Домовёнок « Тоша »

      Паша вспотел как мышь, закусывая губы, чтобы не застонать, но неожиданно рука Гарика опустилась на его бедро и застыла на тазобедренной косточке, вызвав почти мучительные волны возбуждения. Воля жадно втягивал в себя воздух, сжав край одеяла до белых костяшек, и попытался всё же чуть-чуть отодвинуться от него. А пьяное подсознание кричало ему валить отсюда, бежать прочь из этой квартиры, но он не мог отказаться от такого мучительного пребывания рядом со своим столь желанным другом, от этого нереального острого возбуждения. Ненавидя себя в душе за это, он качнул бедрами, и прижался своим задом к паху Харламова. Почувствовав не менее твердый стояк Гарика, он выгнулся дугой от скрутившего его желания, а рука Харламова медленно переместилось на худой живот, подгребла Пашу ещё ближе, вдавливая каменный член между Пашинными ягодицами. Губы жарко обожгли загривок горячим поцелуем. Перевернувшись, Воля впился в его губы, прильнув к нему всем телом, он жадно и жарко целовал эти податливые губы. Но Гарик перевернул Пашу на спину, а его язык впился в его рот, это не был красивый, романтический поцелуй, как в сказочных историях, они стукались зубами, закусывали друг другу губы в животной страсти, прижимались друг к другу телами, потераясь возбужденными членами друг о друга, жадно ощупывая и поглаживая. Паша поскуливал, находясь на грани оргазма, впиваясь пальцами в его влажную кожу, впечатывая его в себя еще сильнее. Да и Гарик уже был на грани, он всё сильнее тёрся пульсирующим, в предоргазменном напряжении членом, стягивая с себя и Паши остатки белья.       Немного отстранившись Воля нашел в себе силы и пережал его член у основания не давая кончить, тот, рыкнув, толкнулся Паше в руку, требуя немедленной разрядки, смешивая сопротивление и ласку.       — Подожди, постой, крем, нужен какой-нибудь крем, подожди же ты…       Пашу трусило. Его тело пробирала крупная дрожь, а руки не слушались. Гарик лежал на кровати и смотрел неадекватным взглядом, весь взъерошенный, с полубезумным взглядом, припухшими от поцелуев губами. Этот вид заставлял Пашу скрутится в очередном остром приступе желания, и он, матерясь, приподнялся с дивана и подтянулся к рядом стоящей тумбочке. Нащупав первый попавшийся крем и перевернув несколько тюбиков стоящих рядом, он опрокинул Харламова на спину и уселся сверху. Открутив крышку тюбика и щедро выдавив крем себе на руку, Паша размазал его по члену Гарика, чуть не вызвав у того незапланированный приступ оргазма, сам смазал себя и одним рывком вошёл в него на всю длину. Паша был так сильно возбужден, что не маленький член Гарика даже без предварительной растяжки свободно вошёл в него и, качнувшись пару раз на нём, кончил, рухнув на грудь Харламова, почувствовав, как мышцы того сокращаются в оргазме. Минуту спустя Гарик с просветлением, но полным удивления взглядом уставился на Пашу.       — Это… Бля… Это было офигенно! У меня такого ещё никогда не было…       Паша с ним был согласен, чувствуя внутри себя, что эрекция Гарика, несмотря на оргазм, не прошла.       — Паш! Ещё! … Давай еще! — Качнув бедрами, одновременно хватая Пашу за ягодицы и сильнее насаживая на себя, он стал вбиваться в податливое тело всё глубже и резче. Гарик целует Пашу самозабвенно, будто у них есть всё время этого мира. Он неторопливо целует шею, уши, не забывая возвращаться к тонким, аккуратным губам, оглаживает живот, бока, действительно наслаждаясь этой возможностью любяще приласкать Пашу, давно уже потеряв голову от всепоглощающей страсти. Паше было так спокойно, хорошо и светло в душе от этой близости, что он почти забывает то, о чём переживал, когда заходил в эту комнату и мучился в ожидании, пока Гарик принимал душ… Теперь всё стало на свои места, было так, как и должно было быть. Уснули они только под утро, свернувшись обессиленным клубком. Паша даже во сне прижимался к Гарику и постанывал от волн удовольствия, которые сквозь сон покачивали обесточенный разум, прикрыв одеялом ягодицы в засосах, синяках и укусах.

