***
Кто-то тронул мою щеку; голова качнулась в одну сторону, потом в другую. — Елена! — я узнала голос Деймона. Я усердно пыталась сфокусировать взгляд, но его лицо поплыло перед глазами. — Елена! Тебе лучше? — мои пальцы тут же сжала большая ладонь, я повернулась на голос, и наши глаза встретились. — Мне и не было плохо, — соврала я. — Вид у тебя был такой, словно ты готовилась упасть в обморок, Я улыбнулась и, запрокинув руки ему на плечи, прижалась к крепкой груди, вдыхая его запах, чувствуя себя в безопасности. — Я скучала. Его руки обхватили мою талию. Его губы прошлись по моей шее, вызывая совершенно неуместное томление. «В опасности будет каждый, кто окажется поблизости, особенно это касается жителей Зазеркалья». Вспомнив слова, произнесенные Бонни, я вздрогнула. В момент Искажения Судеб Деймона не должно быть рядом со мной! Я боялась, что Дьявол или Смерть, или они вместе, отнимут у меня его. — Тебе нельзя здесь находиться, — быстро проговорила я, отстраняясь. — Почему? — подозрительно поинтересовался Деймон. — Здесь… небезопасно. Я не знаю точно, когда все случится, как случится… но тебе нельзя находится здесь. Лицо Деймона отражало все мыслимые чувства. Пока я говорила, он не сводил с меня удивленного взгляда. Он очень долго молчал, обдумывал и взвешивал каждую произнесенную мной фразу. И когда я уже отчаялась, услышать от него хотя бы слово, когда осознание собственной беспомощности раздавило меня, он заговорил: — Ты пытаешься меня спасти? — широко раскрыв глаза, поразился Деймон. — Да! Удивленная улыбка блуждала на его губах, глаза напряженно смотрели на меня. — Ты считаешь, что я в опасности? — его забавляло мое предупреждение, и я разозлилась. — Да! Но вижу, разговора у нас не получится! — Ты необыкновенная женщина, — он снова притянул меня к себе и крепко поцеловал. Тело тут же откликнулось на ласку, которая прервалась еще неожиданней, чем началась. — За всю мою долгую жизнь меня еще никто не пытался спасти. Неожиданно Деймон напрягся и отпрянул. — Ты продолжаешь борьбу? — прищур его глаз заставил меня вспомнить, что этот мужчина читает меня, как раскрытую книгу, поэтому пришлось поднапрячься и устроить истерику сломленной барышни. — Нет, сейчас я не борюсь, я боюсь! Потому что моя жизнь превратилась в кошмар, потому что пришлось столкнуться с вещами, которые раньше я считала бредом. Потому что не знаю, сколько сюрпризов для меня еще подготовлено. Я на минном поле, Деймон, и каждый мой шаг может стать ошибочным. — Слушай себя, Елена и ты поступишь верно. Нужно уметь принимать мгновения жизни, как нечто совершенное и бесценное. — Деймон говорил спокойно, пока его взгляд небрежно блуждал по моему лицу. — И даже если все в мире повторяется и возвращается на круги своя, ничто не возвращается прежним. Выбор, Елена. Он есть у каждого. Будет он и у Стефана. Позволь ему самому выбрать. Не вмешивайся. Только гораздо позже я поняла, что он снова подловил меня, заставив открыться. — Ты не понимаешь, о чем говоришь. У него нет выбора! Потому что он не сможет поступить иначе. — Ты ошибаешься, — Деймон говорил тихо, но уверено. Он не ставил меня перед фактом, не пытался убедить. Возможно, в тот момент он спасал меня от чудовищной ошибки, но выглядел так, словно просил прощения. — Смириться способен только сильный. А борьба, бессмысленная борьба с тем, о чем ты не имеешь представления — проявление слабости и неспособности разума принять реальность. В тебе говорят обида и боль. Быстро осматриваясь, я заметила за его спиной подбегающего к Кэролайн Стефана. Он порывисто ее обнял. И боль заговорила во мне с новой силой. — Красиво говоришь! И я понимаю почему. Деймон, я знаю, почему для тебя жизнь человека это