Любовь, Рональд Нокс и прочие неприятности.

Грелль Так… Вторник начинается как-то… своеобразно… Уай, че ж башка-то так трещит?! Вроде вчера не пил… Ой, и где я вообще? Стены белые, потолок кружится, постельное белье… не шелковое?! Мама, где я?!! Собственный крик еще не отзвенел в моих же ушах, как кто-то, не обремененный жалостью и состраданием, с силой огрел меня по моей бедной голове тяжелым предметом, а затем голос, в коем я едва признал кроткий голосок Хамфриза, прорычал: — Сатклифф, заткнись, не то я за себя не отвечаю! — Аланчик, мне же больно! — Тебе еще и не так будет больно, если хоть раз вякнешь! Я притих, с некоторым ужасом созерцая мрачного, насупленного юношу в очень трогательной пижамке, серой в голубую полосочку. — Алан, я так и знал, что ты наберешься от этого Слингби самых ужасных манер! Большие нежные очи Хамфриза опасно сузились, и, свесившись с кровати, он зашарил рукой по полу. Я превентивно укрылся за подушкой: — Аланчик? Юноша появился на свет Божий с косой в руке и кратко, в десять слов, объяснил мне, что он со мной сделает, если услышит еще один раз мой мерзкий голос. Ну, знаете, это уже слишком! — Аланчик, мы, между прочим, ради тебя старались! В изумрудных очах полыхнула молния. — Да? А ну отсюда поподробней. …Прости, Рон, мне пришлось все ему рассказать… Перед угрозой побрития налысо – увы, я не устоял… Эрик Интересно, Алану понравятся меренги? Я их еле нашел в Лондоне – настоящие французские, такие легкие и воздушные, как и его хрупкое, нежное тело… тьфу, о чем я опять?! Нет, я совершенно зря тащил его на руках в лазарет. Теперь эти воспоминания меня не оставят. Но какой же он тоненький! Так бы и прижал к себе, и не выпускал, и губы… так хочется расцеловать ему губы, и шею, и… Может, мне не стоит идти к нему в лазарет прямо сейчас? С другой стороны, меренги… Долго не пролежат. Ладно, отдам, скажу два-три слова и быстро уйду. Чем дальше, тем труднее мне сдерживаться. С этими мыслями (и не только с этими, но о других Алану лучше и не знать), я свернул в коридор, ведущий в лазарет, где и напоролся на этого недоноска. То есть, на греллевского стажера. — Пришел навестить наставника? – сдержанно спросил я. Глаза малолетнего бабника пакостливо блеснули. — В некотором роде, — он кивнул на кулек в моей руке: — А ты? Несешь дары к ногам своей пассии? — А ну повтори, — медленно сказал я, опуская кулечек на стол со шприцами. Нокс попятился. — Э, ну разве вы не объяснились? Мы с Греллем так надеялись, что какое-нибудь увечье вас сблизит… Аааййй, Эрик!! Похоже, пора переходить от словесных к более действенным методам воспитания. Например, сжать покрепче за волосы, перегнуть через колено и… — Пусти, я тебе все расскажу! — Мда? — Это все Грелль! Он хочет свести… ой! Тебя и Алана, ай! Потому что вы же любите друг друга, а-а-ай! Но ничего не делаете, уй! Пусти, ну пусти же! Ый! Отвесив ему шестой шлепок, я выпустил эту пародию на жнеца, подобрал меренги и с достоинством направился к палате. Сказать, что мне полегчало — значит, ничего не сказать. Постучавшись, я распахнул дверь… и кулечек шлепнулся к моим ногам, ибо Алан… Алан сидел верхом на Грелле, намотав на руки длинные алые патлы, и рычал что-то нечленораздельное. Алан — Аланчик, ну что ты... Алан! Не нервничай, — дергалось подо мной это ненормальное создание. — Нервничаю? Я нервничаю?! Я не нервничаю, я психую! — мне казалось, или мой голос и правда срывался на низкий