***
Весь вечер этого дня, когда на сегодня все её дела были окончены, Юки размышляла о том, как может задобрить Ло. Думала почти всю ночь, что же сделать такого, после чего он точно перестанет относиться к ней с такой необоснованной враждебностью. И в голову ей пришла одна очень неплохая идея, за воплощение которой она взялась сразу же с наступлением утра. В перерывах между уборкой и помощью членам семьи, она сидела в своей маленькой комнатке, что была под крышей, и мастерила подарок для мальчика. Краем глаза из окна она всегда следила за тем, что происходит на берегу: Ло тренировался с лидерами семьи Донкихот. Это был то Диаманте, обучающий мальчика владению мечом, то Лао Джи, преподающий ему боевое рукопашное искусство, то Гладиус, посвящающий его в основы оружейного дела. После каждой такой тренировки Ло всегда был достаточно изранен, но не позволял Юки, всегда кидающейся ему на помощь, прикасаться к нему и уходил. Она ловко управлялась с лоскутными кусочками, нитками и иглой, сидя у окна в своей комнате и невольно слушала отчаянный рёв Ло, доносившийся с улицы. Поверх этих криков так же звенели и голоса Детки-5 и Буйвола, которые громко смеялись, наблюдая за тем, как Диаманте, тренирующий Трафальгара сегодня, наносил мальчику увечья одни за другими, улыбался и всё твердил, что слабакам не место в семье Донкихот. Когда всё закончилось, снова воцарилась прибрежная режущая слух тишина. Дети и Диаманте ушли. На берегу остался только один потрёпанный Ло. Он вновь сидел на куске старого механического ржавого колеса и смотрел на море, вдумчиво и угрюмо. Над блеском голубых волн пролетали кричащие о чём-то чайки и улетали за облака, а Ло провожал их взглядом. Серые пятнистые шорты уже давно были изорваны, впрочем, как и рубашка, а меховая белая шапка выпачкана в грязи и крови. Его живот громко заурчал, и он попытался это успокоить, надавив рукой на желудок. И вот с верхушки возвышающегося над грудой металлолома серого каменного завода раздался весёлый голос Буйвола, созывавший всех лидеров семьи с округи: – Пора обедать, дасуян! У Ло внутри низверглась бездна от этого радостного зова. Он знал, что все сейчас пойдут есть, все, кто сегодня избивал его и насмехался над его упорством. Он ненавидел это. Ненавидел всё ещё больше с этими громкими стонами своего желудка. Но вот Ло поднялся и направился к заводу. В нескольких метрах от себя Ло, стоявший почти на пороге, увидел шагающего по лестнице наверх к столовой Коразона, привычно дымящего сигаретой. Одно его присутствие заставляло мальчишку вспоминать то, как парень обращается с ним, и в нём начинала закипать кровь. Ло злостно стиснул зубы, провожая Коразона уничтожающим взглядом. – Чёрт! – выругался мальчик, растоптав выброшенный Донкихотом младшим окурок. – Чёртов сумасшедший ублюдок! Его одолела такая ненависть, что глаза налились кровью, когда голову заполнили мысли о Коразоне. Он мечтал придушить его собственными руками, зарезать или утопить. Можно было с уверенностью говорить о том, что самым ненавистным человеком в мире для Трафальгара Ло был Коразон. От яростных мыслей его отвлёк голос подошедшего сзади Сеньора Пинка. – О, ты здесь. Это хорошо, – сказал он, поправив на носу солнцезащитные очки. Ло обернулся к нему. – Капитан Доффи хочет кое-что у тебя спросить. – Отлично. У меня тоже есть кое-какие вопросы к нему! – заявил мальчик, на что Пинк ответил лишь усмешкой. Но тут, не успел Ло опомниться от предыдущего порыва гнева, вдруг за голову его вновь хватает чья-то большая рука, замахивается и сбрасывает вниз, с двенадцатиметровой высоты на металлические балки и каменные плиты. Протяжный крик оборвался грохотом, и вмиг на том месте, где упал Ло, поднялся столб пыли. – Ты безжалостен, Коразон, – сказал Сеньор Пинк, наблюдая за старательными попытками окровавленного мальчика подняться хотя бы на четвереньки. – Ты так сильно ненавидишь детей? Но Донкихот ничего не ответил. Он развернулся и молча удалился внутрь, и бровью не поведя, после того, что сделал. Держась на трясущихся руках, Ло медленно поднимался, утирая текущую с головы кровь, и гневно обещал сам себе: «Я убью его!!!»***