мелочь. Ты бессмертен, а на нас смотришь, как на проходящее явление. Тебе не страшна смерть, ведь она тебя не коснется. Что ты можешь знать о жизни, если у тебя нет судьбы?! Но даже в короткой человеческой жизни есть одно существенное преимущество. Человек рискнет своей жизнью, чтобы спасти другого. А ради чего ты готов поставить свое бессмертие под угрозу? — Ты так ничего и не поняла?! Я натянула на лицо непринужденное выражение, но номер не удался, взгляд Деймона стал пристальным и, смутившись, я уставилась на носки своих туфель. — Тогда чем же ты недоволен? — я постаралась говорить, как можно беспечней. — Не делай глупостей, Елена. Ради меня. — Он напряженно поджал губы. — Обещаешь? — Да, — продолжая украдкой наблюдать за ним сквозь опущенные ресницы, ответила я. — Ты вернешься? — Обещаю. Почему Дьявол допустил промах, показав мне смерть? Потому что именно это я смогу изменить. Сибилл с Бонни твердили одно и то же: сирена делала акцент на моем вмешательстве, Бонни открыла то, что сама бы я никогда не смогла бы узнать, а значит, предотвратить трагедию мне бы не удалось. Пока все сходится. Где-то рядом клокотал гром, и фонари, с трудом пробивающие свет в сумраке дыма, начали гаснуть. Устав от гнетущих мыслей, я встала у обочины дороги, слыша, как за моей спиной Кэр отчаянно ругается со Стефаном. У нее актерский талант. Я усмехнулась. Суета, охватившая двор, появилась неожиданно, даже немного сбив меня с толку. Я видела все! На меня со шлангом в руках неслась Кэр, я шарахнулась и заорала, когда она подбежала к подъездной дорожке, за которой горел дом. Она потянула на себя зацепившийся за куст роз шланг и громко выругалась. А я пыталась найти среди встревоженно бегающей массовки, высокую поджарую фигуру Стефана. Послышалось клокотанье грома, заморосил дождь. Громкий хлопок и один за другим погасли фонари. Ночь накрыла двор чернотой, с неба сыпалась моросящая мерзость. И, как в затертом до дыр от просмотров кадре, мимо меня проехала пожарка и остановилась вблизи горящего дома. Могу поклясться, что не услышала, а скорее ощутила умиленное: «Ах!», в унисон вырвавшееся одновременно из нескольких ртов. Но я настойчиво отгородилась от галлюцинаций. В голове утихли возгласы, стало настолько тихо, что казалось невозможным. Я ощутила, как резко ослабло давление на разум. Как только я поняла, что Бонни сдержала обещание и все остались живы, во мне колыхнулась радость, постепенно наполняя пустоту в груди. И глядя, как высокая мощная струя, бьющая из шланга, заливает огонь, я счастливо улыбнулась, ощущая облегчение и радость, так изумительно кружившие голову. — Вызов брошен! Посмотрим, как ты это съешь! — возликовала я. Крикнула, холодея от ужаса, одновременно содрогаясь в торжествующей лихорадке. Знаю, Дьявол видит и слышит меня; осознав это, я засмеялась в полный голос. Развернувшись, я собралась пойти к вновь ругающейся парочке, но уткнулась в грудь Деймона. Он схватил меня за локоть и потащил в сторону. Это была необычная ночь, потому что я утерла нос Дьяволу и Судьбе. Но я никогда не смогу забыть о ней, потому что она доказала мне, почему этого делать не стоило.***
Не выходя из оцепенения, Деймон очень долго не произносил ни слова. Просто смотрел в темное небо, словно чего-то ждал. Наконец, он перевел взгляд на меня, и целый ураган эмоций пронесся по его лицу. Я понимала, что совершила что-то неожиданное для него, но никогда мне не приходилось видеть такого глубокого потрясения. — Как тебе это удалось? — Мне помогли. Это не удивило его, и я поняла, что он узнал о моей сделке с Бонни. Повисла тишина, пока Деймон внимательно изучал меня. Складывалось впечатление, что он снова копается в моих воспоминаниях. Мне показалось, я