***

      Яркие солнечные лучи осветили комнату, свободно проникая в окно, на котором не было штор. Яркий свет заставил Пашу зажмуриться и приподнять голову, внезапная головная боль заставила мужчину вспомнить о вчерашнем вечере и выпитом алкоголе. Тело Воли было укутано одеялом, а рядом никого не было. В комнате было тихо и пусто, лишь с кухни слышался шорох и чуть слышное шипение. Паша попытался привстать с кровати, но, почувствовав приступ сильнейшей головной боли, со стоном снова упал на подушку. В комнату на скулеж, покачиваясь вошел Гарик, в руках он держал стакан с водой, в котором шипя и пуская пузырьки растворялась таблетка с обезболивающим.       — Доброе утро, алкоголик! — Харламов протянул Паше стакан с лекарством и ехидно улыбнулся, заметив яркие лиловые засосы на его ключицах. — Как себя чувствуешь, дрыщенок?! Хотя можешь ничего не говорить, и так видно, что не очень. Выпей, полегчает.       Паша залпом осушил стакан и отдал его своему другу, поёрзав на смятой простыни задницей, он понял, что лежит совершенно голый, и воспоминания картинками медленно возвращалось к нему, принося осознание тому, что между ними произошло этой ночью. Покраснев, Воля перегнулся через диван в поисках куда-то закинутого белья, желая провалиться сквозь землю от стыда.       — Ладно, Гарик, спасибо тебе за гостеприимство, я тебе благодарен, что ты меня приютил на ночь, но, пожалуй, я поеду к себе… — затараторил Паша, натягивая на себя штаны и пытаясь застегнуть ремень, который никак не поддавался, выскальзывая из пальцев.       — Ты никуда не пойдешь, — тихо прошипел Харламов и сел на край дивана, опустив глаза.       — Чего?! — Удивлённо переспросил Воля удивлённо выгибая брови. — Не понял, в смысле никуда не пойду?       — В коромысле! А что тут непонятного, Паш? Ты останешься со мной… Сейчас мы с тобой позавтракаем, ну или если точнее, пообедаем, время уже как бы полдень, и, думаю, нам с тобой нужно будет поговорить.       Паша тихонько заржал, пытаясь скрыть смешок, и отвернулся, натягивая чёрную футболку.       — Ну, вот только не нужно сентиментальности, а, братан, это всего лишь случайный перепих по пьяни, не так ли? Я тебе клянусь, Харлам, я никому об этом не расскажу, и твоя гетеросексуальность не будет запятнана, обещаю…       — Да насрать! Мне насрать Паш, слышишь! Веришь, мне вот как-то по хрену на всеобщее мнение, на то, что будут говорить, мне нужен ты и я хочу быть с тобой.       — Ну нет! Так дело не пойдёт, ты спятил, это была всего лишь одна ночь, я не отрицаю, что питал, ну… питаю, к тебе симпатию, сексуальное влечение, но…       Паша запнулся, уставившись на оголённый торс Гарика. Он только сейчас обратил внимание, что бедра мужчины были обернуты в полотенце, и по всей стопроцентной вероятности, это было единственное, что находилось на нём. Ещё влажные волосы блестели на солнце, а лицо было свежим и гладко выбритым. По спине Паши пробежал табун мурашек, и его дружок в штанах немедленно отреагировал стояком.       — Ууу… Черт! — Воля взвыл, зажимая свой стояк ладонью, сдерживая парыв, набросится на своего друга. — Чёрт! Да как же так! Чёрт!       — Паш! Останься, пожалуйста, хотя бы на сегодня, останься до завтрашнего утра, прошу, ты мне нужен, и я хочу тебя… — Гарик повернулся к Паше, притягивая его к себе, хватая своими руками за костлявые бедра. Нос мужчины упёрся в пах Паши, жадно втягивая воздух, а губы сминали то, что затаилось за тонкой тканью брюк. Паша простонал, закидывая голову назад, хватая жадно воздух и задыхаясь от нехватки кислорода. Руки Гарика сминали и оглаживали небольшие, упругие ягодицы, а зубы слегка прикусывали возбужденный член через ткань, то поднимаясь вверх, засасывая головку, то опускались к