***
Никакими другими словами, кроме как «охуеть, как странно» и «странно, что охуеть» Роше охарактеризовать их знакомство не мог. С того памятного разговора прошло уже два месяца, а они до сих пор активно общались. Правда, постепенно общение переросло в ежедневное, с обязательным списыванием вконтакте и периодическими походами в дискорд. Играли они вместе редко. Йорр, как представился зловредный оппонент, предпочитал террористов, тогда как сам Роше играл за спецназ. Уступать своим принципам, естественно, они не собирались, так что если и ходили вместе сыграть пару раз в любимую кс, то на разные матчи, чтобы только орать о том, что очередная тима — говно редкостное. Вернон ругнулся. Его приёмный отец, Фольтест, кажется успешно забыл о том, что домой бы желательно вернуться вовремя, и снова загулял на работе. О, Роше знал, как он был падок на очередную симпатичную девчушку, которые так и мелькали в здании мэрии по различным поручениям! Вздохнув, он поправил сумку, перекинутую через плечо, и спустился вниз, на детскую площадку. Качели были пустыми, на улице, благо, стояло только начало сентября — было достаточно тепло, чтобы часик спокойно подождать Фольтеста на улице. Закурив, Вернон откинулся на спинку и мечтательно прикрыл глаза. Звонко пиликнул телефон, оповещая о новом сообщении вконтакте. Страница у Роше там была практически пустая — в друзьях было от силы три человека: сам Йорр, близкая подруга детства Бьянка (младше его на три года и так очевидно влюблённая, что каждый раз Вернон обходился с нею мягче, чем следовало бы) и Геральт, отмороженный, но проверенный временем друг-одноклассник. Геральт ему писал крайне редко, потому что двадцать четыре часа в сутки пропадал в местах, непригодных для пропадания, Бьянка наверняка всё ещё была на занятиях в театральном кружке, а значит вариант оставался один и не то чтобы этот вариант его не устраивал. «Здаров, пиздюк. Как жизнь?» «Какая жизнь?» Роше непроизвольно заулыбался. Затянувшись сигаретой, он несколько нервно заблокировал телефон. Несмотря на обстоятельства их знакомства и периодические наплывы огромного количества мата — говорить с Йорром было очень приятно. Как-то незаметно их дискуссии от споров по играм перешли к спорам о смысле жизни и обсуждении любимых книг и фильмов. Интересы во многом у них сошлись, они даже слушали одинаковую музыку и как приятно было поделиться нечаянно найденным хорошим треком. Словом, дружба их была бы действительно прочной, если бы не одно маленькое «но». Роше, как ни старался, быть геем перестать не мог. Поэтому шутки Йорра о мужской любви, его издевательское «малыш» или «детка» трансформировалось для Вернона в настоящее испытание. Со временем дружеские чувства вылились в нечто большее, но сказать Роше ничего не мог. Они почему-то старались не затрагивать тему ЛГБТ в целом и отсюда следовали вполне понятные и простые выводы — Йорру было неприятно. Говорить ли вообще об этом или просто думать о том, что хороший и понимающий друг внезапно может оказаться влюблённым в тебя педиком. Роше вздохнул и выбросил дотлевший бычок в ближайшую урну. Телефон снова пиликнул. «Я тут подумал» «Вау, не знал, что ты умеешь!» «Заткнись, мелкий. Так вот, я тут подумал. Не хочешь встретиться?» «Что?..» — Эй, сына-дубина! Насмешливый голос приёмного отца заставил Вернона оторвать взгляд от телефона. Он быстро кинул его в карман толстовки и двинулся по направлению ко входу в подъезд, где и стоял Фольтест, широко раскинув руки. Роше фыркнул. Ему было уже не десять, чтобы обниматься с драгоценным папочкой при встрече, но Фольтест думал иначе — сгребя непослушного сыночка за шкирку, председатель местного горисполкома сжал в крепких медвежьих объятиях отнюдь не тщедушное тельце, успев