sweet

Колокольчики над дверью тихо бренчат, когда Тэхён пролетает под ними, отвлекая Хосока от сортировки трав по горшочкам. Они ещё не открылись, и Чон позволяет себе кинуть злой взгляд в сторону мелкого: он столько раз просил его не отвлекать, разве это так трудно? Но Тэхён, улыбчивый и прилипчивый, кладет свою голову на прилавок, вздыхая, и Хосок чуть сдвигается влево, чтобы не уронить волшебный корень прямо на пол. Он уже собирается сказать что-нибудь, но слышит, как кричат дьявольские силки, так что ему остается только ущипнуть паренька за нос, и пройти в другую комнату. Тем не менее он знает, что Тэхён следует за ним, поэтому говорит: — И долго ты ещё будешь занимать у меня место? — И смеётся: — Пора бы брать с тебя деньги. Голос у Тэхена такой, будто он дуется: — Неужели ты такой мелочный, хён? Хосок кивает. — Ты уронил за неделю шесть! горшков, а знаком я с тобой всего четыре дня. Что ж, он даже не преувеличивал. У Тэхёна получилось пудрить его мозги целую неделю. Сначала он не придавал происходящему значения — примерно первые три горшка стояли на краю стола в его мастерской, так что он посчитал, что это всё его вина. Кроме того, сами цветы в ответ на извинения уютно ластились и даже дали ему несколько больше ингредиентов, чем он рассчитывал. В принципе вся его небольшая мастерская была прямоугольной комнаткой, в которой размещались инструменты для обработки материалов, создания новых ёмкостей или артефактов для растений или других полезных в быту и работе вещей. Всё-таки местные маги много времени уделяли качественно выполненным товарам: родители юных волшебников — оберегам, зельевары — ингредиентам. В конце концов, частенько у него брали товар и подростки: Хосок продавал и украшения, и безопасные наборы букетов — всего-то украшал их по желанию клиента, хотя и готовые экземпляры были, не без этого. Светящиеся бутоны, мерцающие листья, пританцовывающие под музыку и совсем уж экстравагантные — те же незабудки, имеющий плывущий радужный окрас и выпрыгивающего раз в пять минут крошечного льва, который напевал Элвиса. Даже шуточные были, которые, кстати, пользовались большим спросом, нежели он ожидал. Какое-то время ромашки с танцующими на них танго маленькими цыплятами и кактусы, меняющие под настроение владельца цвет, были товарами месяца. И всё же свою небольшую лавочку он любил. Выходящая на улицу сторона была полностью открыта взору клиентов и прохожих — Хосок большие окна мыл регулярно. В довольно просторной комнатке было всё, что только нужно: небольшой светлый деревянный высокий прилавок, украшенный цветами, за которым он обычно принимал клиентов, которые хотели объёмный заказ; у противоположной стороны расположились зачарованные столики, голограммы на которых показывали имеющиеся в продаже товары. Некоторые, правда, выставить было нельзя — законы тут дикие, Хосок даже посмеялся, когда ему объяснили суть дела. Но и тут, и у него на родите одно правило совпало: за закрытыми дверями дело остается только между говорящими. Тем более у него в наличии была такая уютная кухонька, выходящая во двор. Белые занавески, всегда свежее горячее печенье и освежающие напитки. Держать тут заглушающие чары было легче лёгкого — растений цвели как внутри здания, так и снаружи. Они-то и защищали Хосока, — «папулю Со», как однажды услышал он из их разговоров, — от разного рода вредящих и следящих, подслушивающих и даже нейтральных (перестраховался, да, но он в чужой стране) воздействий извне. В общем, иностранный мастер Чон прижился и ассимилировал. Пару раз к нему даже приходили заинтересованные дамы. Здешние леди были обольстительны, милы и харизматичны. Малышка Беллатрикс покорила его сердце и этим осознанно пользовалась — Хосок делал ей скидки и слал подарки по праздникам. Благо родители маленькой лунной — так говорили у него на родине про красивых детей, — девочки не возражали. Трис была очаровательна в свои малые одиннадцать, уже руководила женихом и отчаянно интересовалась всем новым. В общем, спелись. Тэхён молча наблюдает за тем, как Чон перебирает в руках горящие красным семена — получится замечательное огненное дерево. Местные его считали редкостью, а у Хосока в руках семена зачастую становились другими. Раньше его это раздражало, а вот переехал в Магическую Британию — расцвел! Цены приятно грели кошелек, клиенты — желудок, дети — душу. Хосок поглядывает на Тэхёна украдкой — тот почти что ребенок, если его не контролировать. Его тело не прозрачное, как показывают в людских фильмах, — Хосок ходил пару раз, — но блестит под светом солнца. Чон засматривается на пару секунд на дрожащие ресницы, на слегка приоткрытый рот и мягкие волосы. В мастерской у него имеется несколько окон под потолком, свет от них падает аккурат на цветы, расположенные на полочках с другой стороны. Тут, конечно, не все — только самые общительные. Остальные были либо слишком большими, либо не любили свет — таких он относил в подвал, в стенах которых он поместил артефакты, чтобы убрать излишнюю влажность (те растения, которым она были нужна, стояли на подставках с микроклиматом) и плесень. Дождь в этих краях лил днями и ночами. Трепетливые кустики под его руками приятно щекочут кожу — именно они напугали силки своим желанием почувствовать что-то и посему решившими атаковать ближнего. Хосок принюхивается и отмечает, что на этот раз от растения пахнет не ванилью, а персиками. Он хмурится, поворачивается опять к Тэхёну, говорит тихо: — А какой… какой запах ты любил? Тот в ответ широко, солнечно улыбается, и Хосоку кажется на секунду, что его лицо начинает светиться. — Персики! — ожидаемо отвечает он, даже глаза на секунду прикрывает. — Я бы хотел хоть ещё разок почувствовать их запах… Хосок кивает, мол, да, идея просто замечательная. А внутри у него тикает бомба. Тэхён рассказал после своего обнаружения, — Хосоку о нём пожаловались клубки Руты, — что продали дом ему вместе с ним. Он тут рос с дальними родственниками, только учиться ездил на родину. Там-то он и умер, только душа была привязана к дому, а упокоить его было грешно, родня бы не оценила. В общем, ни смотреть не могли, ни упокоить. Да и съехали, оставив его тут, чтобы у них сердце не болело. Его, конечно, не спросили. Но он и не удивился особо, грустил только, что теперь будет тут вечность с домиком гнить. Или его местные жители изгонят — они-то ему не родня, им ничего не стоит. А тут вот Хосок появился — принц на белом коне, ага, почти. Ковёр-самолёт у него хотели отобрать силой, но он созвонился с родственниками, те нашкрябали бумажку на визит к местным начальникам. Разрешение ему выписали и иже с ними. Но это всё лирика, конечно. Тэхён продолжал стоять с цветочками, забалтывать их. Хосок усиленно думал. По его подсчетам выходило, что мальчишку упокоить было нельзя. Родственники у него те ещё говнюки, конечно. Об этом он подумает завтра. Больно уж расплакались дьявольские силки.