Это было время обеда. Стол Юки накрыла быстро, так же быстро, как здесь собрались все лидеры и старшие лидеры семьи Донкихот. Как и всегда стол был уставлен самыми разнообразными и изысканными блюдами, в которых преобладало дорогое мясо и свежие фрукты. Ни один обед не обходился у семьи и без ценного качественного вина, которое так любил молодой господин. С удовольствием поглощая всё, что Юки преподносила им, за столом восседали четыре старших лидера семьи (Диаманте, Требол, Пика и Коразон), пять лидеров из их взводов (Лао Джи, Махвайз, Сеньор Пинк, Гладиус и Йола), включая теперь Буйвола и Детку-5, и, само собой, капитан Донкихот Дофламинго. Юки светилась, видя за столом вместе с лидерами семьи Детку-5 и Буйвола. Когда молодой господин сказал ей, что теперь они могут есть со всеми за одним столом, Юки так обрадовалась: теперь ей не придётся готовить отдельно для детей. В последнее время она чувствовала усталость, что накопилась за пять лет верной службы семье. Юки думала, что не помешало бы ей слегка отдохнуть. Она аккуратно разливала вино всем сидевшим за столом, исключая, конечно же, мальчика и девочку (им она налила по бокалу сока), и помогала детям не испачкаться. Особенно Буйволу – насколько же неаккуратно он ел! Девушке было за счастье заботиться о ком-то. Но почему же дети так неохотно принимали её заботу? – Неблагодарная мелюзга, – отругал их Диаманте. – На вашем месте я бы был на седьмом небе от счастья, заботься обо мне такое милейшее создание как наша Юки. – Ох, Диаманте-сама, бросьте, – Юки заметно смутилась и попыталась скрыть своё покрасневшее лицо ладонью, не в силах сдержать улыбки. – Вы так говорите, будто я забочусь только о детях. Я стараюсь заботиться обо всех вас. – Нет, ну с детьми ты больше возишься. – Хотите, чтобы я возилась с вами, как с Буйволом и Деткой-5? – хихикнула Юки. – Эх, чудесно бы было! – хохотнул Диаманте. – Но, согласись, будет странно, если старший лидер нашей семьи будет нежиться в заботе такой очаровашки и игнорировать работу. – Лишь бы языком чесать! – возмущённо укорила его Йола, невозмутимо отпив вина из бокала. И каждый вставил своё словечко по поводу заботы Юки о членах семьи и, в первую очередь, о детях в ней. Кроме Дофламинго и Коразона. Второй – в силу своего недуга, а первый – по неизвестным причинам. Юки всё это льстило, ведь она знала, что нет настоящей заботы без взаимности. Хотя Буйвол и Детка-5 в последнее время стали относиться к Юки более снисходительно, она всё же находила, чему расстраиваться, когда вспоминала Ло. Далее семья начала обсуждать стратегию своих дальнейших пиратских дел. Дофламинго говорил что-то про портовый город Ракеш, который стал их следующей целью, и что-то про пиратскую группировку, «ублюдки» из которой сначала «виляют перед ними хвостами, а потом заключают союз с другими группами». Все члены семьи соглашались с планом уплаты за предательство и предлагали порядок и день наступления. Юки не понимала ничего в убийстве людей, а впрочем, и не желала понимать. А лезть в это она не считала нужным для себя, пусть даже и является частью пиратской семьи. Она просто молча продолжала разливать вино и убирать пустые тарелки со стола. Вдруг фарфоровый стук вилок и ножей разбавил противный скрип входной двери, и на пороге