Рабочая тетрадь

      Награда за него составляла триста тысяч золотых. Триста тысяч! Даже за голову Кровавого Билли штат выплатил Лавкрафту лишь жалкую тысячу. С другой стороны, в заказе на Билли было хотя бы описание его внешности и список совершённых злодеяний. А уж когда Лавкрафт нанёс их географию на карту, то и искать практически не осталось ничего – всё указывало на Юг. И это с одним-единственным большим городом на многие мили... В общем, отдых, а не охота – думалось Лавкрафту, когда он застёгивал наручники на Кровавом Билли.       А теперь это. Сначала Лавкрафту показалось, что от него просто решили избавиться. Может, кто-то из новичков подговорил губернатора с шерифом, чтобы специально дали ему невыполнимую заявку на очередной поиск, ведь оба почти слово-в-слово твердили лишь одно:       – Лавкрафт, только ты сможешь поймать этого преступника! Только ты!       Он лишь отмахнулся, ещё больше заподозрив подставу. Однако когда спустился в салун, где выпивали лишь его "коллеги", а вокруг только и разговоров было, что от трёхстах тысячах, Лавкрафт понял, что всё не так просто.       Глупцы! Все были так ослеплены этим большим кушем, что не задавали никаких вопросов, кои роились у Лавкрафта в голове, а только спешно собирали вещи и просаживали недавно вырученные деньги у местных шлюх, перед отправкой на поиски. И только Лавкрафт смотрел на это всё более чем скептически. Как они собрались искать преступника, зная одно лишь имя?..       Вот и Лавкрафт не знал. Но он знал, на что способны охотники за головами ради награды, и догадывался, что скоро несчастные мелкие нарушители порядка с незатейливым именем Хоуп будут отловлены во всех южных штатах.       – Во-первых, отзови остальных, – перечислял он условия губернатору, за спиной которого спешно записывал шериф, – иначе у тебя сейчас начнётся бесконечный поток охотников с Хоупами всех мастей и расцветок. А во-вторых, – Лавкрафт достал из нагрудного кармана акуратно скрученный табак и чиркнул спичкой, после чего без стеснения закинул ноги на стол губернатора, – я хочу знать всё.       – Но мы и так тебе всё рассказали... – растерянно начал блеять губернатор, проглотив замечание про грязные сапоги Лавкрафта.       – Не держи меня за дурака и выкладывай всё, что тебе известно. Всё, что может пригодиться для поимки и всё, что не может. – Лавкрафт поднял тяжёлый взгляд на губернатора так, что тот аж втянул голову в плечи, и повторил: – Я хочу знать всё.       Губернатор с шерифом переглянулись, и шериф что-то прошептал на ухо начальнику, обильно жестикулируя. Отговаривал – стало понятно Лавкрафту. Но к его большому удивлению, глава штата всё же отмахнулся от советника и, потупив взгляд маленьких, выцветших глаз начал свой рассказ.       Проклинать губернатора Лавкрафт перестал не скоро. Сам-то он, конечно, в проклятья не верил, отчего сказанное, и особенно услышанное казалось выдумкой больного лихорадкой мозга. Вот только губернатор был здоров как бык, хоть и раскормленный, как боров.       Из всего, что поведал ему глава штата, Лавкрафт понял лишь то, что знал и раньше – нельзя ни при каких обстоятельствах связываться с индейцами. Вот, кто умел проклинать по-настоящему. Нет, Лавкрафт по-прежнему в проклятья не верил, а в озлобленность народа, которому было нечего терять, с лихвой.       Пока Лавкрафт ехал на своём вороном коне в предполагаемый пункт назначения, он невольно перебирал в памяти свои предыдущие поимки, жалея, что не ценил лёгкость добычи раньше. Кровавый Билли, Одноглазый Джо, Лукавая Мэриэн... Они и многие другие меркли перед новой добычей – Хоупом. По словам губернатора, он был единственным уцелевшим местным жителем небольшого города, расположенного глубоко в сердце страны. В этом городе погибло много конфедератов буквально за один день при загадочных обстоятельствах. Уцелели лишь женщины, дети и старики, спасшиеся бегством. Именно те, кто смог выжить, и указали на виновность загадочного Хоупа. Что конкретно в том городе произошло, Лавкрафту узнать так и не удалось, губернатор – а точнее горожане "проклятого" города – лишь твердил, что Хоуп частенько наведывался в соседствующую с городом резервацию и оттуда принёс проклятие для города, за это и должен был предстать перед законом. Лавкрафт на это лишь фыркнул и уточнил местонахождение города.       