Легко (не) заметить

Сакура проснулась от звона будильника. Она спокойно выключила его, поднялась и заправила постель. Машинально выполняя привычные утренние дела, она не смотрела на циферблат часов — и так знала, сколько времени занимает каждое действие. За последние два с половиной месяца она отточила свою утреннюю рутину до секунды. Это позволяло не отвлекаться на… посторонние мысли. Только у шкафа с одеждой Сакура сбилась с обычного ритма, застыв на несколько минут. Сегодня она не пойдет на работу в больницу, сегодня у нее миссия за пределами Конохи. Первая миссия с того самого… Девушка, мотнув головой, медленно и осторожно вытащила форму шиноби и расправила ее на кровати, проведя ладонью по бугристым карманам джонинского жилета. «Почему ты больше не ходишь в своей розовой безрукавке?» «Решила сменить имидж, сейчас в моде длинный рукав…» — главное улыбаться, главное произносить все с легкой долей кокетливой веселости, тогда никто не обратит внимания. Три месяца назад, когда Цунаде-шишо решительно сказала, что о случившемся никто в деревне не должен был узнать, Сакура лишь нервно рассмеялась. Она была уверена, что это невозможно. И была потрясена, потому что… …никто ничего не заметил. Глядя на свое отражение в зеркале, Сакура удивлялась, как можно было не видеть то, что затаилось в ее глазах, что спряталось в каждой черточке ее лица? Ей казалось, что оно просто кричало о себе. Как можно было списать на усталость такие круги под глазами и ненормальный взгляд? Как можно было отнести к обострившимся привычкам шиноби уклонение от любых прикосновений? Как можно было понимающе решить, что ночные кошмары — последствие Мировой войны? Но никто не заметил. Даже Ино. Первый месяц Сакуре было адски тяжело. Она знала, как должна была себя вести нормальная Сакура, и все время ожидала, что ее обман будет раскрыт, потому что постоянно совершала ошибки. Нормальная Сакура не стала бы огрызаться на пьяный комплимент больного, сломавшего ногу при выходе из бара. Она бы покраснела и вспылила, но уж точно не стала бы ядовито комментировать, заставив несчастного чувствовать себя отверженным и униженным. Она не стала бы отчитывать на глазах у всего отделения медсестру, слишком громко сплетничавшую об уставшем внешнем виде начальницы. Она много чего не стала бы делать. Но все это легко объяснили ПМС и просто стервозностью характера. Вот так, она оказалась недолюбленной стервой с бушующими гормонами. Но даже это нелестное и незаслуженное определение было лучше правды. Сакура вновь внимательно посмотрела на себя в зеркало и улыбнулась. Джонинская форма придавала ей уверенность и чувство защищенности. Хотя, наверное, это было глупо — просто одежда, которая на войне рвалась, как бумажная. С другой стороны, она же не против Мадары собиралась выступить. Просто небольшая поездка в качестве ирьенина в один из городов страны Огня. Пять дней на все: два — туда, два — обратно, и целый день на консультацию и лечение. Очень легкое задание, никакой спешки, никакой опасности. Никаких лишних мыслей. И надежная компания. У Ворот уже стояла вся остальная часть команды номер семь. Какаши-сенсей прислонился спиной к левой створке, погрузившись в чтение. Он не обращал внимания на происходящее вокруг, но уже то, что он пришел вовремя, — говорило о многом. Рядом с правой створкой стояли Наруто и Саске, которые о чем-то тихо переговаривались. Два года назад, когда оправданный Учиха ушел из Конохи, Сакура больше всего на свете мечтала, чтобы он вернулся. Но она и представить себе не могла, что он снова окажется в родной деревне вот так. Что она будет тайно срываться из дома на любое известие о нем, будет повторять маршрут, близкий к Конохе, в надежде встретиться. Как бы случайно. Ей рассказывали, как он сдал под стражу банду наемников, терроризировавшую торговую дорогу, как расправился с опасным нукенином, убивавшим жителей ради развлечения, и раскрывал другие неприятные вещи. Саске был героем. Она восхищалась им все сильнее, хотя думала, что больше уже некуда. А потом они все-таки встретились. Лучше бы она продолжала безнадежно ждать его в Конохе. Потому что сейчас