Снова Избранный.

      Алдуин уже и не рад был своему прилёту в Лиг. Отправился на изнанку мира за армией, а в итоге отлёживается в пещере, залечивая раны. Не такого приёма он ждал от этой земли. Хотя следовало сообразить это, когда он только увидел с высоты своего полёта укреплённые бастионы, что лезть на выживших айлейдов, обосновавшихся на Изнанке дело опасное. А ведь драконьи жрецы говорили Алдуину об этом, когда он в благодушном настроении перед восстанием нордов подумывал о захвате Сиродила. Архижрец Конарик предупреждал первенца Акатоша о том, что айлейды очень сильны и опасны.       Но ладно бы айлейды, которые здесь живут. Такой урон для своей гордости, Алдуин бы ещё смог пережить, когда эти остроухие психопаты привели в действие против него свои даэдровы магические механизмы обороны крепостей. Очень быстро выяснилось, что и среди местного зверья у него нет абсолютно никакого авторитета. Лиг — не Нирн, а Ксерон — не Магнус. Ты можешь быть бессмертным, но от этого ты не становишься неуязвимым. И если Алдуина смогли сбить с небес люди, воспользовавшись Голосом, то местные высшие хищники банально за счёт свой силы и живучести наваляли первородному дракону таких люлей, что униженный и посрамлённый Алдуин был вынужден забиться в эту пещеру и не отсвечивать.       Сожрав мелких обитателей пещеры, Алдуин смог восполнить свои силы и залечить самые тяжёлые повреждения, начиная с тоской вспоминать Довакина. Этот мерзкий смертный был один, кто мог хоть как-то противостоять ему в Нирне. Натравить целую свору дова было бы лучшим вариантом, ведь у Алдуина хватает авторитета для такого. Являясь гораздо сильнее и могущественнее, чем говорило даэдрово пророчество, Довакин не сможет противостоять всем драконам разом. Но у первенца Акатоша взыграла гордыня. Даэдров йор-тури стал его идеей фикс. И только по прибытию на Изнанку мира, воспользовавшись своими способностями тури, и получив хорошенькую взбучку от местных полуразумных монстров, Алдуин сообразил, как же жёстко просчитался. Да что там просчитался, откровенно совершил ряд стратегических ошибок после своего возвращения.       Оказавшись выброшенным спустя столько времени в Нирн из потоков времени, вместо того, чтобы поговорить с Партурнаксом, полез с ним в драку. Учитывая ослабленное состояние после путешествия в потоках времени, нет ничего удивительного, что второе кул Бормах и сильнейший после самого Алдуина дова, макнул первое кул Бормах головой в сугроб на вершине Монавэн. Получив по голове от зейма Партурнакса трёпку, уязвлённый первенец Акатоша полетел отыграться на дорогих для этого предателя-извращенца людях. Но в первом же городке, куда чёрного дракона занесли крылья, всё снова пошло наперекосяк. Алдуин ощутил в поселении присутствие Довакина, так что со всей доступной яростью обрушился на городок, сея смерть и разрушения, пока его потенциальный убийца не метнул во владыку неба свой даэдров огонь. Такой боли Алдуину ещё никогда до того чувствовать не приходилось. Применив на себя Ледяную Форму и рухнув глыбой на дно озера Иллиналты, первый дракон смог погасить это пламя Обливиона, но к тому моменту основной урон уже был нанесён. Сверхпрочная чешуя, которая неуязвима для большинства магических атак и способна выдержать даже удар двемерского снаряда, пришла в негодность. Жизненные, физические и духовные силы Алдуина просели так, что он едва мог что-то сделать. Если бы не огромный вес дракона, то он бы всплыл на поверхность озера, где в ту пору не смог бы отбиться даже от ребёнка йорре с палкой. Вот бы был бы позор, предстать пред Бормах, затыканным дубовым мечом или дубиной.       Целый год Алдуин провёл в водах озера, охотясь на животных, которые приходили на водопой. Благо из-за особенностей своей природы дова не нуждается в воздухе, пище и прочих потребностях йорре, кроме дыхания магии и поглощения душ. Тем не менее он соблюдал предельную осторожность, чтобы не быть замеченным недами, мерами или фурри, хоть кем-нибудь кто мог поднять тревогу. Первый месяц вовсе одними злокрысами и кабанятами приходилось довольствоваться, ловя зазевавшихся тварей по ночам у водопоя. Благо шея длинная и хватать добычу с её помощью оказалось удобно. А уже оттащив на глубину можно было применить на пойманной вкуснятине крик, чтобы пожрать не только душу, но и плоть переработать в энергию. Неоценимую услугу оказал воин Мирмулнир, который прибыл к Алдуину в первую же неделю озёрной жизни, услышав зов имени даже со дна озера. Верный грозеймазин успел принести Алдуину аж десяток йорре, прежде чем попался Довакину и был им успешно пожран. После этого случая, когда Довакина призвали на Монавен, Алдуин вовсе старался не отсвечивать. И так целый год, пока не отросла новая чешуя, взамен повреждённой. Алдуин узнал, какие всё-таки рыбы-убийцы полезные создания.       