Совсем близко

      Выбежав из здания, Аннабет сразу же ловит такси, бросает водителю адрес, чувствуя, как слезы заливают лицо.       Что за черт?       Она никогда не была плаксой. Не любила, когда сопли распускают на пустом месте, да и сама держала себя в руках с завидным успехом, так почему сейчас она не может остановиться? Почему после вполне адекватного разговора у нее под ребрами будто крутится черный торнадо? Почему слезы продолжают катиться по щекам, капая на пальто? Аннабет смотрит в окно, прямо на темное вечернее небо, затянутое тучами. Как бы дождь не пошел, сырости ей хватает с лихвой.       Машина проносится мимо многоэтажных домов, горящих неоном вывесок магазинов, светофоров, деревьев, других машин, людей, идущих по тротуару и переходящих дорогу, а девушка в такси обнимает себя руками, думая, что никогда не ощущала такого разрывающего отчаяния.       Наконец, машина останавливается напротив ее дома. Аннабет, не глядя, отдает водителю несколько купюр и, хлопнув дверью, вылетает из такси. Доходит до входной двери и достает ключи. Она так пытается заставить себя поверить, что все в порядке, так пытается сделать вид, что       все хорошо. Не обращает внимания на дрожь в конечностях, но вот связка ключей со звоном падает на землю, и тут уж сколько не шепчи молитв, а против явных вещей не пойдешь.       Черт!       Девушка поднимает их, до боли закусив губу. Открывает замок и вваливается в дом, прикрывая дверь. Кидает сумку на пол и прислоняется спиной к двери, судорожно дыша.       Сердце, глупое, колотится в груди так, что больно дышать. Щекам холодно от слез, руки будто засунули в холодную реку, а ребра горят огнем.       Аннабет всхлипывает.       Что, черт возьми, происходит?       Перед глазами встает образ Перси. Того, кого она целых три года на дух не переносила, того, чьи колкие фразочки и издевки задевали за живое, того, кто, как она думала, все это время ненавидел ее в ответ. Но сейчас она вспоминает его зеленые глаза с синими прожилками, сжатые в кулаки руки, печальное: «Ты просто слишком идеальная», будто это было чем-то очевидным, что стало для него приговором, и он не смог избежать его, как бы ни противился.       Она вспоминает его и не чувствует того беспорядочного раздражения, что появлялось каждый раз, стоило кому-то упомянуть юношу.       Нет больше ненависти.       Нет обиды.       Нет желания причинить боль очередным замечанием и язвительной насмешкой. А есть….       Аннабет не понимает, что от нее осталось. Боль изнутри раздирает грудную клетку - убивает, не хуже ножа.       Аннабет хочет вернуться назад, что-то сказать, пообещать, но не может. У нее нет слов, чтобы выразить то, что сейчас сжирает ее.       Она бьется головой об дверь, но что толку, если физическая боль не может сравниться с душевной?       Почему она не ответила ему?       Аннабет сжимает кулаки до кровавых полумесяцев на ладони.       Не знала, не понимала, боялась. Даже сейчас боится, заставляет себя не думать об этом, но вопрос важный и покоя не дает. И все время: а что, если бы ответила? Что, если бы шагнула вперед? Что, если б рискнула? Что, если бы…..       - Нет! Нет! НЕТ! – Она кричит так, что, наверное, слышат соседи.       Потому что страшно.       - Соберись. – Командует себе дрожащим голосом. – Это пройдет. Уйдет. Соберись.       Но это не уходит.       Аннабет собирает все остатки своей силы и отрывается от двери. Стягивает пальто, бросая его в коридоре, снимает туфли, и неровным шагом идет в ванную. Сбрасывает с себя нежно голубую рубашку, черные брюки, старается не смотреть в зеркало, но все же поднимает взгляд.       - Боги. – Выдыхает она, разглядывая девушку напротив.       У нее светлые волосы, прядями выбивающиеся из прически, и серые уставшие глаза, в которых плещется море боли. У этой девушки сдвинутые к переносице брови, подрагивающие искусанные губы, мешки под глазами и такая усталость и отчаяние, явно вырисовывающиеся на лице, будто ее заставили держать небо.       У этой девушки вот-вот остановится сердце.       И Аннабет не знает ее, потому что она сейчас находится в Праге, или в Рио-де-Жанейро, или в загородном доме ее семьи.       Не важно.       Но она не в Нью-Йорке.       Она не задается измучивающими вопросами, почему ничего не ответила Перси. Она не думает о Перси и о том, что несколько минут назад он признался ей в чувствах, хотя вся это время выказывал лишь ненависть. Она не думает о том, что будет завтра. А все потому что она в Праге, прогуливается по узким улочкам, или в Рио-де-Жанейро на карнавале, веселится под дождем из серпантина и лепестков диковинных цветов.       Где угодно, но не здесь.       Аннабет снова смотрит в зеркало.       Девушка с серыми пустыми глазами смотрит в ответ.