показался мальчик в грязной белой шапке. Вся семья отвлеклась от трапезы, уставившись на Ло, который молча вошёл в столовую и прошагал до стола. Повисла напряжённая тишина, ясно дававшая понять, что мальчишку тут совсем не ждали. Йола, державшая недонесённый до губ бокал с вином, спросила его: – Ты что-то хотел? Мы вообще-то обедаем. Ло хмурился и утирал изувеченное лицо тыльной стороной ладони, прожигая капитана взглядом из-под козырька своей шапки. А после он резво перепрыгнул глазами на Коразона, сидевшего подле старших лидеров, и стиснул зубы. Но тот не обращал ни малейшего внимания – продолжал безмятежно есть. – Вышвырните его! – махнула рукой на мальчика Йола. – Всё в порядке, – вдруг отразил Дофламинго. – Это я его позвал. – Что? Вы? – удивилась Йола и сию минуту смолкла. Юки всё с той же болью глядела на этого мальчика. Вся одежда изорвана, лицо изувечено, шапка грязная, колени разбиты. Как же ей хотелось исправить всё это! Горькое осознание своей беспомощности при всех имеющихся возможностях не давало ей дышать, и она продолжала больно сжимать кулаки, в сердцах молясь за этого мальчика. Тут вдруг гнусаво заговорил Требол, доедавший свою сосиску: – Эй, эй, Ло, уже неделя прошла, как ты здесь. Ещё не надумал сделать отсюда ноги? Всё-таки Коразон прилично тебя отделал. Произнося последнее, он положил ладонь на голову Донкихота младшего и противно усмехнулся. Ло был вне себя от злости и всё пытался себя сдерживать. Слушая слова Требола, Юки начинала злиться на Коразона вместе с Ло, но всячески старалась сохранять нейтральный вид занятости. – От нас сбегают и дети, и взрослые. Остаются только лучшие, – подметил Диаманте. – Интересно, сколько протянет малец без особых способностей?.. – Я не собираюсь уходить! – горячо выкрикнул Ло. – Раз так... – запищал Пика своим тонким девичьим голоском. Но договорить ему не дал почти вырвавшийся смешок из уст Буйвола, который в целях самосохранения плотно зажал себе рот ладонью и замотал головой. Злить Пику было очень опасно. – Что бы ни произошло, не забывайте о «Правиле крови»! – напомнил Лао Джи, взял себе с тарелки кусок огромной пиццы и добавил: – Наша семья развалится, если её члены не будут уваджать авторитет лидеров. Именно с ДЖИ! – Как-то раз я посмеялся над голосом Пики-сама и чуть не умер под пытками, дасуян! – сказал Буйвол Детке-5, на что та задорно рассмеялась, отламывая себе кусочек пирожного. – Меня этим не испугать, – холодно отозвался Ло. – Я видел ад. Дофламинго, прекрасно понимающий, чем так недоволен Трафальгар, тихо посмеивался себе под нос над словами мальчика и не сводил с него пристального, буквально прорезающего насквозь взгляда. – Можешь сколько угодно строить из себя крутого, – скалился он своей привычной широкой безумной улыбкой. – Но Коразон – мой дорогой родной младший брат. Любого, кто причинит ему вред, ждёт... – мгновенным взмахом тонкого столового ножа он разрезал воздух, - ужасная смерть. Но Ло только досадно скалился и тёр раны на лице. Краешек расстегнутой рубашки на теле мальчика отклонился, и стала виднеться часть груди. В глаза всем членам семьи сразу же бросилось неестественное белое пятно, выглядывающее оттуда. Некоторые тут же всполошились, подпрыгнув с мест и раскрыв рты. – Взгляните на его кожу! – настороженно сказал Махвайз. – Это же «бело-свинцовая» болезнь! – подпрыгнула позади него Йола с бешенными, напуганными глазами, что аж выронила из рук бокал с вином. – Если подхватишь эту заразу, тебе конец! Перепуганный вмиг Буйвол в панике перевернулся со стула, подпрыгнул и прилип спиной к стене. С него враз сошло семь потов. – Что? Это заразно?! Какая мерзость! – кричал он, заикаясь в страхе. – Не подходи ко мне! Убирайся, убирайся