Шлепок.
Эл, взвинченная, как самая новая пружина, отскочила в сторону:
— Лауман, черт тебя дери!
Названный блондин, хлопнув серо-голубыми глазами пару раз, вдруг нагло улыбнулся, растирая покрасневшую щеку.
— Я тебя слушаю, чертовка.
Цепляясь пальцами за шифер крыши, шатенка таращилась на парня напротив. Обдуваемый ветром под закатным солнцем, Бен завораживал ровно настолько, насколько хотелось вдавить подошву кед в чужое лицо и одновременно с этим укрыться в объятьях этого же человека. Поджав бордовые губы и немного подумав, разноглазая выдала:
— Я тебя ненавижу, немощь. Не лезь ко мне целоваться.
И рухнула на спину, чиркнув зажигалкой. До Бена донесся запах вишневого фильтра, а взгляд метнулся к бинтам на запястьях девушки, после перекочевал туда, где теоретически были расположены ребра.
— И это все? А как же слова о том, что я твой герой? Принц, спасший принцессу от злого дракона.
— Скорее укравший эту принцессу, — выпустив в лицо юноши дым, продолжила. — Ты, после переломанных тобой же ребер, смеешь называть себя моим принцем. Не стыдно?
— О-о, не капли. Я думал, мы эту тему закрыли, — голубоглазый наконец растянулся рядом и уставился на темнеющее небо.
Элеонор тяжело вздохнула и кинула окурок куда-то вниз. Проводить очередной день с байкером было не в новинку, однако девушка чувствовала обиду своего близкого друга и, к собственному удивлению, вину за это. С другой стороны, она и не обязана оправдываться перед Максом за своё отсутствие, в конце концов, она же говорила, что будет занята из-за гонок в ближайшее время.
— Зачем ты меня сюда вообще позвал? — из сообщения, содержащего только «Приезжай ко мне, покажу кое-что» Эл не поняла ровным счётом ничего.
— Ну, — казалось, Бен немного замялся. — Во-первых, я хотел тебя увидеть, во-вторых, спасибо, что напомнила. Гляди, — говоривший протянул шатенке конверт.
Прощупывая конверт, Уилсон краем уха уловила тихий смех. Взглянув на Лаумана с немым вопросом в разноцветных глазах, байкерша сжала бумагу.
— Не пытайся понять содержимое, кроме того, что там ужасно много листов. На свет тоже не поможет проверить, — пояснил блондин, продолжая наблюдать за присевшей собеседницей.
Недоверчиво глянув на старшего, шатенка вскрыла конверт, вываливая содержимое на шифер. Внутри оказались фотографии некоторых гонщиков и информаторов: Натали, Тима, даже Дрейка, с которым художница поддерживала неплохое общение. Ещё там были фотографии кого-то незнакомого и
старого мотоцикла Бенджамина. На последнем кадре девушка сглотнула ком слюны. Взгляд разноцветных глаз метался туда-сюда, от фотографий к приятелю.
— Смеёшься надо мной? — девушка шипела, игнорируя сползшую лямку майки.
— В смысле? — юноша встрепенулся. — Что там такое?
Вместо ответа он получил стопкой фотографий по лицу, а разноглазая начала разглядывать конверт. Никаких опознавательных знаков, только тот же ненавязчивый запах да кривой почерк. Тяжело вздохнув, рейсерша обратилась к блондину:
— Утопленник, — что-то, а вот прозвища девушка использовала крайне редко. — Показывай свой почерк.
— Чего? Ты хочешь сказать, что я это придумал? — Бен опешил не столько от претензии, сколько от упоминания его прозвища. Ну, да, был случай, когда парень вылетел в пруд посреди заезда, да, теперь его звали так все поголовно, но когда так говорила школьница, становилось не весело.
— Я ничего не хочу сказать. Показывай, — послышался треск бумаги. Шатенка протянула парню бумагу и карандаш. — Запах у тебя не тот, конечно, но лишним не будет.
Лауман уставился на разноглазую, вынуждая её пояснить сказанное.
— Ты пахнешь более сладко. Приятный одеколон и цитрусы.
— А ты вишнёвыми сигаретами и каким-то парнем.
— Это толстовка друга.
— Так носи мои.
— Что?
— Что?
Элеонор недовольно покосилась на приятеля с немым вопросом на лице. Он же в ответ улыбнулся.
Где-то в стороне, среди деревьев, щёлкнула камера.
Снимок был сделан.
— И всё-таки, придурь, зачем ты хотел меня увидеть? — Элеонор потянулась, направляясь к парапету. Зелёный и карий глаза устало оглядывали территорию с высоты четырнадцатого этажа, пока их обладательница слушала копошение сзади. — Я жду ответ, Лауман.
— Я уже дал его тебе, — парень лениво брёл сзади. — Пойдём в квартиру, холодает уже, — шатенка же, оставалась в одном топе, наслаждаясь ветром. — Да твою же мать, Эл, я не хочу с тобой носиться, если ты заболеешь.