И что же сделал он, как только восстановил силы? Полез воскрешать драконов, теряя изрядно силы и собирая свою летающую армию в Скулдафне. Свой старый дворец Алдуин оградил так, что ни один йорре более не сможет попасть сюда иначе, чем по воздуху. Ту’ум владыки и не такие чудеса позволяет совершать. Так что Скулдафн был перемещён к неприступным вершинам гор Велоти, куда никогда не ступала нога йорре. Создав себе неприступную базу, Алдуин погрузился в медитацию, просматривая драконьи курганы Скайрима, которые ему были доступны. Духовный взор первеца Акатоша пронзил суровые пространства Кайзаль, подмечая огонь драконьих душ. Исключения составили те останки драконов, которые непонятным образом оказались погребены в глубоких недрах нордских подземелий, запечатанные могущественными барьерами и неприступными дверьми. Такой подставы от бывших слуг Алдуин и представить себе не мог. Хотя если йорре додумались до такого извращения ту’ум как Драконобой, то страшно представить глубины их подлой натуры.       Алдуин передёрнулся, сидя в своей пещере-убежище и наблюдая аккуратно за окружающей обстановкой. Вспомнив свой кошмарный сон, первый дова с утроенной маниакальностью стал анализировать свои действия после того, как перенёс в неприступные вершины Скулдафн. Разумеется он призвал к себе всех живых дова, которые верны ему. Прибыли немногие. Кроме сожранного недавно Мирмулнира выжить удалось единицам. Явился маг Абрилок, мудрец Двинбромэрд и вор Ильфэйдкрасар. С их помощью удалось вернуть на крыло самых важный помощников Алдуина: владыку Вэдтузкрифа, хускарла Одавинга, воина Акриндула, архимага Гракриндрога и лорда Нааглива. Именно эти гразэймазин стали первыми, кого вернул Алдуин из небытия.       Получив по рогам от Довакина, Алдуин приказал Вэдтузкрифу заняться воскрешением драконов Скайрима, соблюдая секретность, запретив вступать в бой с йорре, чтобы не привлечь внимание йор-тури. Тем более, что выжившие драконы полностью согласились с политикой Алдуина о тихом накоплении сил. Дав Наагливу и Одавингу приказ беречь Вэдтузкрифа даже ценой их жизней, Алдуин сорвался в путешествие. Ему нужен был южный край Тазокан, где своего часа ждали драконьи курганы Эльсвейра. Здесь тоже пришлось соблюдать осторожность. Судя по слухам, которые ему поведал один из пленных фалил, Довакин со своей дружиной бродят по пескам родины казха. Этому йор-тури словно мёдом было намазано бродить в тех же местах, где летал Алдуин. Желание отомстить Довакину за свой позор было столь велико, что затмило Алдуину здравый смысл. Настолько затмило, что когда воскрешённый герой Кальгронтид попробовал возмутиться тем, что гордым дова потребуется соблюдать секретность и не показываться на глаза йорре, то разъярённый первенец Акатоша его сам едва обратно не упокоил навечно. Возродив владыку Латвулона, хускарла Йолнакрина, воина Навинтаса и ещё одного героя Марселока, Алдуин поручил им заниматься деятельностью драконов на юге.       Когда же Алдуин вернулся, то почти все доступные лояльные драконы были возрождены Вэдтузкрифом и собраны в Скулдафне. Но пару драконов они всё же потеряли. Воинов Вулйотнака и Зурвутквета сожрал даэдров Довакин. Вместе с потерей Мирмулнира это было неприятно, но не смертельно. Оставалось воскресить единственного лояльного дракона из легкодоступных в Скайриме. Алдуин лично отправился на это дело, подозревая долгожданную месть. Хватило бы ему тогда ума взять с собой хоть кого-нибудь, то он бы сейчас не лежал бы раненым в пещере, находясь на Изнанке Аурбиса, занимаясь выживанием, а Скайримом бы правил, а там бы и остальной Нирн склонился бы перед его мощью.       Устроив шум в окрестностях поселения Фейрам Кан, он ждал появления героя, но видимо тому было плевать с вершины Монавэн на это поселение брон, так что Алдуин приступил к возрождению барда Салокнира. Проверяя окрестности криком Шёпот Ауры, Алдуин тем не менее позорно пропустил Довакина под самое своё брюхо. И мерзавец йор-тури воспользовался своей невидимостью к Шёпоту Ауры по полной программе. Снова это пламя Обливиона, так в довесок ещё и арбалетный болт в основание хвоста. И обе атаки Довакина полностью проигнорировали тот факт, что первенец Акатоша применил крик Бесплотности. По счастью Алдуину хватило ума взлететь на вершину ближайшей горы и потушить адское пламя. Пострадала в основном его гордость и чешуя на животе, открывая для врагов мягкое брюхо. Плюс пришлось изворачиваться и выдёргивать чёрнобронзовую занозу из основания хвоста.       И вот теперь, получив очередной удар по своей гордыне, Алдуин наконец-то понял, что очень жёстко ступил. Такого щелчка по йот ему давно не приходилось получать, но впервые первородному дова пришла на ум мысль о том, что необходимо обернуть этот провал в свою пользу. Ведь если Алдуин сможет победить и пожрать всех местных врагов, то что ему сможет противопоставить Довакин? Успокоив себя этой мыслью, натешившись сполна за своё уязвлённое самолюбие, Алдуин приступил к охоте. Монстры сами себя не победят.

