Путешествие в Зазеркалье меня успокоило. Заряд бодрости продолжал удивлять — я не ощущала усталости, только легкое головокружение. Продолжая смаковать в памяти сказочное путешествие, я вошла в широкие стеклянные двери бизнес-центра.
Коридоры гудели, как стаи разъяренных пчел, и телефонный звонок я услышала не сразу.
— Алло?
— Привет, Елена, — раздался голос Стефана, и реальность обрушилась на меня, как ушат ледяной воды. — Прости. Временами я веду себя, как осел.
Голос мужа отрезвлял, вынуждая обрести ясность мысли. Выдох вырвался из легких судорожным хрипом. Толчок сердца, разнесший кровь по венам, и я забыла, что дыхание является неотъемлемой частью жизни. Стоя посреди переполненного коридора, не обращая внимания на ехидные взгляды и сдавленные смешки, я начала понимать, что ничего не изменилось и выбор, поставленный передо мной, остался прежним. Но от того, что еще пару мгновений назад я была абсолютно счастлива, вспышка вины вывернула меня наизнанку. От одной мыли, что его может сегодня не стать, меня пробила дрожь.
— Прости меня, Стефан…
— За что? — спросил он неуверенно.
— Нам нужно поговорить. Ты где?
— На работе. Ты в порядке?
— Да, все хорошо.
Я с трудом понимала, о чем он говорил, обдумывая как спросить его о призраке самого себя. И сделать это так, чтобы он не решил, что я тронулась умом.
— Скажи, тебе не виделось ничего необычного? То есть… я хочу сказать, может ты видел что-то, что объяснить невозможно?
На этот раз молчание длилось гораздо дольше.
— Ты на работе? Я скоро подъеду.
Уверена, если Стефан и видел что-то, то счел это игрой воображения. Но я все-таки решила проявить настойчивость.
— Ты не ответил.
— Что?
— Ты видишь что-то необычное?
— Нет. Он обидел тебя? — неожиданно спросил муж, неверно истолковав мое состояние. — Только скажи, я его в порошок сотру!
— Нет, Стефан. Он тут ни при чем.
— С тобой все в порядке? — после недолгого молчания еще раз уточнил он.
— Нет, черт возьми, со мной не все в порядке! Хотя бы раз в жизни, просто послушай меня. Это важно. Если увидишь что-то странное, то сразу позвонишь, хорошо?
— Ладно, — растерялся Стефан.
Я поняла, что рыдаю вовсю, только когда тяжелые капли скатились с подбородка на шею.
Я ворвалась в туалет на первом этаже, к счастью, он оказался пуст. Справа располагались две кабинки, слева у стены стояли три умывальника. Включила кран с холодной водой, едва сдерживаясь, чтобы не опустить под струи голову, и ополоснула пылающее лицо.
Еще вчера я была уверена, что обвела Судьбу вокруг пальца, а сейчас реальность сомкнулась вокруг меня безнадежностью. Умом я понимала неизбежность гибели, но сердце упорно продолжало ее отвергать. Что со мной творится? Какая разница, что там происходит в этом Зазеркалье! Жизнь Стефана по-прежнему в опасности!
Я оперлась руками в края умывальника и, посмотрев в зеркало, замерла от шока, когда вместо своего отражения увидела хорошенькое личико Сибил.
— Разве можно так пугать! — выдохнула я, пытаясь унять сердцебиение.
— Прости, — заворковал мелодичный голос, и сирена улыбнулась.
— Как… — начала было я и умолкла, не найдя подходящих слов.
— Это зеркало — воды моего озера. — Сибил, сохраняя на губах улыбку, небрежно махнула тоненькой ручкой. И вдруг, словно спохватившись, нахмурилась. — Твое желание сохранить жизнь мужу, только что вынырнуло из озера. Но знаешь… Если бы я была на месте Стефана и моя жизнь оказалась в твоих руках — последнее, чего я бы хотела, так это видеть, как ты рыдаешь. Я бы хотела, чтобы ты испробовала все методы, но придумала, как сохранить мне жизнь.
Она не может этого говорить всерьез! Или может?
— Ты пришла поиздеваться? — отрывисто произнесли я, вытирая мокрые щеки.
— Ну что ты. Я пришла помочь. Елена, эта Игра пошла наперекосяк.
По лицу Сибил пробежало волнение. Она закусила губу и отвернулась, не выдержав моего пристального взгляда. Выглядела она так, словно готовилась к чему-то очень страшному, однако сильно сомневалась.
— Зазеркалье гремит, предчувствуя перемены. Дьявол нарушил правила Игр. Это наш шанс!
Громко шмыгнув носом, я выключила воду, и потянулась за бумажным полотенцем.
— Чей это «наш»?
— Твой и каждого жителя Зазеркалья. Дьявол впервые за долгие тысячелетия допустил промах, нарушив правила Игр.
Я вытерла лицо, высморкалась и выбросила полотенце в урну.
— Ты обратилась не к тому человеку. Не знаю, какая революция у вас назревает, но у меня нет ни возможностей, ни желания в это вмешиваться.
Сибил закрыла глаза, глубоко вздохнула и снова заговорила.