рык? Нет, каким же надо быть сумасшедшим, чтоб такое подумать про меня и Эрика! Эрик... Эрик — он не такой! — Какого черта?! Что за чушь ты несешь? — Аланчик, милый, какая чушь? Это все истинная правда! Думаешь, почему в последнее время Эрик стал таким странным? Это же все из-за тебя! Вот мы с Роном и... — Это-то тут причем? Он за меня просто беспокоится! Мы с ним просто очень близкие друзья! — запал начал уже проходить. Не знаю, хорошая это черта или плохая, но я всегда очень быстро успокаиваюсь. — И это просто... не так. — Аланчик, котенок, — Грелль уже понял, что я успокаиваюсь. — Какие тебе еще нужны доказательства, кроме вчерашних? — Вче... рашних? — я задумался. Осел и даже отпустил волосы Сатклиффа. Вчерашний день помнился очень смутно. Хорошо помню удар об пол, как я что-то говорил Эрику, потом такое очень нежное тепло и... утро. Видимо, Сатклифф понял, что я толком ничего не помню, посему и продолжил: — А как, ты думаешь, попал в лазарет! Да тебя же Эрик... – подушка грузно опустилась рыжему шинигами на голову, перекрывая не только поток слов, но и воздуха. Возле кровати, тяжело дыша, стоял мой напарник и злобно сверкал глазами на подушку. Вернее на того, кто под ней. — Сатклифф, какого дьявола? Я только удивленно смотрел на него. О чем это они вообще? И чего это Эрик так взбеленился? Я побледнел. Неужели он слышал... Господи, да что же он подумает... Надо же срочно что-то делать, иначе... — Эрик, — я вцепился ему в руку и, кажется, слегка придавил подушку, ибо Грелль истерично задергался, издавая малопонятные звуки. — Ты же все слышал, да? Не слушай его, он всегда несет какую-то чушь. Все же не так, да? Все... Слингби бросил на меня тяжелый, отчаянный и такой одинокий взгляд, что я вздрогнул и отвел глаза в сторону. — Да, все так. Мы же просто друзья, — он подчеркнул последнее слово, слишком горько усмехнувшись. Почему? Я опять что-то не так сделал? Или что? Я уже ничего не понимаю. Эрик, наконец, отпустив подушку, отошел в сторону, пристально изучая стену. Сатклифф, выбравшись на волю, глубоко и часто дышал. — Фух, ну вы двое... — А ну заткнулся! — рявкнул Эрик, не удостоив его взглядом, и быстро вышел, даже не прикрыл за собой дверь. Я только и мог, что растерянно глядеть ему вслед. Опустив глаза, я заметил небольшой пакетик, лежащий на полу возле двери. Видимо, он выронил, когда зашел и увидел, и услышал... Я, сам не понимая почему, покраснел. Подойдя к пакетику, я аккуратно развернул его. У меня на ладони оказались меренги, свежие, еще даже теплые. Наверное, Эрик мне их нес... — И что же это... — я почувствовал, как глаза предательски защипало. — Эх... Вот дурак же ты, Алан, дурак, — глядя на меня в упор, фыркнул Сатклифф. — Как можно быть таким наивным и ничего не понимать? — О чем ты? — нахмурился я, опять не соображая, к чему он клонит. Нет, может быть на задворках сознания и брезжила догадка, но я все равно упорно не принимал ее. Шинигами же, махнув рукой (теперь я понял от кого перенял этот жест Нокс), упал на подушку. — Да ну тебя. Сейчас ты все равно ничего не поймешь, — и отвернулся. Я тоже вернулся в кровать, залез под одеяло с головой. На душе было неприятно, муторно, и почему-то отчаянно хотелось разреветься, стоило мне вспомнить душераздирающий взгляд Эрика. Почему все так стало запутанно? И главное — сможем ли мы восстановить наши прежние отношения? Рональд Притаившись за дверью, я пропустил Эрика, стрелой вылетевшего