Каштановые локоны рассыпались по шее и лицу, стоило девушке оказаться на чужом плече.
— А какого черта ты должен со мной носиться..?
На это у блондина ответа не было. Он, признаться, и сам не знал, почему. И тем более, не мог вынести это в ворохе мыслей.
Уже в квартире парня Уилсон перекочевала на знакомый диван, а Лауман отправился делать чай. Толстовки, рюкзак и беновские побрякушки оказались где-то в коридоре. А у девушки в руках уже покоился многострадальный Сони.
Макс.
Чего?
Ответ, к удивлению байкерши, пришел быстро.
Ты в порядке? Не замечал ничего странного в последнее время?
Только твоё отсутствие. А если ты опять играешь в детектива, то нет.
Кончай на меня злиться.
Со стоном откинув телефон, подросток вытянулась на диване. Однако долго ей пролежать не удалось, поскольку нос уловил запах чего-то съедобного, а желудок напомнил о голоде длинной в сутки. Сглотнув слюну, разноглазая подошла на кухню ради одной единственной просьбы:
— Бе-ен, налей мне во... — договорить не представилось возможным. Названный стоял перед плитой, помешивая что-то в кастрюле. — Вау. Девушка наготовила?
— Сам, — обладателю серо-голубых глаз нравилось наблюдать за сменой эмоций у приятельницы, а иногда и слышать ироничный смех. — Кружки и стаканы над мойкой, графин там, — указал в сторону окна. — Давай-ка сама.
Пожав плечами, Эл потянулась за кружкой, оголяя и без того выпирающие рёбра с татуировкой. Парень, едва скосив глаза, оглядел школьницу и продолжил помешивать варево. Трясущимися руками, с горем пополам, но шатенка смогла налить себе несчастный стакан и теперь стояла спиной, потягивая воду и высчитывая, сколько еще нужно будет продержаться, чтобы сбросить ещё немного. Ближе к идеалу, ближе к мечте.
— Ешь, — раздался стук посуды.
— Но я, — девушке снова не дали договорить.
— Мне плевать на твои диеты, смекаешь? Мне не нужно, чтобы у меня в доме опять валялась в голодном обмороке, просто потому что вбила себе в голову какую-то херню и снова сидит, как там это называется, на голоде.
— Заткнись.
— Ешь. Или я затолкаю в тебя силой.
«Член себе в глотку затолкай» — подумалось девушке, упорно стоявшей. Но когда руки студента опасно опустились на тощие плечи и с силой надавили, пришлось сесть. И начать ужинать вместе с байкером тоже.
— Надеюсь, ты подмешал мне яд.
— Будет тебе яд ещё. Успеется.
***
Писк усилителя заставил скривиться парней, вжать голову в плечи. Извечная настолько, что стала привычной, посиделка молодых людей в гараже как обычно началась с игры на музыкальных инструментах. Точнее, начал её Эванс, неудачно включивший девайс для своей электрогитары.
— Макс, чёрт тебя дери! Выруби это, — Трэвис зарылся пальцами в волосы, в попытках заткнуть уши. — Я тебе сейчас вмажу.
Макс рассмеялся и начал уворачиваться от летящих в него барабанных палочек. Где-то в стороне развлекались и Николас с Дастином, матерившие друга за такой внезапный подарок ушам. В руках скейтера была пара карт, около трёх-четырёх, в то время как у Николаса целый десяток, если не больше.
— Если картёжники изволят записать наш с Трэвом дуэт, я больше так не буду, — протянул голубоглазый. Молодые люди дружно вздохнули, но никак не прокомментировали натянутость улыбки гитариста.
— Давай уже, бери свою бренчалку, — рыжий взялся за вложенные в руки палочки. — Сыграем с тобой.
Повисшую тишину разрезают тихий смешок Эванса и следующие за ним аккорды.
***
В полутьме раздавался кашель, следующие за ним рыгания и всхлипы. А единственная полоска света тянулась из туалета, в котором на коленях сидела Элеонор. По бледным щекам текли слёзы, по подбородку — желчь, остатки готовки Лаумана и слюна. Тонкие пальцы были в этой же вонючей жиже, от запаха которой девушку тошнило ещё сильнее.
— Урод, — она захлёбывалась. — Ты сбил мне весь режим, — и по новой вызывать рвоту.
За дверью туалета бегала кошка, начавшая подрастать в статную взрослую животину. Уже умывая лицо, мажа тушью и слезами по лицу, она лихорадочно вспоминала, остались ли ещё таблетки.
Бросилась в собственную комнату, раскидывая содержимое ящиков по полу. Зелёный и карий глаза метались из стороны в сторону, руки тряслись, а в горле стояла немая истерика.
Таблеток не было, блевать тоже было нечем.
Этого ли ты хотела?