отсюда, дасуян! Но не успел Ло даже разозлиться на него за это, как вдруг тяжёлая рука капитана, громко ударившая по столу, заставила стоявшие на нём бокалы соскочить на пол, а всех паникёров – замолчать сей миг. От внезапной неожиданности женщина в цветастом платье чуть духом не пошла и подпрыгнула на месте. – Йола, хватит дезинформировать людей этими глупыми слухами! Постыдись! – в приказном порядке отрезал Дофламинго, отчитав женщину. – Смотри, Буйвол тебе поверил, – и указал на трясущегося и до сих пор не отлипшего от стены крупного мальчика. Йола прикусила язык, стараясь успокоиться, а капитан добавил: – «Бело-свинцовая» болезнь – одно из видов отравления. Она не заразна. – Всё равно держись от меня подальше, дасуян! Я не хочу заразиться, дасуян! – торопливо кричал Буйвол, с отвращением и злобой смотря на Трафальгара. – Буйвол, тебе же сказали... – негромко произнесла Юки, попытавшись успокоить мальчика. – И ты ко мне не подходи! – он сейчас выглядел крайне испуганным и так и не отходил от стены. Ло стиснул зубы в старательных попытках пропустить все панические крики мимо своих ушей. Он смотрел на всех этих всполошившихся, буквально обезумевших, людей, которых напугало одно только упоминание о страшной болезни, и становился всё озлобленнее. Но вот, вроде бы, они все поутихли и снова уселись за стол. – Эй, – отозвал его Дофламинго, и Ло откликнулся, – есть ли ещё выжившие из Флеванса? – Без понятия, – отвечал он. – Мне самому едва удалось спастись. – И как же тебе удалось выбраться? – Я пересёк границу, спрятавшись среди трупов, – ответ прозвучал твёрдо, без намёка на отвращение в голосе. Это повергло в шок многих лидеров. Гладиус даже закашлялся, закрыл рот ладонью и недовольно прокряхтел: «Эй, я же ем». Юки, стоявшая поодаль, приложила ладонь к губам, с ужасом взирая на Трафальгара. Насколько же серьёзно была нарушена его психика! Если девушке и было страшно, то именно за это. Дофламинго молчал в первые несколько секунд после его ответа, а позже на его губах невольно растянулся оскал ещё шире прежнего, и он спросил мальчишку с заинтересованностью: – И что же ты так ненавидишь? – Я больше... – начал Ло, чьи глаза загорелись звериной яростью, – ни во что не верю! И я не боюсь смерти. Коразон! – резко выкрикнул он, обращаясь к старшему лидеру. – Коразон, тебе лучше поостеречься. Я непременно с тобой поквитаюсь за то, что ты творишь! Полное игнорирование со стороны Коразона сохраняло в комнате тишину. Он даже не удостоил Ло своим взглядом, а просто продолжал набивать щёки, словно разговаривали вообще не с ним. Это жутко взбесило мальчика. Но тут к нему подлетела недовольная Детка-5 и уставила руки в бока. – Эй, ты совсем дурак? Ты хоть слышал, что тебе говорили? – отчитывала она его, после того как наградила подзатыльником. – Сделаешь это, и тебя запытают до смерти, посадят на кол! С пиратами лучше не шутить! – она сделала усталый вздох и пожала плечами: – Дети такие идиоты. Они думают, что если извинятся и заплачут, то их тут же простят. Разгневанный её шлепком Ло обернулся и просверлил девочку открытым гневным взглядом. После чего она, трясущаяся и чуть ли не плачущая, искала спасение за могучей спиной Буйвола. Желудок Ло снова громко заговорил, раззадоренный соблазнительными запахами вкусной еды в столовой. Юки услышала это и тут же осудила себя за то, что голодный мальчик вынужден стоять и смотреть, как едят старшие. Она срочно должна была это исправить. Но только она хотела кинуться к нему и предложить обед, Ло сорвался с места и выскочил вон из столовой, отвернувшись так, будто не хотел всех их больше видеть. – Ха! Дерзкий молокосос нам попался, – прокомментировал Диаманте, сложив руки на груди. – Усмирим, где надо, – скалился Дофламинго. – Всё-таки такая жажда убивать может принести много пользы семье. Как проходят его тренировки? Он справляется? – обратился он к Треболу. – Бэхе-хе! Упорства ему не занимать, – ответил тот, глупо раскрыв рот. – Он так старается выкладываться на полную, что порой даже себя не жалеет. – Вот как... – загадочно протянул капитан, продолжая ухмыляться.***