ей было во много раз сложнее сделать шаг вперед и поймать на себе изучающий внимательный взгляд черных глаз. По его лицу нельзя было прочитать никаких эмоций, и Сакура не знала, хотела бы она или не хотела понять, о чем он думал. Наверное, все-таки не хотела. Когда неделю назад Сакура пришла к Пятой за миссией, Цунаде решилась ее отпустить только в этой компании. Девушка тогда недовольно поджала губы, но согласилась. Ей не хотелось идти с теми, кто знал ее настолько хорошо. Перед ними будет намного сложнее сделать то, что она собиралась. Сакура выпросила эту миссию, чтобы преодолеть свой страх, чтобы выйти за пределы охраняемой деревни и доказать всем — а главное, себе, — она может идти с гордо поднятой головой, она не сломалась, она переживала вещи и похуже. Нет, хуже того, что произошло, быть не могло, но она переживет, она справится. Девушка крепко зажмурилась, собираясь с силами, а потом решительно вскинула подбородок, подходя ближе к Воротам. Ее, естественно, заметили. — Привет! — взмахнула рукой Сакура. — Я, кажется, опоздала. — Ничего страшного, — выдавил из себя улыбку Наруто. Голубые глаза встретились с зелеными, заставив сердце девушки сжаться. Бедный добрый Наруто! Он всегда был открытой книгой, его чувства легко можно было прочитать, он никогда не прятался, не старался быть безэмоциональным. И сейчас она видела в его взгляде столько всего, что удивлялась, как он до сих пор не взорвался от той бурлящей массы. Прошло уже три месяца, а он не остыл ни капли. А может, это было из-за того, что Саске и Какаши стояли рядом непроницаемыми статуями, лишь кивнувшими на приветствие. Такое чувство, будто Наруто все ощущал за них троих вместе взятых. Он переживал, он пытался справиться. Сакуре не надо было смотреть на Какаши и Саске, чтобы понять — они справились. Уже. И теперь, чтобы справилась она сама, надо было отвлечь Наруто. — Помнишь, как мы впервые вышли за эти Ворота? — улыбнулась Сакура. Улыбка даже получилась искренней. — Помню, — тоже по-настоящему улыбнулся Наруто. Они все вместе перешагнули невидимую линию границы Конохи и отправились по дороге. Саске молчаливой тенью скользнул вперед, Какаши ненавязчиво занял место за ее спиной. Наруто начал вспоминать прошлое, корчил рожи, кривлялся, в общем, был собой, чем заставлял Сакуру весело фыркать или спорить по поводу каких-то событий. Саске не лез на глаза и никак не вмешивался в разговор, а присутствие сенсея позади заставляло ощущать спокойствие. Вот странно. Сакура не могла не чувствовать, что Учиха всеми силами пытается даже случайно ее не коснуться. Она не знала, как к этому относиться, а когда пыталась разобраться, сердце слишком сильно заходилось от боли. Какаши тоже старался держать дистанцию, но при этом всегда оказывался ближе всех, если ей нужно было протянуть руку для помощи. Хотя она ни разу эту помощь не приняла. Они совсем неплохо провели первый день пути, к вечеру добравшись до подвесного моста через реку. — Кто первый? — весело спросил Наруто, указывая на веревочные перила. Он говорил что-то еще, но Сакура этого уже не видела и не слышала. «Кто первый? — Дэйки ухмыляется и издевательски медленно расстегивает штаны. — Видимо, я. Буду первым, но не обещаю, что буду нежным. Хотя ты, красотка, можешь это исправить, просто скажи то, что нам надо, и мы будем нежными, как… цветочки, ха-ха. Или что там считается нежным?» Под взбудораженный хохот его дружков Сакура облизывает пересохшие губы, все еще не веря, что это происходит на самом деле. «Не надо, — слова выскальзывают изо рта против воли девушки, пытающейся сохранить самообладание, но дрожащий голос выдает ее состояние, заставляя Дэйки ухмыляться сильнее, — пожалуйста, не надо!» Внезапное прикосновение к локтю привело в чувство. Встрепенувшаяся Сакура вскинула глаза и встретилась со спокойным серым взглядом над привычной маской. — Становится темно, думаю, можно будет устроить привал на той стороне и обсудить, чем мы займемся на месте, пока ты, Сакура, будешь лечить больного. Отряд может привлечь ненужное внимание, нам не нужны лишние расспросы, — сказал бывший сенсей, продолжая разговор, в котором она