* * *

      Довакин Гарольд Певерелл разрывался между двумя необходимостями. Срочно необходимо взять откуда-то лишнюю армию и отыскать хоть один древний свиток. И необходимость в этих двух весомых аргументах для дальнейших планов ярла-мага была неодолимой. И так дерьмо, и так ещё большее дерьмо. А ещё дворец в Хогсмиде необходимо перестроить, с Изольдой по душам поговорить, детей на обучение к другим ярлам Скайрима отправить. Вот и пытается Гарольд освоить драконью медитацию под присмотром жреца Скакмата на вершине Восточного Стола — одной из двух столовых гор Бликрока, между которыми находится Хогсмид и в чьих недрах расположен Карданчтанд.       Сперва ничего не получалось, но догадавшись применить крик Воплощение Дракона, Гарольд смог сделать первый шаг. Правда для этого ему пришлось сперва пережить сенсорный шок. Увиденное им было похоже на океан бесконечных звёзд в потоке света, идущего казалось отовсюду. Не выдержав этого зрелища, Гарольд откинулся на камни и принялся кататься по скальной поверхности, пытаясь погасить боль, которая обрушилась не на тело, но на душу. Круциатус просто детский лепет по сравнению с этими ощущениями. — Мейус Мун! Мулагус Кул нол уво-Вус. Ты напугал меня глупый смертный брат. Ты зачем себя наизнанку вывернул в попытке узреть всё? — Ох, как же мне плохо. — Ты глупый смертный-владыка! Зачем ты полез внутрь? Поздравляю тебя, ты увидел мир из недр сердца Лорхана. — … как я себя хуёво чувствую. Что значит из сердца Лорхана увидел весь мир? — Вдвойне дурак! Ты думаешь, что сердце Лорхана можно расколоть? Его можно связать, но не уничтожить. Это сердце — сердце мира, потому что было создано для того, чтобы всех удовлетворить.       Шокированный и испуганный Довакин подскочил на месте. — Чего? Как это всех? Я вам адамантиевый что ли? Весь мир провернуть на… — Байнус Ранха! Ты только про смолиндрэх думаешь.       Затрещина крылом заставила Гарольда как следует прокатиться по холодным и твёрдым камням. Разозлённый Довакин вскочил на ноги, уже готовым к бою. Но вместо атаки возмущённо наехал на дракона. — Очень важно на будущее, потому такие моменты лучше уточнять. Я не виноват в том, что по жизни Избранный. Сперва был человек, с которым мы не могли жить спокойно под одним светилом, пока жив кто-то из нас. Теперь я и Алдуин не можем разойтись миром в одном мире. — Ты драться со мной намерен? Мне бы этого не хотелось, но если ты бросишь мне вызов, то у меня не останется выбора, кроме как принять его и начать поединок.       Вместо ответа на этот вопрос, Довакин заливисто рассмеялся. — А силёнок хватит? Скакмат, я смог пленить Нааглива. И чувствуется мне, что он гораздо сильней тебя.       Скакмат вопреки ожиданиям Гарольда изобразил перед ним не удивление, а непонимание и разочарование. — Странно, что ты этого не понимаешь. Твоё невежество характерно для йорре, но не считается уважительной причиной для довве. Воин, бард, жрец и вор слабее ученика, хускарла, леди и змея. Ученик, хускарл, леди и змей слабее мага, некроманта, лорда и мудреца. Маг, некромант, лорд и мудрец слабее архимага, героя, хранителя и владыки. Но кроме силы есть знания, опыт и много других условий. И даже опытный жрец найдёт чем удивить недавно пробуждённого владыку. А появившийся после всех других змей ядовит настолько, что даже другой дова сможет это ощутить во всей полноте, когда мерзкая отрава нарушает его су’ум.       Скакмат как всегда заговорил загадками, но Довакин уже понял, что это подсказка к тому, что он желает знать, а должен ещё и осознавать, понимая суть - так просто делиться знаниями драконы не намерены. Понятно также, что Скакмат явно не только сам по себе проявил инициативу в общении с ним. Вторжение в Хай Рок только весомый повод и удобное прикрытие для настоящих интересов дракона. Аэдрова рептилия вроде как и сообщила некоторые сведения о внутренней иерархии драконов, но осознать о чём именно идёт речь очень непросто. Ранги силы драконов понятны, как и то, что у самого Гарольда наличествует самый высокий ранг владыки, но Скакмат явно кинул ему намёк, чтобы он не зарывался. Ещё эта завуалированная насмешка над его неспособностью осознавать очевидные для драконов вещи. — Довве считают себя слишком гордыми, чтобы говорить прямо с йорре. Это ваша слабость. А потому йорре всегда найдут чем вас удивить. Так посмотри, что я достоин твоей помощи. ФИК-ЛО-СА! — ВО-ГРОН-ОВ! — Не только драконы могут поражать смертных своей силой и знаниями. Нам тоже есть чем поразить вас. — Парни, а может надо было предупредить Скакмата? Впервые вижу сидящего дракона. Этот дова сломался, несите следующего.       Скакмат действительно совершил трудное с анатомической точки зрения действие для дракона, то бишь буквально уселся, опираясь на свой хвост. Сдвоенные горизонтальные чёрные зрачки ящера хлопали в охренении, если не сказать сильней, глядя на четырёх одинаковых довакинов. Даже драконобой древних языков не вызвал у него в своё время такой шок. — Я не могу понять, почему ты ищешь ответ на вопрос, который уже нашёл? — Чего?       Дракон и Довакин друг друга явно не поняли, но в этот момент случилось то, что отвлекло обоих от увлекательного общения. Прибыл патронус от Роланда Лестрейнджа, сообщивший о том, что Храм Повелителя Облаков осаждают теперь не только люди, но также ратмеры и гоблины. Гарольд, который мгновенно переключился на сообщение, с удивлением узнал, что магическая связь и перемещение у осаждённых перекрыты, а враги чуть ли не каждый день делают отвлекающие вылазки. — Скакмат, отнеси меня к Храму Повелителя Облаков, а я помогу тебе очистить Хай Рок от йокумеров.       Дракон задумался на несколько секунд. — Я услышал твоё слово, гразэймазин.