Обед скоро подходил к концу. Почти ничего не оставив на тарелках, члены семьи Донкихот начали расходиться, отлучались по своим делам. Но Юки успела вовремя выбрать немаленький кусок стейка и сохранить его для Ло. Она думала, что ни в коем случае себя не простит, если сегодня этот мальчик уснёт голодным. А пока она принялась за уборку пустых тарелок и подносов со стола. Спины лидеров семьи одна за другой скрывались за дверьми, а вот капитан не торопился уходить. Он с наслаждением растягивал единственный бокал, наполненный красным вином, и провожал взглядом каждое движение запорхавшей по столовой девушки. И вот настал момент, когда никого здесь не осталось, кроме главы семьи и служанки. Юки принялась избавляться от осколков разбитых бокалов и вытирать пол от разлившегося вина. Два бокала сегодня разбились, когда Дофламинго ударил по столу, а третий выпал из рук перепуганной Йолы. Мужчина внимательно смотрел за ней, словно изучал каждое движение, и Юки это, честно говоря, смущало. Но сказать об этом вслух ей было боязно. – Извини нас, Юки, – сказал Донкихот старший после ещё одного глотка. – Сегодня мы доставили тебе больше проблем, чем обычно. – Ничего страшного, – улыбнулась ему Юки, вылезшая из-под стола. – Это же ведь, в конце концов, мои обязанности. Рукой она потянулась к полу, чтобы собрать осколки, но внезапно была окликнута таким непривычно настороженным Дофламинго. – Не смей! – крикнул он, и девушка испуганно одёрнула руку, уставившись на него. – Даже не вздумай трогать осколки голыми руками. – П-простите, – вымолвила Юки с всё ещё застывшим испугом на лице. Не сразу к девушке пришло осознание того, что она собиралась сделать. Как же это выглядело глупо, так она подумала. Юки быстро сбегала за веником и совком, вернулась и всё убрала. Она не ранена – Дофламинго довольно ухмыляется и тихо хихикает себе под нос. – Совсем как маленькая, – сказал он, продолжая наблюдать за процессом её уборки. – Хотя даже Детка-5 знает, что осколки руками не собирают. – Ничего страшного бы не случилось, если бы я поранила пару пальцев или ладонь, – сказала ему Юки, помещая осколки в отдельный пакет. – Это расстроило бы меня. А я очень не хочу, чтобы ты меня расстраивала. Юки вздрогнула, и рука её сама дальше не могла двигаться. Даже самое незначительное проявление заботы доставляло ей столько тепла и счастья, что она порой не могла сдерживать улыбку. Так и сейчас: Юки выпрямилась, нерешительно обернулась к Дофламинго и с окрылённой улыбкой произнесла: – Спасибо, что волнуетесь за меня. Я рада служить вам, молодой господин, и рада, что могу быть спокойна за свою жизнь рядом с вами. Дофламинго тихо ухмыльнулся, довольный её словами. Юки робко посмотрела ему в лицо и мило улыбнулась, слегка залившись румянцем. Дофламинго взял стоявший недалеко от него пустой бокал и стал медленно наполнять его вином, а когда алая жидкость наполнила бокал на одну треть, мужчина протянул его вперёд и предложил девушке: – Выпей со мной. – Что? Я? – растерянно захлопала глазами Юки, озираясь по сторонам и выискивая, к кому на самом деле он обращается. – Но разве я не... – Здесь я решаю, кому и что можно, – с привычным загадочным смехом себе под нос сказал Донкихот, настоятельно протягивая бокал растерянной Юки. – Ты – мой драгоценный член семьи. Веришь