— Дьявол не имел права ставить тебя перед подобным выбором по одной причине — он предполагает Искажение Судеб. Ты уже пыталась покончить с собой, — напомнила она. — И только благодаря Деймону равновесие сохранилось, но ненадолго. Рассуди сама, Игры, цель которых — поддержание Равновесия миров, его же ставит под угрозу. В твоих руках козырь. Если кто-то нарушает правила, тебе придется ответить ему тем же. Если, конечно, ты не торопишься похоронить мужа, то сможешь это сделать.
Я вскинула голову и уставилась на Сибил.
— Исказить Судьбы? — Я бы расхохоталась в полный голос, если бы была уверена, что смогу остановиться.
Изменить течение судеб! Как просто это звучит, но на деле оказывается все гораздо сложнее! Теперь я понимаю, что у каждого поступка есть последствия.
— О! Я уже и так достаточно натворила.
Рука сирены, пронзая зеркало, опустилась на мое дрожащее плечо. Тихий звон подвесок на браслете утонул в тишине.
— Не ищи виновных там, где их нет! Выбор, поставленный перед тобой, остался прежним, всплыли только лишние детали!
Я попыталась сглотнуть ком в горле, а мой взгляд, неотрывно следивший за ее рукой, медленно перебрался к лицу. Ее брови сошлись на переносице, образовав понимающий домик.
— И что-то мне подсказывает, что это далеко не все, припасенное в его рукаве, — отчеканила я, сбрасывая ее руку. — Он знал! Он знал, что я поступлю именно так! И раздавил меня!
И я не лукавила. Вчера я считала, что смогу быть со Стефаном после того, как выберу жизнь Кэролайн. Но оказалось все в тысячу раз хуже!
— И сделает это еще раз, поставив перед фактом!
— Не знаю, какую игру ты со мной ведешь, но в прошлый раз, когда я пыталась что-то изменить, все обернулось против меня! Кто знает, во что выльется это?
— Я знаю. На самом деле все облегченно вздохнут, если в мире появится чуть больше свободы.
— Но Деймон сказал…
— Деймон сказал только то, что должен был, и скрыл то, что не имеет права озвучивать.
— Постой, ты не можешь предлагать это всерьез. Только не ты. А как же гармония? Вселенское равновесие?!
— Гармония? Не смеши меня! Это не гармония, это контроль, и выгоден он только Дьяволу! В нашем мире есть зло. Это Игры. Об этом не принято говорить вслух, но каждый знает это. Если их закроют, то в мире станет меньше зла и больше свободы.
— Разве Игры не способны спасти кому-то жизнь?
— Да. И это единственное, что осталось от первоначального замысла Лили. Изначально Игры помогали найти свой путь людям, открывая варианты их историй. А теперь они превратились в извращенную забаву Дьявола. Твоя жизнь выставлена на всеобщее обозрение в Зазеркалье, все, кому не лень…
— Хочешь сказать, что Игры — это шоу?!
Она кивнула
— Вы видите все?
Еще один смущенный кивок.
— То, что происходит в моем мире или только моменты в Зеркальной Комнате?
— Везде. За Игроками наблюдают везде.
— Твою мать! — взорвалась я. Теперь понятно, откуда у меня появлялось ощущение слежки, эти наблюдающие глаза…
— Пусть финал твоей Игры не за горами и ты избавишься от Дьявола, хотя забыть о нем никогда не сможешь, но на твоем месте появится другая Елена. И тебе это известно.
Я хотела отказать ей! Потому что верила Деймону. Но прежде, чем открылся рот, поняла — я не могу упустить этот шанс. Поэтому ограничилась вопросом:
— Кто такой Дьявол?
— Сын Мрака и богини Судеб.
Плод насилия и боли… — прогремело в голове.
Прекрасно. После этих заявлений я поняла, что у меня остается два варианта действий: первый — с воплем броситься прочь; второй — грохнуться в обморок. Но Сибил продолжала поражать воображение новыми откровениями и прошептала:
— Открой сердце, загляни в свою душу, потом скажи, что видишь? Что слышишь?
Шелест, слетевший с розовых губ, проникал в мои уши искушающим шепотом, и я не сразу поняла, что мне нужно ответить на вопрос. Но сирена ждала, поэтому я сбивчиво произнесла:
— Хочу… сама… строить свою жизнь.
Она выдохнула и удовлетворенно кивнула.
— Я хочу помочь и даю гарантию, ты сможешь сделать так, что не погибнет ни Стефан, ни Кэролайн.
Ее слова соблазняли и влекли, затмевая слабые проблески разума. Повеяло робким дыханием надежды.
— Если ты изменишь течение Судеб, Игры закроют. Хорошо подумай, прежде чем отвечать.
— А разве что-то зависит от меня?
Сибил заговорила и нашла нехитрые, но верные слова.
— В тебе есть воля, она может сыграть решающую роль в Искажении Судеб. Ты сможешь это сделать. Ради себя, ради Кэролайн, ради Стефана.
Пророчество чуть было не заставило меня отказаться от мысли убить двух зайцев одним ударом. Но пустые зеркала, растерянность Дьявола и происходящее сейчас вкупе — подстегнули меня пойти до конца. Я на верном пути. Я обману его.