не участвовала. Сакура сглотнула и кивнула, не доверяя голосу. Хорошо, что в этот раз ее трясло не слишком сильно, и сокомандники просто не заметили выпадение из реальности. И хорошо, что Какаши «разбудил» ее до того, как она досмотрела воспоминание до конца. Может, потому и дрожь удалось скрыть. Девушка вынула руку из сильных пальцев, все еще касавшихся ее локтя, и молча двинулась по мосту. Однажды воспоминания поблекнут. Однажды она сможет справляться с этим без непереносимого удушающего ужаса. Однажды она справится… Постаравшись отвлечься от своих мыслей, Сакура заметила, что Саске с непроницаемым выражением на лице ушел далеко вперед, а Наруто больше не улыбался. Наверное, они уже успели о чем-то поспорить, два неизменных болвана. *** Начавшаяся осень мелким вечерним дождем заставила поставить палатки. Сакура заснула неожиданно быстро — видимо, присутствие старой команды дарило чувство защищенности, тем более они отлично провели время перед сном, вспоминая у костра прошлые детские походы. А вот проснулась она в слезах, едва в силах дышать. Твердая неровная земля под тонким слоем палатки показалась каменным холодным полом пыточной. По крайней мере, в спину врезалась точно с такими же ощущениями. Сакура села, зажимая себе рот ладонью, чтобы не всхлипнуть даже случайно. Сквозь палатку можно было увидеть горящий огонь — значит, кто-то сидел у костра. И этот кто-то не должен был ее услышать. Сердце бешено стучало, разламывая виски болью, вдохи раздирали горло, слезы не позволяли открыть глаза. Прошло не меньше двадцати минут, прежде чем она смогла успокоиться. Дома она могла бы покричать в подушку или сходить в душ, это приводило ее в чувство довольно быстро, но в палатке провернуть такое не представлялось возможным. Сакура тяжело вздохнула, удостоверяясь, что руки больше не дрожат и голос не собирается подвести в самый неожиданный момент. Заснуть она все равно больше не сможет, а находиться в палатке становилось все тяжелее — у нее никогда не было клаустрофобии, но выйти на воздух хотелось почти нестерпимо. Значит, придется встретиться с тем, кто сторожит огонь ночью. Хорошо бы это был молчаливый сенсей или безэмоциональный Саске. Но в свете огня сидел Наруто, снявший свою налобную повязку и зачем-то внимательно ее разглядывающий. Сакура слегка прикусила губу, но потом решительно подошла ближе и села рядом. Наруто не пошевелился и вообще никак не показал, что заметил компанию. Сакура вытянула ноги к огню и посмотрела в звездное небо. Ночь уже подходила к концу, рассвет уже близко, можно было позволить себе немного помолчать рядом с другом. — Как ты? — тихо спросил Наруто, сжимая в руке налобную повязку и старательно не глядя ей в глаза. — Все в порядке, — как можно мягче ответила Сакура. Она давно хотела поговорить с ним, но все время откладывала: сначала сама была не готова поднимать эту тему, а потом все никак не приходилось к слову. Но сейчас уже нельзя было бегать от разговора. — Ага, — буркнул в сторону Наруто, явно ни капли ей не поверив. — Мое тело полностью восстановилось, — Сакура продолжала убеждать его, как маленького ребенка, которому обещают, что разбитая коленка заживет, не оставив и следа. — Ты ведь знаешь, видел на войне, меня можно пронзить… «Давай, Хидики! Насади ее сильнее! Пронзи! Глубже! А то плохо слышно, как ей понравилось. Понравилось ведь, красотка?» — …насквозь, — с небольшим подкашливанием закончила Сакура, силой воли заставив себя не вздрогнуть и даже не мотнуть головой ради избавления от яркой картинки. Не сейчас. Не перед Наруто. — И ничего не случится. Печать Бьякуго, совершенная регенерация, даже покруче твоей Лисьей будет. — Ага, — с каким-то озлоблением повторил Наруто, все еще глядя в сторону. Сакура вздохнула. В голове никак не укладывалось, почему, по какой дурацкой причине она сама пережила все случившееся намного легче, чем Узумаки? Она была ему благодарна, но впечатлительный друг вызывал некоторое беспокойство за его состояние. Сакура знала, что Наруто уже несколько раз находили совершенно вымотанным у подножия скалы с лицами Хокаге. Он бил по камню всю ночь, пока не падал от