или нет, но я не отношусь к тебе как к прислуге. И учти, я не каждому предлагаю выпить столь дорогого вина, поэтому цени это. Юки чуть смутилась. Конечно же, она ценила каждый добрый поступок Дофламинго по отношению к ней. И, чтобы доказать это и не проявлять неуважение, она протянула руку и приняла наполненный бокал. Запах из него доносился невероятно сладкий, с пикантной ноткой горького алкоголя. Юки застыла, не зная, что ей делать, ещё больше робея и смущаясь от этого. – Присядь рядом, – Дофламинго пододвинул ногой впереди стоящий стул поближе к себе и указал на него девушке. Юки оторвалась с места и присела на краешек стула. Ножку бокала она крепко сжимала в руках, будто его должны были у неё отобрать, и смотрела в пол под углом, изредка поднимая глаза на Дофламинго. Он сидел в абсолютно непринуждённой позе и не спускал с девушки глаз, перекатывая вино по дну своего бокала. Её смущённый вид, немного покрасневшие уши и волнительная дрожь в коленях, всё это не давало Дофламинго успокоиться. И тогда его посетила одна идея. – Выпьем на брудершафт? – предложил он, вмиг расплывшись в широкой ухмылке. – На брудершафт? – переспросила Юки, потупившись и с трудом повторив незнакомое слово. – Что это? Дофламинго начал тихо смеяться себе под нос, а после сказал с подозрительной загадочностью: – Не волнуйся. Я всё тебе объясню. Выпить с капитаном. Выпить с человеком, который оберегает её на протяжении стольких лет. Ведь ничего такого страшного в этом нет? Но только когда речь идёт не о Донкихоте Дофламинго! Девушку значительно насторожила его коварная ухмылка. Но она не могла ему отказывать, поэтому кивнула и приготовилась слушать порядок своих действий. Дофламинго приподнял на уровне груди согнутую в локте правую руку с бокалом и попросил Юки сделать то же самое. Затем он сказал ей просунуть эту свою руку через его согнутую руку так, чтобы они сцепились в замок. Юки сделала, как он сказал, и с жаром на лице почувствовала, что находится очень близко к мужчине. Такое уже было совсем недавно... – А теперь пей, – подытожил Дофламинго и немного подтолкнул донышко её бокала навстречу к губам служанки. Оба опустошили свои бокалы. Юки пила довольно долго, потому что вкус алкоголя был почти не знаком ей, и от его сладкой горечи лицо невольно морщилось. А Дофламинго избавился от содержимого бокала одним глотком. Они расцепили руки. Но не успела Юки выдохнуть, как тут же воздух ей перекрыл настойчивый и неожиданный поцелуй. Дофламинго впился в её губы с жадностью, словно ждал этого очень давно. Её лицо он плотно поместил в свои большие ладони и притягивал к себе, старался запрокинуть девушку на себя, в то время как Юки, поддаваясь этим сильным напорам, непроизвольно привстала на стуле и подалась вперёд, упершись руками в его ноги. В её голове – фейерверк непонимания: что происходит? Почему так внезапно? Что ей делать? Попытка оттолкнуть капитана прошла безуспешно – кажется, он даже и не почувствовал её усиленных попыток отстраниться. А сердце в груди разъярено билось в грудную клетку, точно стучась наружу. Дофламинго наслаждался этим поцелуем сполна. Об этом девушке сообщили его глубокие проникновения в её рот, искусная пошлость в играх с её языком, размеренность, которой он всё связывал. И вот, когда ему самому стало не хватать воздуха, Донкихот ослабил хватку и оставил в покое губы девушки. Обескураженная и поражённая она упала на стул, краснея от стыда и хватая ртом воздух. Прикрывая рукой рот, она испуганно произнесла, не глядя в лицо капитану: – Молодой господин... Что вы... опять сделали? – Это была очень важная часть. В этом и есть вся прелесть брудершафта – поцелуй после глотка, – только теперь соизволил объяснить