услышала щелчок в его голове, и сразу его взгляд наполнился пониманием. — За каким дьяволом ты вообще затеяла все это? — с укором спросил он. — Чтобы спасти жизнь, — растерялась я, потому что в его голосе просочилось столько упрека, что чувство вины не заставило себя долго ждать. И я начала оправдываться. — Я не могла не попытаться! Тем более, ты же видишь — у меня все получилось! Деймон, мы уже говорили об этом! — Но я считал, что после всего, увиденного тобой в Зазеркалье, ты поймешь — у каждого поступка есть последствия! — Да! Я знаю, что если человек умрет раньше своего времени, то его душа не найдет покоя, но я не оборвала жизнь, я ее продлила! Закрыв рот, я нервно поежилась под тяжелым яростным взглядом Деймона. — Мой век был очень долог! И если ты опять что-нибудь не выкинешь, продлится еще дольше. Я много чего повидал, и уже не думал, что на свете существует что-то, способное меня удивить. Но твой инстинкт самосохранения каждый день поражает меня своей извращенностью. Сколько тебе лет? — Двадцать три, — на автомате ответила я. — Двадцать три! Как ты умудрилась дожить до своего возраста? Это уже переходило все границы! Вина стремительно сменилась обидой. — Послушай! Ты далеко заходишь, пусть я не подарок… — Не подарок? Ты изменила Судьбы, поставила под угрозу существование давно установленного порядка. Твое рождение должны были запретить, как эквивалент человеческого ядерного оружия! Ты не задумывалась, что станет со Стефаном, когда здесь соберутся шесть разъяренных фантомов? Они начнут преследовать его. А если ты снова решишь его защитить, то перекинутся и на тебя. В голове сразу закрутились вопросы, один страшнее другого, но я не успела озвучить даже часть из них. Раскат грома был неожидан и чудовищен. Вздрогнув, я подняла глаза к небу и застыла на месте, не в силах перевести дыхание. Я была слишком напугана, чтобы продолжать смотреть, но одновременно сильно удивлена, чтобы отвернуться. Небо прорезала ослепляющая вспышка и, медленно угасая, явила на свет три тени. Они метались короткими отрывистыми движениями. Они пульсировали, окруженные оранжевым светом, словно пронизанные вспышкой прожектора. После нескольких секунд хаотичного блуждания, тени нашли друг друга и слились в одно безупречно круглое пятно… Я затаила дыхание, но как только сделала вдох — свежий… морозный воздух заполнил легкие. Стоп! В начале сентября мороз? — Елена, — простонал Деймон, снимая с себя короткий пиджак. Я оторвала взгляд от неба и посмотрела в его испуганные глаза, окончательно растерявшись. Он схватил мою руку; я качнулась и уперлась подбородком в его плечо. — Интересно, как ты могла четко увидеть то, что не дано узнать человеку? — бормотал он, натягивая на меня пиджак. Но вопросы он задавал не мне, казалось, он рассуждает сам с собой. Он произнес это с явным недоумением, и я, стоя, словно приросшая к земле, не смогла вымолвить ни слова. Одев меня, Деймон отстранился и запрокинул голову, устремив взгляд к пятну, сияющему в небе. Ветер ерошил его волосы. Сглотнув ком в горле, я огляделась. Пожарные уже не поливали дом, люди перестали сновать из стороны в сторону. Все, как один, уставились в небо. Некоторые плотнее кутаясь в легкие кофты, пробегали по дорожкам, пряча лица от клокочущего ветра. Другие стояли, уставившись в небо остекленевшими глазами. Несколько минут я удивленно молчала. В моей жизни происходило много чего необъяснимого. Всякая чертовщина занимала в ней прочное место. Едва я успела об этом подумать, как порыв ветра вытряс из крон тополей охапку бурых листьев. Они летели перед моим лицом, а ветер заставлял их плясать в воздухе. Коричневые листья в начале сентября? Когда дыхание лета еще не настолько