Цельность раскола

Где-то неделю назад, за пару дней до всей этой истории, я сунул под подушку пистолет, и забыл о нем. Действие было машинальным, я почти не отдавал себе в нем отчета на грани сна, под таблетками, которыми закидывался пригоршнями. Вызвала его заварушка в «Черри», не настолько серьезная, чтобы вспомнить об оружии на следующее утро. Будь иначе, проще было поставить Гранди нести у дверей почетный караул. Вместе со мной о пистолете позабыл и Загадочник. Который не мог подслушать моих мыслей и не узнал, когда я о нем вспомнил. Верный способ из всего двух был лишь один. Выстрелить в себя я бы, скорее всего, не успел. Ставить стоило на «колеса». Но очень хотелось жить… Человечество давным-давно, благодаря прогрессу науки, живет посреди сбывающихся наяву древних сказок. В наши дни, в этом городе, происходят сперва кажущиеся невозможными и даже вовсе антинаучные чудеса. Та знаменитая притча о драконе, которую я не рискнул на себе испробовать… Мне припомнилась еще одна, множество раз повторенная в фольклоре различных народов. О том, что победить все способна только любовь. Здравый смысл, конечно, тоже, в первую очередь. Секс так же именуют занятием любовью. И в тот, первый раз, покинув зеркало, мой темный двойник хотел слиться со мной воедино. Что в этот стало возможным сделать буквально. И я вновь стал цельным… Кончая, я на миг закрыл глаза. Последнее, что почувствовал — как Загадочник навалился на меня всем весом. Открыв глаза, я его не увидел. Перед этим перестав ощущать в себе и на себе. Почувствовал себя иначе… Полностью собой. Все получилось. Каким-то чудом. Получилось что? КТО Я? Я — это Я. Я повернулся на бок, обхватив себя за плечи, подтянул колени к груди. Мне стало холодно. Тогда, как на теле продолжали гореть теплом его прикосновения… Вместо того, чтобы укрыться одеялом, я поднялся с постели и подошел к зеркалу. С опаской? С грустью? Бояться было нечего, я знал, что в зеркале покажусь только я. Уже понял, что все удалось. Каким-то невообразимым чудом, верить в какие безумие. Это грусть из-за того, что Загадочника не стало? С чего бы, ведь он — во мне. Как он и хотел. Но не так. Ему было нужно, чтобы не стало меня. Не отвлекаться. Итак. Простой тест: я хочу избрать Джима Гордона своим врагом? Нет. Я убил бы его, почувствовав в нем для себя угрозу? Да. Я хочу убивать из-за сверх-идеи? Нет. Убью в силу сложившихся обстоятельств? Да, не раздумывая. В наказание тоже. Мог бы я убить Ли, ударить Миртл, любую другую женщину, если бы от этого зависела моя безопасность? Нет, я бы придумал что-нибудь другое. Что Табита предпочтет остаться без руки, чтобы сохранить Бутчу жизнь, не то, что я, она сама до последней секунды предположить не могла. Потушил бы я Гранди? Нет, еще чего. Нет никакой гарантии того, что он не станет обратно Бутчем и не захочет прикончить меня. Я — та сумасшедшей раскраски бабочка, что выпорхнула из кокона незаметно ползающей по участку гусеницы, которой не давали взлететь. Мои мысли ясны, как светлый день, их ход острее ножа, которым я посреди ночи зарезал того, кто прозвал меня Загадочником. Я… такой, каким был до выстрела в того, кого считал другом… После чего Загадочником и стал. Таким я был, когда еще трезво мыслил. И светлый, и темный в одно и то же время. Прекрасное чувство наполненности. До самых краев и не единой капли лишней. С чего бы, в таком случае, чувствовать… пустоту… Отражение в зеркале… Там остался только я. Один. Здесь тоже. Не просто один. Без него. Никто не умер, но чувство именно такое, невосполнимой утраты, притом, что не потеряно ничего. Все просто... В ином случае догадка о побеждающей демона любви не сработала бы.