довольно ухмыляющийся Дофламинго. – Тебе понравилось? – Мне не понравилось то, что вы не сказали мне об этом! – резко подняв на него глаза, возмутилась нахмуренная и покрасневшая Юки. Она подпрыгнула со стула и повернулась спиной к капитану. – Я не знала, а вы этим воспользовались! И я же ещё в прошлый раз вас просила не делать ничего такого столь внезапно и настойчиво. Пожалуйста... – Ответь мне, тебе понравился поцелуй? – настоятельно требовал ответа Дофламинго, игнорируя все её возмущения. Юки была этим сконфужена. – Ну... Я... Я не знаю... – Просто оцени свои ощущения. На лбу выступил пот, и Юки тяжело выдохнула. Врать молодому господину было нехорошо, точно так же, как и расстраивать его. Именно поэтому ответ её, сжатый и нерешительный, прозвучал как: – Понравилось. На губах Дофламинго сей миг скользнула мгновенная довольная ухмылка. Он встал из кресла и стремительно направился к Юки, резким движением развернул её к себе и вновь неотступно припал к её губам. Но Юки плотно стиснула губы и на этот раз не поддалась. Сумев вырваться из крепкой хватки Донкихота старшего, она сорвалась с места и исчезла в дверях. Её торопливый топот Дофламинго слышал недолго – скоро она побежала вниз по лестнице. Он утёр тыльной стороной ладони нижнюю губу, и после на его лице не светилась прежняя безумная ухмылка. Уголки его губ были опущены, лицо выглядело серьёзным, и казалось, что вот-вот должно произойти что-то страшное. Но нет – Дофламинго вернулся в кресло и налил себе ещё вина, задумчиво вглядываясь в его алое зеркало.***
Юки сбежала вниз по лестнице, кинулась в сторону пристроек, и только сейчас она подумала о том, что убегать ей не следовало – она не закончила уборку в столовой. Девушка тут же остановилась. Что же делать? Вернуться туда было бы слишком стыдно, после того как она оттолкнула Дофламинго. Но она ни в коем случае не собиралась возвращаться! Решив, что закончит уборку позже, Юки медленно пошла вдоль берега, перепрыгивая с одной каменной плиты на другую, с одной металлической детали на другую. Волны нашёптывали ей какую-то родную мелодию. Ей вспомнилось детство: улыбка матери, смех младшей сестры, беззаботная радость и та детская безответственность. Если сейчас у неё всего этого нет, значит ли это, что она взрослая? Или же всё это у неё есть? А может, это её иллюзия: все эти маленькие радости и чувство опеки со стороны семьи? Нужна ли она кому-то из них по-настоящему? Возможно ли такое, что в один день её просто выкинут из команды Дофламинго, и ей снова некуда будет идти? Боится ли она такого случая? Боится ли она потерять единственную опору в своей жизни? Юки искала ответы на эти вопросы, глядя на плещущуюся пену у берегового обрыва, и вдруг вспомнила про свою незаконченную работу – презент для Ло. Девушка быстро побежала к своей комнате, чтобы наконец-то его закончить. Но ни с того ни с сего на её пути вырос Коразон. Она буквально столкнулась с ним, когда тот выходил из-за угла в коридоре, ударилась лбом в его грудь и отлетела назад. Морщась и потирая ушибленный лоб, она подняла голову и увидела высоченную фигуру, которая сразу дала ей понять – перед ней Донкихот младший. Он сию секунду присел на корточки и протянул к ней руки. – Я сама! – поспешила вставить Юки, не позволив парню прикоснуться к себе, аккуратно поднялась на ноги и отряхнула платье. Обида копилась в ней и росла с каждым днём. Обида за все причинённые детям страдания. Юки было больно за них, как за себя саму, и оттого она не могла дружелюбно общаться с Коразоном. И сегодняшний день дал ей окончательно понять, что терпеть это дальше и закрывать глаза на все жестокости, что творит этот парень, она больше не может. Она неизменно смотрела на