double btooom!

Блаженный сон улетал, оставляя после себя еле лёгкий шлейф наслаждения и долгожданного спокойствия. Мгновение. Умиротворение сменилось агонией, она электрическими псами одолевает всё тело, сосредотачиваясь преимущественно в груди. Девушка закричала, чувствуя яркую, ни с чем не сравнимую боль в лёгких, рвет белую рубашку пациента, пытаясь хоть немного облегчить боль. Спустя некоторое время лёгкие перестало обжигать необходимым для жизни кислородом, грудь размеренно принялась опускаться и подниматься. Теперь Мэгуми могла рассмотреть, где находится. Непонимание одолевает её. Что происходит? Где она? Что случилось? Вопросы роем кружили в голове, практически причиняя физическую боль. Только сейчас до слуха донёсся странный звук дыхания — маска. Что-то тихо пищит под ухом — экран с состоянием пациента. Мозаика началась складываться воедино. Взгляд скользит ниже к сгибу локтя, где находилась игла от капельницы, на другой руке был гипс. Она, насколько это возможно в состоянии полной слабости и ограниченности движений, чуть приподнимается, принимая полусидячее положение. Палата до ужаса пустая, белая, чистая, только голубые занавески чуть трепетали от ветра из приоткрытого окна, да цветы на тумбочке. В голове всё неприятно звенит, будто бьют молоточком по стеклянному стакану, это мешает вспомнить происходящее. Мэгуми шарит здоровой рукой по кушетке, пытаясь найти нужную кнопку для вызова врача. В памяти какие-то обрывки огненных зверей и голубое небо. Она не знала сколько так просидела, рассматривая жизнь города: толпу людей, размеренное движение машин, яркие баннеры и вывески, чересчур громкий голос из рекламы. Это невероятно успокаивало. Однако покой вновь был нарушен — зашёл врач с медсестрой, и пока она меняла капельницу, он поприветствовал больную: — С возвращением в живой мир, Шейн Мэгуми, — и опустил уставший взгляд серых глаз на медицинскую карточку. — Итак, ты попала к нам трое суток назад с сильным сотрясением мозга, через несколько часов ты впала в кому, — его безэмоциональный голос заставил поморщиться медсестру, которая завершив работу, удалилась из палаты. — Ты очнулась вчера, около пяти часов вечера, но провела это состояние в бреду. Тебя пришлось усыпить. Девушка сняла маску с лица, подмечая с каким трудом далось движение. Не могло получиться так, чтобы за трое суток атрофировались мышцы до такого состояния. Пристальный взгляд на руку заметил врач. — Да, ты повредила ту часть мозга, которая отвечает за координацию движений. Ничего страшного в этом нет, просто иногда ты не сможешь контролировать тело. — Для гражданского это не страшно, что насчёт героя? — прохрипела девушка, переключая внимание на доктора. Мужчина неопределенно пожал плечами и достал фонарик из больничного халата. Он посветил прибором в глаза, проверяя реакцию зрачка на свет. Спрашивал вопросы о состоянии, записывая информацию в бланк, девушке было сложно отвечать — речь путалась, язык заплетался. Проверки закончились после получаса. — У тебя отравление угарным газом, первое время будет немного тошнить, и сотрясение не пройдет без следа, приготовься к тяжёлым болям. Он покинул палату после того как медсестра принесла обед и стакан воды. Шейн все также отстраненно смотрела в окно, не притронувшись к еде, лишь прозрачный стакан стал наполовину пуст. Странно, но она ничего не чувствовала в душе, никаких эмоций не было, никаких мыслей не проносились в голове с тех пор, как она узнала почему здесь. Это было несвойственно её характеру, Мэгуми скорее бы со всеми переломанными костями утверждала бы, что всё в порядке, поинтересовалась бы как дела у мальчика, у тех людей, которые наблюдали за тем инцидентов, оказали ли им психологическую помощь. Но ничего из этого не было. Будто