его основанию, вбирая яички. Но ткань не позволяла полностью насладиться ему, и Гарик с рычанием стянул штаны вместе с бельем, обхватывая головку губами и полностью заглатывая член до самого основания. Паша со стоном выгнулся и подался вперёд, хватая голову Гарика и полностью насаживая его на свой член. Он вбивался в податливые губы, с силой прижимая руками голову друга из глаз которого текли слезы. Воля постанывал, ощущая вот-вот приближающийся оргазм, но не желая прекращать так быстро это наслаждение, он с силой толкнулся вовнутрь и замер, закатывая глаза.       — Вот черт! Какой же ты… Какой же ты горячий! Хочу тебя, сладенький, давай, давай же, сейчас, вот так… — Паша сорвал с Гарика полотенце, переворачивая к себе спиной и заваливая животом на диван. Сначала он вволю наслаждается верхней половиной Гарика, при этом потераясь возбуждённым членом о его бёдра. Паша прихватывает губами кожу на ключицах и потирается носом между лопаток. Воля спускается ниже, обцеловывая позвоночник и бока. Паша твёрдо водит ладонями по спине Харламова, чуть нависая над ним, оставляя небольшие синяки. Он чувствует сладкое предвкушение, и несильно шлёпает Гарика по бедру, в голову бьют восторг и трепет. Павел обнимает его чуть крепче со спины, прижимает к себе, ухватив поперёк груди, упираясь чуть ниже шеи, позволяя тому чуть осесть, сдавая назад, падая в эти объятия, натыкаясь на прикосновение горячей головки члена где-то в районе копчика. Он прерывисто дышит, замерев от интимности этого прикосновения. Воля старается целенаправленно оттягивать, так сказать, момент истинны, он просто хочет всецело насладиться сегодняшним актом блаженства, кто знает, может это его единственный шанс, может такого у него больше никогда не повторится.        Гарик, не в силах больше терпеть, все эти сладкие издевательства, начинает беспокойно ёрзать в то время, пока Паша гладит и целует ему спину, ласкает широкие плечи, царапает зубами, проводит языком и дует на чуть покрасневшую кожу. А вот лежащий под ним уже не может спокойно лежать, не зная, как удержать себя на месте, вымученный возбуждением, нетерпением и истомой. Паше не торопится, он разминает ему плечи, целует шейные позвонки и потирается серединой ствола своего члена в ложбинке между ягодиц. А Гарик уже вообще не соображает и даже представить не может, что ж с ним будет, когда он наконец-то войдёт в него, ему уже казалось, что он не доживёт до этого момента и кончит прямо сейчас от таких откровенных ласк. Паша устраивается поудобнее и ведёт языком сверху вниз по позвоночнику, чуть щекоча, с силой придавливает ямочку на пояснице слева и довольно чувствительно кусает ягодицу, широко раскрыв рот. Его язык снова медленно скользнул по позвоночнику вниз, притормозил у тазобедренной кости и прижался к маленькому сжатому входу. Он то дерзко мнёт и сжимает ягодицы, то бережно поглаживает, прогибаясь самыми кончиками пальцев, то ведёт кончиком носа от копчика вниз, по ложбинке, а потом повторяет тот же путь языком. Подхватив Гарика под живот, он чуть — чуть приподнимает того, ставя на четвереньки, раздвигает ему ягодицы и смотрит, или даже любуется сморщенным, маленьким отверстием, розоватого оттенка, обводя его пальцем, наконец, касается кончиком языка сразу самой дырочки. Проведя носом по ягодице, он вновь возвращается, проводя расслабленным языком по складочкам снизу вверх, оставляя влажные следы. Гарик часто и громко дышит, прикусывая губу, чуть слышно постанывая, полностью отдаваясь и наслаждаясь этими фееричными ощущениями. Паша смелеет и забывается в своём занятии, откровенно кайфуя, то напрягая язык, пытаясь прокрасться им в каждую складочку, то расслабляя и придавливая. Снова поднимается к копчику, опускается к