***

      Серлунд Рука Закона и Кестрал Брандизи возглавили оборону замка Шпиль Фросткраг, когда после бегства из Брумы их загнали сюда гоблины. Вся территория графства ими теперь кишит. Первый из них двоих несколько лет назад поселился в Бруме, переехав в Сиродил из разорённого гражданской войной Скайрима. Богач и меценат, он быстро выкупил в городе несколько лавок, едва держащихся на плаву, сиротский приют и несколько таверн. И дела его сразу пошли в гору. Кестрал тогда вместе со своим отрядом наёмников оказалась на мели, так что предложение Серлунда им пришлось ко двору. Бывший тан Скайрима заключил с ними выгодный контракт на десять лет вперёд, обложив наёмников со всех сторон так, чтобы им было невыгодно передумать. Да что там говорить, если даже старый и новый графы Брумы прислушивались к его мнению. Ещё бы они не прислушивались, за такие-то деньги.       Кестрал со временем удалось узнать, что размах деятельности бывшего тана куда как больше, чем думает кто-либо посторонний. Так она познакомилась с двумя бретонскими магами Оливером Вудом и Сьюзен Боунс, а также с начальницей караванов редгардкой-кепту Зураной Тарфиз. Кестрал была первой, кого завербовали к себе на службу вассалы будущего конунга Скайрима, а потом и весь её отряд наёмников дал магические клятвы. Для бывших легионеров совсем неплохое окончание карьеры наёмника. Однако, они продолжали играть свою роль наёмников на долгосрочном контракте у богатого норда-сибарита. Оказалось, что не прогадали.       Началось всё с того, что сперва старый граф Плотис Карвейн отправился в Скайрим на свадьбу Виттории Вичи кузины самого императора. Его сын и наследник тут же активизировался, пользуясь отсутствием отца. Связавшись с Серлундом, Корнелий Карвейн запросил у норда денежный заём, якобы для того, чтобы восполнить казну графства, которую весьма солидно опустошила жизненная необходимость дарить дорогие подарки на свадьбу кузины императора. Торговля, благополучие графства, вопросы престижа и взаимопонимание между уважаемыми людьми. Серлунд подозревал, что Корнелий с ним не до конца откровенен, но денежный заём предоставил, так как приказ Гарольда Певерелла был весьма конкретен: приобрести высокую репутацию у местного населения, заняв нейтрально-доброжелательную позицию по отношению ко всем ключевым лицам графства, стать третьей стороной в любых конфликтах.       И тан Серлунд Рука Закона стал таким удобным во всех отношениях человеком, который помог Корнелию расположить к себе всех мелких дворян графства Брума и местных танов. Брума в этом отношении являлась уникальной территорией, где соседствовали имперские титулы и таны нордов. А потом вернулся из поездки старый граф и был приятно удивлён полной казной, которую ему предоставил единственный сын и наследник. И графство продолжило тихо жить. Мелкие имперские дворяне заседали по немногочисленным имперским фортам и в городе Брума, а нордские таны на клановых фермах вокруг самого города, в поселении Лесной Путь, расположенном около перекрёстка Оранжевой и Серебряной дорог, и по горным хуторам.       Убийство старого герцога агентами Пенитус Окулатус и последующий мятеж разорвали привычный образ жизни. И вот тут Серлунду очень пригодились его многочисленные связи. Графство встало на дыбы единогласно, но не все поддержали мятеж искренне. Почти все кланы с хуторов и из Лесного Пути в тайне были лояльны императору. Один из имперских баронов также поддержал Серлунда в том, что старого хрыча из Башни Белого Золота рано списывать со счетов, пускай даже каждое графство Сиродила запылало в мятеже восстания аристократов. Именно его Корнелий послал в форт Привал Змея, чтобы выставить неодолимый заслон перед возможным вторжением из Скайрима. Но случилось это уже после того, как огромная дружина нордов Скайрима верная ярлу-магу Певереллу пришла в графство через Белый Проход. И снова потекли неспешные будни.       Солидная часть легионеров местных гарнизонов держит в осаде Храм Повелителя Облаков. Остальные сидят по опорным фортам и в поселении Лесной Путь. Естественно часть кланов выставила своих всадников из которых создали караульные разъезды. А Кестрал пришлось в этот период отдавать часть своих подчинённых для дозоров вокруг Брумы. Ну и новый граф развил бешеную активность. Его агенты иногда целыми караванами прибывали и убывали в неизвестность. Какой-то тихий мятеж получился, если не считать трёх штурмов Храма Повелителя Облаков, но там потери были в основном среди имперцев, местные норды там практически не участвовали.       А что касается Серлунда, то он, Кестрал, Оливер, Сьюзен и Зурана к тому времени окончили на половину проект, который перед ними и был поставлен Гарольдом Певереллом. Заброшенные дороги, форты, замки на западе и востоке Джерольских гор в границах провинции Сиродил брались под наблюдение и контроль. Кестрал даже не задумывалась о том, какие суммы и ресурсы выделяются на это. Понятно, что идёт крупная игра, в тонкости которой её не посвятили, но намекнули, что это происходит с одобрения пришедшего с самого верха. О таком уровне интриг бывшей атаманше отряда наёмников, а ранее капитану Имперского Легиона даже думать было непривычно. А уж когда в графство пришла весть, что их территория передана под юрисдикцию Скайрима, то для Кестрал сложилась чёткая картинка. Она себя похвалила за везение, чутьё на неприятности и предусмотрительность. Похоже старый хрыч Тит Мид II действительно решил разыграть такие карты в рукаве, что банально переиграл аристократов-заговорщиков до того, как они подняли этот самый мятеж.       А тут ещё Серлунду внезапно удалось выкупить право собственности на замок Шпиль Фросткраг, который почти два века стоял под магической консервацией. Мысли Кестрал по этому поводу были вполне себе определённые: похоже император послал своего агента для помощи силам ярла-мага Гарольда Певерелла. Ну не верила битая жизнью молодая женщина в то, что замком, который впоследствии стал их убежищем, владели всё это время потомственные рыцари из ордена Храмовников Девяти. А если бы не этот случай, то едва ли бы им удалось выжить.       