из лазарета. Слингби был совершенно подавленный и злобный. Что ж, так ему и надо, не будет руки распускать, да еще не в ту сторону и не на того. Ну и фиг с ним, а я пойду к Сатклиффу, мне есть, что ему рассказать. — Хааай! — не постучавшись, я распахнул дверь и вошел внутрь. Нда, все меня очень внимательно проигнорировали: и Алан, спрятавшийся под одеялом и всем своим видом изображавший сугроб, и наставник, меланхолично разглядывающий потолок. — Грелль! А у меня есть для тебя новости. — А? Ты? Изыди, нечистый, — отмахнулся он от меня, как от назойливой мухи. — Все из-за тебя, идиота малолетнего. Не мог Алана подольше задержать, а? — Он все слышит... — Да ну его! — в очередной раз махнул рукой Грелль. — Этому божьему одуванчику все равно не понять. Так что уйди, я в печали. — А, ну как хочешь, — я развернулся. — Тебе же, наверное, не интересно будет знать, как повел себя Спирс, когда ты отключился... Сатклифф мгновенно подскочил, ярко блестя глазами и улыбаясь во все сорок два. — Да? А было? Что было? Я гаденько ухмыльнулся. Нет, наставник, со мной такое обращение не пройдет. Я мстю, и мстя моя ужасна. — А вот не скажу. Я ведь тоже на вас обижен, — я потер пятую точку. — Если бы не ваши идиотские идеи, то... — Ронни! — взвизгнул он. — Я тебе наставник или кто? — Вот выйдешь — тогда и поговорим, — рассмеялся я и вышел. Ответом мне стала тумбочка, прилетевшая уже в закрытую за мной дверь... Грелль Вторник, видимо, будет еще потяжелее понедельника. Во всяком случае, мой стажер явно нарывается на неприятности. Придется обеспечить, вот только встану и… Ооо, как головка-то моя кружится! Но надо же узнать, что там со мной делал Уилли, несносный развратник! — Ронни! Ронни, где ты? — Да тут я, — непоседливый ребенок обнаружился около сестринской, где уже активно строил глазки миленькой медсестре. Она глупо хихикала и бросала на него сладострастные взоры. Ну, все-таки, приятно, когда твой стажер – очаровательный юноша, а не какая-то бука. И вот чего реветь, спрашивается? Единственное, что требовалось от этой овечки – ответить «Да, Эрик», томно потупив глазки. Что сложного, я не понимаю?! Зато теперь все счастливы по уши! Дабы привлечь внимание моего щеночка к моей персоне, я протянул руку и игриво ущипнул его пониже пояса. И чего так орать?! Да еще и подскакивая, как отбойный молоток, держась руками за мягкое место?! Глаза медсестры увеличились до размера тарелок, и она поспешно ретировалась. — Грелль! Ну ты… да ты вконец рехнулся?!! — Не вопи, — с достоинством отвечал я. – Что там с тобою? И что делал Уилли? — Со мною?! – Нокси заскрипел зубами. – Ничего! Но это ничего я Эрику еще ох как припомню! Я почуял, как пол уплывает из-под ног. — Эрик?!! Он что, не добравшись до Алана, взялся за тебя?! Рональд посмотрел на меня долгим многообещающим взглядом. — Еще одно слово – и… — процедил он, потирая место щипка. — Ну ладно, ладно. Что там Уилли? — Сначала он размазал тебя по полу. Аж приятно смотреть было! А потом отскреб твою скорбную разумом тушку и на руках понес в лазарет. — Ааааххх… — у меня закружилась голова, и я опустился на кушетку. О, Уилли! Я знал, я знал! Ах! — А что там Алан? Да какой там Алан! Мой Уилли! Оуу! Я знал, мой верный ры… Какой урод перевернул над моей укладкой вазу с цветами?!! — Шеф, приди в себя, — невозмутимо заявил этот гнусный негодник. – У меня есть идея. Я медленно поднялся. В глубоком прозрении я понял, что сделал с Роном