усталости. Кулаком. А может, не только кулаком, но регенерация Лиса успевала все поправить до прихода медиков. — Послушай, ничего страшного не случилось… Наруто резко развернулся, наконец посмотрев на нее пронзительно яркими голубыми глазами. У Сакуры воздух застрял в горле от эмоций, что обрушились на нее из этой чистейшей небесной голубизны. — Мне становится страшно, когда ты говоришь что-то подобное, — почти прорычал он. Сакура сглотнула комок в горле и медленно выдохнула. Наверное, это потому, что он ее любил. Когда-то. Ему так плохо, потому что он к ней по-особенному относился. — Я говорю подобное, потому что это правда, — начала раздражаться девушка. Она и так уже превысила свой лимит терпения, пытаясь быть с Наруто помягче. — Мы ниндзя, нас готовили к пыткам! И все действительно могло закончиться намного хуже! Она могла забеременеть (о нет, только не это!). От этой мысли сердце каждый раз останавливалось. Ей могли нанести непоправимые увечья. Она могла провести там не несколько часов, а несколько дней. Им могло наскучить развлечение, и они могли просто убить ее. Хотя последнее почему-то не вызывало отторжения. Возможно, она просто была готова умереть. И не из-за того, что они с ней сделали, нет, из-за своего пути шиноби. Она вполне понимала и принимала смерть еще в свои двенадцать. А потом стала понимать еще лучше, когда выросла и начала заниматься медициной. Люди умирали, по разным причинам, а однажды умрет и она. Так что не было в этом ничего действительно страшного. Она бы умерла, и ей не пришлось бы жить дальше, разгребая последствия: улыбаясь, стараясь вести себя, как раньше, и ловя все эти настороженные взгляды от бывшей команды. Иногда она жалела, что именно они ее спасли. Если бы это были незнакомые джонины, то было бы легче? Они бы ее жалели, но она сама не видела бы их постоянно так или иначе. А бывшие сокомандники не заметили бы ничего, как и вся деревня. Не заметили бы, ведь так? Пусть они знают ее лучше других, пусть они непревзойденные шиноби, привыкшие замечать любые мелочи и странности в поведении, пусть. Они бы тоже нашли оправдание, не захотели бы увидеть правды. Ведь не захотели бы? Не важно. Теперь уже ничего не изменить. Случилось то, что случилось. И Какаши, и Саске, и Наруто знают об этом. И она знает, что они знают. У них не получится притвориться, что ничего не было. А жаль. Без их вопросительных напряженных взглядов ей было бы намного проще забыть все. Уговорить себя, что это всего лишь страшный сон, который уже закончился. Она бы уже обязательно все забыла, если бы ей не напоминали об этом постоянно. И если бы окружающие не говорили их фразами. — Могло закончиться хуже, — вдруг согласился Наруто, выдергивая Сакуру из размышлений. — Но не делай вид, что все не закончилось плохо. Сакура задохнулась, чувствуя, как волна дрожи прошлась по всему телу. Ну вот зачем?! Зачем?! Она же почти успокоилась, зачем он вновь заставил ее испытать то, что она хотела забыть и оставить?! Это было, от этого никуда не деться, но это закончилось и прошло. И Сакура не хотела называть случившееся плохим или ужасным. Она хотела, чтобы это стало никаким. Бесцветным, безболезненным, безразличным. Девушка сжала в ярости кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не ударить друга чакрой. Ну и ладно. Раз так хочет пробивать башкой камни — пусть пробивает! Она больше не скажет ничего этому идиоту. Ни единого слова. Сакура резко поднялась и скрылась в своей палатке, не заметив, какими тоскливо-несчастными глазами проводил ее Наруто, все еще сжимавший в руке повязку побелевшими пальцами. А еще она никак не могла заметить, что в двух других палатках никто давно не спал, проснувшись вместе с ней и прислушиваясь к каждому шороху и судорожному вдоху. Что ни одно из ее «выпадений из реальности» днем тоже не осталось не замеченным. Но что сказать и что сделать, никто не знал, поэтому до утра над стоянкой висело молчание. Сакура лежала, смотрела в потолок палатки и вспоминала то, что хотела навсегда забыть. Она не собиралась искать виноватых, но все равно прокручивала в голове, как можно было бы не допустить случившееся.