Ведь что-то означали те зеркала в последнем видении! Может, это очередной виток Игры? Интрига, загадка, которую мне предстоит разгадать. А может, это зеркала знакомых мне людей, которые тесно связаны со мной и моей жизнью. Оливия, возможно Деймон…
Но я смогу сделать то, чего не ожидает Дьявол.
Мысль о том, что последствия моих поступков стали неожиданностью для Дьявола, вспорола багровое марево ужаса, перекрыла туман тревоги.
Сердце леденело от страха, но возбужденно колотилось в груди. Открывающиеся возможности поражали. Если верить Сибил и видениям, а мне безумно хотелось верить, я смогу спасти жизнь Стефана! Вот только почему-то у меня появилось нехорошее предчувствие, словно это не обещает мне ничего, кроме новых неприятностей. Эта мысль настолько меня потрясла, что ноги неожиданно подкосились, я привалилась спиной к стене, выравнивая дыхание, и посмотрела в глаза сирены. Они полны решимости и упрямства, в то время как сама я была напугана и растеряна, пытаясь осадить нервозно отплясывающие мысли.
— А теперь скажи: насколько ты любишь Деймона? На что готова пойти, чтобы оставить в живых мужа и подругу?
Набрав в легкие побольше воздуха, я высоко задрала подбородок и спрятала куда подальше и здравый смысл, и инстинкт самосохранения.
— На все. Но при чем тут Деймон?
— Ты сможешь отказаться от него?
— Нет. Деймон знает это.
Как только слова сорвались с губ, пришло осознание, что он может этого не знать. Мы заключили соглашение. Временное. И если для меня произошедшее в Зазеркалье значило очень многое, вовсе не значит, что и Деймон согласен продлить контракт. Разве есть абсолютная уверенность в том, что он не захочет меня отпускать?
Сибил словно прочитав мои мысли, заявила:
— А еще он знает, что как только Время Зазеркалья истечет, ты исчезнешь из его жизни!
Сердце подпрыгнуло и затихло. Кровь зашумела в ушах. Потерять Деймона, не успев найти?
— Можно подумать, что ты знаешь, как это предотвратить, — с горечью выдавила я.
— Да, знаю! Когда Судьбы Исказятся, Лили будет переписывать Судьбы. И после того, что выкинул ее сын, ты имеешь право обратиться к ней.
Я смогу попросить ее вписать в историю моей жизни Деймона.
— Не думаю, что его мать обрадуется этому.
— Не обрадуется, но ничего с этим сделать не сможет. Главный виновник — ее сын.
Ручка двери щелкнула и повернулась.
— Секунду! — выкрикнула я, прижимая рукой дверь. Не хватало еще, чтобы сирену кто-то увидел. — Мне нужно подумать, — тихо ответила я Сибил, перехватив ее вопрошающий взгляд.
— Времени не так много. Просто помни — тебе не обязательно выбирать. Сделай так, чтобы никто не погиб. И это тоже может стать дорогой твоей жизни.
Дверь снова дернулась.
Лицо Сибил тускнело и вскоре исчезло совсем. Отпустив дверь, я проигнорировала возмущенный взгляд расфуфыренной секретарши и вышла из уборной.
Спустя несколько минут, я уже стояла на улице. Дождь быстро промочил блузку и волосы, и мне бы скорее спрятаться от назойливых капель, но я стояла, не двигаясь, и смотрела, как за оконным стеклом, в сухом и теплом доме напротив, сидящий в клетке попугай задорно покачивает головой, перебирая лапками по жердочке.
После второй встречи с Дьяволом я чувствовала себя вот таким попугаем, повторяющим одни и те же заученные фразы. Это действовало на нервы, было неприятно. Теперь я ощущала себя вещью. Неодушевленным предметом, и он должен лежать именно на том месте, куда его положили. Поганое чувство. Очень поганое.
И от этих мыслей к сожалению, безнадежности и страху, добавилось еще одно чувство — гнев. Слепая злость на всех этих богов и богинь, которые как умелые дирижеры руководят хором, состоящим из послушных попугаев, поглощала меня.
Я посмотрела на часы: тринадцать-пятьдесят. До приезда такси, которое повезет меня навстречу изощренной пытке, осталось чуть больше часа.
Я помнила предостережение Сибил и постоянно мысленно твердила: «Я должна успеть! Должна попытаться спасти обоих!»
Заставляя себя думать предельно оптимистично, постоянно подбадривая себя, я остановилась у лестницы, ведущей вниз, чтобы перевести дух. После всего пережитого я чувствовала себя вполне сносно. Ноги не подгибались, желудок не бунтовал, да и пятиминутная пробежка от работы до дома, позволила мне прийти в себя. Голова, конечно, не была такой ясной как обычно, но просветов в ней уже гораздо больше, чем час назад.
Если Стефан погибнет… Я оборвала мысль, не позволяя воображению дорисовать страшные перспективы.
— Он не умрет! — прошипела я, пнув ногой валявшуюся под ногами банку из-под колы, и сбежала по ступенькам.