Началось всё с того, что было уничтожено несколько отдалённых хуторов. Кестрал тогда уверено определила, что поработали гоблины, но кто-то пытался это замаскировать под работу беженцев сбившихся в банду разбойников. Пожар скрыл почти всё, но не смог убрать следы зеленявок в окрестностях. В Бруме на это не обратили внимание, так как шли гулянья по поводу женитьбы молодого графа Корнелия Карвейна. Но Серлунд насторожился и отдал команду на эвакуацию. Кланы с хуторов не желая повторить судьбу отдалённых соседей, и имея тайные договорённости с Серлундом пополняли собой состав убежищ, в которые превратились скрытые магией ремонтируемые форты и замки.       Но в Бруме тем временем началась какая-то даэдровщина. Первый звонок пришёл к Серлунду от барона Тарквина Атраксия, который сообщил, что ему прислали телегу муки для пополнения запасов в форте Привал Змея, но он подозревает, что она отравленная. Второе сообщение пришло из форта Драконий Коготь от маркиза Рафаэля Салони, примерно такого же содержания. Ещё эта новость о том, что перед свадьбой на графа покушались агенты императора, но погибло только несколько из его друзей. Похороны соратников и последующая внезапная свадьба молодого графа на дочери акавирского купца, хорошего друга старого графа, сопровождались обильными пиршествами за счёт казны. Именно после этого те из подчинённых Серлунда, кто был на этих мероприятиях, почувствовали недомогание. Срочно вызванные из тайных крепостей целители, доставленные Оливером уже глубокой ночью, диагностировали отравление неизвестным наркотиком.       Серлунд, Кестрал и Оливер поняли, что ни даэдра не понимают и дело уже начинает пахнуть чем-то похуже государственной измены. Куда только Дозор Стендарра смотрел! И именно в этот момент они обнаружили, что магическая связь и перемещения были заблокированы. Следом прибежал единственный уцелевший боец из караульного отряда патрулирующего в предместьях Брумы. Новости, что он принёс просто в голове не укладывались. Город окружён хорошо подготовленными войсками из гоблинов, каких-то жутких бледных тварей с острыми ушами и отсутствием глаз, а также толпами неизвестных культистов в балахонах, но что интересно в разнообразной броне под оными. Действуют слажено и хорошо организовано. К ним за обещание регулярного получения какого-то дурно пахнущего наркотика присоединяются отравленные люди.       Последующие события запомнились всем, кому удалось вырваться из окружённого города. А таких было немного: тан Серлунд, Кестрал со своими бывшими наёмниками, десяток семей работников лавок, большая часть сирот и некоторые из тех горожан, кто не успел сожрать отравленного хлеба. Уже в предместьях они напоролись на клан Серебряного Орла, который отбивался от наседавших культистов, ратмеров и гоблинов вместе с центурией легионеров. Прорвав оцепление, которое оказалось не настолько сильным, как они сперва подумали, беглецы покинули Бруму и бросились в бегство. Их отступление прикрыл Оливер Вуд. Бесстрашный вольный маг остался в городе, стягивая на себя основные силы врага, а заодно собирая немногих здоровых горожан. Беглецы видели только зарево над Брумой. А на рассвете, когда смогли отыскать заброшенную дорогу ведущую в горы к Шпилю Фросткраг, Серлунд в подзорную трубу покойного отца разглядел как на север летит Оливер верхом на двух вёдрах с огромным мешком за спиной, преследуемый летающим отрядом гоблинов верхом на корусах-охотниках. Вестей с той поры не было.       До замка они добрались относительно спокойно, но около самой крепости на них напал отряд гоблинов-рейдеров верхом на горных волках. Мерзкие твари. Гоблинов убили, но несколько горожан, десяток сирот и три воина остались лежать мёртвыми среди скал. У них не было времени даже на то, чтобы похоронить павших в жёстком скоротечном бою. Единственное, что они смогли для них сделать, это скинуть тела в ближайшую глухую трещину среди скал, откуда гоблинам и падальщикам будет очень трудно вытащить их. Закидав импровизированную могилу камнями, беглецы прибыли в замок и смогли немного перевести дух, так как уже тем же вечером Шпиль Фросткраг обложили несметные полчища мерзостных зеленявок.       Гоблины целую неделю осаждали замок с магическими барьерами, но хитроумная система обороны, магический контур и разъярённые защитники положили немало мерзких нелюдей. С той поры гоблины их взяли в осаду, делая робкие попытки забрасывать замок собственным дерьмом из примитивных метательных машин. Успеха это не приносило, но так вечно продолжаться не может. Хотя запас продуктов позволит пережить даже годовую осаду, но мятеж в Сиродиле и не думает утихать, а единственная дружина, которая прибыла в графство из Скайрима, сейчас сама сидит в осаде в Храме Повелителя Облаков и даже возможно не знает о том, что в Бруме случилась натуральная катастрофа. — Долго мы так будем сидеть?       Эгир Серебряный Орёл, глава клана и один из авторитетных людей в крепости, посмотрел на карту, пытаясь сообразить, как же им вырваться из окружения, но их осадили плотно. Если прорваться и попытаться уйти в сторону плоскогорья Хартленд, то даже так дорога займёт несколько дней по горным тропам. И не факт, что отряд прорыва сможет дойти до цели, а если и дойдёт, то будет ли способен позвать на помощь хоть кого-нибудь. — У нас нет сил для того, чтобы послать достаточный отряд на прорыв. Женщины и дети попросту не дойдут по плохим дорогам. Еле-еле сюда добрались, и то потому что гоблины у нас на хвосте не висели. А посылать воинов, когда они необходимы здесь на обороне глупо. — И ведь против нас пока не выставили никого более опасного. Даже летающие отряды гоблинов судя по всему заняты более важными делами. — Тем более я не понимаю, почему мы не пошлём весть о помощи, пока сюда не подошли более серьёзные противники? — Потому что весть о помощи надо слать в Скайрим. И барон Атраксий это уже должен был сделать, если он не дурак. А если мы пошлём гонца в Имперский Город к императору, то, во-первых, не факт, что они доберутся туда, а, во-вторых, кто нас будет слушать? Мы официально числимся как мятежники, и потому гонцов ждут глубокие казематы Башни Белого Золота и внимательные палачи, которые не поверят ни единому слову про то, что подобный пиздец произошёл с Брумой. Ты готов лично отправиться туда или может пойдёшь и спросишь среди выживших добровольцев на смерть?       