ослабло? Среди зелени и жизни — мертвые листья? — Но мы спасли Стефана?! — выкрикнула я и сморщилась от внезапной тревоги. — Да. Я не вижу его фантомов. Он вне опасности, — он нахмурился, соображая; черные брови сошлись у переносицы. Совершенно сбитая с толку, я ждала объяснений, ждала, хотя прекрасно понимала, что ничего, кроме нового приступа страха, за ними не последует. Я поежилась от холода, подняла воротник пиджака и, снова задрав голову, со свистом втянула в легкие студеный воздух. Резкий порыв ветра с запахом крови, и тут же к пятну потянулись клубящиеся черные тучи, образовывая водоворот. Вспышки молний пронизывали разрастающуюся воронку. Земля под ногами вздрогнула, деревья полыхнули призрачно-белым пламенем, и горизонт расчертили устремленные вверх пепельные струи. Мрак, пульсирующий внутри воронки, жадно поглощал их. В считанные секунды пятно увеличилось втрое. Перистые облака расчертили небосклон, горели сочным красным светом, отражая сверкание пучков кровавых молний. Недалеко я увидела ошарашенную Кэролайн. — Что это? — шмыгая покрасневшим носом, она словами перекрыла шум ветра. И все, что я сделала, казалось детской шалостью, ничего не значащей и наивной. Я помотала головой, съежившись от холода. Сколько градусов на улице? Ниже нуля — это точно. Ветер завывал в макушках полуголых деревьев, покрытых сморщенной желтой листвой. Откуда-то донесся одинокий собачий вой. Палые листья шуршали, кружились под ногами. — Ты Исказила Судьбы! — Это все… — Отгораживаясь рукой от порывов стихии, начала я, — это из-за того, что я сделала? — Да. И это только начало! — Деймон гневно сверкнул глазами. Я и так мало что понимала, а теперь вообще чувствовала себя, словно меня вытащили на сцену посреди неизвестного мне спектакля и заставили играть ведущую роль. Единственное, что с устрашающей скоростью я поняла — Деймон в опасности! Неужели, это еще не конец? Неужели это только начало? Что я натворила? Какой процесс запустила моя строптивость? И возможно ли его остановить? — Если найдутся, а они найдутся, те кто… — начал он, но внезапно замолчал. Из его груди раздался то ли всхлип, то ли вздох удивления… или даже смятения. Он помотал головой; настороженный взгляд заблудился в ветвях дуба. Деймон напрягся, сжал кулаки и звучно стукнул ими по стволу. Деймон задрожал, лоб покрыли капли пота. Его скрутила судорога, и он тяжело упал на колени, судорожно хватая ртом воздух. — Деймон! — на выдохе крикнула я, но он выставил вперед руку, словно говоря: «не подходи». Но я проигнорировала предупреждающий жест и, опустившись перед ним на колени, обхватила его лицо ладонями, разворачивая к себе. У меня сердце защемило, потому что оно перекосилось от нестерпимой боли, и его горло исторгло бессловесный крик невыносимой муки. По коже Деймона пробежала рябь света, он вспыхнул, как лампочка, и исчез. Я тупо смотрела на свои ладони, между которыми еще секунду назад было его лицо и, как удар молнии, пришло понимание. — Я… убила… — я попыталась сглотнуть слюну — … Деймона… Боль на мгновение ослепила меня. Я упала на влажную траву, чувствуя себя раздавленной и мелкой, ощущая сотни глаз следящих за мной, и хватило несколько секунд, чтобы понять, что произошло, и волна вины захлестнула меня. Невнятный шум, смешавший перепуганные голоса и крики сменила тягучая тишина. В груди стало пусто и темно. Мир в своих красках внезапно померк для меня. Все стало серо, уныло. Полное осмысление того, что я сделала, уничтожило меня. Дальше, как в тумане.***