Я выскочила на проезжую часть, сгорая от нетерпения, когда на соседней полосе увидела темно-синюю наглухо тонированную «Мазду». Машина резко затормозила, оконное стекло со стороны водителя медленно поехало вниз. В окошко выглянула Оливия.
— Так-так, — черные брови Лив приподнялись, темно-бордовые губы изогнулись в подобии улыбки, — бьюсь об заклад, передо мной затылок Елены, которая обожает шлындать по проезжей части, как модель по подиуму!
— Ты подвезешь меня?
— Тебе куда?
— Дом у озера.
Лив кивнула. Я перелезла через низкий забор, разделяющий две полосы дороги, открыла дверь и нырнула в салон машины.
Лив уставилась на меня. Ее взгляд, напряженный и проницательный, меня очень смутил.
— Если у тебя нет времени…
— Не в этом дело, — мрачно отозвалась она, и когда я уже пришла к выводу, что Оливия передумала и не собирается меня подвозить, машина плавно тронулась с места.
Беспорядочным потоком понеслись мысли. Нужно обмануть смерть. Никто не должен умереть. Что предпринять? Как изменить ситуацию? Может, спровоцировать митинг? На это уже нет времени. Вызвать скорую, пожарных и милицию? Нужно испробовать все.
Милицию. Но нужно придумать что-то очень убедительное. Чтобы уже через несколько минут приехала помощь. Я порылась в сумочке, достала телефон. Блин! Аккумулятор разряжен!
— Лив, дай сотовый. Мой сел.
Оливия, сунув руку в карман, достала телефон и протянула мне.
— Спасибо, — быстро ответила я, открывая крышечку.
Набрала номер. От облегчения кружилась голова. Милиция сработает быстро, подобные вызовы они просто не могут проигнорировать. Потом вызову пожарку.
Договорить я не успела, Лив выхватила из моих рук сотовый.
— Здравствуйте, извините мою подругу. Напилась вот и несет черти что, — потом засунула телефон в карман и крикнула:
— Мля! Ты что творишь?
— Милицию вызываю!
— С моего телефона? Ложный вызов, это не розыгрыш с друзьями. Меня найдут по регистрации сим-карты. В рамках этой ситуации по уровню глупости поступков ты уверенно идешь на опережение.
Скрипнув зубами, я отвернулась, не слушая, как она отчитывает меня относительно возраста и несоответствия ему моей выходки.
— Тогда я вызову пожарку!
— Пожара пока нет, — сухо напомнила она
Но она знает, что он будет. С подозрительностью изучая ее лицо, я пыталась найти подтверждения или опровержение этому.
— Оливия, вчера утром ты мне говорила, что я должна отказаться от Стефана. Почему ты мне это сказала?
— Потому что твои действия могли вызвать, — она замолчала, пытаясь подобрать нужное слово, — новый виток событий. Они никак не отразятся на твоей судьбе, только увеличат боль.
Я обдумывала ее слова, искоса посматривая на проносящиеся мимо дома. Мы выезжали из города. Дорога свернула, и вереницы домов остались позади.
— Ты знаешь, что будет, — я не спрашивала, а утверждала!
— Да. Но я не могу ничего исправить.
— Это мы уже проходили! — взвилась я. — Если ты не можешь ничего предпринять, тогда подскажи, что могу сделать я!
Лив повернула руль, и машина съехала на обочину.
— Ты тоже ничего не сможешь исправить, — Лив нахмурилась и устало наклонила голову, коснувшись лбом руля. — Как я умудрилась вляпаться в эту историю? Все что нужно было, так это просто тихо посидеть в своей комнате пару дней.
Я нервно поежилась и вгрызлась в ноготь большого пальца.
— Я знаю, что будет пожар. Я знаю, что в горящем доме погибнет человек. Но от судьбы не убежишь, понимаешь? — дерзко сказала она.
— Тогда почему передо мной ставят выбор? — парировала я. — Что помешает выжить им обоим?
— Судьба.
Нет ничего невозможного, и это я уже знала наверняка. Должен существовать способ повернуть события в другое русло, привести к противоположному результату. Это как пазлы, которые я так любила собирать в детстве. Каждому пазлу отведено определенное место, но бывали случаи, когда крошечные кусочки картины прекрасно ставились в другое место, и картинка уже не получалась. Нужно только найти нужный пазл. Если каждый мой выбор уже просчитан Судьбой, если уже отмерена длина жизни каждого, тогда получается, что жизнь второго в относительной безопасности.
— Согласно этой системе, выходит, что тот, кто должен выжить… выживет?
— Да. Потому что твой поступок будет этому содействовать.
Я уловила предупреждающие нотки в ее тоне, но продолжила расспрашивать.
— Судьба должна просчитывать все варианты? У нее что-то припасено на случай, если я не успею совершить этот поступок?
— Припасено.
— Кого спасет мой поступок?