Серлунд вскочил из-за стола, сверкая гневными глазами на Эгира, который и сам сообразил в какой жопе они оказались. А пока один тан, сверлил другого взглядом, а тот думал о том, что ответить на такие гневные, но справедливые слова, речь завела Кестрал, знающая, что Эгир был одним из тех, кто безоговорочно поддержал молодого графа в мятеже против императора. — Чует моё сердце, что во всём произошедшем виноват новый граф. И эта чудовищная катастрофа — его рук дело. Серлунд, расскажи, что мы обнаружили.       Серлунд быстро понял, куда клонит Кестрал, и что произошедшим очень легко воспользоваться, дабы надёжно привлечь на свою сторону ошеломлённых людей, поддержавших мятеж. Но сначала позвали центуриона Маврикия, который вместе с остатками своего отряда также бежал со всеми в эту крепость. Занятый на дежурстве Маврикий очень не хотел отвлекаться, но рассказ Серлунда вызвал у него живой отклик. Два профессионально сожжённых хутора политических недоброжелателей молодого графа, сообщения об отравленной муке из фортов на севере, массовое отравление наркотиком на похоронах соратников молодого графа и на последующей быстрой и совершенно внезапной свадьбе чудом спасённого графа спустя неделю. Даже до самого тугодума бы дошло, что молодой мерзавец Корнелий Карвейн похоже продал душу кому-то из принцев даэдра. За подобное ему точно светит обращение в одно из порождений Обливиона и бессмертие на службе у его хозяина. Сомнений о том, что ждёт одурманенных жителей Брумы у беглецов не было. Те сами пойдут на алтарь, учитывая то, что у захватчиков есть тот самый наркотик. — Проклятье! Повёлся как паршивый воробей на крошки!       Возмущению, гневу и ярости Эгира Серебряного Орла просто не было предела. Его и десятки других танов и дворян Брумы попросту обманули и цинично поимели как дешёвых шлюх. И кто? Собственный граф, оказавшийся даэдровым прихвостнем! И только центурион Маврикий понял, что надо думать, что делать, потому что перспективы у них такие себе. Император на кол посадить прикажет или децимацию устроит для порядка. Но ведь разговоры были ещё и про нового номинального хозяина этой земли, будущего конунга Скайрима, который Харальд или как его там. — И чего мы делать будем? Я так понимаю, что вы тут этот вопрос обсуждали, перед тем как позвать меня?       Присутствующие молчанием дали понять, что так оно и было. — А нет у нас вариантов вообще никаких кроме одного. Надо к этому правителю Скайрима идти на поклон. Харальду или как его там. У императора для нас перспективы совсем кислые. Благородным петля или яд. Если сумеют отбрехаться, то император их до нитки разденет. Командиров легиона, что участвовали в мятеже ждут на выбор от тяжести преступлений кол, каторга на рудниках или штрафная когорта на срок от десяти лет. Рядовым легионерам, которые сложили оружие — обеспечена децимация и последующая тяжёлая служба в опасных местах. А ведь для служивых и хуже варианты есть, конечно септимов в таком раскладе можно поднять в оконцовке очень много, только вероятно, что тратить их ты потом будешь не на дворцы и элитных шлюх, а на лекарства и целителей, чтобы спать спокойно и каждую ночь под себя не ходить от пережитого или чтобы на прохожих не кидаться по любому поводу, который ты сочтёшь достаточным.       Заинтересованные слушатели все обратились в слух. А Маврикий, видя, что соскочить с темы ему не дадут, начал отводить глаза. — Я когда только в легион записался, то «повезло» мне после учебного кампуса попасть в отряд к турмарху Мудию. И вот в патруле этот ублюдок заметил что-то подозрительное в лесу и повёл нас в атаку на разбойников. Оказался тайный отряд Пенитус Окулатус. От нашей патрульной турмы после этого десяток отпизженных до состояния отбитых кусков мяса идиотов остался. И мы позавидовали потом тем, кого эти очкозвери убили в горячке боя. Я даже не знаю, куда нас потом отвезли, потому что мы едва живыми были. Но там красавчика Каламия и малыша Тассия эти ублюдки всей когортой поимели до смерти. Ещё трёх раненных, кого старшие целители признали непригодными, использовали для обучения молодых медиков. Как вы понимаете, обезболивающего или сонного зелья, да даже наркотика им не дали. И мы потом всех их хоронили в глубине леса. А потом нас гоняли на тренировках, которые бы оказались смертельным издевательством даже для даэдра. В оконцовке доставили также в бессознательном состоянии куда-то на побережье Чернолесья и выдали пиратскую снарягу. А как мы помним, в Абессинском море, море Азуры, Синем проливе пиратов расплодилось в последние годы видимо не видимо. Всех без разбору грабят. Талморцев, босмеров, каджитов, аргониан, слишком умных имперцев. А на берег потом сходят седые морские волки с подтёртой памятью. Только не со всеми эта штука работает.       Рассказ был более чем понятен. Но слухи в тавернах и прочие пьяные байки про тайны императора народ и раньше сказывал, да только живых свидетелей не было. Так что сидящий сейчас перед танами и бывшей капитаншей наёмников седой центурион Маврикий сыграл в пользу ярла-мага Гарольда Певерелла сам того не зная. Слово решил взять Серлунд. — Ну если возражений ни у кого нет, то предлагаю ознакомиться с вот этим вот письмом. Барон Атраксий, я и некоторые другие лица нашего графства также получили такие же послания. Теперь в свете произошедшего, я склонен думать, что внезапная смерть части ближайших соратников в покушении на молодого графа связана с аналогичными посланиями.       Письмо от ярла-мага Гарольда Певерелла прочитали, признали полученное деловое предложение выгодным, так что мнение о том, куда за помощью стучатся, приняли единогласно. Тем более, что даже до них с их изоляцией дошла весть о том, что в Скайриме устроили большую охоту на всякую нечисть. Если и просить защиты, то ярл-маг её сможет предоставить. Но заседание уважаемых людей на верхней площадке крепости прервал деликатный голос с неба, говорящий с непонятным акцентом на сиродилике. Серлунд, Кестрал, Эгир и Маврикий подняли взоры вверх, чтобы обнаружить сидящих на мётлах десяток магов в боевом обмундировании, а также странного перекачанного коротышку и двух зверолюдов лисьего облика, сидящих на летающем огромном ковре. — Простите нашу навязчивость и то, что отвлекаем от обсуждения проблем, но вам случаем помощь в решении гоблинского вопроса не нужна?