попутно улыбнуться проходящей мимо соседке. Вернон только устало выдохнул и первым забежал по лестнице на второй этаж, дожидаясь, когда отец откроет квартиру. «Помнишь, ещё в самом начале знакомства мы выяснили, что живём в одном городе?» «Предположим» «И тебе не интересно посмотреть с кем ты всё лето задротил?» «Ну…» «Блять, Нон. Ты меня реально удивляешь» Роше прикусил губу и, проигнорировав заинтересованный взгляд отца, вновь кинул телефон в карман. Не дав и слова сказать, Вернон как можно быстрее сбежал в свою комнату — и уже там позволил кончикам ушей заалеть, а щекам покрыться нежным румянцем. Упав на кровать и закинув злосчастный телефон куда подальше, Роше тихонько взвыл, прикусывая подушку. Сердце заходилось в бешеном ритме от радости и страха.***
Весь следующий день Вернон был необычайно тих, спокоен и даже не нагрубил противной математичке — госпоже де Тансервилль. Едва не застав Геральта, обольстительно что-то мурлычущего учительнице природоведения госпоже Йеннифер, Роше уже было подумывал прогулять оставшийся бесполезный урок (чёртов дядька Весемир, всё никак не успокоится со своим БЖД!), как внизу под лестницей к стенке его прижал староста школы. Прилизанный и гладко причёсанный Креван был из одиннадцатого класса, являлся любимчиком всех учителей и директора, и, по слухам, уже который год умело скрывал отношения с самым опасным хулиганом их района — Эредином. Креван был типичным мажористым мальчиком, хорошо знал всех учеников в лицо и использовал своё влияние во благо высокому самомнению. — Кажется, кто-то собрался прогуляться с уроков? — Да, блять, и это ты — прямиком нахуй! Брови Кревана взметнулись вверх в притворном негодовании. Покачав головой, он легко вздёрнул Роше за шкирку, прижав того к стенке. Несмотря на тонкие и изящные руки, удар у Кревана был тяжелым — это Вернон знал на своей шкуре. Для девятиклассника у него было достаточно хорошее телосложение, но ни один человек в этом возрасте не мог потягаться с эльфами. А так как школа их пропагандировала равенство и братство, то эльфов здесь было предостаточно и не сказать, что они чувствовали себя ущемлёнными. Скорее уж наоборот. — Ты только посмотри на себя! Мало того, что оборванец, так ещё и педик, и что-то смеет высказывать старосте школы! Эх…-- Креван покачал головой. — И что же с тобой делать? Отвести тебя к директору, Роше? Может он сможет посодействовать твоему скорейшему исключению! Вернон заскрипел зубами. Он не мог, не хотел молчать, но помнил, как мягко журил его Фольтест, когда того в очередной раз вызвали к мистеру Ауберону. Не хотелось подводить отца, Роше знал, что тот многое сделал для его блага и уж разобраться с очередным придурком он обязан был сам. Поджав губы, Вернон сжал ладонь на запястье Кревана и уже собирался сказать позорные слова извинения, как со стороны лестницы прозвучало властное «Отпусти его». Роше не мог по голосу определить кто это был, но Креван неожиданно послушался, при этом скорчив такую рожу, что Вернону захотелось поблагодарить неожиданного спасителя ещё раз — за отличное представление. Эльф фыркнул. — В этот раз — убирайся. И, будь так добр, не попадайся мне на глаза ближайшие несколько дней. Меня напрягает видеть такую мерзость слишком часто. Роше злобно ухмыльнулся, выглянул на лестничный пролёт, но там уже никого не было. Пожав плечами, Вернон двинулся в сторону гардероба.***