— Придет время, и ты узнаешь, — иронично хмыкнула Лив, и в дальнейших ее высказываниях, между словами, стали проскальзывать загадочные паузы. — Видения — штука капризная. Они не всегда бывают четкими… Иногда я полностью вижу событие, местность, могу разглядеть людей, а порой они размытые, и всплывают только отдельные детали… За день до смерти мамы я уже знала, что она скоро умрет. Мама должна была лететь в Испанию вместе с папой. Иногда мне приходят видения, но мне тяжело их трактовать. С уверенностью я могла сказать точно только то, что она умрет от удара. После падения с высоты. И еще событие это должно быть связано с цифрой два. В номере рейса была эта цифра. Я порвала билеты и сожгла путевки. Спрятала загранпаспорта. Мама сказала, что это ничего не изменит, и за ней в любом случае придут.
— Кто? — Я недоуменно поморщилась и выжидающе уставилась на Лив, надеясь на разъяснения. Но она, словно не слыша мой вопрос, продолжила:
— В тот день мама затеяла стирку: взяла влажное белье и пошла на балкон. А я сидела в комнате и смотрела на нее. Мне было плевать, что она злится на меня, главное, что могла видеть ее живой. Я встала и спустилась по ступенькам вниз… Мама поскользнулась на кафеле на балконе. И упала. Со второго этажа.
— Два.
— Да. Я видела смерть. Мне был подан знак. Но я не смогла ничего изменить. Потому что это невозможно, — глаза Лив повлажнели. — Мне понятны твои чувства. Смерть уже удар, что говорить об ее ожидании. Но тебе придется это выдержать.
Скорбно признать, но проблемы Лив для меня тогда значили немного. Я эгоистично надеялась использовать ее и ее дар в корыстных целях, и не могла забыть, что именно мой выбор сегодня окажется решающим. Поэтому, набравшись смелости, я спросила:
— Но ты видишь знак? Как с твоей мамой.
Она некоторое время молчала, и от этого мое тело покрылось мурашками. Спустя некоторое время ее лицо разгладилось.
— Вижу две цифры «3» и «5».
— Что это может значить?
— Больше я не могу тебе ничем помочь.
— Мне и не нужно помогать! Я все сделаю сама. — Я нервно убрала выбившийся локон за ухо. — Скажи, а если я тебя попрошу не идти наперекор Судьбе, а наоборот, попрошу ей содействовать, это ты сможешь сделать?
— Содействовать? — Лив удивленно на меня посмотрела. Удивление быстро сменилось беспокойством.
— Один человек должен выжить так?
— Да.
— А если я попытаюсь спасти второго, то погибнет первый. Ведь я не смогу совершить тот поступок, который прописан в его судьбе, так?
Лив вытаращила глаза, но кивнула.
— И это будет противоречить замыслам свыше, так? — мои губы растянулись в ликующей улыбке. — А если ты будешь находиться рядом с ним и совершишь тот поступок вместо меня, то совершишь благо, исправив мою ошибку. Это не противоречит твоей позиции?
Казалось, прошла вечность прежде, чем она заговорила. Голос ее был растерян и тих.
— Моей позиции это не противоречит. Это противоречит здравому смыслу. Ты предлагаешь мне идти на поводу твоих бредовых идей, пытаясь завуалировать вызов Судьбе маской благородства и чести? Я не имею права вообще там находиться.
Эти слова меня потрясли. Как можно так спокойно рассуждать о неминуемой гибели человека? Ничего не предпринимая, просто ждать, когда это случится, а потом с облегчением выдохнуть — все позади! Это никак не укладывалось в моей голове.
— А я не имею права спокойно стоять, зная, что вот-вот погибнет человек! Видимо, в этом наше с тобой основное различие!
Эти слова дались мне с большим трудом. Было трудно их произносить, глядя как безразлично пожимает плечами Лив, выражая свое нежелание принимать участие в моем плане.
— Послушай, Оливия, — я потерла виски, пытаясь подобрать верные слова, которые подействуют на нее. Она — единственный человек, который понимает ситуацию и сможет вовремя сориентироваться, благодаря дару. — В Стефане заключалось все: любовь, счастье, жизнь. Я видела себя только рядом с ним. Больная любовь? Да. Я ушла, но только потому, что была уверена — он вернется. Я много думала о Кэролайн, и мои мысли были далеки от определения «благородство». А дальше события так стремительно начали сменять друг друга, что времени на мысли об этом не осталось вовсе. Я по натуре — борец, никогда не буду сидеть, сложа руки, когда на моих глазах мое счастье — мой дом — разбирают по кирпичику. Но и желать смерти Кэролайн не могу. А Стефан…
Лив со скучающим видом смотрела в лобовое стекло. Ей все равно!
— Твою мать! — не выдержала я. — Я знаю точно, что спасти Стефана возможно, и не понимаю, почему ты, имея такие способности, отказываешься мне помочь!
- А как же Деймон?
- С ним все сложно, но ему пока ничего не угрожает. Так что разберусь, когда смогу спасти Стефана и Кэролайн!
- А не проще ли, отпустить Стефана и отдать его Кэролайн? Тогда не нужно идти наперекор Судьбе и пытаться что-то изменить, об этом ты не думала?
- Я не готова отпустить Стефана…
***
Недалеко от деревянного домика, стоял муж, неспеша потягивая пиво. Заметив меня, он улыбнулся и, махнув мне рукой, направился навстречу.