* * *

      А в полутора сотнях километров на северо-запад на подступах к Храму Повелителя Облаков начался натуральный даэдров пиздец. По другому это сложно назвать. Хотя норды Скайрима и лояльные трону дракона легионеры подумали в большинстве своём, что начался очередной прорыв из Обливиона. Не зря осаждённые укрепили все три линии обороны, потому что начавшийся штурм при старых раскладах грозил бы взятием всех трёх рубежей и осадой уже непосредственно самой крепости. А там ведь ворота так себе, да и местами стены слабые. Опять же скотину куда девать и все огороды вокруг крепости на неприступных террасах у вершины, а не внутри стен.       И как и опасались командиры осаждённых, осаждающие решили их закидать мясом. Вот только мясо это было гражданским и напрочь безумным. Одурманенные жители Брумы и легионеры, орды гоблинов, отряды неизвестных культистов в балахонах поверх брони, лезущие по трупам ратмеры в хитиновых доспехах. Закидав первый рубеж обороны одурманенным мясом в уровень преграды, осаждающие едва не ворвались на вторую линию защиты на плечах у смятых и повергнутых в шок защитников. Остановило бешеный напор и непрекращающийся поток только то, что выжившие после атаки одурманенные попадали ничком и ни на что не реагировали, но к тому моменту гоблинов, ратмеров и культистов уже столько переправилось через первый рубеж, что контратака не имела смысла.       Последним отступал Бенор Крушитель Камней в полном тяжёлом доспехе, упившийся зельями выносливости и силы под завязку. Крутя двумя полуторниками мельницу он только во время своего отступления покрошил на куски сотню культистов, пару десятков одурманенных, полсотни ратмеров, десяток корусов и гоблинов безо всякого счёта. И вот когда до второго рубежа обороны оставался последний шаг из-за спин врагов выскочило это порождение Обливиона. Когда-то это безусловно было ратмером, но после неизвестного воздействия теперь это представляло собой химеру слившуюся с корусом и подстёгиваемую здоровенной опухолью на спине в которой с ужасом можно опознать оплавленное извращённой магией тело гоблина. Вместо рук огромные острые клешни. Ноги вывернулись под неизвестным углом и превратились в ещё одну пару даже больше верхних. Вместо нижней челюсти две створки-мандибуды полные шипов с которых сочиться и стекает ядовитая слюна. Дыхание монстра тяжёлое, с хрипами. Комок гоблина-опухоли на спине что-то едва различимо пищит и конвульсивно дёргается. Всё мягкое тело бывшего ратмера спереди покрывают мощные хитиновые пластины. Вместо глаз плевалки с ядом. Мозга в ратмерской голове тоже явно нет. А вот из комка опухоли из-за спины тянуться десятки глаз на стебельках по контуру тела, бугрящегося мышцами и хитоновыми шипами. Бенор выжил, за счёт своей брони, но монстр успех заблевать его ядом с головы до ног, раздавил клешнями ноги и правую руку. Левой норд, выпустивший из неё меч и догадавшийся сдёрнуть с пояса эбонитовый кинжал, завёл монстру за подмышку и ткнул в спину. Попал в гоблина-опухоль, оторвав пару стебельков с глазами. Чудовище взревело от боли, выпуская и откидывая тяжёлого пехотинца из своей давящей хватки.       Ралоф в этот момент дотащил вместе с парой легионеров и дружинников тяжёлый скорпион на стену, приготовил машину к стрельбе и дал первый выстрел по монстру. Каким бы крепким у чудовища не был бы панцирь, но выстрел в упор тяжёлыми болтами из скорпиона прошил его насквозь, как и наступающих позади монстра. А там слаженными действиями легионеры натянули механизм для второго залпа. Очередная связка для выстрела и вторая туча стрел летит следом с интервалом в полминуты, пока последние защитники первого рубежа подхватывают своего командира, который возможно ценой жизни спас их от прорыва врага на вторую линию обороны. Рядом на стене и внизу в закрывающихся воротах лучники из тяжёлых луков дали практически прямой наводкой бронебойными, взрывными и срезнями. Стреляли до тех пор, пока все наличные стрелы и болты, приготовленные для второй линии не израсходовали. Последний выстрел скорпиона пришлось дать в воздух, так как налетели гоблины верхом на корусах-охотниках, закидывая лучников лишённых стрел как они думали безнаказанно. Но воевода Ралоф Белый Волк к тому времени уже настолько надрочился с этой аккуратной машиной войны, что последняя связка болтов достала большую часть супостатов, попадавших в пропасть. Норды к этому времени опомнились и похватали пращи с завязок поясов.       Но гоблины и ратмеры удивили во-второй раз, следом за верховыми летучими гоблинами-лучниками, с помощью метателей на высоту стены второго рубежа закинули гоблинов-берсерков. Приём, который гоблины любят проворачивать, когда сбиваются в огромные стаи, ведомые королём гоблинов. Иногда даже помогает, но у врагов была одна существенная ошибка, а потому Ралоф, успевший много где побывать и знающий по чуть-чуть обо всём на свете, вторично удивил противника. — Тарчи на оборону товсь!       