А дома его уже ждал сюрприз. Фольтест крутился на кухне, свистел себе под нос незамысловатый мотив какой-то жутко бесящей попсовой песни и попутно мешал венчиком в миске нечто, очевидно обещавшее стать тестом. Это, конечно, в идеале. Роше вздохнул. Он планировал тихо прокрасться к себе в комнату и уже потом, собрав себя в руки, заглянуть к отцу. За сегодняшний день он так и не набрался смелости даже зайти вконтакт, тупой Креван окончательно вышиб из него дух, и настроение упало куда-то ниже плинтуса. — Эй, я вижу, что ты пришёл. Нам нужно поговорить. Вернон кинул сумку у входа в свою комнату и с видом приговорённого на особо жестокую казнь шагнул на кухню, облокотившись плечом о дверной косяк. Фольтест кинул на него быстрый взгляд и вернулся к готовке с самым добродушным видом. Это было хорошим знаком — значит, нотаций сегодня не будет. Главное чтобы и без лекций о «пестиках и тычинках», которые периодически отец пытался ему прочитать, тоже обошлось. — Ну, и когда ты собирался мне рассказать? — О чём? — О своей первой любви, конечно! Роше едва не подавился куском печенья. Порой Фольтест был слишком наблюдателен и это напрягало. Вернон и сам был не до конца уверен в своих чувствах, а Фольтест уже заметил, сделал правильные выводы и вот. Только бы без «пестиков и тычинок»… — Я не… — О, наверное именно поэтому каждый раз, когда ты смотришь в телефон, лицо у тебя становится мечтательно-одухотворённым? Ты же не думаешь, что твой дражайший папочка совсем глухой и слепой! Ну, и кто она?.. Роше потупил взгляд. Он так и не набрался смелости рассказать отцу о своей ориентации, а соврать совесть не позволяла — поэтому сейчас Вернон упорно пытался просверлить дырку в ближайшей тумбе. — Знаешь, даже если это не она, а он… Ничего страшного! Ты достоин быть счастлив. Фольтест ласково потрепал его по волосам и хлопнул ладонью по плечу. Роше прикусил губу, чтобы сдержать улыбку, но так и не смог этого сделать. Просто шагнул вперёд, крепко обнял своего отца (самого-самого настоящего и плевать, что биологически — ни черта не!) и ткнулся лицом в плечо. Фольтест лишь фыркнул. — Ты уже признался? — Нет. Пап, мне нужно срочно отойти! И Роше, закрывшись в своей комнате и отыскав телефон, как можно быстрее открыл так и не прочитанный диалог с Йорром. «Я хочу с тобой встретиться. Очень хочу» «Наконец-то, Нон. Я рад… Так в какой, говоришь, школе ты учишься?»***
Они договорились встретиться на большой перемене на переходе со второго на третий этаж. Роше был правда удивлён — вот так ежедневно находиться в здании с человеком, который понимает тебя с полуслова, и даже не знать об этом. Сердце у него заходилось нервным, бешеным стуком, ладони отчаянно потели и впервые в жизни его так сильно раздирали противоречивые чувства. Отчаянно хотелось и отстрочить, и ускорить момент их встречи. И только когда на плечо опустилась крепкая ладонь, а ухо обдало горячим дыханием, Роше понял, что попал. — Ну привет, Нон. — Йорр? — Чувствую себя педофилом. — Что, прости?.. И Йорр рассмеялся. В реальной жизни он оказался эльфом — и это был первый знакомый Вернону эльф, который матерился в принципе. Йорр был выше его на целую голову, обладал типичной эльфской красотой, но отнюдь не казался смазливым. Острые скулы, пронзительные зелёные глаза и насмешливость во взгляде. О, Роше определённо узнавал черты мудачьего характера в этих изогнутых в улыбке губах. — Йорвет. — Роше. В смысле, Вернон Роше, но привык по фамилии. Это имя ему подходило. В нём не было ни определённой мягкости, ни определённой грубости — оно изменялось в зависимости от интонации произносившего. Роше почему-то подумалось, что и стонать его будет удобно, и он едва не покраснел под внимательным сканирующим взглядом. Йорвет потрепал его по голове и затем облокотился на плечо локтём. — Из тебя вышла на удивление удобная подставка, мелкий. Вернон хотел было возмутиться, но Йорр рассмеялся — и все слова так и застряли в глотке. Фольтест был определённо прав. Его первая любовь — чёртов эльф с отвратительным характером, тягой к разрушению всего сущего, несущего и в особенности — остаток психики конкретно взятого девятиклассника. Диагноз неутешительный. Роше фыркнул. — Ой, да пошёл ты, дед, блин! И Йорве, забавно приоткрыв рот от возмущения, едва не столкнул его нечаянно лестницы.***