Я вздохнула и снова посмотрела на банку пива, которую он держал в руке. Этого оказалось достаточно, чтобы я отвлеклась от жутких мыслей.
— Это пиво окончательно посадит твою поджелудочную, — проворчала я и растерялась. Надо же, в то время как смерть поджидает Стефана уже где-то недалеко, я беспокоюсь о его здоровье.
Его взгляд стал пристальным, как только мы поравнялись.
— Теперь расскажешь?
Я молчала, поэтому Стефан, сделав глоток пива, продолжил:
— Ты расстроилась из-за того, что произошло в ресторане? Я, правда, повел себя, как последний…
— Хватит, Стефан! У меня нет ни малейшего желания вспоминать тот вечер.
— Значит, обижаешься, — насупился он, и его повело в сторону.
— За что?
— За войну в Ираке! — пошутил Стефан, удерживая равновесие, потом икнул, дыхнув перегаром.
— Мы закроем эту тему. По крайней мере, на сегодня, — раздраженно сказала я.
— Как скажешь, — ответил он сконфуженно. — Ты без кавалера?
— Ты заметил, — саркастически отметила я.
Муж остановившись, покачнулся.
— Ты пьяный, от тебя несет перегаром!
— Я мужчина. Это нормально.
— Это ненормально для твоего желудка!
— Всего одну выпил, — он покрутил в руке пустую банку и, замахнувшись, бросил ее в сторону урны, та звонко стукнулась об асфальт.
— Тут и не пахнет только баночкой! — зашипела я.
Нас окружали цветущие кустарники роз, рассаженные вдоль аллеи, ведущей к развилке дорог. Одна тропинка вела вглубь небольшого парка, вторая — к уходящим в сторону озера другим деревянным домикам.
— Пр… прогуляемся? — запинаясь спросил Стефан, заметив мой взгляд.
Я взглянула на часы — семнадцать-тридцать. Крыша совсем поехала, никто не знает, сколько времени у меня в запасе, а я еще не осмотрелась, не увидела Кэролайн, ничего не придумала. Оценив глупость желания прогуляться по парку, произнесла:
— В следующий раз.
— Недолго, — он умоляюще на меня посмотрел.
— Стефан, не темни, ты хочешь мне что-то сказать или засыпать вопросами? Ладно, тебе все равно нужно присесть.
Стефан кивнул, и мы свернули на тропинку, ведущую в парк. Ветерок дразнил запахом леса и пряным ароматом осенних цветов. Брызги фонтана, стоящего в центре, блестели на солнце.
— Ворчунья! — подтрунил он. Стефана всегда забавляло мое трепетное отношение к его здоровью, как, впрочем, ко всему, что касалась его.
— Я тебе открою тайну.
— Ты уверен, что, будучи трезвым, позволил бы себе эту откровенность?
Он свел брови и замотал головой.
— Превосходно! — я поджала губы и обхватила за талию пошатывающегося мужа.
— У нас очень мало времени. Слишком мало.
Еще бы! Через полчаса он попросту уснет.
— Никогда, слышишь, никогда, я бы тебе не признался, какой я козел!
Прикинув в уме, что если мы будем продолжать двигаться с черепашьей скоростью, то я едва ли смогу дотащить его до ближайшей лавочки, прикрикнула на него:
— Соберись, Стефан! Сначала мы сядем, а потом ты мне расскажешь, каким образом ты превратился в мелкий рогатый скот.
Стефан пьяно захихикал, но шаг ускорил. Как-то подозрительно быстро его развезло.
— Что ты пил?
— Пиво.
— Сколько?
— Одну.
— Ты ел сегодня?
— Ты такая заботливая! — похвалил меня муж.
До лавочки оставалась пара шагов, когда он споткнулся и грохнулся на землю, увлекая за собой меня.
Выбравшись из-под громко хохочущего мужа, я наклонилась и, ухватившись за его руку, потянула.
— Не надо! — перестав смеяться, он вырвал руку. — Я сам!
Уже сидя, я наблюдала за попытками Стефана удержаться на ногах и сделать эти два шага, разделяющие его со мной.
— Елена, помнишь, мы встретились в ресторане?
Я кивнула и все-таки соскочила с места, чтобы помочь ему усесться.
— Спасибо, — пробормотал он, когда я посадила его.
Перехватив мой взгляд, он, откинувшись на спинку лавочки, закрыл глаза и тихо попросил:
— Не смотри на меня. Мне стыдно.
Подавив волну раздражения, я присела рядом и отвернулась.
— Я ведь пытался бросить Кэролайн в этот же день. Но понял, что не могу от нее отказаться.
Наступила тишина. И длилась она так долго, что я уже подумала, что Стефан попросту уснул, но он продолжил:
— Я такой козел, Елена.
— Что ты такого мог сделать? — развернувшись, спросила я. Он пьян в стельку!
— Я не сделал, — он поднял руку, выставив вверх указательный палец, — но собираюсь. Не подсматривай!
Только, когда я, от досады закусив губу, отвернулась, он продолжил.
— Я хочу предложить тебе попробовать жить втроем.