Каким-то отдаленным уголком разума я уже понимала, что моя жизнь никогда не станет прежней. Вина терзала меня, кромсала и без того израненную душу. Меня втащили в машину «скорой помощи», в то время как я выкрикивала ругательства. Все присутствующие сочувственно, но с любопытством, следили за этим, наверняка, решив, что я тронулась умом. Врач придавил меня к носилкам и держал, пока не подействовало успокоительное, только тогда я прекратила с ним бороться. Продолжая всхлипывать, я лежала и скулила, как побитая дворняга. Не хотелось думать, говорить, даже жизнь в тот момент потеряла смысл. Хотелось одного — побыть наедине со своим горем и выплакаться. Не знаю, сколько я пролежала так, позволив вине грызть мою потрясенную душу. В груди разверзлась огромная пульсирующая бездна, заполнить ее уже ничто не сможет. Чувства не слушались, не поддавались контролю. Я даже не пыталась вытереть слезы, они продолжали бежать по щекам, стекая под широкий воротник пиджака Деймона. А дождь моросящей влагой покрывал лицо. Или это слезы? Я не обращала внимания на окружающую действительность, ни когда меня на носилках втаскивали в машину, ни по дороге в больницу. Меня привели в чувство, довольно долго я лежала на софе процедурного кабинета, отрешенным взглядом уставившись в потолок, слушая диагноз — нервное истощение, и настояния на госпитализации. Мне было безразлично, куда поместят мое тело — это всего лишь оболочка. Это то, что осталось от меня. Не помню, как оказалась в палате. Я знала, что Стефан с Кэр стоят рядом, поэтому отвернувшись, закрыла глаза. Стефан — последний человек, которого я хотела бы видеть. Пусть он не знает, но предсказание именно его смерти толкнуло меня на поступок, приведший в движение то, что имело катастрофические последствия. Желание спасти ему жизнь ослепило меня, вытесняя доводы разума. — Уйдите, — с дрожью в голосе попросила я. Пиджак еще сохранял запах Деймона. И я судорожно вдохнула его, задерживая в легких. — Я не могу, — тихо сказала Кэр. — Я останусь с тобой. Я попыталась покачать головой, но вышел нечеткий кивок. — Спасибо тебе, — она коснулась моей щеки и порывисто обняла. — Большое спасибо, все мы в долгу перед тобой. Но я не слушала ее. Мне нужно в Зазеркалье. Я должна убедиться, что с Деймоном все в порядке! Хотя понимала, что с ним далеко не все в порядке! Поэтому я упрямо отвела руки Кэролайн и осторожно встала. Стефан держал в руках листок бумаги, где размашистым почерком врач выписал рецепт, и все так же, не произнося ни слова, подошел ближе, положил руки мне на плечи, настойчиво укладывая обратно на кровать. Какой ужасно длинный день. Всего пару часов назад я торжествовала, совершив просчитанный и ловкий ход. Теперь Стефан жив, а Деймон… — Уйдите, — повторила я. Наверное, не стоило так откровенно им грубить, мне было так больно, что о чувствах других я думала в последнюю очередь. Стервозность Кэр, предательство мужа — все меркло перед чудовищностью моего поступка. — Я не знаю, что с тобой происходит, но мы все решим, — заявила Кэролайн. — Ты, естественно, мне сейчас не поверишь, но бывают ситуации пострашнее. Я едва ли улавливала смысл произнесенных ею слов, перед глазами то и дело всплывал образ Деймона. Она сказала «пострашнее»?! — Пострашнее? — прошелестела я, чувствуя, как влажные глаза широко распахнулись. Меня затрясло, руки сжались в кулаки. Несколько секунд я содрогалась от частых панических хрипов. — Елена, успокойся, все хорошо, — Стефан попытался меня обнять, за что был вознагражден яростным взглядом. — Уйдите, — прошипела я, не имея желания выслушивать их. Мне нужно свыкнуться с мыслью, какой ценой они остались в живых. Это слишком больно, слишком несправедливо. Это слишком для одного человека. Все, что меня окружало, было насквозь пропитано фальшью и недомолвками. В моей жизни начался новый этап. Этап всепоглощающей вины, пропитанный сомненьями, подозрениями и болью.