бы бассейн, доверху наполненный водой, опустошили, выдернув пробку. «Наверняка, мне вкололи львиную дозу успокоительных. Даже думать ни о чем не хочется, не то, что шевелиться». Сонливость постепенно подкрадывалась к ослабленному телу, решив, что утро вечера мудрее, поудобнее устроилась на подушке и с наслаждением прикрыла глаза, предвкушая долгожданный отдых. Проснулась девушка глубокой ночью, это было понятно по полной луне, которая одиноко восседала на небосводе. Но пробуждение вызвано не серебристым светом, щедро рассыпанным холодной рукой диска, а пристальным взглядом. Мэгуми приметила полуоткрытое окно и слабо движущиеся занавески на ветру. «Я точно помню, что медсестра разбудила меня, когда закрывала окно». Кто бы это ни был, угрозы от него не ощущалось, поэтому девушка со спокойствием повернула голову влево, сталкиваясь со взглядом алых глаз. Однако именно этого человека, девушка ожидала увидеть меньше всего, оттого резким движением и попыткой защитить себя, она чуть не уронила капельницу. Казалось, даже язык прилип к небу. Парень со скучающим выражением лица подхватил капельницу, чтобы они не полетели на пол, вызывая лишний шум, и всем своим видом показывал, что делает одолжение. Было темно, лишь луна освещала комнату. — Что ты здесь делаешь? — она с трудом выговорила эти слова, пытаясь сесть на кровати. — Любуюсь на спящую красавицу, — он с отвращением смотрел на её попытки принять устойчивое положение, но помогать не спешил, вернее совсем не собирался. Эта картина была такая жалкая, без помощи посторонних ни на что неспособна. — Хорошо, что тебя целовать не пришлось. — Нужен принц на белом коне, а ты на эту роль даже не рассматриваешься, ты скорее конь и то не факт, — прохрипела она в ответ, наконец-то усаживаясь удобно, даже не обращая внимание на его злость и яростные почёсывания шеи. Его красные глаза светились из-за бушующих эмоций, он еле сдерживал себя, чтобы не превратить её в пыль, она это видела и усмехалась про себя. — Прости, что задела твои нежные чувства, Шигараки. Мне правда не стоило так говорить, — парень выгнул бровь, не веря ей. — Из нас двоих мы точно знаем, что принцесса здесь ты, да? Шигараки оскалился и сжал её шею рукой, пытаясь сжечь взглядом рубинов, девушка даже не дёрнулась, в ответ посылая тяжёлые взгляды. Его мизинец с лёгкостью коснулся бинтов на шее, и они осыпались. — Ты испытываешь мое терпение? Думаешь, я не могу навредить тебе? — другая ладонь накрыла женское предплечье и потянула обладательницу к себе. — Я не могу тебя убить, но могу сделать так, — бинты начали осыпаться, трещина прошла по коже руки, девушка дёрнулась от боли и безумной хватки, пытаясь вырваться, но Шигараки лишь сильнее сомкнул пальцы. — Оставить тебя без руки? Будет служить напоминанием, что не всем людям можно грубить, — показалась ткань мышц, кровь каплями падала на белоснежную постель, кожа горела и отшелушивалась. Он не сводил с неё взгляд, пытаясь сломать подобной пыткой, мизинец всё ещё гулял над шеей, готовясь удариться о кожу и закончить жизнь. — В следующий раз будет больше, поняла меня? — она кивнула, чуть всхлипывая. — Что тебе надо? — Насчёт сделки. Видишь ли, нарисовался один хер в маске из якудза, он убил одного моего человека и лишил руки ещё одного. Мы должны сотрудничать, но он мне не нравится, — Шигараки проворчал, уставившись в окно. — Тебе хоть кто-то нравится? — Мёртвые. Они не перебивают и не раздражают, — его рука потянулась к шее, и девушка послушно замолчала. — Мне нужна ты для более успешного результата переговоров. А ты словно почувствовала и нарвалась на проблемы, — он шикнул на неё и взял плюшевого медведя с тумбочки. Странно, что девушка не заметила подарков раньше, хотя, вероятно, к ней приходили