С шумом выдохнув, я ошалело захлопала глазами, совсем как тупая блондинка из второсортных комедий, не понимая смысла произнесенных им слов. Точнее — смысл я уловила, и весьма быстро, но не хотела его принимать.
— Я так и не смог сделать выбор, — продолжил он пьяную исповедь, — я хочу вас обеих!
Задрожав от негодования, я снова развернулась к нему. Его можно понять. Легко! Но проблема заключалась в том, что он никогда не пытался понять меня! Отлично! Я боролась за извращенца. Он любил меня и любил Кэролайн. И он не собирался выбирать. Так же, как и я. Я хотела взять все, и он хотел взять все. Раздражение сменило странное спокойствие.
Могла ли я его осудить? Не теперь. Не в тот момент, когда тоже хотела взять все. Мне казалось, что я продолжаю находиться в Зеркальной Комнате, и сейчас стою перед зеркалом — голая, окрыленная надеждой и опозоренная собственным эгоизмом.
— Елена, ну как мне жить с этим? Я хочу вас обеих. Хочу так, что сам боюсь своей страсти.
Стефан был просто мечтой. В то время как я дышала этой мечтой, Стефан уверенно ее топил. И самое грустное, что мне было бы легче его ненавидеть, все стало бы проще и удобней. Но я не могла.
Я была слишком уставшей и угнетенной неожиданной вспышкой его откровенности, чтобы сразу уловить скрытый текст в его словах. Я так хотела его спасти, по-прежнему хочу, оттого слова больнее бьют. Стефан продолжал рассказывать, как сильно он любит нас обеих, как ему стыдно передо мной, перед Кэролайн, только я его не слушала. Слепая любовь не позволяла посмотреть на Стефана со стороны. Сколько я сейчас ни смотрела на него, но так и не смогла в нем разглядеть того уверенного в себе, харизматичного сердцееда, который прочно привязал меня к себе на четыре года. Как и не осталось даже намека на того неандертальца, представшего передо мной в баре, готового в любую минуту стукнуть Деймона по башке, потом схватить меня за волосы и потащить в свою пещеру. Теперь я видела перед собой капризного подростка. И впервые задалась вопросом — какой же он на самом деле?
— Все хорошо, Стефан, — с трудом выдавила я.
— Правда?
Я видела, как он пытается прочитать по моему лицу мысли, но он мог только догадываться, потому что вслух я это никогда не озвучу.
— Конечно. Все просто прекрасно, — моему раздражению полностью соответствовал голос, наполненный ядовитой иронией.
— А… — он запнулся, а потом, собравшись с духом, выпалил на одном дыхании: — ты бы согласилась, если бы мы попытались жить все вместе? Не спеши отвечать.
Он что с ума сошел? Лично мне уже понятно — ему пора лечиться! Или он всерьез думает, что буду рассматривать его предложение?
— Ты свихнулся?! — не сдержавшись, выкрикнула я, кипя от ярости; его слова задели меня за живое. — Поднимаемся и идем баиньки! Когда проспишься, поговорим!
И после этих слов мое сердце судорожно сжалось, напоминая о грядущих событиях, что заставило меня смягчить тон.
— Пойдем, мы обсудим все потом.
Стефан расплылся в широченной идиотской улыбке и отправил меня в нокаут следующей просьбой:
— Поможешь поговорить с Кэролайн?
— Помогу. Не сомневайся.
Если мне удастся… когда удастся осуществить задуманное, первое что я сделаю — поколочу его, вправлю ему мозги, пусть не сомневается. Вот о чем думала я, с трудом волоча ноги, под тяжестью окончательно расслабившегося мужа. Как же так произошло? Тащу на себе пьяного Стефана, а мысли упрямо возвращаются к Деймону.
С ним я была собой, не видя нужды в притворстве.
Обида начала отступать под натиском беспокойства, когда я поняла, что не могу уложить Стефана на кровать в доме. В таком состоянии он даже не проснется, когда начнется пожар. Я осмотрелась. Погода позволяла положить его в гамаке, натянутом между деревьями. С трудом подтащив к нему Стефана, я еще добрых пятнадцать минут пыталась затолкнуть туда мужа, который то и дело норовил упасть на землю.
— Подожди, Елена, — Стефан убрал с талии мою руку и попытался удержать равновесие самостоятельно. — Подожди. Прости меня. Наверно я не умею любить. Или… может я извращенец? Может мне лечиться пора?
Он качнулся и, ухватившись рукой за дерево, привалился лбом к стволу.
— Стефан, давай заканчивай нести вздор! Мы расстались, помнишь?
— Прости меня. Я так и не смог поступить по-мужски.
— Уверяю, у тебя еще будет шанс это сделать.
Послышался смешок, немедленно перешедший в пьяный хохот. И неизвестно чем закончилась эта истерия, если бы нас не заметил Кай.
— Надрался, дружище? — спросил он, помогая Стефану влезть в гамак.
В ответ Стефан пробормотал что-то нечленораздельное и засопел.