Коразона с презрением и злобой, отчаянно пыталась сдержать себя, чтобы не наделать глупостей, и всё же... Всё же ничего не могло заглушить в ней кричащую обиду, и в этот миг она произнесла: – Я хочу сказать... Я больше не позволю вам издеваться над детьми! Не позволю их избивать и выкидывать в окна! А если вы продолжите в том же духе, – задыхающаяся от негодования, она перевела дыхание, – я... я... Я убью вас! Коразон был поражён этими словами не меньше, чем Юки одержима желанием защитить несчастных детей их пиратской семьи. Она смотрела в лицо лидеру семьи твёрдо и решительно, но дрожащие сжимающиеся кулаки и едва не прослезившиеся глаза выдавали её страх перед своим же поступком. – Я не понимаю... – продолжала Юки, медленно пятясь назад, и Коразону показалось, что она вот-вот заплачет. – Я никогда не пойму вас! Почему вы так милы со мной и так жестоки к детям? Это ужасно! Ужасно! Вы отвратительный человек, Коразон-сама! Не подходите ко мне больше! Я никогда вас не прощу!!! Выдавив этот крик из самых глубин своего сердца, она поспешно отвернулась, точно ей уже было тошно видеть Донкихота младшего, и скорее со всех ног побежала прочь. Коразон, будто бы вкопанный в землю, остался стоять и безмолвно взирать ей вслед. Не пытаясь догнать, не пытаясь оправдаться. Совсем ничего не делая. Он просто застыл, не зная, что делать. Проходившие недалеко Йола и Махвайз оказались тут через несколько секунд, и встревоженная криками женщина спросила, нервно озираясь по сторонам: – В чём дело? Что за шум? Мне показалось, это кричала Юки. Коразон, что ты опять натворил? Но тот, не обращая внимания на неё и её взбудораженные переживания, уже уходил вон в сторону берега, не забыв при этом споткнуться о собственные ноги и рухнуть, укатившись вниз по горе металлолома. В переживаниях Йолы интереса к произошедшему было не меньше, чем интереса к избиению детей Коразоном, и оттого она лишь пожала плечами, позвала Махвайза, и они ушли. Лестница на верхний этаж была такая длинная, но в глазах перепуганной Юки она пронеслась со скоростью ветра, и скоро девушка оказалась в своей маленькой комнатушке под крышей, едва заполненной солнечным светом. Захлопнув дверь, она припала к ней спиной, словно бы за ней кто-то гнался, и начала отчаянно хватать ртом воздух. Сердце так неистово колотилось где-то около горла, а ноги стали точно ватными. «Что я наделала?.. Что я наделала?!» – трепыхалось в её голове. Она медленно сползла по двери и оказалась на полу, руками медленно закрыла лицо, будто страшась самой себя, а дыхание всё учащалось и не давало ей сделать полноценный вздох. «Я нарушила... правило крови. Если Дофламинго узнает... Если он узнает, что я сказала Коразону... он... он убьёт меня! Или хуже того – выгонит из семьи! Что же я наделала... Что же... я...» Только сейчас ненависть, затмившая её разум несколько минут назад, улетучилась вместе с ярым желанием справедливости, на смену им пришли страх, паника, и Юки осознала, насколько опрометчивый поступок совершила. В тот миг, ослеплённая обидой, что наконец вылилась за края чаши её терпения, она перестала контролировать слова и теперь не знала, что ей делать. Представив лишь на мгновение, в какую ярость придёт Дофламинго, узнав о случившемся, девушка становилась белее снега и судорожно пыталась унять дрожащие руки. Но, несмотря на всё это, испытывая малую долю сожаления о случившемся, она всё же думала, что поступила правильно. Сидя на холодном полу в своей комнате, неотрывно уставившись в одну точку, Юки переваривала сказанные ею слова и думала, что отныне и впредь теперь действительно не позволит Коразону издеваться над детьми в этой семье. Пора было с этим заканчивать. И если не она, то никто!