Взрослые люди

Время ползло медленно. Гермионе казалось — прошла вечность. Часы же показывали всего час с момента начала встречи со Стивеном. Тот трупом лежал на кровати, недвижимый и бледный. Грейнджер отползла подальше и уселась на грязный пол. Она сосредоточилась на том, чтобы не упасть и не разбить голову. — Я жить хочу, ты, чертов мудак! Ей чудилось, будто она кричит что есть мочи, плюет в лицо убийце, бьет наотмашь раскрытой ладонью… На самом деле Гермиона сидела на полу, едва шевеля губами. Яд медленно расползался по организму, отравляя тело, порождая в мозгу невыносимые картины и образы. — Жить скучно. Ты же хотела много денег? — Брейк, кряхтя, сел на кровати. — Нахуй мне твои деньги, я хочу к дочери. Я хочу видеть, как она растет, Я хочу… — Я-я-я, всегда только о себе. Надоело! Что у тебя есть, кроме твоих желаний? НИ-ХУ-Я! А Я захотел умереть красиво — и умру. Покину этот бренный мир в твоей прекрасной компании. Слушай, Крошка, у нас осталось последнее дело. В этот момент раздался оглушительный грохот, стены сотряслись, стаканы и бутылка попадали на пол. — Что это? — Грейнджер встала на четвереньки и по стене, с трудом, поднялась на ноги. — Ты хотела бум? Он есть у меня, — просипел Брейк. Он поднялся и заковылял к окну. Отодвинул штору и хмыкнул: — Дело всей моей гребаной жизни. Пылает. Смотри, как красиво. — Что это? — Гермиона схватилась за плечо Стивена и уставилась на столб дыма, поднимавшийся в небо. — Ирландцы рыдают горючими слезами. Не видать им больше налогов с завода. Заводу крышка. — Но там же люди! — срываясь на хрип, попыталась крикнуть Грейнджер. — Такая чистая Крошка… Как ты могла на меня работать, зная, сколько людей умирают ежеминутно по моей воле? Гермиона, шатаясь, вернулась в свой угол. Забилась в него еще глубже и дала волю слезам. Худая рука опустилась на ее макушку, погладила. Стивен прошептал: — Там нет никого. Я велел всем покинуть завод. Ты хотела, чтобы все закончилось? Я исполнил твою просьбу. Осталось одно дело. Последнее. Гермиона подняла голову и проследила за Брейком, что шатаясь, ковылял к окну. Из-за шторы он достал лэптоп и вернулся к ней. — Я не стану больше ничего делать! — прохрипела она. — Я умею уговаривать. Ты видела счета в банках. Миллионы фунтов… Ты же не думала, что я собираюсь сдохнуть, не определив деньги в нужные места. — Я не буду… — Половину всех денег ты переведешь на счета Роджера, я укажу куда перекинуть, а остальные ты поместишь в свое хранилище в Гринготтсе. Да-да, я отлично осведомлен об этом! После твоей смерти все деньги будут у твоей дочери. Элис никогда не придется жить в бедности. Это по-честному, правда? — Ты хочешь купить мою смерть рядом с тобой за свои гребаные бабки? — Ты обеспечиваешь своей дочери безбедную жизнь, даешь в руки любые возможности. Тебе ли не знать, что деньги открывают любые двери. — Безбедную жизнь без матери, Стив. Ты ведь рос с мамой… Сколько историй я выслушала о вашем детстве… Как ты рассказывал о своей матери, как гордился ею, как был благодарен за то, что она делала ради вас… Брейк щелкал по клавиатуре, бормоча себе под нос что-то. — У нас мало времени, Крошка. Делай, что я сказал. Ты все равно умрешь, а твоя дочь будет либо при деньгах, либо бедной, как церковная мышь. — Гринготтс, ты уверен? — Судья Гольден может быть крайне убедительным. Даже гоблины это признали. Брейк умер в муках. Его крики долго звучали в ушах Гермионы. Он умолял пристрелить его, а она не могла руки поднять, умирая от жажды. Ей казалось, по лицу текут струи лавы, оставляя черные, выжженные следы на коже. Гермиона не осознавала, что плачет. Не проносилась перед глазами жизнь, не виднелось впереди яркое пятно света, не было ничего, кроме грязи на полу, запаха дыма и присутствия Смерти, которая к каждому приходит сама. Лично…