— Вырубился, — усмехнулся Кай. — Чего так долго, Елена? Только тебя и не хватает в нашей компании. Ты одна? Кэролайн часа два подряд рассказывает девчонкам, что ты придешь с «про-о-осто отпадным мачо», — он так похоже спародировал интонацию Кэр, что я не сдержала улыбки. — А ты вместо "мачо" мужа тягаешь. Возникает другой вопрос. Может у меня все-таки есть шанс?
— Кай, я тебе что — лотерея?
***
Фонари разбрасывали желтые круги света вокруг длинного двухэтажного дома из сруба. Наш дом — второй от воды. К нему пристроена маленькая кухонька.
Большой стол на веранде был заставлен едой, коробками соков и пустыми бутылками из под виски и текилы. Запах жареного мяса напомнил мне, что сегодня с самого утра я ничего не ела сытнее жвачки. Я здорово опоздала. Посмотрела на часы — девятнадцать-тридцать. Долго же я обсуждала со Стефаном его безумные сексуальные фантазии.
Не обращая внимания на выкрики и приветствия, я вошла в кухню. Никогда не обращала внимания и не просчитывала степень безопасности помещения, но теперь глаза буквально выхватывали все: газовую плиту, два запасных баллона, стоящих вдоль обитой пластиком стены на деревянном полу. Я замерла, не зная, то ли заорать от страха, то ли зарыдать от бессилия.
— Привет, — дрожащий голос Кэр привел меня в чувство, я выпрямилась, словно проглотила швабру.
— От твоей комнаты, — сказала она и протянула ключ, который я машинально взяла и сжала в ладони, — четвертый номер. Ребята ушли, готовят нам какое-то шоу. Надеюсь, оно будет горяченьким.
Кэр выглядела как всегда потрясающе. Узкие джинсы, короткий топ, больше открывающий, чем скрывающий грудь. Внимательно рассматривая ее взволнованное лицо, я задавалась вопросом — как же так получилось? Мы дружили еще со школы, она была свидетельницей на моей свадьбе. Оказывается, я не знала достаточно ни ее, ни собственного мужа. И чем являлась моя жизнь? Островком блаженного неведения или комком фальши и лжи? Почему я так отчаянно борюсь за жизнь людей, которым наплевать на меня?
Я протиснулась мимо и пошла к пустой веранде.
Где все? Ах да… салют, вспомнила я и взялась за полупустую бутылку виски. Прозрачная жидкость плестнулась в стопку. Залпом осушив ее, я потянулась за лимоном. Спиртное не затуманивало разум, но придавало смелости.
Кэр села рядом, бросив на меня затравленный взгляд. Выглядела она так, словно ее собирались четвертовать. Мне стало дурно от загудевших в ушах, недавно произнесенных Стефаном слов: «Жить втроем».
— Ты говорила со Стефаном? — резко спросила я.
Вместо ответа Кэр наполнила стопку и разом ее осушила. Сморщилась, закашлялась, а потом выпалила:
— Жить втроем? — она откинулась на спинку стула, презрительно прищурив глаза. — Да, он сделал мне это предложение.
Она отвернулась.
Знакомое чувство смятения не позволило мне продолжить разговор. Я подняла стопку и опрокинула ее себе в рот.
— Вот скажи, Елена, — глядя в темнеющее небо, сказала она, — почему мужики ведут себя, как ослы? Я перешагнула через тебя, не думая! Мы грызлись, дрались, а на самом деле ни одна из нас ему не нужна.
Ожидая ответа, она повернулась ко мне, но, так и не дождавшись его, добавила:
— По отдельности.
Видимо мое лицо выглядело чересчур недоверчивым, потому что Кэр громко расхохоталась.
— Ты считаешь, что я не права? Елена, ну нельзя быть такой наивной! — смех оборвался неожиданно, подруга посерьезнела, умудрившись нацепить на лицо привычную маску стервозности. — Его устраивала ты — в качестве жены, но перед такой женщиной, как я, он устоять не смог. Стефану нужна жена в бигудях, с половником в руке, и хороший секс. К сожалению, только в анекдоте та жена, которая на кухне хозяйка, в постели любовница. В жизни все сложнее. Знаешь, о чем он действительно жалеет?
Она подалась вперед, перегибаясь через стол, и, глядя мне в глаза, заговорщически зашептала:
— Что ты застукала нас. Прежним положением он очень даже был доволен: дома на плите кипит борщ, в моей постели — страсть.
Несколько секунд Кэр молчала, было видно, что она что-то выуживает из памяти.
— Боже, — застонала она, — какую хрень Стефан сегодня нес!
— Да уж. Напился алкоголик.
Трезвый Стефан не решился бы на это. Верю, что мысли такие часто посещали его голову, но всерьез он никогда не предложил бы такое.
— Понимаешь? — Глаза Кэр блеснули. — И ему плевать, что я люблю его.
— А ты его любишь?
— Я считала, что нашла свою любовь. Это я! Та, которая никогда в нее не верила! Тебе повезло больше, — с завистью произнесла моя бывшая соперница. — У тебя есть запасной вариант.
Я даже не сразу сообразила, о каком «запасном варианте» она говорит. А потом до меня дошло. И меня так развеселило, что Кэр пренебрежительно отозвалась о Деймоне, что я рассмеялась, к своему ужасу понимая, что это истерика нашла выход.