Эрик, и сейчас намеревался повторить. — Эй, эй, эй! Без рукоприкладства! Шеф, у меня мысль про Алана и Эрика. — Оставь ее в покое, — сквозь зубы процедил я, — и доставай ремень из брюк! — Да что же это такое! – всплеснул руками маленький негодяй. – Что вы все цепляетесь ко мне сегодня с утра?! Я же ничего не сделал! Злодей продолжал пятиться, пока… пока не врезался спиной в Уилли, который нес в руках секатор и коробочку конфет. Сладости печально заскакали по полу… Рональд "Ой", — что-то печально и отчаянно пискнуло внутри, когда я наткнулся на кого-то позади меня. Так, Рон, включай логику. Это точно не Грелль, Алан лежит в лазарете, Эрик вряд ли вернется в ближайшее время, значит, остался единственный посвященный в эту ситуацию, и это... Мама! И словно в ответ на мои мысли мне на плечо опустилась тяжелая рука. — Мистер Нокс? — Он самый, — кивнул я, уже морально подготавливаясь к наказанию, но тут неожиданно подскочил Грелль, с силой оттолкнув меня прямо на каталку, в которую я, к слову, пребольно врезался, и кинулся на шею Уильяму. — Диспе... — Ох, Уилли, душка... Я и не знал, что ты питаешь ко мне такие чувства! Что же ты их так долго скрывал?! — Диспетчер Сатклифф, что вы себе позволяете? — Ох ты ж, какой стеснительный! Небось, боишься проявлять свои истинные эмоции на людях. Но не бойся, я никому не скажу, да и Ронни будет держать рот на замке. Да, Ронни, отвернись, пока мы тут... — Да что здесь творится? — Милый, ты что! Это же Ронни все, он сказал, что ты принес меня сюда на руках. Ох, Уилли, это таак романтично! Спирс кинул на меня такой взгляд, что я однозначно понял — хана мне. Полная хана. — Уилли, зайка, ну что же ты смотришь не на меня, а? Я же так буду ревнова... Ай-яй-яй-яааа! — взвизгнул он, когда начальник яростно схватил его за ухо. — Диспетчер Сатклифф, еще одно подобное слово или жест, направленный в мою сторону, и я не посмотрю на то, что вы больны, хотя вы больны на всю голову давно, и судя по всему неизлечимо, и назначу вам наказание! — Сатклифф даже обвис, печально глядя на Спирса. — Что ж, думаю, присматривать за вами нет смысла — я и так вижу, что вам уже лучше. И развернувшись, он уже устремился прочь по коридору, когда я негромко хмыкнул. Уилл замер посреди коридора и, не обернувшись, бросил: — А вас, стажер Нокс, я позже жду в своем кабинете. Вот гад же, не забыл. Но стоило ему уйти, как я почувствовал на себе недобрый прожигающий взгляд Сатклиффа. — Что? — Ты! Это все ты испортил, идиот несчастный. Если бы не ты, то зайка Уилли и я... — Я? Это я виноват? Да если бы не твои дурацкие идеи относительно Алана и Эрика, я бы... — Дурацкие? Да сам ты такой! И вот больно ты нужен! Сам справлюсь! Ах так? Я злобно скрипнул зубами. Сам? Ну-ну. — Да я быстрее с этим разберусь. Грелль хитро блеснул глазами. — Поспорим? — и протянул руку. Хм... Спорить, с ним? Обманет же, гад... — Если ты проиграешь, Ронни, то я устрою тебе хорошенькую порку в духе Средневековья. Я задумался, глядя на его руку. Мне уже хватило эриковского воспитания, а тут Сатклифф — он же еще тот фрукт мстительный... Хотя... — Хорошо. Тогда если проиграешь ты, то поцелуешь Спирса в столовой на виду у всех. В засос, — и пока Грелль удивленно хлопал ресницами, я быстро разбил на руки и смылся прочь. И уже в районе первого этажа меня достиг злобный окрик "Нооооооооооооокс, мааать твоююю!" Я не выдержал и рассмеялся. Что ж, это будет весело. И победа будет за мной.