Слухи о гиблости места не врали. Как только Лавкрафт добрался до предполагаемых границ, между лопаток побежали мурашки, а конь под ним начал нервно озираться и плохо слушаться. Пришлось спрыгнуть с уставшего, видно, после долгой дороги животного и попытаться пересечь границу пешком. Однако испуганный Блэк чуть не встал на дыбы, когда Лавкрафт продолжил движение. Тогда охотник нашёл укромную лужайку, пристроил там немного успокоившееся животное и отправился дальше в одиночку.       Вся эта возня с конём заняла много времени, поэтому, когда Лавкрафт ступил на главную улицу вымершего города, небо заволокли сумерки. Взгляд повсюду упирался в темные, грязные серые стены, с чёрными, зияющими то тут, то там прогалинами и только в конце переулка виднеется ярко-голубой дом. Лавкрафт не спешил к нему, ступая мягко, оставляя как можно меньше следов, но заглядывал в опустевшие дома и запылившиеся салуны. Запустение и забытье чувствовалось в каждой оставленной на барной стойке бутылке, в каждой брошеной небрежно детской игрушке в очередной тёмной гостиной. И всё же взгляд снова и снова возвращался к голубому дому в конце улицы. Лавкрафт невольно удивлялся тому, как ярок он был при уже потемневшем небе.       Скрываться не было смысла. Если в этом доме был кто-то, то наверняка уже заметил незваного визитёра. Лавкрафт решил, что начнёт с привычной легенды о том, что заблудился при долгом переходе с Востока на Запад, а там как пойдёт. Он решительно ступил на светлое крыльцо и толкнул дверь.       Над ухом что-то зашелестело, и Лавкрафт поднял голову на звук – это была какая-то странная подвеска: деревянный круг, на котором была причудливо свита холщовая нить, вниз свисали три длинные нити, которые по всей длине были украшены перьями, а шелестели бусины на концах, мягко стучась друг об друга.       – Это ловец снов, – сказал мелодичный голос из глубины дома, хотя Лавкрафт ничего не спрашивал, по крайней мере не вслух, – но здесь я использую его как звонок.       – Зачем ловить сон? – нахмурился Лавкрафт, оглядываясь в поисках источника голоса и вскоре нашёл.       С вершины широкой лестницы спускался невысокий молодой человек.       – Неправильный вопрос, Лавкрафт, – покачал головой он, а Лавкрафт попытался проглотить моментально возникший в горле ком от услышанного имени, – спроси лучше, какие сны он ловит.       – И какие же? – как заворожённый следил за приближающимся незнакомцем тот.       – Плохие. Кошмары, – подошёл наконец владелец дома.       Вблизи он оказался ещё меньше и будто бы сам светился, как и его голубой дом.       – Хоуп? – спросил Лавкрафт, не сводя с него глаз. Тот лишь кивнул, – как ты узнал моё имя?       – Я не сомневался, что за мной пошлют лучшего на все штаты охотника за головами. А твоя репутация, Лавкрафт, тебя опережает, увы, – улыбнулся Хоуп и протянул руки, выставляя тонкие запястья напоказ.       Лавкрафт прикипел взглядом к светло-голубой ниточке вены под тонкой, бархатной кожей и даже обхватил протянутые запястья своими смуглыми от солнца и грубыми от времени руками. Залюбовался контрастом на мгновение и, не выпуская из захвата рук, поднял на Хоупа глаза:       – Ты правда убил их всех? Наслал... – паузы перед ненавистным словом избежать не удалось, – проклятье?       – Не я убивал и не я насылал проклятие, это были разные люди. Все они сейчас уже получили по заслугам, – не отводя взгляда ответил Хоуп.       – А ты? – спросил Лавкрафт и тут же понял, что попал вопросом в яблочко.       