«Эй, пиздюк!» «Ну лучше так, чем быть таким старым дедулей!» «Хочешь в гости? Тётка свалила на какой-то приём, я дома практически сам» Очередная унылая суббота переставала быть таковой. Роше закинул рюкзак на плечи, оставил короткую записку на обеденном столе для Фольтеста, который любил поспать подольше, и вприпрыжку помчался к ближайшей остановке. С момента их встречи в реальной жизни прошёл месяц, и общение окрасилось новыми красками — в хорошую погоду они ходили покормить уток к пруду или просто уходили гулять в лес, часто пересекались в школе и иногда даже вместе обедали в столовке. Словом, Вернон был счастлив уже и этому, но перейти на новый, более доверительный уровень отношений был вовсе не против. Впрочем, уже подходя к дому, где жил Йорвет, Роше почему-то задумался о том, насколько хорошая эта идея. Элитный район, элитная многоэтажка, да и, если подумать, даже одежда у эльфа стоила примерно как три, а то и четыре полных комплекта самого Роше. Прикусив губу, Вернон шмыгнул в очень удачно приоткрытую дверь и быстро поднялся на нужный этаж, сразу же зажав звонок. Открыл ему, на удивление, не Йорвет. На пороге стоял мальчик, с серьёзным лицом осматривающийся его несколько долгих мгновений. Кивнув, он подвинулся в сторону, пропуская гостя внутрь. — Йорве, здесь тот парень, о котором ты так много рассказывал, пришёл! Прости, не помню его имени! — О боги, Киаран!.. Судя по страдальческому стону, раздавшемуся откуда-то из глубины квартиры, Йорв уже явно пожалел о том, что чем-то поделился с сожителем. Видимо, этот самый Киаран приходился ему младшим братом — они были удивительно похожи. Роше быстро стянул обувь и промокшую куртку, и, пытаясь совладать с бешено колотящимся сердцем, ступил в более освещённую часть прихожей. Из-за поворота как раз показался сам Йорвет с неловкой улыбкой. — Проходи, я покажу куда. Комната у Йорра оказалась в приятных салатовых и тёмно-зелёных тонах. Стены были заклеены плакатами и рисунками, на столе — идеально разложенные по местам учебники и тетради, рядом — хороший монитор, подсоединённый к мощному ПК. Роше втянул запах и на секунду зажмурился. В комнате пахло также, как и всегда от Йорвета — мокрой листвой, хвоей и чистой родниковой водой. — Ты не говорил, что рисуешь. — А ты спрашивал? Вернон фыркнул. Йорв отвернулся, открыл один из ящиков около стола и вытащил вырванный из блокнота листок, протянул его Роше. Там был портрет — Вернон, откинувшийся на спинку лавочки, с улыбкой на лице. Роше рассматривал рисунок, водил по бумаге пальцем, повторяя карандашные линии, а в груди теплело и билось отчаянно-быстро, так сильно и громко, что Йорр наверняка бы услышал. Но он лишь улыбался, прижмурив зелёные глаза. — Я хотел отдать ещё в прошлый раз, но пошёл дождь и я передумал. Ну что, поиграем? Контры или терры, а, Нон?***
Жить стало легче. Нет, Роше по-прежнему мучился, осознавая насколько безрассудна и безответна его любовь. Но теперь мир приобрёл и другие краски. По-крайней мере, с Йорветом было очень приятно говорить, перебрасываясь колкими фразами. Пару раз, одевшись потеплее, они на весь вечер взбирались на ближайшие крыши и методично курили там одну за другой, а иногда и пили — вино, энергетики или просто готовые коктейли, продающиеся в ближайших ларьках. Это были ощущения, описать которые Вернон не мог, но они захватывали, захлёстывали его полностью, сносили своею штормовой силой и он совсем ничего не мог им противопоставить. Футболку, которую однажды Йорр дал ему на замену полностью