника, с вызовом глянув в карие глаза соперника по предстоящей дуэли. С силой бросив семикурсницу на пол, Слизеринец вышел из Хогвартса, а зеваки, окружившие этих двоих, рассеялись, чтобы распространить слухи о предстоящей дуэли. Ради интереса она решила посмотреть, что было в том свертке, из-за которого начался весь этот сыр-бор. Развернув его, она посмотрела вслед ушедшему Слизеринцу. В свертке была смятая коробка конфет, которую тот торопился отнести. И девушка уже пожалела, что столкнулась с ним — за такую выходку она бы и сама уничтожила всех и вся. Вздохнув, шатенка встала с пола и пошла в гостиную, ожидая ночи.