Хоуп потупил взгляд. Потом понял, что заковывать его в наручники прямо сейчас Лавкрафт не собирается и попытался вырвать руки из захвата, но так странно, не поворачивая ладоней, а потом Лавкрафт увидел почему. Он сам повернул ладони тыльной стороной вверх и даже к лицу поднёс, чтобы разглядеть получше, хотя в доме было очень светло. Всё было исполосовано шрамами. Мягкими как и остальная кожа, уже зажившими и побелевшими, но заметными из-за своего количества. Хоуп сильнее дёрнул, вырывая наконец руки из-под пристального внимания, и прижал их к груди.       – Расскажи, что здесь произошло, – тихо попросил Лавкрафт.       – Неважно, – сжал губы в тонкую линию Хоуп и сдвинул грозно брови, потемнев, – знай только, что любой награды за мою голову будет мало!       – Разве? Ты ведь сам сказал, что не убивал и не проклинал.       – Да, но... Но я не помог, – сквозь зубы выдавил Хоуп и вскинул блестящие глаза, – ну, чего же ты ждёшь?! Неужели тебе так мало за меня предложили?       – Ну почему же, – расслабился Лавкрафт, снял шляпу и повесил её на один из свободных крючков, что торчали рядом с дверью, – за тебя предложили огромные деньги! Если я поймаю всех преступников Америки, то не получу и половины этой суммы, – он стянул с плеч тяжёлую кожанку и повесил к шляпе, а затем всё же посмотрел на наблюдающего за ним Хоупа, – но чувствую, что сдав тебя властям, я всё равно продешевлю. А теперь прояви гостеприимство, я очень устал с дороги.       Хоуп покосился на не скрытый теперь полами кожанки револьвер и кивнул чему-то своему, приглашая Лавкрафта в дом.       Дальше столовой они не прошли. Лавкрафт был усажен на плетёный стул, а после наблюдал за Хоупом, который выставлял на стол нехитрый, но ужасно аппетитный ужин.       – Откуда продукты берёшь? – спросил Лавкрафт, когда Хоуп закончил с сервировкой и уселся напротив.       – А сам как думаешь? – огрызнулся, не поднимая взгляда тот.       – Понятия не имею, земля здесь выжжена дотла. Однако передо мной и овощи, и мясо. Ты колдун? – в шутку предложил Лавкрафт.       Хоуп ухмыльнулся и немного оттаял – напряжённые плечи опустились.       – Я хожу в резервацию. Там меня и подкармливают.       – Почему не ушёл к ним насовсем? – задал очевидный вопрос Лавкрафт, не удивившись упоминанию резервации.       – Я там чужак, – пожал плечами Хоуп, – да и ты бы меня тогда не так быстро нашёл.       – Какая тебе выгода в том, что я тебя нашёл? Разве ты не знаешь, что будет с тобой, если я сдам тебя властям?       – Знаю.       – Хоуп, – позвал его Лавкрафт и взял одну из исполосованных ладоней, а потом сунул ему под самый нос, – это последствия того, что здесь произошло?       – Да, – тихо признался тот.       – Что здесь произошло? – повторил свой недавний вопрос Лавкрафт.       – Неважно.       Лавкрафт стукнул по столу от души так, что Хоуп подпрыгнул вместе с кружками и тарелками, а затем поднялся из-за стола и пошёл на самостоятельный осмотр дома.       Это было, наверное, что-то наподобие доходного дома: длинный коридор внизу и такой же наверху, а по бокам двери; обстановка во всех комнатах похожая, так же как и мебель. В каких-то комнатах был бедлам, а другие сияли излишней чистотой. Лавкрафт не спеша обходил каждую, смотрел оставленные на столиках газеты, заглядывал в ящики и проверял пыль на полках. Ничего не привлекало внимания, пока Лавкрафт не зашёл в очередную комнату и не обнаружил выцарапанное на изголовье кровати имя: Кровавый Билли.       Лавкрафт продолжил осмотр других комнат, и в нескольких удалось найти признаки проживания других его "голов": стеклянный глаз Джо или отравленный пахучим ядом веер Лукавой Мэриэн, и многих, многих других, имена которых он не помнил, зато помнил улики, по которым он искал того или иного преступника.       