Легионеры и дружинники нордов выхвалили вставленные в парапет стены тарчи и выстроили из них стену поверх в специальные пазы. Навалились всем весом и приготовились к удару. Метание берсеркеров попросту захлебнулось, так как при ударе о щит с лезвиями тела безумных перекачанных гоблинов попросту разрезались до того, как берсеркеры вообще понимали, что надо выставить впереди себя своё оружие, чтобы иметь шанс остаться в живых. Сбросив мясо с острых шипов-лезвий на свою сторону стены, обороняющиеся вернули свой страшный козырь на место. Помощники внизу тем временем выкидывали нарезанное мясо гоблинов в пропасть на радость слетевшимся стервятникам.       Защитники на стенах сменялись трижды на протяжении дня и ночи, что шёл штурм второй линии обороны. Были и убитые, и раненные, но куда больше было вымотанных вусмерть бойцов, которые желали только пожрать чего-нибудь и выспаться хотя бы часа четыре. Дважды, когда под стеной второй линии собиралась гора тел, осаждающие кидали в бой отряды мутантов, подобных тому, что переломал Бенора, но оба раза атака захлёбывалась, потому что всякий раз в дело вступал боевой маг Роланд Лестрейндж, сжигая адским огнём и тварей Обливиона, и тела убитых, что накопились под стенами. Роланд был главным козырем в обороне. Ралоф и Синмир лично следили, чтобы единственного мага, который умеет создавать пламя Обливиона, прикрывали башенными щитами. Роланд впрочем за два раза использования адского огня вымотался так, как будто бился всё это время на стене в полную силу. Каждый раз заливаясь зельями маны под завязку, он ложился спать в укрытие за скалой под охраной десятка бойцов. Остальные маги впрочем от него не отставали. Только им приходилось поддерживать защитные барьеры, когда вражеские маги пытались опробовать на осаждённых свой арсенал. Но ответный залп из катапульты, скрытой за стеной, быстро прерывал эти попытки, как и попытки устроить какую-нибудь гадость на саму оборонительную линию. Но единственный маг земли у врагов оказался неким важным шаманом гоблинов, которого накрыла волна облитых маслом камней и тот больше уже никому ничего не устроит, а нового такого же гада у противников судя по всему не было.       Но вот в очередную волну на рассвете враги решили повести вторую толпу наркоманов, готовых за дозу наркотика даже идти на смерть. Ралоф приказал зарядить катапульту и парочку баллист горшками с земляным маслом. За сотню метров от стены защитники воздвигли огненный рубеж шириной в десяток метров, но одурманенные завалили его своими телами и хлынули вперёд. Прямо под выстрелы луков и скорпиона. Как раз за это время пополнили запасы для стреляющего оружия. Прямой наводкой и дождём из-за стены. Камнями из катапульты и дроблёнкой из пращей. Вторую линию защитники удерживают, пусть и на пределе своих сил, регулярно сменяя друг друга. Счёт потерь пошёл уже у осаждающих на цифру в десятки тысяч. И большинство из них гоблины. Чего бы не добивался враг, но защитники Храма Повелителя Облаков у них прямо как кость в горле. Такой жестокой резни эти места не помнят даже во времена прорывов Обливиона в Нирн и во время Великой Войны.       Снова атакующие безумной волной лезут на стену, усеивая всё пространство под ней горой из трупов и кусков тел. Течёт кипяток по стенам, сбрасывая в очередной раз штурмующих визжащей кучей изувеченного мяса. Кровавая бойня штурма не прекращается. И тут в слепящих лучах восходящего солнца в горах поднимается ветер. Ветер, что рождён не Кинарет, но крыльями могучего летающего существа. — Дракон!       Но прежде, чем кто-то успевает стрельнуть по монстру, Ралоф и Синмир замечают сидящего на шее у летающего ящера норда в характерном доспехе. — Совнгард саран!       Оказываясь в точке перед стеной, Довакин спрыгивает в самую гущу врагов. В это время дракон издаёт крик, эхом отражающийся от склонов гор, выпуская огненную струю на десятки метров, обрушивая пламя на врагов. — ЙОЛ-ТОР-ШУЛЬ!       Пока дракон жжёт осаждающих, Довакин приземляется вреди врагов словно камень упавший со всей дури в грязь. В том смысле, что брызнули во все стороны враги, только уже в мертвом виде. — ФИК-ЛО-СА! — ВО-ГРОН-ОВ! — МУЛ-КВА-ДИВ! — ВЕН-ГАР-НОС!       Мало того, что Довакин учетверился, так ещё покрылся сияющей невиданным светом драконьей бронёй, а всех ближайших врагов от него попросту стало подкидывать в воздух и швырять в пропасть. А дальше началось натуральное избиение врага поочередным использованием криков Смертельный Приговор и Безжалостная Сила. Выбив врагов до первой линии обороны, Довакин воодушевил сердца своей дружины и легионеров, впервые поведя армию в бой как Исмир. Осаждающие были разбиты на голову и обратились в повальное бегство во все стороны, преследуемые и вырезаемые людьми и призрачными воителями в драконьих латах. Скакмат по просьбе своего гразэймазина повергал крупные группы противников сверху ту’умом. В это утро впервые после двухсот лет перерыва драконорождённый правитель повёл в бой армию людей под красным знаменем с драконьим гербом.