***

      Аннабет умывает лицо, расчесывает волосы, заплетает их в хвост, заново наносит макияж, одевается в свободные джинсы и футболку и смотрит на часы.       18.45       Скоро она встретится с друзьями и все переживания забудутся.       Но ничего не забывается, когда счастливая Талия открывает ей дверь.       Ничего не проходит, когда ее подруга Кларисса, девушка с длинными каштановыми волосами и ужасным характером, приветствует ее, обнимая.       И ничего не уходит, когда Лука, высокий блондин с голубыми как льдинки глазами, подает ей какой-то стакан с лимонадом.       - Ты чего такая грустная, Аннабет? – спрашивает он.       Люк, или как его называют друзья, Лука, всегда заботился о Аннабет, а учитывая то, что знакомы они были с раннего детства, заботился он о ней много. Порой, именно к нему приходила Аннабет в поисках поддержки и защиты, и, спустя столько лет, он стал для нее старшим братом.       Но как ему объяснить, что она постоянно вспоминает тот последний разговор с Перси?       Как сказать, что то, что случилось, пошатнуло все ее сознание и перевернуло мир? Как описать ему чувство, когда ты не понимаешь, как поступить, ведь не знаешь, что происходит, но чувствуешь, что не можешь молчать, а говоря, не знаешь, о чем говорить, ведь не понимаешь что, черт возьми, творится внутри себя и вокруг?       - Все нормально, просто устала. – Притворно улыбается Аннабет, надеясь, что ее друг все-таки поверит.       Люк наклоняется вперед и как-то грубовато спрашивает.       - Опять расследование?       Девушка кивает, тяжело вздыхая.       - Новое дело, сам знаешь. Это очень важно.       Они садятся на большой мягкий диван перед телевизором.       - И как идут дела? – интересуется Лука.       Аннабет отпивает из стакана, надеясь, что там что-то посильнее лимонада, но ошибается. Что ж, наверняка друзья все же принесли что-то помимо сока и чая, а иначе этот вечер прожить будет не просто.       - У нас есть некоторые сдвиги. – Начинает она, чувствуя, как от слова «нас» содрогается все тело. – Парочка идей, несколько зацепок. Мы думаем, что у нападавших есть лидер, и еще, что они действуют по какой-то схеме и выбирают этих жертв не случайно. Во всяком случае, во втором убийстве. А вот, почему они выбрали именно тех людей в клубе, не знаю, хоть убей. Это очень странно.       Люк внимательно выслушивает девушку. Аннабет иногда бросает на него взгляд и видит, как напрягаются его руки и челюсть. Не удивительно, он был против, когда узнал, кем собирается работать Аннабет. Наконец, Лука расслабляется и пожимает плечами, расплываясь в улыбке.       - Как и всегда.       Аннабет не может не улыбнуться в ответ.       Тут к ним на диван прыгает Талия с тарелкой попкорна, что-то крича про то, что фильм сегодня выбирает она. Следом садится Кларисса, и по ее недовольному лицу Аннабет понимает, что та совсем не рада заявлению подруги, но скандал не начинает, за что Аннабет ей благодарна.       Талия и Кларисса слишком похожи друг на друга. Обе упрямы, задиристы и проблемы и споры привыкли решать не словами, а кулаками, хотя слова тоже обычно присутствуют, но совсем не те, какими можно прийти к перемирию.       Иногда Аннабет серьезно задумывается, как эти двое еще не поубивали друг друга, впрочем, и до этого дело бывает, доходит.       Аннабет счастливо улыбается, почти полностью забыв о своих переживаниях. Все-таки давно она не виделись с друзьями.       И если в первой половине вечера она едва не задыхалась от боли, то вот вторая часть проходит почти спокойно.       Аннабет почти чувствует себя счастливой.