На второй этаж Лавкрафт буквально бежал со всех ног, едва заметив под потолком очередной Ловец снов. Хотелось осмотреть каждую комнату с пристрастием, найти очередную зацепку, которая говорила бы о том, что в ней жил тот, кто рано или поздно оказывался в наручниках Лавкрафта. И с каждой новой распахнутой дверью, так и происходило. Кроме последней.       Лавкрафт ещё на подходе к ней, понял, что там комната Хоупа – светлая краска, которая покрывала дерево привычно ярко светилась на фоне немного потускневших стен. Лавкрафт толкнул створку, услышав уже привычный шелест – ну конечно, ещё один Ловец снов. Прямо над постелью Лавкрафт заметил ещё один – самый большой, с самым сложным узором и самым большим количеством пёрышек в обрамлении.       – Что же за кошмары тебе снятся? – вслух пробормотал Лавкрафт, ступая внутрь.       Лишь в этой комнате чувствовалась жизнь: недопитая кружка, раскрытая книга, незапертое окно... А затем Лавкрафт повернулся на выход и впервые не сдержал рваного вздоха. Дверь с обратной стороны была уже не такая однотонная, всюду были кровавые разводы. Лавкрафт примерил собственный кулак, тот оказался, естественно, больше, но в в целом возможные следы от разбитых костяшек совпадали с теми, что украшали дверь.       – Вот, чем я виноват, – бесшумно подошёл к комнате Хоуп, – вот за что ты должен меня поймать...       – Я ничего никому не должен, – спокойно ответил Лавкрафт и постарался не выдать подскочившего от такого внезапного появления сердца.       – Ты хороший человек, Лавкрафт, хороший охотник за головами, – протиснулся внутрь Хоуп, – ты поймал их всех.       – Кого? – уточнил тот.       – Жильцов, – обернулся на него Хоуп, когда подошёл к окну, чтобы захлопнуть створку, – жильцов этого проклятого дома. Остался только я.       – Хоуп, я знаю, что сделали они, – заметил Лавкрафт, – а что сделал ты? Ведь, судя по следам, ты...       – Не выбрался, – закончил за него Хоуп и горько кивнул, – да. Пока они убивали и калечили, я был заперт здесь, – он крепко зажмурился, погружаясь в нежеланные воспоминания, мотнул головой раз, другой, – я должен был...       – Ты никому, – настиг его Лавкрафт и опустил руки на хрупкие, напряжённые плечи, – ничего, – прижал к себе, положив руку на голову, – не должен.       И Хоуп разрыдался. Хватался за крепкую рубашку у Лавкрафта на груди и сбивчиво рассказывал: как смотрел на творящийся ужас, когда комнаты покидали его соседи; как раз за разом пытался выбраться и помочь "пылающему в огне" городу; и как наконец понял, что никого не осталось.       – Они не были убийцами, Лавкрафт, не были, – уверял его Хоуп, подняв заплаканное лицо, – простые постояльцы. Но однажды хозяйка посмела отказать в ночлеге одному индейцу из резервации. На улице шёл проливной дождь, гроза, а она отказала. Лавкрафт, она отказала, потому что он был индейцем! Сама так сказала, крича ему в след – я слышал. А на следующий день, все, кто здесь жил пошли убивать, и только я оказался заперт.       – Ты дружил с индейцами, Хоуп? Скажи, ты был добр к ним? – вытер большим пальцем очередную слезу с его щеки Лавкрафт.       – Конечно, дружил, – непонимающе посмотрел на него тот, – они мудрые и понимающие. Я сразу к ним проникся, ещё когда только приехал сюда.       – Отведешь меня к ним? – попросил Лавкрафт и пояснил, когда Хоуп уже набрал в лёгкие воздуха для вопроса, – я только пообщаюсь с ними. Со всем уважением, – заверил он.       – Сейчас? – уточнил Хоуп.       – Нет, лучше утром.       – Хорошо, – кивнул Хоуп и заглянул Лавкрафту в глаза, – а потом ты меня поймаешь?       – А я тебя уже поймал, – улыбнулся тот.       В небе взошла луна. Блэк, наевшись свежей травы до отвала, спал, послушно дожидаясь своего всадника. В нескольких милях от него мирно погружалась в сон индейская резервация, и только старый шаман читал звёздное небо. Что-то про новый союз двух одиноких сердец. Мёртвый город незримо, но неумолимо заметало пылью, на конце главной улицы которого сиял ярко-голубой дом с красивой резной вывеской: "Отель мадам Пандоры".