вымазанной в грязи, Роше так и не смог вернуть. Лежал периодически перед сном, уткнувшись носом и засыпал так, вдыхая родной запах. Всё это было глупо — ведь он был ещё таким маленьким, а Йорв должен был выпуститься уже практически через полгода. Вернон боялся представлять, что будет тогда, поэтому жадно запоминал каждое движение, каждую улыбку и брошенный смешок. Но если бы, чёрт побери, ему предоставили выбор: влюбляться или нет, он бы всё равно обязательно влюбился. Потому что это была самая лучшая, самая правильная первая любовь — мудак-эльф с невозможно зелёными глазами и запахом леса после дождя. Роше фыркнул. В последнее время его совсем развезло наравне с Фольтестом — тот резко подсел на мелодрамы и Вернону тоже периодически доставалась порция сопливо-романтических фильмов, которые он смотрел с отцом на кухне за ужином или завтраком. Йорвет должен был подойти с минуты на минуту, а Вернон всё никак не мог успокоиться, вспоминая нежный и сладкий поцелуй, который главный герой подарил героине. — О, вы только посмотрите кто здесь! Вот кого он явно не хотел видеть сейчас — так это Кревана. Пронырливый эльф непонятно каким образом оказался в парке, да и с кем — с Эредином! Бежать было некуда, а Йорв имел дурацкую привычку опаздывать порою и на полчаса. Роше злобно оскалился и поднялся с места. — Отвали от меня. — Уж прости, дорогуша, но по-моему отвалить стоит тебя. И в первую очередь — от Йорвета. Он подаёт большие надежды, а ты лишь мешаешься ему под ногами! Посмотри на себя! Ни рожи, ни кожи, так ещё и сирота с одним лишь приёмным отцом! Ну да, конечно, какая нормальная семья захочет взять такого ублюдка. Думаешь, ты нужен Йорвету? Он же просто играет с тобой, развлекается! Вернон зарычал. Он бы, наверное, кинулся с кулаками и плевать, что ему бы влетело по первое число от мрачного и молчаливого Эредина, скалящего свои острые зубы в ядовитой ухмылке. Плевать, что Креван обязательно пожалуется директору. Фольтест поймёт! Он бы действительно кинулся, если бы за спиной у парочки не показалась патлатая рыжеватая знакомая макушка. — Заткнись, Креван. — Да ты посмотри на него, Йорвет! Он человек! Тупой, мерзкий dh`oine! Скажи, Роше, а ты пошёл по стопам своей шлюхи-мамаши или алкоголика-папаши? — Заткнись, Креван! Вернон впервые видел Йорвета настолько злым. Эредин склонил голову, исподлобья глядя на разъяренного эльфа, но первым драться не полез. Йорвет что-то быстро и горячечно заговорил на Старшей Речи, и Роше в который раз пожалел, что не знает и слова. Лицо Кревана вновь скривилось, Эредин фыркнул, а затем произошло чудо — они оба развернулись и пошли обратно, в другую сторону, подальше от них. Йорвет проводил их тяжёлым взглядом, развернулся к Вернону и, крепко схватив его за руку, потащил прочь от фонарей. Роше даже не сопротивлялся. — Эй, мелкий. Будешь так напряжённо молчать — я тебе врежу. Йорв толкнул его к дереву, прижал, нависая сверху. Его было плохо видно без освещения и Вернон упорно не смотрел в лицо, пока эльф не приподнял мягко его лицо, обхватив пальцами за подбородок. — Ты ведь не поверил им, мелкий? — Мой ответ зависит от того, что ты хочешь услышать. — Ты знаешь. — Я люблю тебя, Йорвет… И Роше отчаянно зажмурился, чувствуя, как дрогнули пальцы на его лице. Вторая ладонь Йорра переместилась на его щёку, а губы защекотало чужое горячее дыхание. — Посмотри на меня. Вернон… Ну же, малыш… Йорвет улыбался. Роше облегчённо выдохнул, крепко зажмурился, и распахнул глаза в следующий раз ровно в тот момент, когда к его губам прижались чужие — нежно и ласково. Если бы у Вернона спросили готов ли он отказаться от любви, он бы сказал твёрдое «нет». Потому что его первая и единственная любовь была самая лучшая и самая правильная.