посетители, пока она спала. — Пару дней можно подождать, — игрушка рассыпалась, приковав пристальный взгляд лазурных глаз. — Я хочу сотрудничать с ними, но потом уничтожить, чтобы не мешались. — С чего ты взял, что меня кто-то станет слушать? Прошло столько лет, уже все забыли про Шотфаера, — она наблюдала как Шигараки перекидывает яблоко из одной руки в другую — чувствует себя как дома и не стесняется. — Тебе повезло, — усмехнулся Шигараки. — По счастливой случайности, взгляды твоего отца совпадали со взглядами нынешнего босса группировки. Я не думаю, что он откажется от сотрудничества, более того, через тебя можно выйти на Эрнста. Девушка в задумчивости прикусила губу и отвернулась от парня, сжимая край постели. — Но это ведь не единственная причина? — Умнеешь, — он усмехнулся. — Но, я думаю, это подождёт, ты сейчас похожа на покойника, а пешки в игре я терять не намерен. — Шигараки, — вздохнула девушка, утомленная бессмысленными разговорами, — в какую игру ты играешь? В стратегию? Тогда хочу сказать, что ты плохо играешь в неё. Шигараки усмехнулся от сравнения и откинулся на спинку стула, покачиваясь из стороны в сторону. — Ты позволил своему герою практически умереть, после этого он либо уходит с поля боя, либо требует огромного хилла. — Хм, я думаю, дам ему хилл и апгрейда. Девушка неопределенно и протяжно хмыкает, задумываясь о чем-то своем, а после вглядывается в окно, в неоновые вывески и свет фар машин. А потом тихо шепчет: — Уходи, Шигараки. Парень, услышав это, заинтересованно поднял левую бровь. Шигараки ожидал, что она ещё будет развлекать его своим поведением, своими словами и верой, что она сможет совладать с ним. Тем не менее он в немом безмолвии встал со стула, не из-за сожаления и великого сострадания, а из-за прагматичного взгляда на положение вещей. Ему нужны здоровые люди, а сейчас ею только людей пугать. Подойдя к окну напоследок обернулся к ней, цепляясь за оконную раму: — Почувствуешь, что за тобой следят — не истери, мой человек будет наблюдать за тобой. Вернусь через неделю, постарайся не сдохнуть. Шелест. Комната пуста. Вот и гадай как он спрыгнул, если палата находится на пятом этаже. Девушка устало опустила ледяные кончики пальцев на глаза и с силой растерла, вызывая мельтешение черных и желтых мушек. «Это будет сложнее, чем я думала». Сон шел беспокойно. Утро началось с проверки состояния пострадавшей, принятия антибиотиков и попыткой встать на ноги. К слову, она не увенчалась успехом, унизительно пришлось принимать растирающий массаж мышц от медсестры, напоследок она попросила костыли, чтобы начать тренироваться уже сегодня. В палате не было даже телевизора, что серьезно огорчало девушку – сидеть на кушетке и наблюдать за городским пейзажном безусловно интересно, но за сутки он приелся. Девушка вспомнила недавние нападения её прошлых товарищей: «Интересно, как Шими преодолел границу? Неужели телепорт? Я точно помню, что он растворился в воздухе, но среди нас никогда не было людей, с такими способностями. Они подобрали людей, с причудами которых я не знакома... Как они сбежали с Тартар?.. Шими… а ведь когда-то я считала его братом…» Она погрузилась в теплые детские воспоминания, которые были наполнены звоном качелей, детским смехом сверстников, светом солнца и улыбкой матери. Сердце в тоске заныло по этим дням, когда у нее ещё не было причуды, а все проблемы этого мира не могли достать тебя. Она опустила голову, всматриваясь в свои ладони. «Точно, — думала Мэгуми, — поступив в академию, я нашла здесь уют, тепло, относительную безопасность, друзей и любовь, — руки беспомощно сжали постель, вызывая хруст ткани. — Точно… я забыла о своей изначальной цели. Наверное, в данном случае хорошо подойдёт слово «размякла». Хорошие были деньки».