промежности и яичкам, размазывая слюну по ягодицам, щекоча в складках — линиях под ними в месте перехода ягодицы в ногу, но неизменно возвращаясь к аккуратной дырочке, чтобы поиграть с ней. Харламов начинает мелко дрожать, он чувствует прокатывающиеся вверх по спине и затылку тяжёлые волны эйфории, от которой закладывает уши. Он начинает поскуливать, сквозь громкие стоны. Павел полностью сосредотачивается на маленькой, погорячевшей от прилива крови, сокращающейся дырочке, обводя её по краям, старательно вылизывая её языком, чувствуя, как она, то крепко сжимается, то не сильно открывается под его ласками. Гарик от таких манипуляций, дрожит, доведённый до умопомрачения, резко втягивая воздух, будто всхлипывая, а Паша работает упорнее, ощущая, как с каждым вдавливающим движением языка дырочка расслабляется под его натиском. Сделав несколько круговых оборотов вокруг, он проникает во внутрь самым кончиком, сам подрагивая от волнения и перевозбуждения, и ему кажется, что ещё немного, и он кончит без какой бы то ни было физической стимуляции своего члена. Он ввинчивается языком в приоткрытую дырочку, рукой потеребил его яички и, переместив немного руку, начал ласкать его член. Тугие мышцы входа сжимали его язык в том месте, до которого получалось его ввести. Больше не пытаясь вынуть язык, он двигает кончиком внутри, задевая, то верхнюю, то нижнюю стенку, стараясь обвести круг, от чего Гарик начинает ёрзать и протяжно мычать. А Паша ещё плотнее вжимается лицом между ягодиц в желании проникнуть хоть на миллиметр глубже в отчаянно пульсирующее отверстие, сразу начал двигаться, входя глубже и быстрее. Гарик застонал, выгнулся и потёрся пахом о диван, подставляя зад под юркий язычок друга. Паша, не прекращая трахать его языком, протянул руку к тумбочке, нащупал крем и выдавил его себе в руку, размазал по своему члену, медленно надрачивая себе. Немного отстранившись, он вставил Гарику сначала один палец, немного пошевелив им, потом ввел ему второй, медленно двигая им, растягивая узкий проход.       — Послушай! Первый раз, первый раз будет больно, очень больно, нужно будет потерпеть, — прохрипел Паша, тяжело дыша и приподнимая ягодицы Гарика, подкладывая под его живот подушку.       — Давай уже, не медли, Паш, у меня уже член дымится. Давай же, трахни меня наконец, и не нужно тут прелюдий, я же не баба, чтобы меня настраивать и успокаивать.       Паша стал глубже вводить в его зад пальцы, добавляя третий, разводя их, быстро двигая ими взад, вперёд. Гарик выгибался и постанывал, насаживаясь на пальцы сильнее и толкаясь в собственную ладонь сжимающую член.       — Да! Ещё, ещё, давай же сильнее, глубже… — Но пальцы вдруг выскользнули из влажного хлюпающего отверстия, оставляя там чувство пустоты и незаполненности.       — Вот, чёрт, сука! Ну что ещё! — Гарик чуть ли не хныкал от перевозбуждения, выпячивая зад и пытаясь потереться о член Паши. Воля взял ещё немного крема, выдавил на растянутую дырочку и приставил головку ко входу. Медленно продвинувшись во внутрь, войдя лишь только наполовину, Паша замер, дав ему привыкнуть. Гарик лишь зажал челюсти и попытался расслабить задний проход, когда боль немного поутихла, он качнул бёдрами, немного насаживаясь по глубже, и снова замер, привыкая. Паша стоял не шевелясь, давая ему самому контролировать ситуацию, хотя безумно хотелось всадить по самые яйца и двигаться так быстро, вбиваясь полностью в податливое тело. Но Воля сдерживал себя, он только убрал руку Харламова с его члена, сменив ее своей, медленно надрачивая и перебирая пальцами мошонку. Рука плавно скользила по члену, набирая обороты и ускоряясь. Гарик выгибался, постанывал, то запрокидывал голову, то упирался лбом в диван.       В один момент он почувствовал новый прилив и вот-вот подступающий оргазм, он с силой толкнулся в руку Паши и полностью на садился на его член, прижимаясь к его паху своим задом. Немного помедлив, он отодвинулся и снова на садился на член, поскуливая и постанывая. Паша не сдержался и с силой толкнулся в него, двигаясь яростно, полностью входя и вбиваясь упираясь горячей головкой по простате.       — Да, давай ещё, — выстанывал хрипя мужчина, выпячивая зад, подставляясь еще сильнее.       — Давай же! Давай, дрыщенок! Вот, хорошо, ещё, — он весь выгибался и сильнее толкался в сжатый кулак Паши членом, кончая, выкрикивал его имя и шипел, но не прекращал насаживаться на его член, чувствуя как он в его анусе содрогается, вибрирует и выплескивает в него горячее тягучее семя. На какое-то мгновение Паша замер, выпустив член Гарика из руки. Он наклонился, выцеловывая спину мужчины, содрогающегося под ним, но выходить из него не спешил. Харламов повернулся к Паше и впился в его губы, страстно целуя, прикусывая его губу, всасывая ее и лаская языком его нёба.       Воля качнул бедрами, выходя полностью из узкой, горячей дырочки, оставляя там лишь одну головку, делает небольшие круговые движения, почти выскальзывая, и тут же резко входит полностью, до самого основания. Харламов взвывает, шипя в приоткрытые губы Паши, выгибается до хруста в позвоночнике и громко всхлипывает, начинает с силой насаживаться на член, быстро и резко двигая бедрами. Они уже сползли с дивана на мягкий ковер, переворачиваясь. Паша, не выходя, кладет Гарика на спину, широко разводя его ноги, приподнимая его зад и зажав член между телами, входит в него до самого основания, меняя угол проникновения попадая по простате.       — Вот блять! Блять, блять, какой же кайф, — шептал Харламов, потираясь о живот Паши членом и разводя ноги еще шире, подставляясь и отдаваясь ему полностью.       Да еще! Глубже! Еще! — шептал он, хватая Пашу за зад и притягивая его к себе все сильнее. — Хочу! Хочу! Не останавливайся, пожалуйста, глубже, давай же, дрыщенок! Давай, трахай меня, трахай!!!       Паша аж взмок, по его вискам скатывались капельки пота, он был на гране, но ему хотелось большего, ему хотелось ещё чего-то.       — Гарик… Давай, сделай это, вставь в меня палец… Да, вот, хорошо, а теперь ещё один, не останавливайся, двигайся во мне… — Паша просунул руку и прижал сильнее горячий член Гарика к своему животу, немного замедлился, он полностью выходил и также медленно входил в него, в то время, как Гарик быстрыми и резкими движениями входил в Пашу уже тремя пальцами. Парни негромко постанывали, отдаваясь друг другу всецело, они переворачивались, катаясь по полу, меняя положения и позы. В конце концов, уже Паша сидел верхом на Гарике, прыгая на его члене, а тот надрачивал ему, прикрыв глаза и наслаждаясь. Оргазм настиг их одновременно, на самом его пике, Паша соскочил с его члена, заменив анал своими губами, полностью заглатывая член, а Гарик приподнялся и взял его, немного посасывая и лаская языком гладкую головку. Они кончали, не сдерживая себя, лаская друг друга, крича, шипя и царапая. Сперма заполняла их гортань, и та, что они не успевали проглатывать, тонкой струйкой вытекала из их губ и стекала по подбородку.       Перевернувшись друг к другу лицом, они долго — долго и страстно целовались, обменивались остатками спермы, обнимаясь и прижимаясь телами.       Уже ближе к вечеру, уставшие и полностью вымотанные, они вместе приняли душ и переместились на кровать, лежали молча уставившись потолок. Гарик сгрёб в охапку обессиленного Волю, который к тому времени уже тихонько посапывал ему в плечо, уплывая в дремоту, сильнее прижимает его к себе, тоже засыпает, вымотанный полученным столь чудесным ими опытом.